Читать книгу Невидимой нитью - Хельга Петерсон - Страница 2

Душный спёртый воздух обволакивал тело и лип к коже гадкой плёнкой, несмотря на поздний вечер. Бар, толпа народа, август в самом разгаре. Давно стоило повесить систему кондиционеров, но старая постройка грозила развалиться на довоенные кирпичи, если начать штробить в ней стены. Да и климат как-то не располагал к лишним телодвижениям. Обычно. Но не сейчас.

Хью сорвал с барной стойки полотенце, швырнул в раковину, пустил воду. Струя ударила в ткань и быстро расползлась мокрым пятном. Он закрутил кран и отёр лицо намоченной тряпкой. Полегчало. Немного. Сегодня здесь творился какой-то аншлаг. Его бар «Чёрная кошка» пользовался популярностью за счёт «открытого микрофона» и недорогой выпивки, но сегодняшний вечер, кажется, побил все рекорды.

Какая-то юная рок-команда набрела на бар и собрала зал. А еще собрала для Хью полную кассу, и это, конечно, компенсировало вонючую духоту. Ради такого можно и потерпеть еще час до закрытия. Пацаны завладели микрофоном намертво, не пускали на сцену больше никого, но больше никто и не рвался. Конкуренция сегодня отсутствовала напрочь.

Хьюго вытащил из угла маленький, крепко сбитый стул, тяжело рухнул на него и вытянул вперед длинные ноги. Они успели налиться свинцом за вечер, спина ощущалась куском дерева, голова гудела. Он любил музыку всегда. «Открытый микрофон» приблизил его к ней. Но сегодняшние пацаны-рокеры оказались уж слишком энергичными. Хотя народу это нравилось. Главное, что народу нравилось.

Вокалист взял очередную высокую ноту, всю толпу будто качнуло волной, и тут же раздалось оглушающее «У-у-у-у!». Хью устало закрыл глаза, пропуская через себя весь этот шум.

Точно, рок-концерт. Хорошо, что при переделке бара он догадался обшить стены звуконепроницаемыми панелями. Иначе здесь уже была бы полиция и злые соседи.

– Привет, здоровяк! – прокричал кто-то совсем рядом.

Он открыл глаза и повернулся на голос. Взгляд наткнулся на девушку, появившуюся на высоком барном стуле. Джудит. Хью даже не заметил, как она отделилась от толпы и когда успела подкрасться так близко.

– Привет, – бросил он.

Снова поднялся на ноги, снова подошёл к стойке, согнулся и опёрся о неё локтями. Чтобы смотреть Джудит в лицо, а не заглядывать в глубокое декольте майки без рукавов. Хотя заглядывать туда давно бессмысленно: всё что надо, Хью уже видел.

– Шумно здесь сегодня, – девушка скопировала его позу.

Хьюго повёл массивным плечом.

– Это бар.

– Даже в барах бывает тише, – она сцепила пальцы и опёрлась на них подбородком. Выгнулась. Большая грудь в белой майке легла на стойку. – Ты в прошлый раз так рано сбежал, – заговорщицки улыбнулась девушка.

Если обеденное время можно назвать словом «рано». Хью задумчиво почесал шрам на брови и подался вперед. К самому лицу, обрамлённому белыми кудряшками.

– Я ушёл в полдень, – проговорил он, почти ткнувшись носом к носу.

Чёрные ресницы Джудит опустились, взгляд метнулся к его губам.

– Но я еще спала.

– Мне нужно было забрать гитару.

Очередная песня закончилась. Хью покосился на сцену: мальчик-вокалист наклонился, схватил бутылку с водой и начал жадно пить. Устал бедняга. Столько надрываться можно только в юности. Потом уже хочется поберечь себя.

– Это не могло подождать? – прошептала Джуд в создавшейся паузе.

Хью снова вернул взгляд к её лицу рядом со своим. Отвлёкся.

– Что могло подождать?

– Твоя гитара никуда бы не сбежала, – нахмурились светлые бровки.

А да, та ночь. Ничего необычного. Он отпрянул от стойки, выпрямился.

– Я сдавал её в аренду, Джуд. Думаю, она уехала бы в Ланкашир, если бы я не забрал её вовремя.

Компания парней отделилась от толпы слушателей и подошла к бару.

– Гитара для тебя важнее меня, – успела прошипеть девушка, но тут же замолчала, почувствовав движение рядом с собой.

И это чистая правда. Гитара для Хью намного важнее Джудит. И Джудит это хорошо знает. В это время парни остановились рядом со стойкой, один из них облокотился на неё, отфыркнулся от длинной красной чёлки и постучал пальцами по дереву.

– Эй, нальёшь нам пива?

Пиво – это отлично. Можно отвлечься от разговора, который перестал быть томным. Хью кивнул, развернулся к кранам, подхватил первую пустую кружку. Потянул на себя рычаг, струя побежала по толстому стеклу.

В их свободных отношениях с Джуд нет ничего личного. Хью понятия не имел, чем она живёт в то время, когда они не спят вместе, и она так же не имела понятия о жизни Хью. Но периодически пыталась запустить в неё свой ядовито-желтый маникюр. Не слишком навязчиво, но пыталась. Скорее всего ей было просто любопытно. Ни о какой привязанности речи не шло. После очередной ночи девушка имела свойство исчезать с радаров, и появлялась только тогда, когда ей было нужно.

Такие странные, но удобные отношения.

Пиво долилось до краёв. Хью отставил вторую кружку, наполнил поочередно еще две и вернулся к парням. Тот, что с чёлкой бросил на стойку несколько купюр. Пауза в сэт-листе музыкантов затянулась: то ли певец выдохся, то ли закончился репертуар, но пацаны на сцене до сих пор не начали играть. Вокалист всё еще хлестал воду уже из второй бутылки и о чём-то переговаривался с коллегами.

Компания отошла от бара и смешалась с толпой. Джудит проводила их тощие задницы тоскливым взглядом.

– Поедем ко мне после закрытия? – пробормотала она, снова развернувшись к Хью и облокотившись о стойку.

Красивая грудь в декольте снова легла на столешницу. Призывно, красноречиво. Его взгляд сам метнулся к белой коже. У кого бы не метнулся? Периферическим зрением Хью уловил момент, когда на лице Джуд расплылась хищная улыбка. Именно на это она и рассчитывала. Но просчиталась. Сегодня её декольте не вызывало никаких эмоций.

– Не выйдет, – он вяло пожал плечами. – Я слишком устал, чтобы куда-то ехать.

– Тогда поднимемся к тебе.

– Ты знаешь, что ко мне мы не поднимемся.

– Фу, ты гадкий, – она надула губы, отпрянула от столешницы, скрестила руки на груди. – Хоть разок мог бы пригласить.

Джудит ни разу не была в его квартире над баром. Там вообще мало кто бывал. Хью чётко обозначил этот момент уже давно, однако это не мешало девушке пытаться проникнуть в святилище. Зачем?

Он закатил глаза, опёрся ладонями о дерево столешницы и навис над нею большой тенью.

– Бабушка не будет рада слушать твои стоны.

– «Бабушка не будет рада», – едко передразнила она. – Уже давно пора сдать старуху в дом престарелых.

И снова ярко-желтый ноготок попытался вонзиться в личную жизнь. Но это она зря.

– Осторожно, Джуд, – Хью прищурился. – Ты наступаешь не туда.

– Сколько тебе лет? И ты до сих пор живёшь с бабкой. Даже не можешь привести домой подружку, потому что там бабка!

Вот это точно зря. Полный, недальновидный просчёт. Хью снова погладил пальцем шрам на брови и скрестил руки на груди.

– Тебе налить чего-нибудь? – сухо спросил он.

Выгнать её из бара было бы совсем низко, хотя очень захотелось.

– Не переводи стрелки, – фыркнула девушка.

Парни на сцене снова взялись за инструменты, вокалист вернулся к микрофону и шумно в него откашлялся. Непрофессионально. Но так даже и хорошо. Теперь Джудит не сможет устроить скандал на весь бар.

– Наслаждайся концертом, – проговорил Хью, возвращая взгляд к девушке.

Её глаза удивлённо округлились.

– Ты серьёзно?

Либо она такого не ожидала, либо правда дура и не понимает, что зашла слишком далеко. Хью промолчал. Отвернулся к сцене. Гитарист ударил по струнам электрогитары и из колонок вырвался оглушающий звук. К нему примешался бас. Бар утонул в этом диком гитарном запиле.

– Нет, Хьюго, ты серьезно? – попыталась рявкнуть Джудит, но услышал её, похоже, он один.

Серьезнее не бывает. Бабулю Беатрис ядовито-желтые ногти тыкать не будут.

– Я сейчас уйду, Хью, – (он невозмутимо поднял руку, почесал заросшую тёмной бородой щеку). – Если я уйду, ты меня уже здесь не увидишь, – добавила девушка.

Эта связь давно начала тяготить. Стоило порвать её еще раньше, но Джудит постоянно возвращалась, и он шел у неё на поводу. Сложно отказать, когда всё самое нужное предлагают просто так. Однако без неё слишком грустно не будет.

Девушка продолжала сидеть на стуле и пялиться на Хью. Он чувствовал её яростный взгляд скулой. Сам смотрел строго на сцену. Музыканты взяли проигрыш, вокалист отошёл от микрофона и стал качаться под музыку, как маятник. Или сектант. Харизматичный пацан, возможно, с большим будущим. Хотя сколько их таких было в этом баре? Ни одного из них Хью больше не видел.

Джудит надоело ждать ответа. Она смахнула с глаз кудрявую белую прядь, соскользнула со стула и резко развернулась. Зад в короткой юбке круто завилял к выходу. Светлые кудряшки запрыгали в воздухе. Вот и всё. Хью молча проследил за тем, как открылась дверь, и его бывшая неизвестно-кто вышла вон.

Как он вообще вляпался в это всё? Как все, наверное. Около года назад Джудит вплыла в бар так же виляя бёдрами, так же уложила грудь в обтягивающей майке прямо на столешницу и весь вечер пожирала Хью взглядом. Изучала татуировки на его руках.

– Обожаю мужчин с такими руками, – сказала она тогда.

Кто он такой, чтобы спорить? Спорить он не стал. Когда бар закрылся, Джудит оказалась с Хью в подсобке. И понеслось…

Он отошёл от стойки, вернулся к своему крепко сбитому старому стулу, снова тяжело на него опустился. Снова вытянул отяжелевшие ноги. Вокалист на сцене взял последнюю высокую ноту, от басов задребезжали пустые стаканы, рюмки и кружки. И тут же всё прекратилось. Музыканты сорвали руки со струн, пацан театрально упал на колени.

Касса кассой, но это первый и последний рок-концерт в «Чёрной кошке». Если бы лопнуло оконное стекло, было бы несмешно. Хватит на сегодня, хватит вообще. Всё-таки у бара более лёгкий и ненавязчивый формат. Хью уловил момент, когда вокалист дёрнул головой и, продолжая стоять на коленях, исподлобья посмотрел на него. Вопросительно. Почувствовал, что перегнул. Хью поднял руку и ткнул пальцем в татуированное запястье, будто на нём есть часы. Парень понятливо кивнул.

Пусть сворачиваются. Всем здесь пора отдохнуть, и Хью в первую очередь.

Вокалист поднялся с колен, прошептал что-то коллегам и те принялись отсоединять своё оборудование. Толпа нескладно загудела. Парень обернулся к публике и поднял руки в успокаивающем жесте.

– Да-да, ребята! – уже без микрофона прокричал он. (Как он еще может кричать?) – Знаю, было круто, но нам уже пора. Вы классная публика! Надеюсь, встретимся еще и не раз.

Это вряд ли.

Хью устало потёр лицо ладонью. Снова липкое от духоты. Скорей бы на воздух.

– Наконец-то она ушла, – прозвучал фальцет со стороны стойки.

Хью уронил руку и повернулся. Отделил взглядом от толпы лысого мужчину с пачкой цветных бумажек в руках. С «козлиной» эспаньолкой и закрученными усиками под носом. Том. Странный Том, который постоянно ошивается здесь неясно зачем. Пьёт он обычно мало, к музыке дышит ровно. И вообще он вроде бы фотограф.

– Кто? – Хью сдвинул брови, глядя на смешную тонкую бороду.

Том кивнул в сторону выхода.

– Кучерявая блондинка.

– А-а… – протянул Хью. – А ты зачем снова здесь?

– Я всегда здесь, – он влез на стул. – Даже когда меня нет.

Странный тип. Немного ненормальный, но таковы, наверное, многие творческие личности. На дерево столешницы опустилась пачка цветных листов и раскрылась веером. Хью поднялся со стула, бросил взгляд на веер.

– Опять флаеры? – он подошёл ближе. – Что на этот раз?

Взгляд Тома тут же стал фанатичным.

– Перфоманс! – выпалил он. – Хочешь пойти? Всего десять фунтов за вход.

Его идеи часто отличались оригинальностью. Странные выставки, голые люди, бесплатная выпивка…

– Я лучше куплю себе пива, – пробормотал Хью, упираясь ладонями в столешницу.

– У тебя полно пива.

– Точно. Значит, не куплю.

Том скорчил скептическую гримасу, но промолчал.

По бару пронёсся резкий высокочастотный звук, больно ударил по ушам. Хью поморщился, рванул вверх руку и прижал пальцы к виску. Посетители издали недовольный стон, лысый Том крутанулся к сцене.

– Простите! – прокричал вокалист. – Мы случайно.

– Руки из задницы, – пробурчал Том, снова поворачиваясь к бару. – Слушай, я вообще по делу подошёл.

Посетители тонкой струйкой потянулись к выходу. Либо устали, либо фокус с аппаратурой умерил их энтузиазм.

– Флаеры можешь оставлять, – Хью указал взглядом на пёструю пачку на столешнице. – Кто-нибудь заберет.

На самом деле вряд ли. Девяносто процентов из того, что оставлял здесь Том, в итоге уходило в урну. Завсегдатаи «Чёрной кошки» мало смыслят в выставках боди-арта.

– Нет, не по этому делу, – отмахнулся гость.

Хью вскинул брови.

– Нет?

– Мне нужна помощь, – Том щелкнул пальцами и выставил указательный в его строну. – А тебе нужна работа.

А это уже выглядит как авантюра. Хью оттолкнулся от стойки и скрестил руки на груди.

– Не нужна.

– Ладно, – пошёл на попятную Том. – Значит мне просто нужна помощь.

– Какая?

– Мне нужна модель на фотосессию, – он нервно поскрёб пальцами лысину. – Всё уже оговорено, команда готова, студия заказана. Но модель заболела.

Брови Хью выгнулись еще больше. Шутник.

– Прикалываешься? – чисто риторический вопрос. – Где модели и где я? Джудит не ошивалась бы здесь, если бы я знал хоть одну модель.

– Джудит – это…. – Том ткнул пальцем себе за спину.

– Да.

– Оу… – он надул щеки, но тут же выпустил воздух. – Но я не о том. Мне нужен мужчина-модель, – указательный палец снова ткнулся в Хью. – Ты.

Он, должно быть, ослышался. Голова гудела уже слишком сильно, и всё, что угодно могло показаться, послышаться, привидеться. Хью сдвинул брови, всмотрелся в лицо с закрученными усами… Какое-то подозрительно выжидающее лицо.

Нет, не ослышался.

Он недобро прищурился.

– Ты нормальный?

– Не отказывайся сразу, Хьюго! – затараторил Том, подпрыгивая со стула и перегибаясь через стойку. – Подумай! Это отличная работа, не сложная, и такой шанс!

– Нет!

– Хью, пожалуйста! Когда тот парень позвонил и сказал, что болен, я сразу подумал о тебе! Прямо сразу!

– Ты болен, Томас. Подлечи голову.

– Нет! Ты только посмотри на себя! – он снова разогнулся, выставил вперед руки, указывая на Хью, как на экспонат. – Такой фактурный, а пропадаешь здесь, и никто тебя не видит!

– Меня многие видят. Посмотри, как много людей меня видят.

– Это другое! – Том нервно отмахнулся. – Эти руки, шрам, татуировки. Этот рост! Какой у тебя рост, Хьюго? Не меньше шести футов! А может, семь? Ты не задеваешь головой люстры?

Господи, он сошел с ума. Просто сошёл с ума. Сегодняшний вечер уже исчерпал весь запас экстраординарности. Хью упёрся одной рукой в бедро, второй зажал пальцами переносицу. Зажмурился.

– Томми. Заткнись прямо сейчас.

Но тот, похоже, не собирался сдаваться.

– Я тебя умоляю, – он снова бросился на стойку, как на постель умирающего. – Один раз, только один. Больше просить не стану. Съемка завтра, всё отменять и переносить уже не вариант, а я больше не помню никого с таким же типажом и фактурой!

Еще оставшиеся в баре посетители начали оборачиваться на бурную дискуссию. Пацаны на сцене уже откровенно ухмылялись, скручивая провода своей аппаратуры и укладывая в кофры. Если Том хотел выбрать наилучший момент, он его выбрал.

– Господи… – Хью тяжело вздохнул. – Сколько?

– Что? – ошарашенно выдохнул тот.

– Цена, Томас, цена. Сколько?

– Триста фунтов.

Не так и мало за несколько часов бездействия.

– Ладно…

– Да? – оживился он.

Не поверил своему счастью.

– Да, – Хью закатил глаза. – Где и во сколько?

– Недалеко, в Ротерхите. В час.

– Я приеду. А теперь иди отсюда.

Пусть проваливает и не веселит людей.

Однако Том еще не закончил.

– Подожди, – он распахнул тонкую спортивную куртку и всунул руку за её полу. – Давай подпишем договор.

На дерево столешницы незамедлительно опустился два сложенных в три раза белых листа. Хью вздёрнул одну бровь.

– У тебя и договор с собой?

– Я подготовился, – кивнул Том.

Действительно, подготовился. Провернул целую военную кампанию. Когда там заболел его модель, раз он успел так всё продумать? Хью развернул лист и беспомощно уставился в него. Очки он оставил в квартире наверху, ручку с собой не носил. Мелкий шрифт заплясал мелкими строчками.

Перед глазами материализовалась рука с выставленной на манер шпаги ручкой. Хью оторвал взгляд от бумаги и посмотрел на Тома из-под бровей.

– Я же сказал, что подготовился, – пожал плечами тот.

Ушлый проходимец. Хью выдернул ручку из тонких, почти женских пальцев, и размашисто махнул по бумаге. Синяя подпись заполнила собой шестую часть листа. Если в договоре окажется что-то неприглядное, он просто затолкает эту бумажку Томасу в глотку.

– Всё, – пробормотал Хью, швыряя ручку на столешницу. – Можешь валить.

– Да, – встрепенулся Том. – Ладно. Спасибо! – резво сгрёб в кучу свои вещи и прижал к тощей груди. – Но… знаешь… Может, ты это… – он выставил палец и очертил в воздухе небольшой круг, – … побреешься перед тем, как ехать?

А это он зря. Очень зря. Хью сложил руки на груди, огладил короткую бороду.

– Знаешь, что, Томми?

– А?

Он пригнулся к стойке, поставил на неё локти и поманил приятеля пальцем. Тот послушно, но осторожно подался вперед. Хью сузил глаза.

– Я и вся моя фактура шлём тебя в зад, – прошептал он почти в самое узкое лицо.

Тома нервно отшвырнуло назад.

– Ладно. Ладно, – он попятился. – С бородой тоже отлично. Я пошёл, да?

Хью кивнул.

– Иди.

– Ну пока.

– Ага.

***

Дверь скрипнула, растягивая по молчаливой квартире неприятное «хр-р». Хью поморщился. Пригнул голову и бесшумно вошёл в тёмную прихожую. Прикрыл дверь.

«Хр-р».

Завтра же нужно смазать петли.

Однако, похоже, можно и шуметь. Под дверью бабушкиной комнаты виднелась тонкая полоска света. Не спит. Почему не спит? Уже поздно, обычно в это время свет не горит, и квартира погружена во тьму.

– Это ты, Хьюго? – раздался резкий старческий голос.

Он щёлкнул замком, потянулся, нашел на стене выключатель и хлопнул по нему. Маленькая прихожая осветилась жёлтой потолочной лампой.

– Я, – пробасил Хью. – Ты почему не спишь?

– Ты устроил там сегодня настоящий ад, – едко сообщила бабушка. – Временами у меня трясся торшер.

Чёрт. Стены бара были обиты звуконепроницаемыми панелями, а потолок нет. При ремонте Хью логично рассудил, что его собственную квартиру от шума защищать нет смысла. Оказалось, не очень логично.

– Прости, – он повесил ключи на крючок и направился в ванную. На ходу схватил футболку на спине и стянул через голову. – Больше не повторится.

Бабуля промолчала. Она высказала свою чёткую позицию, услышала оправдания и решила, что на этом можно закончить. Как всегда. Хью вырос с такой манерой общения, поэтому ответа даже не ждал. Вошел в ванную, включил свет и там, крутанул кран в душе. Тёплый дождь хлынул из распылителя. Наконец-то. Счастье после душного бара.

Из прихожей послышались шаркающие неуверенные шаги и ритмичный стук палки. Бабушка вышла на разведку. Сейчас послушает, что в ванной идет вода, развернется и постучит назад в свою спальню. В общем-то, так и случилось. Шаги заглохли сначала под дверью, а потом снова начали отдаляться, пока не исчезли совсем. Хью тихо хмыкнул, сбросил джинсы и вступил в душевую кабину.

Почему он живёт с бабушкой? Эта информация приводила в замешательство всех его женщин, не только Джудит. Но одно дело говорить об этом, когда тебе двадцать пять, двадцать восемь, может даже тридцать. И другое, когда на днях исполнится тридцать шесть. Все женщины Хью проходили те же стадии, что и Джуд. Удивление, смирение, желчную ярость. Всем им хотелось на первое место. Иногда справедливо, иногда не очень, как в случае с последней. В какой-то момент Хью просто перестал приводить их домой и знакомить со старой леди, чтобы оградить её от ненужных душевных потрясений. В неполных девяносто она каждый разрыв внука воспринимала как свой. Пусть и не показывала этого никогда.

Рассказывать женщинам о том, что бабуля его вырастила, а сейчас сама нуждается в уходе, Хью тоже со временем перестал. Их сочувствие и понимание притуплялось, и к концу отношений они все хотели отдать Беатрис Пирсон в дом престарелых. А Хью не хотел. Она же не отдала его в детский дом давным-давно, хотя могла так поступить. У неё была куча возможностей. Однако она все их отмела одним только скупым взмахом руки.

Так что сейчас Хью постоянно стоял перед выбором: привести очередную подружку к себе и всё-таки избавиться от старухи, или ждать и смотреть, как подружка не сможет с нею ужиться. Он выбрал третий вариант из двух.

Вода тёплыми струями стекала с волос на кожу, расслабляла мышцы. Пар, скопившийся в душевой, добрался еще и до мозга. Хью крутанул смеситель, закрыл лицо ладонями, отёр с него воду. Спать. Пора спать. А завтра желательно не проспать до обеда и приехать вовремя туда, куда ехать нет никакого желания. Всё-таки Томас выбрал отличный момент для своей просьбы. Подойди он на пять минут раньше, когда пацаны еще не закончили выступать, и его просьба утонула бы в «аду», как назвала его бабуля.

Придерживаясь за край дверцы, Хью выступил из душевой, намотал на бёдра полотенце и толкнул дверь. Вышел в коридор, оставляя мокрые следы на деревянном полу. Из спальни старой леди всё еще просачивалась полоска света. Он подошёл к дверному полотну и стукнул по нему костяшкой пальца.

– Да? – прозвучал резкий ответ.

– Спишь?

– Нет, можешь зайти.

Хью перевел взгляд на свою голую мокрую грудь: капли воды сбегали с неё и исчезали в махровой кромке.

– Нет, – ухмыльнулся он закрытой двери. – Не буду тебя шокировать. Разбуди меня в десять, если я сам не встану.

– Как скажешь, – проскрипела бабуля. – Но ты можешь положить будильник себе под голову.

Без замечания разговор был бы не разговор.

– Я прошу на всякий случай, – пробормотал Хью.

– Я напоминаю тоже на всякий случай.

Он вздохнул, возвёл взгляд к потолку.

– Спокойной ночи, ба.

– Спокойно ночи, – отозвалась она. – Не закатывай глаза, милый.

– Я не закатывал.

– Не ври.

Хью тихо хохотнул и побрёл в свою комнату.

Ни одна его женщина не смогла ужиться с Беатрис Пирсон. А зря. Если пропускать мимо ушей половину её колкостей, она может сойти за самую милую даму в мире.