Читать книгу Царство льда - Хэмптон Сайдз - Страница 7

Северный полюс. Макушка мира. Апогей, апекс, высшая точка. Этот регион так и манил к себе людей. Он возбуждал общественный интерес, оставаясь великой загадкой – столь же таинственной и неизведанной, как поверхность Венеры и Марса. Северный полюс был и физическим местом, и географической абстракцией – той точкой, где сходились все меридианы карты. Находясь на Северном полюсе, идти можно было по определению только на юг. Полгода там царила темнота, а полгода светило солнце. В некотором роде там замирала хронология, ведь на полюсе сходились все часовые зоны.

Эксперты понимали все это или хотя бы считали, что понимают. Но почти все остальное о Северном полюсе: лед там, земля или море, тепло там или холодно, влажно или сухо, пустынно или обитаемо, высятся ли там горы или змеятся лабиринтами тоннели к центру Земли, работают ли там законы гравитации и геомагнетизма – оставалось загадкой.

Эта загадка едва не свела Чарльза Холла с ума. Прежде чем отправиться в экспедицию на «Полярисе», он написал: «В нашем современном мире есть огромное слабое место, и этим местом является белое пятно на картах и глобусах, которое простирается примерно от 80° северной широты до Северного полюса. Лично мне становится стыдно при мысли о том, сколько тысяч лет назад Бог даровал человеку этот прекрасный мир – целиком и полностью, – но та его часть, где, должно быть, находятся самые интересные и удивительные чудеса, до сих пор остается неизведанной, будто она и не была создана».

«Полярная проблема», как ее порой именовали в прессе, превратилась в досадную, надоедливую одержимость. Людям нужно было знать, что находится там, наверху, причем интересовались этим не только ученые, но и общественность. Северный полюс, как выразился лондонский журнал «Атенеум», был «недоступным объектом из наших снов». Видный немецкий географ Эрнст Бем сравнил незнание человечества о том, что находится на полюсах, с неудовлетворенным любопытством домовладельца, которому хочется выяснить, как выглядит его мансарда. «Семья, конечно же, осматривает все комнаты своего дома, – писал Бем, – вот и человечество с самого начала хочет познакомиться со всеми землями, океанами и регионами планеты, дарованной ему в качестве места обитания».

В передовице «Нью-Йорк таймс» того времени слышится отголосок настроений Бема: «Человек не может смириться с существованием тайны, его не устраивает постоянный вопросительный знак на конце земной оси, ибо он не любит вопросы без ответов».

К 1870-м годам на планете не осталось загадки важнее. Антарктика, конечно, была не менее таинственна, однако Южный полюс считался менее достижимой целью для передовых исследовательских стран, которые все как одна были расположены в Северном полушарии. Сложно представить, как сильно человечеству хотелось раскрыть арктическую тайну. В популярной культуре и мировой литературе то и дело высказывались предположения о том, что находится на Северном полюсе: об этом говорилось и в книгах Жюля Верна, и даже во «Франкенштейне» Мэри Шелли (где ученый-протагонист преследует своего монстра по льдам до самого Северного полюса). Приводились и практические аргументы необходимости отыскать полярный Грааль – можно было присвоить землю, добыть полезные ископаемые, открыть новые торговые пути, основать колонии и изучить новые виды. Эту географическую загадку нужно было решить, и решивший ее не мог не добиться славы. Но задача была даже более фундаментальной и необычной: достичь самой далекой точки, добраться до ne plus ultra, где прежде не ступала нога человека.

«В зачарованном круге Арктики, – замечал «Атлантик мансли», – лежит цель географических амбиций… итоговое решение полярной проблемы. Можно сказать, что долгие годы бесплодных усилий и ужасных страданий лишь возбудили аппетит к открытиям; чем больше мы узнаем о нашей планете, тем отчаяннее становится желание географов увидеть таинственный полюс». В 1871 году в журнале «Нейчер» вышла статья, которая назвала поиски полюса величайшей научной и географической загадкой своего времени: «Огромный участок прежде неизведанной суши или моря, который окружает северный конец земной оси, представляет собой самую важную область исследований, доступную для изучения нынешнему или будущему поколению».

В некотором роде одержимость Арктикой подпитывалась и национализмом. Медленно восстанавливаясь после разорительной Гражданской войны, американцы стремились проявить себя на мировой арене. Полярная экспедиция, как предполагалось, могла помочь с объединением расколотой на два лагеря страны – в этом начинании даже у Севера и Юга не могло возникнуть разногласий. Грандиозная исследовательская экспедиция предоставила бы еще не до конца сплоченной республике способ направить свои силы в квазивоенное, но на самом деле мирное русло.

«Полярная проблема», как ее порой именовали в прессе, превратилась в досадную, надоедливую одержимость. Людям нужно было знать, что находится там, наверху, причем интересовались этим не только ученые, но и общественность.

Как считается, в 1827 году британский морской офицер Уильям Перри возглавил первую серьезную экспедицию, перед которой стояла цель достичь Северного полюса. С тех пор большую часть полярных экспедиций снаряжало именно Британское адмиралтейство. Во многом это объяснялось чуть ли не религиозным фанатизмом второго секретаря адмиралтейства Джона Барроу по отношению к Арктике, а также тем фактом, что после победы над Наполеоном Королевский флот был мало задействован в войнах XIX века. Огромные суда величайшего в мире флота ветшали без движения, жалованье многих офицеров было урезано вполовину из-за сокращения обязанностей, однако их амбиций было не унять. Британцы сосредоточили усилия на поисках морского пути вдоль северного побережья Канады – и на поисках более ранних английских экспедиций, которые исчезли, разыскивая этот Северо-Западный проход.

Но теперь, в конце 1870-х годов, внимание переключилось с поисков Северо-Западного прохода на попытку достичь Северного полюса, которая не имела под собой никаких практических оснований. В надежде первыми оказаться на полюсе экспедиции снарядили или объявили не только Англия, но и Франция, Россия, Швеция, Германия, Италия и Австро-Венгерская империя. Соединенные Штаты полагали, что могут тягаться с такими конкурентами, и многие американцы горячо желали увидеть на вершине мира звездно-полосатый флаг.

Стремление Америки продвинуться на север в некотором роде можно считать продолжением доктрины явного предначертания, которая осуществлялась при расширении страны на запад. В 1869 году была окончена постройка трансконтинентальной железной дороги, благодаря чему западные рубежи оказались достигнуты или хотя бы их завоевание перешло в другую стадию, которая предполагала меньше исследовательских вылазок и больше грязной работы по оккупации и заселению новых территорий. Но в 1867 году Соединенные Штаты за смешные 7,2 миллиона долларов купили у Российской империи Аляску, и этот огромный новый регион по-прежнему оставался неосвоенным и по большей части неизведанным. Таким образом, достигнув Калифорнии, национальное движение на запад сделало резкий правый поворот и теперь направилось на север.

В 1873 году Америка еще не переварила покупку Аляски и пыталась осознать, что за огромной территорией владела на севере и зачем она была ей нужна. Потраченные на русскую землю деньги стали объектом разногласий – Аляску до сих пор называли «капризом Сьюарда», «сьюардовским холодильником» или «сьюардовским зоопарком полярных медведей» по имени бывшего государственного секретаря Уильяма Сьюарда, который настаивал на приобретении и вел переговоры с Россией. И все же американцы хотели знать, что лежит за новыми северными границами страны, и желали найти героя, который стал бы воплощением северных стремлений Соединенных Штатов.

Джордж Делонг постепенно приходил к выводу, что может стать этим героем. С тех пор как он своими глазами увидел Арктику, полярная проблема не выходила у него из головы. Он хотел добавить свое имя в пантеон – в своеобразную галерею скитальцев – исследователей севера. Он поставил перед собой смелую цель раскрыть великую тайну и достичь Северного полюса. «Если мне не суждено преуспеть, – писал он, – я сочту за честь, что мое имя добавят в список попытавшихся».

Это стремление сначала заняло его мысли, а затем и чувства. До конца жизни он так и не расстался с идеей добраться до Северного полюса.

Делонг прославился своим плаванием на «Малой Джуниате» еще до того, как вернулся в Нью-Йорк. Корреспондент «Нью-Йорк геральд» Мартин Мэер передавал длинные сообщения по телеграфу из Сент-Джонса, и редакторы газеты печатали их в качестве истории с продолжением. Мэер назвал восьмисотмильное путешествие «Малой Джуниаты» вдоль берега Гренландии героическим плаванием едва ли не исторических масштабов. Делонг, который вызвался добровольцем на опасную миссию по спасению незнакомых ему людей, был очень симпатичен публике, понравилась читателям и его готовность идти дальше на север, даже когда лед начал затирать маленький пароход.

Делонг и «Малая Джуниата» были у всех на устах. «Ее знаменитое плавание к мысу Йорк, – утверждал Мэер, – стало самым смелым и отчаянным отрезком всей экспедиции. Прекрасно продуманный и мастерски исполненный план не каждому был по плечу. Но дело не терпело отлагательств, и добровольцы не заставили себя ждать. Не стоит и упоминать, с какими невероятными трудностями столкнулось маленькое суденышко в краю вечных льдов и как отважный капитан, хотя запасы топлива и были исчерпаны более чем наполовину, был решительно настроен идти вперед, в самое сердце бури; как его снова и снова отбрасывало назад, но он кричал лишь: «Вперед!»; как корабль пошел по так называемому ложному следу и оказался зажат в железные тиски льда, которые пришлось таранить, пока наконец не получилось освободиться лишь с тем, чтобы чуть дальше достичь надежного и непреодолимого барьера, лишившего операцию последней надежды на успех. Можете назвать эту миссию безрассудной, но героизм лейтенанта Делонга и его храбрых товарищей должен навсегда остаться в нашей памяти потрясающим примером самопожертвования и приверженности благородной цели».

Такое внимание смущало Делонга. Он «не выносил общественного признания, – писала Эмма, – и любой ценой старался его избегать. Он исполнил свой долг и не видел никаких причин раздувать из этого сенсацию». В то же время он чувствовал силу известности и понимал, что его слава может помочь ему при планируемом возвращении в Арктику.

Газеты так многословно воспевали Делонга в том числе и потому, что остальные новости с «Поляриса», которые той осенью просочились в печать, были сплошь печальны и безнадежны. Эта экспедиция рассыпалась, еще даже не покинув Соединенных Штатов. Команде недоставало дисциплины и понимания собственной миссии. На корабле сформировались отдельные группировки, которые плели интриги и сеяли раздор – к примеру, немалое число немцев на борту «Поляриса» почти не разговаривало с американцами. Глава экспедиции Чарльз Холл не пользовался авторитетом: сначала его попытались сместить с поста, а затем, похоже, и вовсе убили.

Когда он умер, остальные вздохнули с облегчением, но вскоре погрязли в моральном разложении и анархии. Все бортовые журналы, записи и научные приборы экспедиции были потеряны. Оставшиеся на борту «Поляриса» люди, очевидно, не предпринимали никаких усилий, чтобы разыскать своих пропавших товарищей, когда льдина, на которой те разбили лагерь, откололась и уплыла от корабля. Те же несчастные, которые оказались на льдине, жили в постоянном страхе и не доверяли друг другу, опасаясь каннибализма. Позже следственная комиссия ВМС выявила множество случаев неподобающего поведения. Куда ни глянь, эта экспедиция была весьма печальной и мрачной историей – историей без героев, которая выставляла Америку в неприглядном свете. Как заметили в лондонской «Таймс»: «В тени этого корабля-призрака таилась смерть – во множестве ужасных проявлений».

Впечатлительному человеку плавание «Поляриса» могло стать предостережением об опасностях путешествиях в Арктику. Но Джорджа Делонга было не так легко напугать. Он уже анализировал экспедицию Холла и решал, что нужно сделать по-другому, чтобы экспедиция оказалась более эффективной и добилась большего успеха. Делонг поклялся, что, став капитаном полярной экспедиции, он будет гораздо чаще использовать новейшие технологии. Он наберет в команду офицеров ВМС, которые будут неукоснительно соблюдать дисциплину, тем самым исключая возможность мятежа. Он будет отбирать команду более тщательно, не допуская ни создания группировок, ни дисбаланса национальностей и рангов. Он более основательно укрепит судно для плавания во льдах и погрузит больше продовольствия, медикаментов и научных приборов.

Делонг чувствовал себя обязанным исправить ошибки Холла и победить в этой гонке – для ВМС и для Соединенных Штатов.

Новообретенная слава открыла Делонгу двери в другие социальные круги. Вечером 1 ноября 1873 года его пригласили на ужин в доме Генри Гриннела, знаменитого нью-йоркского филантропа и богатого торговца. Гриннел живо интересовался Арктикой и за несколько предыдущих десятилетий финансировал множество экспедиций на север – как британских, так и американских. Степенный, седобородый мужчина 74 четырех лет, он всегда одевался с иголочки. Его большие, чуть навыкате глаза блестели, выдавая острый ум. Один из основателей Американского географического общества, Гриннел обладал самой обширной в Америке коллекцией книг, географических карт и планов Арктики. Его имя навсегда было оттиснуто в Арктике – крупную часть острова Элсмир назвали Землей Гриннела в его честь. Ни один другой человек в Соединенных Штатах не посвящал больше мыслей полярной проблеме и не выделял больше средств для ее решения.

Тем вечером, в субботу, Гриннел собрал ученых, географов, исследователей и моряков в своем прекрасном доме номер 17 по Бонд-стрит на Манхэттене, чтобы обсудить последние идеи в сфере изучения Арктики. В кабинете Гриннела, где на столе были разложены карты, собравшиеся джентльмены чествовали Делонга как героя и возможного капитана следующей американской экспедиции в Арктику. Их встреча стала анализом экспедиции Холла, которую в немалой степени финансировал Гриннел. Чему можно было научиться на этой ошибке? Как иначе организовать будущую экспедицию? И главное – каким путем ей идти?

Все сходились во мнении, что Гренландия – не лучший портал для достижения полюса. Катастрофическая экспедиция Холла еще раз подтвердила коварство этого региона. Делонг уже навел кое-какие справки, пытаясь разыскать более удачный полярный маршрут. Вскоре после возвращения из гренландских морей он посетил Нью-Бедфорд в штате Массачусетс, который фактически являлся китобойной столицей Соединенных Штатов. Там он пообщался с несколькими капитанами китобойных судов, закаленными в плаваниях моряками, которые лучше всех понимали арктические течения и ветра. Эти старые морские волки сказали Делонгу, что попытка достичь полюса через Гренландию неоправданно тяжела – один даже сказал, что это все равно что «идти в гору». Капитаны полагали, что господствующие вокруг Гренландии течения и ветра постоянно сдвигают ледяной щит на юг, поэтому при движении на север придется без конца пробиваться сквозь льдины.

Однако, по их мнению, гораздо проще было добраться до полюса через северную часть Тихого океана и Берингов пролив – это будет все равно что «идти под гору». Делонг понимал, что эти советы представляют собой не научно доказанные факты, а практические наблюдения профессионалов, которые каждый год отправляются к границам ледовой шапки в погоне за ценным животным жиром. И все же позиция капитанов была понятна: зачем бороться с природой, когда можно работать с ней заодно?

В 1869 году французская экспедиция под руководством ученого Гюстава Ламбера планировала достичь полюса через Берингов пролив, но эту экспедицию отменили из-за начала Франко-прусской войны. Два года спустя Ламбер погиб при осаде Парижа, поэтому экспедиция так и не была организована.

Теперь гости Гриннела потягивали бренди и задумчиво поглаживали бороды. Казалось, их заинтриговала возможность отправки полярной экспедиции через Берингов пролив. По этому пути еще никто не ходил – к тому же в качестве отправной точки можно было использовать недавно приобретенную американцами Аляску. Тем холодным ноябрьским вечером в прокуренном салоне на Бонд-стрит идея заблестела всеми гранями. Гриннел предложил тост: под гору, к полюсу – любой ценой!

Делонг был благодарен Гриннелу за приглашение и поддержку его кандидатуры в качестве следующего полярного капитана. Он не постеснялся прямо спросить Гриннела: вы профинансируете экспедицию?

Гриннел всех удивил своим отказом. Он больше не хотел выделять деньги на полярные исследования. Полярная проблема по-прежнему занимала его, но он был уже стар – его беспокоило здоровье. Он достаточно потратил на эти экспедиции и не хотел больше быть покровителем севера. Возможно, его напугала экспедиция Холла.

Но кто мог занять его место? Делонгу нужен был ответ. Куда ему обратиться? Он понимал, что все расходы ВМС на себя не возьмет. Для продолжения арктических исследований нужен был новый спонсор.

Когда Делонг обратился к присутствующим за идеями, нашелся лишь один ответ: Беннетт.