Читать книгу Бремя молчания - Хизер Гуденкауф - Страница 6

Из сна меня вырывает негромкий рокот – сначала мне кажется, что вдали грохочет гром, и я улыбаюсь, не открывая глаз. Гроза, крупные, холодные капли дождя! Надо разбудить Калли и Бена.

Они оба любят бродить под дождем, который – пусть и ненадолго – заставляет забыть о засушливом, жарком лете. Еще не проснувшись до конца, я хлопаю по другой половине постели, где обычно спит Гриф. Его часть простыни прохладнее, чем моя. Сегодня четверг, он уехал на рыбалку. Гриф уехал на рыбалку с Роджером. Значит, я слышала не гром, а рокот мотора? Я перекатываюсь на половину Грифа, наслаждаюсь прохладой и пытаюсь снова уснуть, но кто-то упорно колотит в парадную дверь, вернее, даже не колотит, а барабанит так, что стены дрожат. Разозлившись, я сажусь и спускаю ноги на пол. Помилуйте, сейчас всего шесть утра! Натягиваю шорты, которые вчера вечером бросила на пол, пробегаю пальцами по взъерошенным волосам и выхожу на площадку. Дверь в комнату Бена, как всегда, плотно закрыта. Комната Бена – его крепость, я стараюсь не заходить туда без нужды. Бен допускает к себе только школьных друзей и Калли, сестренку. Мне это удивительно. Я выросла в семье с четырьмя братьями, но в их владения могла проникнуть только хитростью или силой.

Всю жизнь меня окружали мужчины: братья, отец, Луис и, конечно, Гриф. В школе я тоже дружила почти исключительно с мальчишками. Мама умерла, когда мне было семнадцать, но даже при жизни она находилась где-то на периферии моего мира. Жаль, я почти не обращала внимания на то, как мама держалась и одевалась. В памяти сохранились отдельные нечеткие картинки. Мама никогда не носила брюк, а только длинные юбки. Она часто сидела, закинув ногу на ногу. Каштановые волосы она элегантно укладывала на затылке. Маме никак не удавалось научить меня одеваться со вкусом, краситься и сидеть, как подобает настоящей леди. Зато она запрещала мне стричься. В знак протеста я собирала волосы в примитивный конский хвост, а сверху нахлобучивала бейсболку. Теперь я жалею, что не переняла у мамы манеры тщательно красить губы и чуть-чуть прыскать духами на запястья. Помню, как она склонялась к отцу, что-то шептала ему на ухо, и он улыбался. Ей удавалось успокоить мужа, лишь положив холеную руку ему на плечо. Мама всегда оставалась для меня загадкой – как и моя молчаливая дочка. Калли обожает расчесывать волосы после купания – она подолгу любуется своими ноготками, которые я довольно неумело ей крашу. Растить дочку – все равно что получить во владение карту острова сокровищ, от которой оторваны важные куски. Бывало, я сидела и внимательно наблюдала за Калли, любуясь ее движениями, ее жестами. Когда она еще говорила, она хотя бы давала понять, чего она хочет или что ей нужно, а сейчас я только гадаю, ошибаюсь и надеюсь на лучшее. Я стараюсь жить так, словно с моей Калли ничего не происходит, словно она – обычная семилетняя девочка, которую не обсуждают на школьных педсоветах. Стараюсь не обращать внимания на то, как переглядываются соседи. Наверняка шепчутся за моей спиной, что у Кларков девочка «со странностями».

Мне хочется заглянуть к Калли, но кто-то по-прежнему настойчиво колотит в нашу тяжелую дубовую дверь, поэтому я спешу вниз. Старые, покоробленные половицы скрипят под моими босыми ногами. Я открываю и вижу Луиса и Мартина Грегори, отца Петры. В последний раз Луис был у меня дома три года назад. Правда, тогда я его почти не запомнила, потому что упала с лестницы и лежала в полубессознательном состоянии.

– Здрасте, – неуверенно говорю я. – Что стряслось?

– Тони, Петра не у вас? – спрашивает Луис.

– Нет, – отвечаю я и кошусь на Мартина. На секунду лицо у него вытягивается, но он тут же вскидывает вверх подбородок.

– А можно мне поговорить с Калли? Вдруг они с Петрой… – Мартин колеблется. – Мы нигде не можем найти Петру, вот и подумали: может, Калли знает, где она?

– Да, конечно! Входите, пожалуйста! – Я веду их в гостиную. Замечаю на журнальном столике пивные банки, поспешно хватаю их, бегу на кухню и выбрасываю в мусорное ведро.

– Сейчас разбужу Калли. – Я бегу наверх, перескакивая через две ступеньки. Мне очень жалко Мартина и Фильду. Я зову: – Калли, Калли, просыпайся, детка, мне нужно с тобой поговорить! – Взбежав на второй этаж, вижу Бена. Он стоит на пороге своей комнаты. Он без рубашки, я замечаю, что его рыжие волосы не мешает подстричь. – Доброе утро, Бенни. Петра потерялась. – Я подбегаю к спальне Калли и распахиваю дверь. Постель смята, на полу валяется игрушечная обезьянка. Обезьянка смотрит на меня и улыбается. Озадаченная, я застываю на месте, но тут же разворачиваюсь кругом. – Бен, где Калли?

Он пожимает плечами и уходит к себе. Я быстро осматриваю спальню для гостей, мою спальню, комнату Бена. Спешу вниз.

– Ее тоже нет!

Я пробегаю мимо Луиса и Мартина, по скрипучим ступенькам спускаюсь в подвал, включаю свет. В подвале прохладно и сыро. Все опутано паутиной, во всех углах коробки. У стены стоит старая морозилка. Невольно прижимаю руку к сердцу. Наверное, все слышали страшилки про то, как дети играли в прятки, залезли в старый холодильник, а потом не сумели выбраться оттуда… Время от времени я вспоминаю об этом и велю Грифу выкинуть старье. Но до сих пор мы так и не удосужились выбросить морозилку. Я быстро откидываю крышку. В нос бьет запах плесени… Пусто! Отдышавшись, я возвращаюсь на кухню. Луис и Мартин выжидательно смотрят на меня. Я молча распахиваю дверь черного хода. Оглядываю наш просторный задний двор, бегу на опушку леса, вглядываюсь в тени под деревьями. Задыхаясь, бегу назад, домой. Луис и Мартин ждут меня за сетчатой дверью.

– Ее нет.

Луис внешне невозмутим, Мартин очень встревожен.

– Скорее всего, они вместе где-то играют. Ты не знаешь, где они могут быть? – спрашивает Луис.

– В парке? А может, в школе… Но сейчас еще очень рано… Часов шесть, наверное, да? – Я теряюсь в догадках.

– Петры не было дома уже в половине пятого, – сухо заявляет Мартин. – Куда они могли деться в такую рань?

– Понятия не имею… Ничего не понимаю! – отвечаю я.

Луис хочет осмотреть дом. Я хожу за ним по пятам. Он знает, где искать: заглядывает в шкафы и под кровати, но никого не находит.

– Я разослал приметы Петры патрульным. Они уже ищут ее по всему городку, – говорит Луис. – Пока не похоже, что девочек… – Он умолкает, а потом продолжает: – Что с девочками что-то случилось. Вы пока поищите их там, где они обычно играют.

Мартин неуверенно кивает, и я тоже.

– Тони, я видел грузовик Грифа. Он дома? Может, он в курсе, где Калли и Петра?

Луис, как всегда, очень деликатен. На самом деле его интересует, в состоянии ли Гриф членораздельно говорить и соображать или он совсем отключился после ночного запоя.

– Грифа нет дома, он поехал на рыбалку с Роджером. Они договаривались отправиться где-то в полчетвертого утра.

– А не мог он взять девочек с собой на рыбалку? – с надеждой спрашивает Мартин.

– Нет, что вы! – Я смеюсь. – Взять с собой на рыбалку двух маленьких девочек Грифу и в голову не придет. До субботы его можно не ждать. Я уверена, что девочки не с ним.

– Не знаю, Тони. Может, он все же решил взять девочек… Он записки не оставил?

– Нет, Луис. Уверена, он ни за что не взял бы их с собой. – Его упорство начинает меня раздражать.

– Тогда ладно, – говорит Луис. – В час дня встретимся снова. Если к тому времени девочки не найдутся, будем думать.

Сверху слышится шорох. Обернувшись, я замечаю, что Бен вышел из комнаты и сидит на лестнице. В полумраке его легко принять за Грифа: Бен такой же рыжий и широкоплечий. Только глаза у него другие – мягкие, спокойные.

– Бен, – говорю я, – Калли и Петра куда-то делись, и мы не можем их найти. Как, по-твоему, где они?

– В лесу, – тут же отвечает Бен. – Сейчас развезу газеты и пойду их искать.

– Велю нашим обыскать лес возле опушки, – говорит Луис. – Увидимся в час дня.