Читать книгу Нежный враг - Хизер Сноу - Страница 7
Глава 5
ОглавлениеДжеффри взял тонкую руку мисс Клэрмонт и положил на сгиб своего локтя. Сначала она явно намеревалась вырваться, но после некоторого размышления передумала. Тем не менее он физически ощущал ее раздражение.
Он плыл в опасных водах. Прошлой ночью он вел себя недостойно, и у нее были все основания злиться. Джеффри покосился на мисс Клэрмонт… Лилиан. После того как целовал ее, он считал возможным обращаться к ней по имени… хотя бы в мыслях. Она смотрела прямо перед собой – лоб нахмурен, губы сжаты. Если она стиснет их еще сильнее, они станут такими же синими, как муслин, обтянувший ее грудь.
Граф по собственному опыту знал, что разозленная женщина способна на многое. Ее поведение может быть непредсказуемым. А ему не хотелось объясняться с матерью, если Лилиан вдруг решит обвинить его в неджентльменском поведении, – не важно, со свидетелями или без.
Следует признать, его немало удивило, что она до сих пор этого не сделала. Теперь Джеффри намеревался выяснить, собирается ли она что-либо предпринять в этом направлении.
Он накрыл ладонью изящные пальчики на сгибе своего локтя и тихо произнес:
– Мы оба знаем, что причина вашего отсутствия сегодня на завтраке вовсе не плохое самочувствие: вы слишком привлекательно выглядите для больной.
При этом граф ни на минуту не покривил душой: она действительно была великолепна. Нежная кожа светилась, а волосы на солнце блестели словно новенькие медные монеты. Это заметил не только он. К своему большому неудовольствию, он констатировал, что многие мужчины обращают внимание на его спутницу.
Лилиан сначала побледнела, потом у нее на скулах выступили красные пятна, а губы сжались еще сильнее… хотя, по его мнению, это было невозможно. Но прежде чем ее лицо приобрело абсолютно непроницаемое, каменное выражение, на нем что-то мелькнуло… чувство вины – в этом у Джеффри не было никаких сомнений.
Девушка отвела глаза, но не произнесла ни слова, и тогда он утвердился в мысли, что она действительно что-то затеяла, а его безрассудство прошлой ночью хотела использовать себе на пользу.
Он утратил над собой контроль. Даже такая невинная девушка могла бы понять, что он желает ее. Несомненно, она провела не один час перед зеркалом, подбирая себе наряд и делая прическу, чтобы соблазнить его. А ее отсутствие утром… что ж, не исключено, что она хотела подразнить его, ждала, когда у него разыграется аппетит.
Джеффри искоса взглянул на нее и в тот же миг почувствовал желание, такое сильное, что едва с ним справился. Как она хороша!
А она все молчала.
– Ну же, Лилиан, только не говорите, что это оскорбленные девичьи чувства лишили вас дара речи. – Он понизил голос, чтобы никто не слышал и, кроме того, чтобы скрыть чувственную хрипотцу в голосе, от которой не сумел избавиться. – По тому, как вы ответили на мой поцелуй, я точно знаю, что оскорбленные чувства здесь ни при чем.
Наконец он добился реакции. На него устремился взгляд аметистовых глаз и сразу нашел дорожку к его естеству, да так, что Джеффри с шумом втянул воздух. Кроме гнева, что полыхал в их глубине, чувствовалось что-то еще. Настороженность. И смятение. Это не могло не вызвать у него чувство удовлетворения, хотя и мрачного.
– Вы совершенно правы, милорд, – проговорила Лилиан и натянуто улыбнулась.
Джеффри кивнул: умница, не стала отрицать, что их короткая ночная встреча произвела на нее впечатление.
– Оскорбленные чувства – это, пожалуй, не то, что мной сейчас владеет, – спокойно продолжила между тем она и, наклонив голову, улыбнулась. – Скорее я ощущаю… безразличие.
Джеффри резко остановился, словно наткнулся на стену. Безразличие? Он недоверчиво вгляделся в лицо Лилиан.
Ее губы дрогнули. Смеется?
Стратфорд прищурился. Вот нахалка! Возможно, он не может сказать с полной уверенностью, чего еще она хочет, но уж когда женщина хочет его, он чувствовал всегда. Видит Бог, Лилиан Клэрмонт той ночью его хотела.
– Да, – продолжила Лилиан, высвободив руку и отступив на шаг, – признаюсь честно: сегодня утром я немного покривила душой относительно своего недомогания, – но мною руководили совсем не те соображения, о которых вы подумали. – Она медленно пошла дальше, даже не удосужившись посмотреть, идет ли он за ней. – Я всего лишь хотела избежать неловкой ситуации. Неловкой для вас.
– Для меня? – фыркнул Джеффри и поморщился: а кому понравится, если твой голос, голос мужчины, влиятельного графа, вдруг срывается на визг. Чтобы услышать слова Лилиан, он шел за ней по пятам, словно щенок на поводке.
Она остановилась, обернулась к нему и слегка прищурилась – слишком яркое было солнце.
– Ну да. Чтобы вам не пришлось извиняться. Я знаю, как не любят мужчины признаваться в своей неправоте. Однако, поскольку вы проявили инициативу и сами стали искать встречи со мной, я посчитала, что было бы невежливо не выслушать кающегося грешника.
Джеффри задохнулся.
Лилиан слегка наклонила головку и одарила его очаровательной улыбкой, раздражающе снисходительной! У Джеффри голова пошла кругом. И все равно он не опустится до грубости. Пока.
Стиснув зубы, он глубоко вздохнул. Похоже, рассудок окончательно оставил его: дважды за два дня женщина с легкостью сумела одолеть его в словесном поединке, и главное – он ей это позволил!
Джеффри несколько мгновений молча смотрел на собеседницу. Отметив ее скованность, учащенное дыхание и лихорадочный блеск глаз, он сразу успокоился: пустая бравада, и ничего больше. Напускную храбрость он всегда узнавал безошибочно.
На самом деле она хотела бы оказаться от него как можно дальше: об этом говорили – нет, кричали – все его инстинкты. Неужели она не лгала, утверждая, что не имеет на него видов? Но ведь и впрямь не похоже, чтобы она стремилась привлечь его внимание. Не то что другие…
Джеффри огляделся по сторонам и увидел легион девиц и их мамаш, не сводивших с него алчных взоров. Они едва не пускали слюни, глядя на него! В этот момент он принял решение.
– Вы правы, мисс Клэрмонт. – Он снова осторожно положил ее руку на сгиб своего локтя, и они пошли дальше. – Я действительно должен принести вам свои глубочайшие извинения. Именно поэтому и пригласил вас на эту прогулку. Считайте ее своего рода оливковой ветвью. И еще я настаиваю, чтобы вы стали моей спутницей на сегодняшний вечер.
Побледнев, Лилиан покачала головой.
– Вашей спутницей? Благодарю вас, милорд, за честь, но в этом нет никакой необходимости: извинений вполне достаточно.
Джеффри постарался придать лицу самое чарующее выражение.
– О, но я настаиваю! Вы должны дать нам обоим шанс начать все сначала и подружиться. – Он коснулся пальцами тонкого запястья, лежащего на его руке, и получил достойную награду – Лилиан вздрогнула и на какой-то миг лишилась маски спокойного безразличия. – Пойдемте!
И он повел ее к открытой лужайке, где вот-вот должны были начаться вечерние развлечения.
Собственно говоря, это была вовсе не лужайка, а огромный луг с обозначенной столбами, украшенными разноцветными лентами, прямоугольной площадкой. Женевьева Уэнтуорт назвала вечерние развлечения «Возвращением к рыцарству». По ее задумке каждый участник турнира должен выбрать даму сердца, которая затем станет его спутницей на ужине и балу. Графиня уже довела до сведения сына, что ему предназначена леди Эмили Мортон или леди Джейн Нортумберленд, – иными словами, одна из двух самых подходящих дебютанток сезона. Ее слова привели Джеффри в ярость, и теперь он мысленно злорадствовал, представляя, как отреагирует графиня, увидев выбранную им спутницу.
Он скосил глаза на Лилиан. Девушка напряженно о чем-то думала, прикусив нижнюю губу, – вероятно, изыскивала способ избавиться от его общества.
Но почему? Вечер в его компании не принесет ей вреда! Кроме того, эта девица задела его гордость. Какой же мужчина оставит такое деяние безнаказанным?
Джеффри не сомневался, что не ударит лицом в грязь на предстоящих соревнованиях. Годы, проведенные на военной службе, дали ему существенное преимущество над сельскими джентльменами, с которыми предстояло сразиться. По опыту ему было известно, что выдающееся мастерство не может не привлечь женщину, да и в своем умении ухаживать он не сомневался.
Будь он проклят, если к ночи Лилиан Клэрмонт все еще будет изображать безразличие.
– Ньютоново яблоко, – пробормотала Лилиан. Слова слетели с ее губ так же легко, как падает на землю спелый плод. Она считала едва ли не богохульством использовать имя Ньютона как ругательство, но поминать имя Господа всуе, вероятно, было все-таки хуже. Хотя для нее сэр Исаак был первым после Бога.
Стратфорд привел ее к гостям и усадил на стул, ближайший к площадке для состязаний. У многих гостей брови изумленно взлетели на лоб, когда он поднес ее руку к губам, а у самой Лилиан, кажется, заалели даже кончики ушей. И если бы завистливые взгляды могли убивать, она бы уже лежала бездыханной на траве.
К тому же этот негодяй, касаясь губами ее руки, одновременно успел нежно провести подушечкой пальца по тыльной стороне запястья под перчаткой.
– Надеюсь, вам понравится то, что вы увидите. – Он сказал это таким чувственным голосом, что по телу Лилиан пробежала горячая волна дрожи и на мгновение она лишилась дара речи и только кивнула.
Стратфорд одарил ее всепонимающей улыбкой и отошел.
Чувствуя на себе великое множество взглядов, Лилиан поерзала, расправила юбки и положила руки на колени, не сразу заметив, что ладони сжаты в кулаки. Она ненавидела быть в центре внимания, но еще больше ненавидела, когда кто-то нарушал ее планы. В этот самый момент ей следовало разыскивать в доме письма отца, а не сидеть здесь, словно кукла, выставленная на всеобщее обозрение.
Вздохнув, Лилиан скрипнула зубами и взглянула из-под опущенных век на Стратфорда. Что ему надо? Она сделала все возможное, чтобы избавиться от него, но он, похоже, заупрямился и не собирался уступать.
В животе что-то затрепетало. Лилиан подняла руку и прижала два пальца к виску. Еще никогда ей не приходилось испытывать такого смятения чувств. Еще никогда она не была так близка к панике.
Когда Стратфорд спросил о причинах ее отсутствия на завтраке, она не сомневалась, что все тайное стало явным. Лилиан сморщила нос. Пожалуй, оскорбить его не лучшая ее идея, но она не смогла придумать другого способа отвлечь его от вопросов. А теперь она не знает, продолжает он подозревать ее или…
– Ваши ленты, мисс.
Лилиан удивленно воззрилась на горничную, остановившуюся справа от нее. Девушка держала серебряный поднос, на блестящей поверхности которого лежали шелковые ленты цвета лаванды.
– Мои ленты?
– Да. Я знаю, они не такого же цвета, как ваше платье, но у нас не оказалось лент такого оттенка голубого. – Девушка шмыгнула носом и пожала плечами. – Его милость выбрал их специально для вас: сказал, что они напоминают ему ваши глаза.
Горничная протянула поднос, и Лилиан машинально взяла ленты, хотя понятия не имела, что с ними делать. Но раньше, чем она успела спросить об этом, служанка исчезла.
– Стратфорд определенно заходит слишком далеко с этими рыцарскими делами, – визгливым голосом проговорила очаровательная блондинка в бледно-розовом платье, в руках у которой было три розовых ленты.
Интересно, что она имеет в виду, говоря о рыцарских делах? Лилиан не участвовала в утренних мероприятиях и теперь ощущала явный дефицит информации.
– Да, ответила брюнетка в желтом платье, сжимавшая в руке ленты такого же цвета. – Выбрать самую неподходящую даму из всех присутствующих – это уже слишком.
Лилиан вдруг почувствовала тошноту и, нахмурившись, наконец обратила пристальное внимание на то, что происходит вокруг. Она сидела на стуле, крайнем в ряду. Всего стульев было двенадцать, и все они были заняты молодыми леди с лентами в руках. Иными словами, на стульях сидели двенадцать девиц, и одиннадцать из них сверлили ее глазами: одни – любопытными, другие – презрительными, третьи – злобными.
Она взглянула на площадку. На поставленных вокруг столбах были закреплены красные, синие и зеленые флаги, развевающиеся на ветру. Под развесистым дубом была поставлена большая палатка, в которой скрылся Стратфорд и другие джентльмены.
Лилиан оглянулась. За спинами двенадцати девушек собралась толпа. Впереди стояло еще несколько юных леди, Пенелопа в их числе, но у них в руках не было лент. Пожилые матроны тоже глазели на нее: одни – молча, другие перешептывались, прикрываясь веерами.
Ситуация стала более или менее ясной.
Черт бы побрал этого подонка Стратфорда! Вероятно, здесь будет что-то вроде рыцарского турнира, и он сделал ее центром всеобщего внимания, избрав своей дамой. Но какого черта? Чего он добивается? Хочет, чтобы она была на глазах, или…
В животе стало горячо.
Неужели он заинтересовался ею? Крайне маловероятно, но…
Громкий звук труб отвлек ее от размышлений, возвестив начало турнира, и Лилиан гордо выпрямилась, стараясь игнорировать взгляды гостей. Негодяй! Подонок! Ублюдок!
Словно почувствовав, что она думает о нем, из палатки появился Стратфорд. Его черные волосы на ярком солнце отливали синевой. У Лилиан перехватило дыхание. Она раньше не обращала внимания, как плотно лайковые бриджи облегают его стройные бедра, подчеркивают сильные мускулы. Его грудь прикрывал лоскут кожи, но Лилиан легко могла припомнить то, чего сейчас не видели ее глаза, но чувствовали руки накануне ночью в библиотеке.
Другие участники соревнований выглядели простовато в непривычной одежде, но о Стратфорде этого не скажешь. Странная экипировка ему необычайно шла. Нет, «шла» не совсем удачное слово. Она ему подходила… или это он подходил ей? Когда он шагал по лужайке к Лилиан – при этом губы его кривились в лукавой улыбке, – казалось, что с его плеч упала вся тяжесть. Словно он впервые за долгое время почувствовал себя легко и свободно.
Лилиан нахмурилась и мысленно выругалась. Откуда она может это знать?
Ей было известно лишь то, что он затмевал других мужчин, делая их невидимыми одним только своим присутствием.
Стратфорд остановился перед ней и, низко поклонившись, проговорил низким чарующим голосом:
– Миледи.
Их взгляды встретились, и на несколько бесконечных мгновений время остановилось. Потом наваждение исчезло, и граф, протянув ей руку, кивнул на ленты, которые она продолжала держать в руках:
– Я надеялся, что бледно-лиловый цвет подойдет, но теперь вижу, что ни один из оттенков, созданный руками человека, не может сравниться с красотой ваших глаз.
Лилиан ощутила нелепое желание улыбнуться и стиснула губы. О чем это он?
– Ленты прекрасные, спасибо, но…
– Мне придется прочесать все сады Сомертон-Парка в поисках естественного оттенка, который подошел бы к вашим глазам. Фиалка? Нет, слишком темный цвет. Фрезия? Душистый горошек? – Он радостно засиял. – Я понял! Чертополох! – Его зубы казались неправдоподобно белыми. – Колючий? Да. Но какой страстный насыщенный цвет!
Лилиан молча смотрела на графа, изумленно приоткрыв рот. Он играет с ней, но зачем? Неожиданно она почувствовала тепло в кончиках пальцев ног. Вообще-то тепло проникло и в другие уголки ее тела. Странно…
Стратфорд вытащил меч из ножен и, взглянув на Лилиан, с искренней тоской протянул его рукоятью вперед.
– Признаюсь, я нахожу развлечения, придуманные моей матерью, несколько фривольными, однако не смею ей противиться. Поэтому прошу вас оказать мне честь и позволить носить ваши цвета в сражении, миледи.
Другие девушки в ее ряду в это самое время со знанием дела привязывали свои ленты к мечам остальных участников турнира. Лилиан оглянулась. Тетя Элиза стояла рядом, все своим видом подбадривая племянницу.
Лилиан вздохнула, взяла одну из лент и завязала на рукояти аккуратный мертвый узел.
На лице Стратфорда отразилось изумление.
Вероятно, ей следовало завязать бантик.
Она встретила его вопросительный взгляд вежливой улыбкой. Губы Стратфорда дрогнули – кажется, он сдерживался, чтобы не расхохотаться, – и он молча занял свое место на поле напротив соперника.
Лилиан бросила взгляд через плечо. О том, чтобы потихоньку улизнуть, можно забыть. Это нереально, учитывая, что к ней приковано внимание почти всех присутствующих. Она опустилась на стул и постаралась не замечать любопытные взгляды.
Ее переполняло раздражение. Как получилось, что она вынуждена сидеть здесь, на виду у всех, и терять драгоценное время? Во-первых, эти глупые забавы праздных бездельников отвлекают ее от поисков, а во-вторых, на нее обратила внимание целая свора ревнивых завистливых гарпий, которые теперь станут следить за каждым ее шагом.
Она постаралась взять себя в руки и перестать беспокойно вертеться. Что ж, пока она ничего не может изменить. А значит, надо попытаться обратить ситуацию себе на пользу.
Ей пришел в голову лишь один вариант: разозлить графа настолько, чтобы он обращался в бегство всякий раз, когда заметит ее в другом конце сада. Но как это сделать? Лилиан стала думать обо всем, что больше всего раздражает в представительницах ее пола. Жеманность? Слезы? Хлопанье ресницами? Обмороки?
Она возмущенно фыркнула. Нет, не то. Да, она все это ненавидела и именно потому ни за что не сможет достоверно изобразить. В конце концов, она же не актриса.
Она останется собой: ну, в какой-то степени, – а с графом придется справляться другим способом. Для начала она превратится в высокомерную стерву и будет кичиться своим умом, не забывая критиковать каждый его поступок и указывать, как было бы сделать правильно.
Мужчины это ненавидят.
Уже к концу сегодняшнего вечера Стратфорд будет готов сбежать от нее на край света.