Читать книгу Записки старого биолога. О том, как нужно жить и когда умирать - И. И. Мечников - Страница 8

В человеческом организме не одни только пищеварительные органы представляют большую или меньшую степень естественной дисгармонии в строении и в отправлениях. Великий немецкий физиолог Иоганн Мюллер более полувека тому назад доказал, что поправка аберрации нашего глаза, по-видимому, наиболее совершенного из наших органов, далеко не полна. Другой великий немецкий ученый, Гельмгольц, заметил, что точное изучение оптической организации глаза привело его к большому разочарованию. «Природа, – говорит он, – как будто намеренно собрала противоречия с целью разрушить все основы теории предустановленной гармонии между внешним и внутренним мирами».

Не один глаз, но и все другие аппараты, посредством которых мы знакомимся с внешним миром, представляют большую естественную дисгармонию.

В этом кроется причина неуверенности относительно источников нашего познавания. Память, эта способность сохранять следы психических процессов, развивается гораздо позднее многих других отправлений нашего мозга. Если бы человек рождался с такой же более высокой степенью развития, как новорожденная морская свинка, он, вероятно, гораздо лучше понимал бы рост своего познавания реального мира.

Мы не будем останавливаться на этих несовершенствах и дисгармониях нашего сознания и перейдем к изучению органов воспроизведения вида.

Как мы видели, главный орган индивидуальной жизни, пищеварительный канал, далеко не доказывает совершенства человеческой природы. Не придем ли мы к более утешительным результатам в этом отношении, исследуя органы воспроизведения? Желая представить читателю пример наиболее совершенной естественной гармонии, мы выбрали механизм, посредством которого оплодотворяются цветы – половые органы растений. У последних жизнь всегда обеспечена поразительными по своему совершенству аппаратами и отправлениями.

Наблюдается ли то же самое в роде людском? Подобное изучение мужских и женских органов воспроизведения указывает на весьма сложную смесь элементов, имеющих различное происхождение. Части, переданные из очень отдаленной эпохи, находятся рядом со сравнительно недавно приобретенными. Внутренние половые органы указывают до известной степени на обоеполое происхождение. У мужчин наблюдаются остатки женских половых органов, рудименты матки, фаллопиевых труб. Наоборот, у женщин находят следы мужских половых органов. Такие явления должны иметь очень отдаленное происхождение, так как наблюдаются также у большинства позвоночных. Они указывают на то, что в очень давние времена эти животные должны были быть гермафродитами. Впоследствии полы окончательно разделились, причем остались более или менее выраженные следы их эволюции. Следы эти в форме рудиментарных органов (известных под названием органов Вебера, Розенмюллера и т. д.) еще и теперь более или менее часто встречаются у взрослого человека. Они совершенно бесполезны и, как это часто наблюдается относительно атрофирующихся частей, могут давать начало уродствам или опухолям, более или менее вредным для здоровья. Так, усиленное развитие простатического пузыря (или веберовского органа) у самца вызывает образование мужской матки и род анормального гермафродитизма. Некоторые гидатические кисты развиваются на остатках мужских мочеполовых органов. У женщины некоторые кисты, как например, киста parovarium, зависят от патологического развития остатков той же системы органов. Это кисты в большинстве случаев доброкачественные, однако могут делаться иногда и очень злокачественными. Так, знаменитый английский хирург Лаусон-Тэт[54] приводит следующий пример оперированной им молодой девушки. Он удалил ей с виду очень доброкачественную кисту, но спустя шесть недель больная обнаружила признаки рака половых органов и умерла через три месяца.

Сравнение остатков рудиментарных половых органов у людей и у животных показывает, что у человека некоторые из них исчезли в большей степени, чем у нижестоящих млекопитающих. Так, канал зародышевой почки (известный под названием вольфова тела) только в очень редких случаях встречается у взрослого человека, между тем как он существует в течение всей жизни у некоторых травоядных (в виде органа, называемого каналом Гертнера). Но, несмотря на это, внутренний половой аппарат человека заключает разные зачаточные органы, всегда бесполезные, иногда более или менее вредные для здоровья и жизни.

Рядом с этими остатками органов, переставших быть полезными с незапамятных времен, половая система человека заключает и недавно приобретенные части. Последние нам особенно, интересны, так как в них можно предполагать значительное приспособление к половому отправлению.

Читатель, вероятно, помнит споры, возникшие по поводу происхождения человека от обезьяны, о котором шла речь в главе.

Все попытки, сделанные для того, чтобы доказать в человеческом мозгу присутствие особых частей, не существующих у обезьян, окончательно не удались. А между тем оказалось, что человек более отличается от человекообразных обезьян анатомической организацией своих половых органов, чем строением мозга. В самом деле, у человека нет кости пениса. Кость эта облегчает введение мужского полового органа и встречается у многих позвоночных; она присуща не только очень удаленным от человека животным, как грызунам и хищникам, но и некоторым обезьянам, преимущественно всем видам человекообразных обезьян. Человек утратил кость пениса по совершенно неизвестной нам причине. Вероятно, костяные образования, наблюдаемые в исключительных случаях в мужском половом органе, являются родом атавистического возврата к кости пениса предков.

В мужском поле разница между человеком и антропоморфными обезьянами обнаруживается отсутствием одного органа; в женском же нас поражает явление обратного порядка. Девственная плева, или гимен, составляет настоящее приобретение человеческой породы. С гораздо большим правом, чем «малый гиппокамп», задняя доля и задний рог больших полушарий, могла бы девственная плева служить аргументом в глазах ученых, во что бы то ни стало добивающихся присутствия какого-либо органа, исключительно свойственного человеку и отсутствуюшего почти у всех других животных, не исключая человекообразных обезьян. Бишофф заметил отсутствие девственной плевы у этих обезьян, и это открытие было затем подтверждено несколькими другими наблюдателями. Деникер (там же, стр. 245) не нашел девственной плевы «ни у зародыша, ни у молодой гориллы». У зародыша гиббона он заметил небольшую кайму вокруг входа во влагалище, «которую можно поставить наряду с девственной плевой» (там же, стр. 250), но которая, однако же, не есть этот орган. Деникер сам пришел к заключению, что девственная плева отсутствует у человекообразных обезьян всех возрастов. Видерсгейм в сделанном им обзоре организации человеческого тела (там же, стр. 163) упоминает также факт, что «у обезьян девственная плева отсутствует»[55].

Недавнее приобретение этой девственной плевы в роде человеческом вполне соответствует позднему развитию ее у женского зародыша. По согласным наблюдениям нескольких исследователей, она появляется только на 19-й неделе беременности, а иногда и позднее.

Если бесполезны органы очень давнего происхождения, ставшие просто рудиментами, то следовало бы предположить, что орган, недавно образовавшийся и стоящий так сказать в прогрессирующей фазе, представляет какую-нибудь значительную выгоду с точки зрения своей функции. Какую же пользу извлекает женщина от своей девственной плевы? Видерсгейм признается в том, что «основная роль части, находящейся у входа во влагалище и обозначаемой именем гимена, совершенно не выяснена» (там же, стр. 208).

Роль девственной плевы иногда огромна в семейных и социальных отношениях. Ей придают большое значение с точки зрения нравственности, так как принято считать ее отличительным признаком девственности. Врач на судебном следствии делает тщательный осмотр гимена, когда дело касается попыток изнасилования или других отношений между мужчиной и женщиной. Множество людей обоих полов поплатились жизнью за прободение девственной плевы.

Но в рассматриваемом нами вопросе речь идет прежде всего о физиологической роли девственной плевы. Нетрудно убедиться в том, что она не выполняет никакого отправления у человека. Атрофия гимена после прободения его нисколько не мешает половым сношениям. Наоборот, целость этого органа часто является неудобным и неприятным препятствием. Поэтому у многих народов стараются как можно ранее избавить от него девочек. В некоторых областях Китая принимают такие строгие и тщательные меры чистоплотности относительно девочек, что вскоре у них не остается никаких следов гимена. Вследствие этого многие китайцы, даже среди врачей, не знают о существовании этого органа.

Тот же факт наблюдался в Британской Индии. У некоторых индейцев Бразилии (из племени макакурасов) вовсе не существует девственниц в строгом смысле слова, потому что матери уничтожают гимен своих дочерей вскоре после их рождения.

У ительменов – туземцев Камчатки – считается признаком неблаговоспитанности выход замуж с ненарушенной девственной плевой. Чтобы избегнуть этого стыда, она уничтожается матерями[56].

С другой стороны, для устранения неудобства, представляемого гименом, обращаются к специалистам для его прободения. В прежние времена у бизеров (туземцев Филиппинских ocтpовов) существовали очень хорошо оплачиваемые общественные служители, на которых возлагалась обязанность нарушать девственность, так как она считалась помехой удовольствиям мужа.

Аналогичный обычай существовал у жителей Новой Македонии, у которых, по Монсеону, девственность мало ценится.

Из этих примеров, список которых легко можно было бы удлинить, видно, что приобретение девственной плевы, столь исключительное для человеческого рода, не представляется полезным в физиологическом смысле слова.

Правда, что у многих народов, между которыми на первом месте стоят христиане и мусульмане, присутствие ненарушенного гимена играет очень важную, но так сказать посредствующую роль.

Евреи стали впервые придавать особенное значение девственности. По Моисееву закону, если во время бракосочетания девушка окажется не девственной, то «да выведут ее (старейшины города) из дома отца ее и да забросают ее горожане камнями и да погибнет она, потому что совершила прелюбодеяние в доме отца своего». У многих христианских народов требуют наглядного доказательства девственности выходящей замуж девушки и для этого выставляют белье, запачканное кровью гимена. У большинства мусульманских восточных народов друзьям и родственникам показывают белье новобрачной в доказательство ее девственности при вступлении в брак. Только у них лишение девственности производится часто совершенно независимо от полового акта. У арабов, коптов, а также у туземцев Египта прободение гимена производится пожилой женщиной, специально для того приглашенной (Плосс-Бартельс, там же, стр. 489).

Из всех приведенных данных видно, что гимен не играет никакой непосредственной роли в половом акте. Иногда даже оболочка эта становится источником более или менее серьезных неудобств. Так, в случае особенной плотности гимена может произойти разрыв промежности, обусловливающий иногда тяжелые осложнения. Когда девственная плева изобилует сосудами, то разрыв может вызвать серьезное и даже смертельное кровотечение[57]. Иногда на этой оболочке развиваются различные оспенные, венерические и другие изъязвления[58].

Было уже упомянуто, что у некоторых народов усиленный уход за половыми органами приводит к разрушению гимена. Очевидно, что оболочка эта мешает очищению влагалища, что особенно неудобно во время периода менструаций. Вероятно, кровь, удерживаемая плевой, заражается микробами, что может вызвать серьезные заболевания всего организма. Возможно даже, что некоторые анемии, как бледная немочь девушек, обусловлены размножением этих микробов. Отсюда становится понятным, что в этом случае замужество служит лучшим лекарством против такой анемии, так как после прободения гимена очищение влагалища очень облегчается.

Но что же это за орган, вполне бесполезный для полового отправления, иногда даже вредный для здоровья, – орган, который не является ближайшим наследием животных предков и который должен быть разрушен для выполнения полового отправления?

В прежние времена, когда наукой допускалось, что приобретенные свойства легко передаются по наследству, спрашивали себя, отчего же гимен, разрываемый в течение стольких поколений, не обнаруживает никакой наклонности к исчезновению? Этот пример является одним из тех, которые всего более пошатнули теорию передачи потомству признаков, приобретенных в течение жизни.

Несмотря на свою бесполезность для современного человечества, существование девственной плевы тем не менее, очевидно, имеет свою причину. Как было упомянуто выше, наука еще не решила этой задачи. Поэтому для разъяснения ее приходится прибегать к гипотезам. Вот что считаем мы наиболее правдоподобным: в первые времена своего существования люди должны были вступать в половые сношения очень рано, в таком периоде, когда мужской половой орган не был еще окончательно развит. При таких условиях гимен не является препятствием для наслаждения половым чувством. Постепенно растягиваемый, но не разорванный, он, в конце концов, не представлял уже препятствия и для зрелого полового органа.

Мы предполагаем, следовательно, что в отдаленные времена гимен не грубо разрывался, а постепенно растягивался и что его разрыв имеет позднейшее и вторичное происхождение.

В подтверждение этой гипотезы мы можем привести тот факт, что даже в настоящее время половые сношения устанавливаются очень рано у некоторых диких или мало развитых народов. Так, на острове Цейлоне «свадьбы устраиваются, когда мальчику 7–8 лет, а девочке 4–5, по Роэру, или 8, по Вейерлейну. После свадебной церемонии невеста возвращается в родительский дом и только через несколько лет, когда у нее начинают появляться регулы, ее соединяют с отроком-мужем (Бартельс-Плосс: Das Weib, 1, стр. 620).

Роэр утверждает, что видел случаи, когда отец и сын посещали классы одной и той же школы.

У ведов (каста рабов в южной Индии) мальчики женятся в 15–16 лет, т. е. в эпоху, когда половой орган еще далеко не достиг своих окончательных размеров. Миссионер Этерн был поражен волнениями туземцев Керадифа (в Абиссинии), получивших приказ в течение 14 дней поженить всех мальчиков выше 14 лет с девочками выше 9 лет (Бартельс-Плосс, там же, стр. 622). На Мадагаскаре в начале XVII века мальчики женились с 10-12-летнего возраста (там же, стр. 623). Туземцы немецких колоний Новой Гвинеи женят сыновей в 14 и 15 лет (там же, стр. 627). Даже в Англии существует закон, дозволяющий мальчикам жениться в 14 лет. Хотя закон этот в настоящее время – мертвая буква, но он соответствует, очевидно, древнему обычаю.

Как известно, и в наши времена гимен не всегда оказывается разрушенным после полового акта.

Гюден насчитал, что приблизительно в 17 % случаев оболочка эта не нарушена у перворожениц. Он нашел, что из 75 женщин, родивших в первый раз, у 13 гимен был в целости.

С тех пор, как на отце лежит ответственность содержания детей, он женится гораздо позднее, чем в то время, когда дети зависели от матери. Вот почему в настоящее время связи с едва возмужалым отроком гораздо реже, чем в былые времена.

Тогда же пропорция беременных женщин с неповрежденной девственной плевой была, конечно, еще гораздо больше. Легко представить себе эпоху, когда последняя у женщин вообще не разрывалась. Разрыв этот был бесполезен, и он служит примером наиболее поздней дисгармонии женского полового аппарата.

Всем известно, что различные части женских половых органов соответствуют некоторым частям мужского полового аппарата.

Таким образом, девственная плева аналогична (или скорее гомологична, как выражаются в сравнительной анатомии) маленькой складке, мешающей смешению семенных тел с мочой во время соития и известной в анатомии под названием петушьей головы (Caput gallinaginis, или Colliculus seminalis). Орган этот несравненно меньше гимена. Вот почему невозможно счесть первый, бесполезный орган остатком второго, выполняющего известное полезное отправление. У многих семитических народов (евреев, арабов) и у мусульман иного происхождения (персов, негров, индусов, татар и т. д.) воротник?мужского полового органа удаляется посредством обрезания, и это не влечет за собой ровно никаких неудобств. Орган этот, следовательно, бесспорно входит в разряд бесполезных частей, весьма многочисленных среди органов размножения обоих полов.

Несмотря на очевидное несовершенство человеческих половых органов, они все-таки выполняют свое главное воспроизводительное отправление.

Только при ближайшем изучении их тотчас заметны стороны явной дисгармонии и дурного приспособления.

Когда в каком бы то ни было органе происходит кровоизлияние, то без всяких колебаний такой орган признается больным. Кровотечение из носа, из легких, из кишок или кровавая моча служат симптомами более или менее опасной болезни. Кровоистечение из женских половых органов часто служит таким же признаком, например, при опухолях матки. Единственным исключением из этого правила является нездоровье женщины, вызываемое менструацией, во время которой она теряет сотни граммов (от 100 до 600) своей столь ценной крови.

Факт этот сам по себе представляет нечто парадоксальное для чисто физиологического явления. Поэтому очень интересно узнать его внутренний смысл.

Менструации не составляют исключительного свойства человеческой породы, как девственная плева. Течка самки, конечно, представляет нечто им соответствующее.

Только здесь мы имеем дело с припуханием половых органов, которое сопровождается слизистым выделением с очень незначительным количеством крови. Такой период совпадает с пробуждением полового чувства и предшествует совокуплению[59]. У обезьян наблюдали истечение, более сходное с менструальной жидкостью женщины. Давно было замечено, что в зоологических садах у некоторых самок-обезьян Старого Света от времени до времени появляется периодическое истечение, беспорно сходное с менструациями женщины. Установлено даже, что у самок мартышек и церкопитеков истечение это возобновляется ежемесячно.

Во время своего пребывания в английских колониях в Индии Гип[60] имел очень удобный случай для подобных наблюдений. Он выписал 230 самок мартышек (Macacusrhesus), большинство которых были беременны или недавно родили. Из этого значительного количества 17 самок обнаружили признаки менструации, выраженные в припухании половых органов и в слизистом белом истечении. Последнее большей частью имело бледно-розовый отлив, зависящий от присутствия красных кровяных шариков. Только в редких случаях истечение бывало сильно окрашено в красный цвет.

Несмотря на бесспорную аналогию с менструацией женщины, течка обезьян отличается преобладанием припухания внешних половых органов, слизистым характером истечения и малым содержанием кровяных шариков. Она составляет в некотором роде промежуточное звено между течкой низших млекопитающих и менструацией женщины.

Также и у антропоморфных обезьян наблюдали род менструального истечения. Боло, Элерс и Гермес[61] видели его у шимпанзе. «В этот период, говорит Гартманн, – происходит припухание и краснота внешних половых частей. Мало заметные в обыкновенное время большие губы сильно выступают наружу. Малые губы и клитор весьма увеличен» (стр. 146).

У женщины опухание внешних половых частей мало заметно, и менструации характеризуются кровяным истечением. Она, следовательно, обнаруживают вновь приобретенные признаки.

Менструальная жидкость в ее теперешнем виде, по всей вероятности, зависит от видоизменений, наступивших в сравнительно недавнем периоде развития человечества. У первобытного человека половые сношения наступали рано, и женщина становилась беременной до появления менструации. Последние отсутствовали во время беременности и кормления. Едва она кончалась, как наступала новая беременность. Регулы, следовательно, не устанавливались. Способность человека к оплодотворению в течение круглого года сделала его особенно плодовитым. Вероятно, именно благодаря этой большой плодовитости распространился род людской по всему земному шару и удержался на нем, несмотря на очень сильную смертность и другие препятствия.

Еще недавно было сделано много новых наблюдений над беременностью молодых девушек до появления менструаций. Так, Род утверждает, что среди индейцев гуатос, при слиянии Рио-Сао-Лоренцо с Рио-Парагваем, встречаются замужние женщины от пяти до восьми лет, вышедшие, следовательно, замуж до появления менструаций. У ведов, в южной Индии, «девочки выходят замуж в 7 и 9 лет и вступают в сношение с мужьями до появления половой зрелости». В Ширасе, в Персии, «девочки также выходят замуж до наступления регул, когда груди еще совсем не развиты». По Робсону, в Сирии «девушки выходят замуж до наступления половой зрелости, т. е. начиная с 10 лет». Дю-Шаллью рассказывает, что у аширов, в Западной Африке, женятся, «не ожидая наступления половой зрелости». Аббади во время своего путешествия по Нубии познакомился с туземным обычаем мужчин «покупать девушек и вступать с ними в связь до появления у них периода менструаций». У атжеков, на Суматре, девушки выходят замуж так рано, что о месячных у них не может быть и речи: они едва успели сменить молочные зубы. Мужья их, старше несколькими годами, еще неспособны к половой деятельности. Но они тем не менее разделяют супружеское ложе и до того времени, когда наступает зрелость. У островитян Вити вступают в брак тоже до появления менструаций»[62].

Древние индусы женились точно также в очень раннем возрасте. Бетлинг приводит санскритские стихи, в которых говорится, что отцы, дочери которых не вышли замуж до появления первых менструаций, осуждены попасть в ад. В других стихах говорится, что в этом случае попадают в ад не только отец, но и мать и старший брат; сама же дочь низводится в этом случае на низшую ступень Судры и уже никогда не может выйти замуж.

Несомненно, что девочки до появления регул могут иметь детей. Палак приводит подтверждающие примеры, собранные им в Персии[63]. Оплодотворение может совершаться и без предварительного менструального истечения. Такие явления встречаются не только в жарких, но и в наших странах.

В России Рахманов[64] присутствовал при родах 14-летней женщины, на вид девочки такого же возраста, «дурно сложенной и худенькой, с детским выражением лица. Она никогда не имела месячных». Роды прошли совершенно нормально.

Мы имеем, следовательно, полное право предполагать, что в первобытные времена такие браки с незрелыми девушками были гораздо более распространенными или даже постоянными. При таких условиях менструации могли или вовсе не наступать, или появляться только в исключительных случаях.

Не следует забывать, что менструации у обезьян наблюдались при искусственных условиях жизни, когда самки были изолированы в зоологических садах и проводили жизнь в клетках, Итак, становится очень вероятным, что менструации, как мы наблюдаем их в настоящее время, т. е. в виде обильного кровавого истечения, составляют приобретение рода людского.

По выходе из первобытного состояния человеку пришлось ограничить свою плодовитость я отодвинуть возраст вступления в брак. Вся история диких и цивилизованных народов показывает нам, что прогресс культуры более или менее приводит к этому результату. Именно при этих условиях могли беспрепятственно развиться регулы и приобрести свои настоящие размеры.

Вместе с этим странные, анормальные и даже патологические свойства менструация становятся легко понятными. Обильное кровоистечение, предшествуемое и сопровождаемое болями и часто очень явными нервными и психическими осложнениями, – все это не имеет аналогии ни с какими явлениями нормальной физиологической жизни.

Поэтому понятно, что у большинства народов на регулы смотрят как на нечто совершенно необыкновенное. «Почти все народы земного шара считают женщину во время менструации нечистой» (Плосс-Бартельс, там же, стр. 420). Правило это так постоянно, что незачем даже подтверждать его рядом примеров. Мы ограничимся только несколькими, интересными по своим особенностям. Так, у индусов на женщину, принадлежащую к высшим кастам, в первый день менструации смотрят, как на пария и даже на второй день – как на человека, убившего брамина. У многих народов женщина во время месячных не смеет приблизиться к мужчине или дотрагиваться до разных предметов, что могло бы вызвать заболевания или значительную порчу. Немцы XVIII века думали, что из закопанных в навозе волос женщин в таком периоде зарождаются змеи.

При этих условиях не удивительно, что некоторые народы думают, будто менструация обязана своим происхождением нечистой силе. Иранцы предполагают, что менструация появилась сначала у Дшаи, демона безнравственности (Плосс-Бартельс, там же, стр. 443). Эти представления соответствуют смутному понятию о том, что регулы являются чем-то ненормальным. Развитие менструации вполне объясняет такое представление.

Другое странное и, по-видимому, ненормальное половое отправление также может быть выяснено из истории его развития. Мы имеем в виду страдания при родах. Действительно, удивительно и в высшей степени странно, что подобное чисто физиологическое явление сопровождается такими резкими болями.

Хотя некоторые животные тоже страдают, но из млекопитающих, конечно, всех более страдает женщина.

Наблюдения над некоторыми европейскими женщинами, родившими очень рано, против ожидания показали, что роды при этих условиях «очень легки и что послеродовой период вполне нормален» (Рахманов). Также врач Дионис высказал, что «если бы ему представился выбор между 15-ти и 40-летней первороженицей, то он, без сомнения, выбрал бы первую».

В прежние времена девушки антильских колонистов выходили замуж очень рано. В 1667 году Дю-Тертр видел молодую женщину 121/2 лет, которая уверяла его, что ее первые роды длились не более четверти часа и не причинили ей никаких страданий. Миссионер Бэйерлейн, практиковавший довольно долго в Мадрасе, где браки совершаются очень рано, утверждает, что роды проходят там гораздо легче, чем в Европе (Плосс-Бартельс, там же, стр. 626).

Но, с другой стороны, некоторые данные как будто бы доказывают, что слишком молодые роженицы подвержены сильной смертности во время и после родов. Самый поразительный факт в этом отношении указан Гассенштейном. Он утверждает, что в Абиссинии смертность от родов достигает 30 % и объясняет это тем, что браки совершаются в период, когда тело женщины еще не достаточно развито (Плосс-Бартельс, там же, стр. 626). В английских колониях Индии много раз указывали на неудобства слишком ранних браков. Врач Манселль в петиции по этому поводу приводит пример 12-летней женщины, роды которой встретили препятствие в недоразвитии таза; это вызвало необходимость раздробления черепа ребенка (там же, стр. 629).

Знаменитый английский акушер Дункан очень много занимался смертностью от родов с целью установить наивыгоднейший возраст для вступления в брак. Он пришел к тому выводу, что роды переносятся всего лучше женщинами от 20 до 24 лет. При этих условиях наблюдается наименьшая смертность как во время родов, так и после них. Он нашел также, что женщины в этом возрасте всего плодовитее и что их тазовые кости доразвиваются именно в этот период. Женщины, не достигшие 20 лет или же значительно старшие, дают большую смертность от родов.

Ввиду только что приведенных фактов нам следует ближе познакомиться с одним из самых поразительных примеров дисгармоний в ходе развития человеческого полового аппарата. Половая зрелость женщины обнаруживается появлением регул, в такой период, когда девушки еще сохраняют детские свойства и когда их тазовые кости еще не вполне развиты. Итак, мы видим явный разлад между половою зрелостью и общим созреванием организма.

Дисгармония эта оказывается еще более резкой, как только мы приступаем к изучению различных фаз развития половых частей и их отправлений.

В человеческом роде размножение обеспечено сближением полов, вызванным взаимной симпатией или любовью. Эта половая связь позволяет мужским элементам – сперматозоидам, или семенным телам – проникать внутрь яичек и оплодотворять их. Мы вправе предположить, что все эти различные акты должны бы идти рука об руку для достижения общей цели.

В действительности это вовсе не так. Различные части полового отправления развиваются совершенно дисгармонично.

Прежде всего у человека проявляются любовь и половое чувство. Уже в XVIII веке Рамдор указал на то, что маленькие мальчики могут обнаруживать чувство влюбленности в женщин. Они в то же время проявляют сильную ревность и желание быть единственными обладателями любимой женщины. Факт этот довольно распространен и встречается среди очень знаменитых людей. Так, Данте в девять лет влюбился в Беатриче; Канова был влюблен, едва достигнув пятилетнего возраста, а Байрон в 7 лет полюбил Мэри Доф.

Половая чувственность также обнаруживается в очень раннем возрасте, когда еще не может быть и речи о созревании элементов воспроизведения. Так, у некоторых детей в колыбельном возрасте уже наблюдали проявления чувственности. Столь известные клиницисты, как Куршманн и Фюрбрингер, утверждают существование полового чувства у детей ранее пятилетнего возраста. Чем дальше, тем оно более прогрессирует; оно становится всеобщим у мальчиков гораздо раньше появления семенной жидкости со зрелыми и вполне подвижными семенными телами.

В этом заключается причина онанизма, особенно распространенного у мальчиков. Ощущая уже характерное и сладострастное половое чувство в период, когда еще не может быть и речи о совокуплении, мальчики инстинктивно находят средство к самоудовлетворению.

Онанизм чаще всего определяют как «удовлетворение полового чувства противоестественным путем» (Фюрбрингер, там же). Но сама человеческая природа служит причиной того, что чувственность развилась слишком рано, предшествуя развитию зрелости половых элементов. Приходится, следовательно, согласиться с Летурно в том, что «половые отклонения ненормальны, но, по правде сказать, не противоестественны, так как наблюдаются у множества животных».

Эти отклонения так распространены у мальчиков, что, по мнению Христиана[65], «только немногие могут похвастаться тем, что вполне избегли их». Тот же автор ставит следующий вопрос: «когда подумаешь, что онанизм у некоторых народов и в некоторые эпохи перешел в нравы и стал обыденной привычкой, то невольно спрашиваешь себя, не имеем ли мы дело со скрытым пороком, гнездящимся в глубине человеческой природы и обнаруживающимся при малейшем поводе?» (там же). Ответ несомненен. Причина онанизма, этого порока или даже «преступления», как выражается Тиссо и многие другие, бесспорно, зависит от дисгармонии в человеческой природе, в преждевременном развитии полового чувства.

Такой род удовлетворения его в высшей степени распространен как у самых цивилизованных, так и у самых первобытных народов.

У некоторых народов онанизм до такой степени вошел в нравы, что его даже и не стараются скрывать. Так, у кхойкхойнов (готтентоты) об этом открыто идет речь в разговорах и в легендах. И таких примеров немало3. А между тем большинство народов смотрит на онанизм, как на величайший грех, и по возможности скрывает его.

По-видимому, у мужского пола онанизм вообще более распространен и обнаруживается ранее, чем в женском.

У девушек он гораздо менее распространен, чем у мальчиков. Это, очевидно, находится в связи с тем, что чувственность у них вообще развивается гораздо позже[66].

Можно считать почти общим правилом, что девушки, достигшие половой зрелости, тем не менее еще не испытывают специфического чувства. У многих оно развивается только постепенно, после брака; довольно часто оно обнаруживается лишь после первых родов. Наоборот, любовь у молодых девушек начинает развиваться очень рано, но долго сохраняет чисто платонический характер и только позднее связывается с половым чувством.

Созревание оплодотворяющих элементов (семенных тел) наступает гораздо позже чувственности и любви. Но только семя в свою очередь созревает раньше, чем остальной мужской организм. Вследствие этого браки и правильные половые сношения невозможны в этот период, особенно у народов, стоящих высоко в культурном отношении. Ранее вступления в брак молодой человек должен окончить образование, избрать карьеру и быть в состоянии содержать своих детей. И в самом деле, мы видим, что с прогрессом цивилизации средний возраст вступления в брак все более и более отодвигается. В то время как половая зрелость у европейских народов у мужского пола появляется между 12 и 14 годами, средний возраст вступления в первый брак следующий[67].

Сравнение этих цифр указывает на большой промежуток между появлением половой зрелости и вступлением в брак.

Упадок воспроизводительной способности сопровождается не менее поразительными явлениями дисгармонии, чем те, которые наблюдаются при установлении полового отправления. Семенные тела у человека развиваются в течение многих лет, и их находят еще у очень глубоких стариков. Так, Павлов[68] нашел большое количество их у 94-летнего старика, и это пример не единственный. Но присутствие, элементов оплодотворения само по себе еще не обусловливает возможности полового акта.

Так, семя, образованное в старческих семенных железах, очень часто не может как следует проникнуть в женский половой аппарат.

Отсюда у людей преклонных лет возникают разные неудобства в половом отправлении. Это не мешает сохранению у них специфического чувства влюбленности до самой глубокой старости. Врачи приютов для стариков замечают, что пациенты их главным образом поглощены вопросами любви. Но уже древние авторы указывают на то, что чувство влюбленности в старческом возрасте проявляется в извращенной склонности к мальчикам.

Чувственность и влюбчивость, появляющиеся задолго до половой и общей зрелости организма, продолжаются так же долго после ее наступления. Какая громадная разница между дисгармониями человеческой воспроизводительной функции и совершенством отправления половых органов у большинства растений! А между тем, как это было изложено в главе 2, для оплодотворения многих цветов необходимо участие насекомых. И, несмотря даже на это осложнение, какая гармония в организации и в отправлении растений! Как раз в то время, когда созревают половые продукты, лепестки раскрываются и выделяется цветочный сок. Многие цветы в это время издают приятное для насекомых благоухание. Привлеченные запахом и красками цветов, насекомые эти приближаются к их половым органам: стараясь добыть цветочную пыль или цветочный сок, они нагружают на себя пыльцу и переносят ее на другие цветы того же вида. Тотчас после совершения оплодотворения лепестки завядают, благоухание прекращается, и насекомые покидают цветы, которые более не нуждаются в них.

Неудивительно, что дисгармоничные условия отправлений человеческого полового аппарата часто причиняют различные неудобства. Дети, у которых чувственность развивается очень рано, усваивают привычку самоудовлетворения способами, провозглашенными «противоестественными». У многих вскоре обнаруживаются вредные последствия таких приемов. «Ребенок, – говорит Христиан (там же, стр. 377), – не имеет семени, а между тем именно у него онанизм всего губительнее, и в тем большей степени, чем ребенок моложе. Именно в самом раннем детстве онанизм всего более заслуживает тех проклятий, которыми его осыпают: именно тогда губит он здоровье, умственные способности и даже жизнь. Маленькие дети, имеющие эту пагубную привычку, худеют, становятся бледными, глупеют, тупеют. Опасность главным образом зависит от того, что организм еще не достиг развития, необходимого для проявления полового отправления». К счастью, такие ужасные последствия сравнительно редки.

В XVIII веке много шума наделала книга швейцарского врача Тиссо относительно опасности онанизма. Книга эта полна преувеличений и неточностей, но она заключает очень интересные признания лиц, имевших эту привычку. Одно из них пишет к Тиссо: «Если бы религия не удерживала меня, я бы давно уже покончил с жизнью, тем более жестокой, что она такова по моей собственной вине». Онанисты нередко становятся меланхоликами.

Сильные неудобства вызывает также и то, что половая зрелость предшествует общей зрелости и развитию характера. Невозможность жениться в возрасте, когда человек еще не окончательно созрел для этого, влечет за собой неправильное половое отправление, часто полное опасности.

Слишком долгое сохранение половой чувствительности составляет также настоящее несчастие. Старики, не способные уже ни вызывать любовь, ни удовлетворять ее, часто становятся жертвами своей влюбчивости и неудовлетворенного полового чувства. Вполне установлено, что последнее неизменно может сохраниться даже после полного исчезновения половых желез органов, необходимых для полового отправления. Таким образом, женщины, у которых удалены оба яичника, тем не менее вполне сохраняют половую чувственность.

Дисгармония полового отправления наблюдается также в отношениях между лицами различных полов. Тот факт, что чувственность развивается гораздо ранее у мужчины, чем у женщины, часто влечет разлад между супругами. В эпоху, когда специфическая чувственность женщины достигает апогея, половое отправление мужчины (часто) начинает уже падать. Следствием этого бывает супружеская неверность и даже проявление извращенной половой функции, приводящее к любви между лицами одного пола.

В исследовании на эту тему Шопенгауэр[69] высказывает следующее соображение: «Тот факт, что нечто столь фундаментально противное природе и даже столь противоположное ее главной цели (размножению) производится самой природой, является невероятным парадоксом, объяснение которого составляет одну из самых трудных задач…» А между тем, становясь на точку зрения дисгармонии в развитии и в отправлении полового аппарата, очень легко понять эти извращения полового инстинкта, кажущиеся столь странными и парадоксальными.

Дисгармония эта служит источником стольких бедствий, начиная с самого нежного возраста и до самой глубокой старости, что почти все религии относились с большей или меньшей строгостью к половому отправлению. Д-р Христиан удивляется тому, что «почти во всех религиях встречается странное мнение, будто воздержание от совокупления служит признаком почитания божества» (там же, стр. 364). Быть может ввиду ненормальных последствий половой дисгармонии, религии пришли к своим строгим выводам и провозгласили идею порочности человеческой природы (разработанную нами в главе 1).

Если воспроизводительная функция, так глубоко коренящаяся в органическом мире, представляет столько дисгармоний в человеческом роде, то не следует удивляться явлениям разлада, обнаруживающимся в отправлениях семейного инстинкта у человека: этот инстинкт более недавнего происхождения и распространен между животными в меньшей степени, чем половой.

Мы видели, что у многих животных половой инстинкт претерпевает глубокие извращения и что нередки примеры онанизма и совокупления между самцами. Наоборот, в мире животных нет случаев, где бы оплодотворение, беременность и роды встречали препятствие в каких-нибудь извращенных инстинктах.

Род человеческий один имеет привилегию, несмотря на половые сношения, делать оплодотворение невозможным. В этом отношении он воспользовался потерей os penis, о чем было упомянуто в главе 3: присутствие этой кости мешает перерыву полового акта. Существует много способов преградить семенным телам доступ к яичкам, и нет надобности перечислять их здесь, – так обычно и распространено их употребление. В цивилизованных странах этими способами главным образом ограничивают рождаемость. В начале своего существования род человеческий должен был отличаться очень сильной плодовитостью, но с развитием культуры люди не замедлили найти действительные средства для ее уменьшения.

Дикие или мало цивилизованные народы прибегают к средствам, мешающим оплодотворению, впрочем реже, чем к искусственным выкидышам, у них очень распространенным.

В книге Плосс-Бартельса «О женщине», на которую мы ссылались несколько раз, целая глава (т. I, гл. XXXV) посвящена этому вопросу. Искусственные выкидыши, производимые с целью уменьшения рождаемости, составляют обычай, распространенный по всему земному шару. У большинства первобытных или мало цивилизованных народов это беспрепятственно практикуется открытым и законным образом. У многих народов принято иметь двух детей; в случае новой беременности, не колеблясь, производят выкидыши.

Туземцы Кайзара и островов Ватубела строго придерживаются этого правила. У туземцев островов Аару редко встретишь более трех детей в одной семье, так как остальные выкидываются ранее срока способом, освященным обычаем.

Искусственное выкидывание особенно распространено в Индии. Оно столь же часто встречается у индусов, подвластных англичанам, как и у независимых. На полуострове Кутч женщины очень часто сокращают свою беременность искусственными мерами. Одна мать открыто хвасталась Макмурду тем, что пять раз прибегла к таким мерам. У африканских народов, а также у природных американцев или у американцев белой расы искусственное выкидывание тоже очень распространено.

Даже и в Европе у некоторых народов оно допускается, по крайней мере в известных пределах. Турки думают, что до пятого месяца зародыш не имеет реального существования; поэтому они не считают грехом его извлечение. Но это делается даже и в такой период, когда подобная мера считается преступной. В 1872 г. в течение 10 месяцев в Константинополе разбиралось более 3 000 случаев искусственных выкидышей. Не удивительно, что при этих условиях на Востоке так мало незаконных детей.

Искусственное выкидывание не есть современное изобретение; оно известно с незапамятных времен. Древние греки производили его открыто, и оно не преследовалось законами. Платон дозволял его акушеркам; Аристотель требовал произведения искусственного выкидыша в случае, когда «у женатых людей жена становилась беременной против всякого ожидания».

Штеллер, говоря о камчатских ительменах XVIII века, утверждает, что у них браки совершались скорее ради чувственного удовольствия, чем для размножения, так как они «прерывают беременность разными лекарствами и вызывают выкидыш зельями или другими грубыми средствами».

Техника выкидывания во все времена была очень разнообразна. Помимо множества лекарств, большею частью растительного происхождения, часто употребляли различные механические средства. Туземцы Гренландии пользовались заостренными ребрами тюленей или моржей, а гавайцы Сандвичевых островов – специальным деревянным инструментом, изображающим род божества.

Некоторые народы, однако, издавна сильно восставали против искусственного выкидывания. Таковы были в древности мидяне, бактриане, персы и евреи. У древних инков за искусственное выкидывание наказывали смертью. Христианские народы только позднее вступили на этот путь порицания. Но примеры эти относятся лишь к меньшинству народов, населяющих землю. Да и у них искусственное выкидывание производится очень часто, хотя это и скрывают.

Животные, будучи неспособными производить выкидыши, довольно часто уничтожают свое потомство, как было упомянуто в главе 2. У людей убийство новорожденных встречается слишком часто. Греки и римляне не признавали, чтобы ребенок в момент рождения имел уже право на жизнь. Древним германцам дозволялось покидать своих детей. У арабов до принятия ислама существовало обыкновение закапывать живыми большинство новорожденных дочерей. Аналогичный обычай очень распространен в Индии. Всем известно, как китайцы покидают своих детей. По сведениям, оставленным Эйтелем[70], китайцы провинции Кантона часто при рождении убивают их. «Можно сказать, – утверждает этот автор, что убийство девочек представляет общее правило у земледельческих классов Хак-ло и особенно у Хак-ка». Среднее число девочек, убиваемых тотчас после рождения, по словам самих же Хак-ка, достигает почти двух третей новорожденных.

В маленькой деревне, где автор прожил несколько лет, следствие, искусно выполненное при помощи нескольких христианок, показало, что «каждая женщина этой деревни, родившая более двух детей, убила по крайней мере одного ребенка».

В Таити убивали две трети новорожденных детей, большею частью женского пола. Уничтожали трех первых детей, а также и близнецов, и никогда не воспитывали более двух или в крайнем случае трех детей[71]. У меланезийских народов убийство детей очень распространено. «Кажется почти невероятным, говорит Ратцель[72], – что в Ужи (остров Соломоновой группы) убивают почти всех детей, чтобы заменить их боросами».

Неудивительно, что при таком распространении искусственных выкидышей и избиении новорожденных детей большое число так называемых первобытных народов постепенно вымирает и находится на пути к полному исчезновению.

Таково положение туземцев южной Ново-Галльской земли, дорезов Новой Гвинеи, туземцев островов Аару и пр. Трудно найти что-нибудь, более наглядно показывающее слабость семейного инстинкта в роде людском. У более культурных наций грубые средства первобытных народов уступили место усовершенствованным способам, мешающим зачатию. Поэтому убийство новорожденных стало гораздо более редким. Искусственные выкидыши производятся утонченным способом, основанным на научных данных. Вместо того, чтобы прободать зародышевые оболочки тюленьим ребром или шпилькой, делают это стерилизованными зондами, при условиях безупречной асепсии. Отделываясь от плода любви, стараются как можно менее рисковать жизнью и здоровьем женщины.

Несомненно, что не один народ исчез вследствие слабого развития семейного инстинкта. Но это не дает права думать, чтобы род людской должен был когда-нибудь также исчезнуть вследствие недостатка потомства. Тем не менее справедливо, что легкость, с которой можно препятствовать рождаемости детей, доказывает бессилие семейного инстинкта и выдвигает серьезный вопрос, достойный внимания ученых законодателей. Семейный инстинкт коренится очень глубоко, так как происходит от животных, гораздо более давних, чем человек; тем не менее в роде людском он подвергается множеству изменений, способных привести даже к исчезновению некоторых народов или рас. И все же он достаточен для того, чтобы навеки обеспечить сохранение человека.

Человек, бесспорно, общественное существо, но инстинкт, заставляющий его соединяться в группы, только недавнего происхождения. Общества животных, столь развитые в мире насекомых, по-видимому, не имеют никакого отношения к человеческим обществам. У млекопитающих – более близких предков рода людского, общественная жизнь еще очень первобытна. Даже у человекообразных обезьян не замечается большого прогресса в этом отношении. Многие из них, будучи в неволе, обнаруживали дружелюбные чувства по отношению к человеку и к различным животным, что уже указывает на их способность к жизни сообща.

Но при естественных условиях человекообразные обезьяны живут только семьями и образуют лишь малочисленные общества. Вот что говорит д-р Сэвадж относительно общественной жизни шимпанзе: «Судя по тому, что мы видим здесь, нельзя сказать, чтобы они жили стадами: редко соединяются они в группы более чем из пяти или в крайнем случае из десяти особей; но рассказывают, ссылаясь на серьезные авторитеты, что они часто собираются в большем числе для игр. Лицо, давшее мне эти сведения, говорит, что раз видели шимпанзе в числе 50-ти особей. Они играли вместе, крича, воя и барабаня палками по срубу дерева; последнее делали они с одинаковою легкостью всеми четырьмя конечностями»[73].

Мы недостаточно знакомы с общественной жизнью человекообразных обезьян, но по всему известному нам очевидно, что она представляет только первые признаки общественности. Человек, конечно, пошел гораздо дальше в этом отношении[74].

…Постоянство общественного инстинкта во всем роде людском подало повод думать, что этого естественного свойства достаточно для того, чтобы доставить человеческим обществам основу для счастливой жизни.

В столь многочисленных попытках обосновать нравственность на чисто рациональном принципе без всякого привлечения сверхъестественных сил всегда выдвигали вперед инстинктивную потребность человека в общественной жизни. Стараясь вывести правила людского поведения из свойств человеческой природы, ссылались на врожденную симпатию человека к себе подобным. Формула эта так распространена и стала такой обыденной, что даже излишне подробнее развивать ее. Можем ограничиться немногими цитатами.

Около половины XIX века немецкий врач Бюхнер написал род материалистического кодекса, пользовавшегося в ту пору большой известностью. Вот что говорит он[75] по поводу занимающего нас теперь вопроса: «То, что мы называем нравственным чувством, зарождается из общественных источников или привычек, развиваемых каждым человеческим (или животным) обществом и которые должны быть им развиваемы под опасением погибнуть по неприспособленности». Нравственность происходит из общественности и видоизменяется согласно с идеями и потребностями, преобладающими в данном обществе: «Человек в основе есть существо общественное, которое нельзя себе представить вне общества иначе, как в состоянии поистине дикого зверя; поэтому очевидно, что жизнь сообща налагает на него обязательства взаимности, которые со временем становятся определенными принципами нравственности».

В течение 50 лет продолжают повторять приблизительно то же самое.

В книге, появившейся всего несколько лет тому назад, очень известный немецкий естествоиспытатель Геккель[76] говорит следующее: «Наше современное знание природы показывает, что чувство долга у человека покоится не на категорическом императиве, а на реальной основе общественных инстинктов, существующих у всех высших животных, которые ведут общественный образ жизни. Оно признает конечною целью нравственности установление здравой гармонии между эгоизмом и альтруизмом, между любовью к себе и любовью к ближнему. Человек, желающий жить в благоустроенном обществе и быть счастливым, должен стремиться достичь не только своего собственного счастия, но также и счастия того общества, к которому принадлежит, и счастия ближних, входящих в последнее. Он должен признать их благосостояние своим, как и их страдания своими собственными. Этот основной общественный закон так прост и естественен, что трудно понять, как возможно противиться ему в теории или на практике; а между тем это делается нынче точно так же, как делалось тысячелетия тому назад».

Половые и семейные инстинкты могут удовлетворяться очень различными способами; то же относится к общественному инстинкту. Онанизм и однополая любовь могут удовлетворить половое чувство; воздержание, искусственное выкидывание и убийство новорожденных наблюдаются на каждом шагу рядом с любовью к женщине и к нескольким пощаженным детям. Точно так же общественный инстинкт неисправимого убийцы может быть вполне удовлетворен привязанностью к одному или нескольким злодеям. Как известно, самые ужасные преступники имеют свою личную нравственность: они очень верны своим товарищам, но ненавидят все остальное человечество.

Итак, дело не сводится только к тому, чтобы иметь и обнаруживать общественный инстинкт, свойственный всякому человеческому существу. Следует еще установить, в какой степени и по отношению к каким из наших ближних должны мы обнаруживать этот инстинкт. Именно здесь и начинается великое затруднение. Его никогда не могли решить как следует ни рационалистические теории, ни религиозные доктрины. Надо ли распространять наши общественные инстинкты на близких и дальних родственников, или на всех сограждан и соотечественников, или на всех белых и черных, добрых и злых людей? Или, быть может, инстинкт этот должен быть направлен преимущественно на единоверцев или единомышленников? Инстинктивное чувство само по себе остается совершенно немым к этим вопросам, между тем именно в них и заключается главная задача, которую надо решить. Как известно, в различные эпохи и при различных условиях весьма различно отвечали на этот вопрос. Так, в те времена, когда преобладающим чувством было религиозное, вера составляла гораздо более сильную связь, чем идея родины. Позднее, наоборот, на первое место выступил патриотизм. В последнее время часто взывают к чувству международной солидарности. Так, несколько наций недавно заключили союз против китайцев, забывая вопросы национальности. Некоторые народы индо-европейского происхождения соединились не только между собой, но и с народом монгольской расы с целью наказать общего врага. Но что связало между собой столько различных людей? Это не была религия: между союзными народами были католики, протестанты, православные и буддисты. Это скорее была общность интересов, основанная на аналогии культуры, военной и политической организации.

Часто думают, что общественный инстинкт или, что то же, симпатия между людьми, распространяясь все более и более, станет такой всеобщей, что все члены человечества почувствуют себя солидарными и будут действовать, имея в виду только общее благо. Но в действительности задача гораздо сложнее. Слишком усиленная симпатия может оказаться вредной. Как известно, некоторые нации, влекомые симпатией, принимали деятельное участие в войнах, результаты которых не были благоприятны. Симпатия, обнаруживаемая к дурным и опасным людям, может точно так же быть пагубной. Итак, общественный инстинкт часто приходится сдерживать в интересах самой группы людей, соединенных для общей цели.

Следует ли распространять симпатию на все человечество или надо сосредоточивать ее на группе людей?

Теоретически часто говорят о солидарности всего человечества, думают, что можно одинаково симпатизировать всем расам, даже наиболее удаляющимся от типа цивилизованного человека. Это теоретическое мнение в странах, населенных различными расами, часто наталкивается на чисто практические затруднения.

Так, в Америке и в нескольких других странах были изданы ограничительные законы против китайцев; им отказывали в той степени симпатии, которую обнаруживали относительно других народов. Негритянский вопрос также очень усложнился в тех странах, где чернокожие живут среди белых. В Европе вообще осуждают людей белой расы за то, что они завладевают странами первобытных народов.

Сутерланд – автор выдающегося сочинения о происхождении и развитии нравственного инстинкта, оправдывает этот произвол. На вопрос, хорошо ли поступили белые, овладев австралийскими лесами, принадлежавшими черным, он отвечает утвердительно «Известный нравственный инстинкт, – говорит он, осуждает подобную политику, а между тем она была, несомненно, правильной» (там же, стр. 796). Подводя итоги своим исследованиям по этому поводу, автор приходит к тому выводу, что «нравственное поведение заключается в рациональном компромиссе между индивидуальными и социальными инстинктами, так часто сталкивающимися» (там же, стр. 708). Однако он, подобно своим предшественникам, не раскрывает этой рациональной основы.

Общественный инстинкт – слишком позднее приобретение рода человеческого, и он слишком слабо развит для того, чтобы служить верным и достаточным руководителем поведения. Чтобы возместить это неудобство, с самых отдаленных времен прибегали к божественной санкции, устанавливающей людские отношения. С тою же целью присоединили к ней положительный закон.

Всеми этими средствами была достигнута некоторая возможность общественной жизни. Действительность их особенно наглядно обнаруживается в тех исключительных случаях, когда во время катастроф положительный закон не может более применяться. Так, перед вступлением французов в Москву в 1812 г. или после вулканического извержения на Мартинике в 1902 г., когда власти были осуждены на бездействие, – противообщественные страсти населения обнаружились в форме, дурно рекомендующей силу общественного инстинкта.

Мы видели, что инстинкт выбора пищи, как половой и семейный инстинкты человека, до такой степени несовершенны, что на них невозможно полагаться без другого, более точного руководства. Поэтому необходимо устанавливать, какая пища полезнее человеку при различных условиях и какие средства наилучшие при данных обстоятельствах для удовлетворения инстинктов размножения и семейного чувства. Точно так же необходимо точно определять цель общественного инстинкта. Любя ближних, надо всеми средствами стараться сделать людей как можно счастливее.

Но что такое счастие? Есть ли это ощущение благосостояния, испытываемое самим человеком, или же мнение других людей об этом ощущении? Как известно, часто бывает очень трудно решить: счастлив или нет данный человек. Когда он обладает здоровьем, семьей и средствами к существованию, мы со стороны склонны считать его вполне счастливым, что часто бывает диаметрально противоположно его собственному мнению. Поэтому иногда совершенно невозможно полагаться на постороннюю оценку. С другой стороны, собственное мнение человека относительно своего счастия может также основательно подлежать критике, когда хотят составить себе понятие о нем.

Часто ощущение счастия служит только признаком прогрессивного паралича. Об этом можно судить по следующему рассказу. «Больной доволен собой; он восхищается своим сложением и положением. Он постоянно хвастается своим здоровьем, силой своих мускулов, свежим цветом своего лица, своей неутомимостью и т. д. Его одежда великолепна; его жилище роскошно. На дальнейшей ступени преувеличение достигает крайности: один дуновением своим опрокидывает стены; другой – утверждает, что может поднять сто килограммов; этот – в состоянии выпить целую бочку; другого – ничто не может утомить. Наконец, наступает мания величия, и больные в изобилии приписывают себе титулы, власть и богатство. Они – депутаты, графы, князья, генералы, цари, императоры, папы, бог»[77].

Так как прогрессивный паралич является одним из последствий сифилиса, то стоило бы только распространить эту болезнь, чтобы доставить наибольшему числу людей наивозможно большее счастие…

Нечего настаивать на нелепости подобной перспективы. Тем не менее остается верным, что этот вопрос счастия, столь тесно связанный с общественной жизнью, является одной из самых трудных задач.

Общественный инстинкт также бессилен для решения вопроса о справедливости подчиненного общей цели человеческого существования. Понятно, что при современном состоянии человеческих знаний человек неизбежно совершает неправду и подвергается многочисленным несправедливостям. Это зло также еще одно из последствий дисгармонии человеческой природы.

Из всего предшествующего ясно вытекает, что для нахождения рационального руководства в проявлении общественного инстинкта прежде всего следует определить, в чем состоят настоящее личное счастье и настоящая справедливость. Только тогда станет известным, что делать для доставления людям возможно счастливейшего существования.