Читать книгу Фавориты и фаворитки государей Западной Европы - И. В. Воскресенская - Страница 9

Фаворитизм при королевских дворах Франции продолжал цвести пышным цветом. И когда в 1643 году умер король Людовик XIII и королём был объявлен 5-летний ребёнок Людовик XIV, а регентшей при нём – его мать Анна Австрийская, имевшая любовником-фаворитом кардинала Джулио Мазарини, всё оставалось по-прежнему, как было при королевских дворах Франции в XVI – начале XVII века. Фаворитизм продолжал утверждать свои законы и возводил в норму разные формы опустошения казны: разорительные балы, увеселения, дорогие платья короля и его фавориток, разврат во всех его проявлениях, продвижение одних придворных и уничтожение других, угодничество, лесть, предательство, взаимные подсиживания, ненависть под личиной любезности, аморальность, полное отсутствие нравственности при показной набожности.

Содержание фавориток и любовниц короля, сменявших одна другую, разоряло государственную казну, их многочисленные дети тоже требовали капиталовложений, они получали титулы герцогов и графов, а вместе с этими титулами – замки и земли; король награждал их воинскими званиями адмиралов и генералов и большим личным состоянием. Вместе с фаворитками получали большие милости от короля и их родственники. Всё это пагубно отражалось на финансовом состоянии французского общества. Разорительным было содержание фавориток, но особенно тяжёлой для страны была власть фавориток над королём, приводившая к весьма нежелательным последствиям.

Достигнув совершеннолетия, возмужав и став самостоятельным королём, Людовик XIV, «король-солнце», как его окрестил двор, получил в наследство Францию в сравнительно хорошем состоянии. Сначала кардинал Ришелье, будучи с 1624 по 1642 год первым министром Людовика XIII, поднимая страну, разорённую религиозными войнами и посягательствами Австрии и Испании, выполнил все поставленные им задачи, которые он к концу своей жизни определил так: «Я обещал королю употребить все мои способности и все средства, которые ему угодно будет предоставить в мое распоряжение, на то, чтобы уничтожить гугенотов как политическую партию, ослабить незаконное могущество аристократии, водворить повсеместно во Франции повиновение королевской власти и возвеличить Францию среди иностранных держав». А после смерти кардинала Ришелье в 1642 году кардинал Джулио Мазарини, несколько лет правивший Францией с Анной Австрийской от имени малолетнего Людовика XIV, сумел, несмотря на восстание Фронды в 1648–1649 годах и низложения кардинала в феврале 1651 года, а затем его восстановления в декабре 1652 года, сохранить и утвердить то, что было достигнуто кардиналом Ришелье. Мазарини воспитывал Людовика, учил его править страной, но Людовик XIV ненавидел его, потому что знал о его тайной плотской связи с матерью, королевой Анной Австрийской. Однако, будучи уже совершеннолетним, Людовик следовал указаниям кардинала Мазарини, который крепко держал в своих руках бразды правления и до самой своей смерти оставался полноправным правителем Франции.

(А в эти годы на престол российского государства взошёл царь Алексей Михайлович Романов (1645), которому пришлось усмирять Соляной бунт в Москве (1648) и отправить своего фаворита, бывшего своего воспитателя Бориса Ивановича Морозова, виновного в этом бунте, в ссылку, в монастырь; пережить раскол в Русской Православной Церкви в связи с реформами патриарха Никона (1653–1656); создать и утвердить «Соборное уложение», основной закон Российского государства (1649); вести войну с Польшей (1654–1667) и со Швецией (1656–1658), освободить около 20 русских городов, захваченных поляками и шведами, прекратить Медный бунт в Москве (1662). Царь Алексей Михайлович был верен своей жене Марии Ильиничне Милославской, а после её смерти – своей второй жене Наталье Кирилловне Нарышкиной, родительнице Петра I, и, будучи человеком весьма набожным, даже и в голове не держал каких-либо фавориток-метресок.)

Но вернёмся во Францию. После смерти Мазарини в 1661 году Людовик XIV женился на испанской дофине Марии, но не по любви, а, как это было принято в королевских домах, по династическим и политическим соображениям.

Через год после свадьбы идея фаворитизма овладела душой Людовика: фаворитки и любовницы, сменяя одна другую, демонстрировали себя королевскому двору. Была и взаимная страстная любовь к племяннице кардинала Мазарини – Марии Манчини, но она закончилась взаимным недовольством и расставанием.

Особое место в череде фавориток и любовниц было суждено занять Луизе-Франсуазе де Лавальер (1644–1710), полное имя которой к концу её фавора было Луиза-Франсуаза де Лабом Леблан, маркиза де Лавальер, герцогиня де Важур, а к концу её жизни – монахиня Людовика.

Эта женщина знакома российскому читателю по книге А. Дюма-старшего «Двадцать лет спустя, или Виконт де Бражелон», где она предстаёт как первая страстная любовь виконта де Бражелона, на глазах которого начинается её любовная история с королём Людовиком XIV. А кто не читал этой книги, тот, возможно, помнит эту историю по кинофильму «Три мушкетера, несколько лет спустя».

Луиза-Франсуаза де Лавальер, родившаяся в Турении в 1644 году в патриархальной аристократической семье, не отличавшейся богатством, была воспитана в духе старого времени: в преданности монархии, любви к монарху, то есть его почитании и благоговении перед ним, высокой нравственности, милосердии, кротости и целомудрии. Как было принято в аристократических семьях, Луиза была хорошей наездницей, любила лошадей и знала в них толк. Однажды на прогулке верхом она упала с лошади, повредила себе ногу и на всю жизнь осталась «хромоножкой», как её впоследствии называли при дворе. Она не была красавицей, что ясно из описания ее внешности одним из её современников: «Девица эта роста посредственного, но очень худощава, походка её неровная, хромает. Она белокура, лицом бела, рябовата, глаза голубые, взгляд томный и по временам страстный, вообще же весьма выразительный. Рот довольно велик, уста румяные. Она умна, жива, имеет способность здраво судить о вещах, хорошо воспитана, знает историю и ко всем своим достоинствам одарена нежным, жалостливым сердцем». Её овальный портрет в стиле рококо кисти Буше, видимо, очень ей льстящий, передаёт её облик нежным, грациозным, отличающимся белизной кожи лица и тела, но не красотой. Её внутренний мир, не совпадающий с миром придворного фаворитизма, передан художником в её позе как бы ангела, что подчеркивается развевающимися вокруг неё шарфами, от её плеча летящими, как ангельские крылья. Очарованием Луизы де Лавальер были не красивые черты лица, а живость, ум, эрудиция, нежность в сочетании со страстным темпераментом.

Отец Луизы умер, когда она была еще ребёнком, и она жила и воспитывалась матерью и дедом, бароном де Лабом, в замке Блуа, принадлежавшему их родственнику Гастону Орлеанскому.

Когда Луиза-Франсуаза «вошла в возраст» (ей исполнилось 13 лет), страстно в неё влюбившийся молодой маркиз де Бражелон просил её руки, и Луиза была согласна выйти за него замуж. Но судьба повернулась к ней иной стороной. Уже шла подготовка к свадьбе, как неожиданно умер её дед – барон де Лабом, который жил вместе с ними одной семьёй. С его смертью в семье остались одни женщины. Мать Луизы от переживаний тяжело заболела и, чувствуя свой конец, решила, чтобы обеспечить независимость Луизы, обратиться к принцессе Генриетте Английской, супруге брата короля Людовика XIV, с тем, чтобы она взяла Луизу к своему малому двору фрейлиной. Это было в 1658 году. Принцесса согласилась, и Луиза вступила в придворный мир, который принял её благосклонно: ей было всего 14 лет, она никого при дворе не знала, а потому не могла плести интриги под чьим-либо руководством, к тому же была наивна и скромна. Отсутствие красоты и хромота, естественно, не вызывали у придворных дам ни зависти, ни соперничества. Никто даже и подумать не мог, какое место в сердце красавца-короля займёт эта «хромоножка».

Но двадцатитрёхлетний король Людовик XIV пленился не красотой Луизы де Лавальер, а свежестью и чистотой её чувств и воззрений, её наивностью и искренностью, которые так контрастно противоречили придворному миру фаворитизма, миру корысти, зависти, неискренности и предательств. Однако это произошло не сразу, долгое время король вообще не имел представления о новой фрейлине и, разумеется, не замечал её.

Расставшись с Марией Манчини, Людовик искал общества, похожего на то, которое собиралось у его бывшей возлюбленной. И такое общество он нашёл у жены своего брата – принцессы Генриетты Английской – женщины умной, образованной, начитанной, остроумной, пользующейся не только уважением, но даже и любовью при её малом дворе. Не считаясь с тем, что Генриетта была женой его брата, Людовик сошёлся с ней не только во вкусах: она стала его возлюбленной. Впрочем, его брат не интересовался своей женой, он больше любил «миньонов».

Молодая фрейлина, только что взятая ко двору, – Луиза де Лавальер – тоже обожала принцессу Генриетту Английскую. Принцесса Генриетта представила королю всех своих придворных девиц и дам, в том числе и Луизу. Людовик не нашёл в Луизе ничего особо привлекательного. А Луиза сразу влюбилась в короля.

Однажды Людовик после праздника в Фонтенбло, на котором для увеселения был устроен конкурс танцоров, приехал к Генриетте и случайно услышал разговор фрейлин. Они делились своими впечатлениями о празднике и танцорах. Каждая фрейлина высказывала своё впечатление, и когда очередь дошла до Луизы, то она сказала, что не понимает, как можно было смотреть на каких-то танцоров, когда на празднике был КОРОЛЬ? Людовик только слышал это, можно сказать, признание в любви к нему, но не видел, кто это сказал. Его поразило, что фрейлина полюбила его самого, а не его королевский титул, его власть и богатство. И он по запомнившемуся ему голосу стал искать ту, которая так бескорыстно его полюбила. И вскоре нашёл. Эта девушка запала ему в душу, и на одной из прогулок в Венсенском лесу он признался ей в любви и, конечно, в духе своего времени, предложил стать его официальной фавориткой. Но Луиза была воспитана в ином духе и считала, что её любовь и любовь женатого короля – это большой грех, который она не может взять на свою душу. Это еще больше разожгло пламя, горевшее в сердце Людовика, он стал писать Луизе письма, умолять её о свидании. И влюблённая Луиза, понимая, что эта любовь греховна и не имеет для неё будущего, всё же сдалась. Но муки совести продолжали терзать Луизу де Лавальер, и она прервала этот сладостный для неё роман, покинула двор, тем более, что Генриетта, надеявшаяся на любовь короля и связанные с этим почести и преимущества, возненавидела свою фрейлину, а в такой обстановке выполнение фрейлинских обязанностей было ещё одной мукой.

Людовик был в отчаянии: этот поступок Луизы больно поразил его, потому что он привык к безропотному поклонению. По просьбе, а скорее по приказу короля Луиза была вынуждена вернуться к обязанностям фрейлины малого двора Генриетты Английской.

Малый двор Генриетты, да и большой королевский двор зорко следили за отношениями короля Людовика XIV и Луизы-Франсуазы де Лавальер, с удивлением отмечая, что не только Луиза любит короля (это понятно: жалкая некрасивая хромоножка полюбила блистательного «короля-солнце»), но и Людовик, кажется, любит не принцессу Генриетту Английскую, к которой он ездил совсем недавно чуть ли не каждый день, а Луизу де Лавальер (непонятно: что он в ней нашёл?). Королевский двор разделился на две партии: одна – за Генриетту, другая – за Луизу. Подтверждением любви Людовика к Луизе явился его смелый поступок. Дело в том, что Анна Австрийская, мать Людовика XIV, в очередной раз затеяла для своих родственников беспроигрышную лотерею, где главным, самым дорогим призом были бриллиантовые браслеты, и этот приз (странное дело!) выиграл Людовик. И перед лицом своей родни и всего королевского и малых дворов он эти бриллиантовые запястья подарил Луизе де Лавальер. Несмотря на свою наивность, Луиза, поняв, что она вступила в опасную игру, срочно покинула королевский замок и отправилась в Шальотский монастырь.

Но король не думал отступать и снова уговорил Луизу вернуться к принцессе Генриетте для выполнения обязанностей фрейлины. Это было очень тяжело: Луиза видела, с какой ненавистью относится к ней Генриетта, но, настроенная религиозно, считая, что это искупление её греха, выполнила желание любимого Людовика. Однако мысль о греховности постоянно мучила Луизу, заставляя её вновь и вновь плакать и думать о побеге от греховных отношений. Всё изменили события. Болезнь короля заставила Луизу не только остаться в королевском замке, но и стать его официальной фавориткой.

На придворном празднике, посвящённом средневековому рыцарству, король в роли рыцаря избрал своим символом полураспустившуюся розу, наполовину закрытую листьями. На его щите был начертан девиз: «Чем меньше показывается, тем прекраснее». Придворные поняли, что означает этот символ и о ком идёт речь.

Рождение у Луизы дочери, получившей имя мадемуазель де Блуа, во-первых, окончательно закрепило за Луизой де Лавальер титул официальной фаворитки, а во-вторых, положило начало появлению королевских детей Людовика XIV.

Следует отметить, что Луиза-Франсуаза де Лавальер, носившая титул официальной фаворитки, на самом деле не соответствовала сути этого титула. Она не была фавориткой в полном смысле этого слова, потому что не получила от короля никаких полномочий, не участвовала в политической жизни страны, не занималась устройством своих родственников и близких знакомых на государственные посты, не влияла на моду и не была примером для подражания в одежде, походке, манере поведения, образе жизни. Она просто, без затей, любила своего обожаемого Людовика и страдала от сознания, что она живёт во грехе и дети её рождены от греха.

В 1663 году Людовик перевёз Луизу в королевский дворец, а затем купил и подарил ей дворец, в одной из комнат которого её ждала шкатулка с драгоценностями. Луиза продала эти бриллианты и на вырученные деньги основала два приюта: для бедных сирот и для бедных стариков. Этот благотворительный жест принёс ей признание двора. Но придворные не могли полюбить Луизу, она почти всегда была унылой, грустной, не любила праздников. С ней было скучно. Но главное, за что её не любили: она не просила у короля привилегий для придворных, обращавшихся к ней с просьбами.

Луиза родила четверых детей, в живых из них остались только двое. В соответствии со своими взглядами она не хотела их узаконить, боясь, что они возгордятся, став «детьми короля». Людовик придерживался иного мнения, он узаконил детей Луизы, сблизил их со знатнейшими родами Франции, предоставил им возможность претендовать на престол. Детьми Луизы занимался Кольбер. Ему же было поручено купить для Луизы имение Важур в Ренси. 13 мая 1667 года Луиза де Лавальер, получив это имение, стала герцогиней де Важур.

(А что же в 60-е годы XVII века происходило в России? На троне – царь Алексей Михайлович Романов. В июле 1658 года возник конфликт царя с патриархом Никоном, в результате которого Никон оставил патриаршество. В июле 1661 года закончилась война со Швецией и был заключён Кардисский мир, по которому Россия вынуждена отказаться от завоеваний в Ливонии, что оставляло её отрезанной от Балтийского моря. В том же июле в Москву явился приглашённый царём просветитель и литератор Симеон Полоцкий, имевший большое влияние на мировоззрение детей царя – царевича Федора Алексеевича и царевны Софьи. В 1662 году вспыхнуло в Москве восстание, Медный бунт, против введения медных денег. В июне 1663 года медные деньги были отменены. В том же году был основан г. Пенза как сторожевой пограничный пункт и учреждена регулярная почта. В 1666 году был проведён Церковный собор, решением которого патриарх Никон был низложен, арестован и сослан в далёкий монастырь. В 1667 году, когда Луиза де Лавальер стала герцогиней де Важур, в России было заключено перемирие с Польшей в войне, длившейся с 1654 года. В 1669 году умерла супруга царя – Мария Ильинична Милославская, любимая Алексеем Михайловичем. Никаких фавориток при царском дворе не было и в помине.)

Фаворитка короля Людовика XIV, Луиза де Лавальер, была совершенно одинокой. Хотя вокруг неё было много придворных дам, у неё не было ни близких людей, ни близких родственниц, ни подруг, с которыми она могла бы поделиться своими мыслями и переживаниями. И вдруг у неё появилась подруга – Франсуаза-Атенаис де Монтеспан, по её мнению, умная, участливая, добрая, сумевшая с ней сблизиться. Луиза, буквально боготворя свою подругу, всей душой предалась этой дружбе и с обычной для неё простотой и доверчивостью делилась с ней своими переживаниями, а Людовику с восторгом хвалила Франсуазу де Монтеспан. Король, зная, что Луиза всегда говорит правду, заинтересовался такой прекрасной особой, пожелал познакомиться с ней поближе, а Монтеспан приложила все женские хитрости, чтобы понравиться ему. Так началось охлаждение короля к герцогине Луизе-Франсуазе де Лавальер и восхождение маркизы Франсуазы-Атенаис де Монтеспан на пьедестал официальной фаворитки. На балу у принцессы Генриетты Английской Людовик и Франсуаза-Атенаис признались друг другу в любви.

Дары короля Луизе были как бы прощанием с ней, потому что любовь Людовика к ней стала просто привычкой, любовью к сестре или надоевшей супруге. Сердце его уже принадлежало маркизе де Монтеспан, женщине умной, хитрой, по натуре честолюбивой и недоброй. Монтеспан не унижала Луизу, свою соперницу, в глазах короля, наоборот, она отзывалась о ней очень хорошо, говорила о её прекрасных качествах, но проводя параллели с собой, показывала, что она, Франсуаза-Атенаис, значительно умнее, веселее, энергичнее и темпераментнее.

Когда Людовик отправился на войну во Фландрию, его жена, Мария Испанская, мучимая тревогой за мужа, стала встречаться с Луизой, обуреваемой теми же страхами за короля. Король, возвратясь из военного похода, не проявил по отношению к Луизе прежнего восторга от встречи. Луиза поняла, что любовь его к ней прошла, а потому срочно уехала в Шальотский монастырь. Она всё же надеялась, что Людовик приедет за ней, но он не приехал сам, а послал за ней принца Конде. Правда, когда она вернулась, Людовик, поставив рядом с собой их дочь, мадемуазель Нант, встал перед Луизой на колени и сказал: «Не оставляйте нас более».

По случаю завоевания Франконии в 1673 году при дворе был устроен бал, как и прежде, с рыцарями и их возлюбленными. Только на этот раз символом короля была не полураспустившаяся роза, прикрытая листьями, а на лазоревом поле алмазная звезда, окружённая множеством маленьких звёздочек, – фамильный герб маркизы Франсуазы-Атенаис де Монтеспан, – и девиз, посвящённый ей: «Блистательнейшей и прекраснейшей». Так было показано придворным, кто теперь занимает трон официальной фаворитки короля. Луизе, около десяти лет занимавшей это место, символика придворного бала показала, что её фавору настал конец. И она поняла, что от мук греховной любви, от мучений ревности и обиды её может спасти только монашество, только монастырь, что остаток жизни она должна провести в молитвах в монастырской келье. Она еще колебалась в своём решении, но просьба короля, чтобы она стала крёстной матерью младшей дочери Франсуазы де Монтеспан, сразила её бездушием и унижением её достоинства. Она выполнила просьбу короля, но на следующий же день поехала в кармелитский монастырь на улице Сен-Жак, отличающийся особой строгостью устава, и просила настоятельницу постричь её в монахини. Настоятельница дала ей полгода на размышления.

Луиза де Лавальер была придворной дамой, и король имел право не отпустить её от двора. Он взял с неё слово, что она пробудет на службе при дворе еще по крайней мере год. Конечно, Луиза согласилась, но оповестила двор, что через год она уйдёт в монахини. Готовясь к пострижению, Луиза на коленях испросила у королевы прощение за свою греховную любовь к её мужу, показав тем самым, насколько ей чужда мораль фаворитизма.

Ровно через год, 2 июня 1674 года, тридцатилетняя герцогиня Луиза-Франсуаза де Лавальер, в полном расцвете красоты, пришла в монастырь и умолила игуменью постричь её в монахини. При пострижении она приняла новое имя – Людовика, чтобы в принятом ею имени короля показать, что она осталась верной своей любви.

Людовик XIV ни разу не навестил в монастыре свою первую настоящую любовь, свою бывшую фаворитку, совершенно не подходившую для этого наименования, а просто глубоко и преданно любившую его женщину. А его жена, королева Франции Мария, пока была жива, часто навещала эту удивительную женщину, виновную лишь в том, что она страстно и мучительно любила короля.

(В 1676 году, когда Луиза де Лавальер, монахиня Людовика, замаливала свои грехи в монастыре, в Москве умер царь Алексей Михайлович, и на трон взошёл его сын, Федор II Алексеевич, венчанный на царство в Успенском соборе Московского Кремля. Царь Федор Алексеевич был очень болен, почти не вставал с постели. Ни о каких фаворитках не могло было быть и речи. Он умер в 1682 году, отменив местничество.)

Луиза-Франсуаза де Лабом, маркиза де Лавальер, герцогиня де Важур, скончалась в парижском монастыре кармелиток на бульваре Сен-Жак в 1710 году, проведя в монастыре 36 лет.

Людовик XIV, сказавшись больным, на похороны Луизы не пришел.

А что же маркиза Франсуаза-Атенаис де Монтеспан, следующая официальная фаворитка Людовика XIV? Какую роль она играла в государстве? Какова её судьба?

В отличие от Луизы де Лавальер, происходившей из рода провинциального дворянства, Франсуаза-Атенаис, в девичестве де Тоннэ-Шарант, урожденная герцогиня де Мортемар из рода Рошешуаров, была представительницей высшей французской знати. Все её родственники, за исключением младшей сестры Магдалины, аббатисы женского монастыря Фонтерво, служили при короле или при дворе (Людовик Виктор де Рошешуар, герцог Вивонь, родной брат Франсуазы, был особо близок к королю, он был флигель-адъютантом короля; старшая сестра – Габриель, маркиза де Тианж, супруга Клавдия де Дама, была статс-дамой при дворе Людовика XIV, а муж Франсуазы – Генрих-Людовик де Пардайян де Гондрен, маркиз де Монтеспан, герцог Орлеанский – был камергером двора Людовика XIV). Род Рошешуаров имел семейные связи со многими другими аристократическими родами. А что касается маркиза де Монтеспан, то король Людовик XIV в 1663 году сам женил своего камергера на девице Франсуазе-Атенаис де Тоннэ-Шарант из рода Рошешуаров. Это был год, когда король перевёз Луизу де Лавальер к себе поближе, в свой родовой замок, подтвердив тем самым намерение закрепить за ней титул официальной фаворитки.

Когда Франсуаза-Атенаис, получившая звание статс-дамы при королевском дворе, явилась вместе с мужем ко двору, ей было уже 22 года. В отличие от Луизы де Лавальер, официальной фаворитки короля, она была полноватой и только благодаря корсету могла блистать тонкой талией; у неё были пышные белокурые волосы и голубые глаза. Прибыв ко двору, она подружилась с Луизой де Лавальер и, как мы уже знаем, сумела очаровать её и получить от неё прекрасную характеристику для короля. Король, услышавший из уст своей фаворитки восторженные отзывы о Франсуазе де Монтеспан, естественно, стал обращать на статс-даму особенное внимание, а Франсуаза, будучи проницательной и хитрой, зная королевский девиз – «не отступать ни перед чем», чтобы подогреть желание короля, сначала стала делать вид, что она не замечает внимания короля, затем – что это внимание вызывает у неё якобы досаду, а спустя короткое время, заметив, что пылкость его возросла, стала отвечать ему взаимностью.

Муж демонстративно показывал свою ревность, устраивал королю сцены, врывался в его кабинет, ища там свою неверную жену, обращался к придворным за помощью. Но придворные жили по законам фаворитизма и в сближении короля с новой фавориткой не видели ничего дурного. Они уговаривали маркиза де Монтеспан, чтобы он гордился вниманием короля к его жене.

То обстоятельство, что маркиз так бесцеремонно вёл себя с королём, говорит о его высоком аристократическом положении, с которым король должен был считаться. Но король, поддерживаемый придворными, уже давно присвоил себе право поступать с придворными дамами, как ему угодно, тем более, что дама не отказывала ему, а напротив, отвечала взаимностью, а потому посадил надоедливого маркиза, чтобы отрезвить его, на несколько дней в Бастилию, а затем, отставив своего бывшего камергера от двора, выслал в его родовое поместье. Маркиз еще долго бушевал в своём поместье; он устроил похороны своей неверной супруги, опустив в яму пустой гроб и воздвигнув на фальшивой могиле памятник с её именем.

Конечно, король стал настаивать на разводе супружеской пары де Монтеспан, что и было сделано Парижским парламентом.

Двор уже знал, что теперь Франсуаза де Монтеспан стала официальной фавориткой короля. А король, расчищая путь новой фаворитке, приказал купить Луизе замок Важур и перевёз Луизу в её новый замок, дававший ей право на титул герцогини де Важур. Это было в 1667 году.

Как мы уже знаем, при французском королевском дворе для бывшей официальной фаворитки короля Луизы де Лавальер, отныне получившей ещё один титул – «герцогиня де Важур», начался период постоянных унижений и переживаний, зато для Франсуазы де Монтеспан это был период благоденствия и процветания. Поток Луизиных страданий продолжился до 1674 года, когда она приняла постриг в монастыре кармелиток. А к этому времени Франсуаза Монтеспан, опираясь на свою могущественную родню, уже семь лет правила бал при дворе. Она сумела взять короля в жёсткие руки и добивалась своего при любых обстоятельствах. Король во всём ей потакал, исполнял все её желания и нещадно опустошал для неё государственную казну. И это при том, что он с 1662 года истощал государственную казну еще и для постройки великолепного дворца в Версале, который бы, по его мнению, мог соответствовать его королевскому величию. Возведение версальского дворцового ансамбля продолжалось более пятидесяти лет, обошлось примерно в 400 млн франков и составляло ежегодно 12–14 % всех государственных расходов; много средств было потрачено на разорительные завоевательные войны, так что в 90-е годы Людовик был вынужден отправить на монетный двор для переплавки многие драгоценные дворцовые вещи из цельного серебра: столы, табуреты, канделябры, курильницы, рукомойники, даже трон.

Людовик XIV постоянно вёл широкомасштабные завоевательные войны, и ему нужна была поддержка влиятельных аристократических кругов, выдвигавших из своей среды военачальников. Поэтому, наслаждаясь любовью, он не терял из виду своих выгод и терпел все капризы новой фаворитки Франсуазы-Атенаис де Монтеспан, все её притязания, претензии и требования, потому что не только любил её, но и осознавал, что за ней стоит могущественный клан, на который всегда можно опереться, в том числе и в военных делах.

Королевский двор, находившийся теперь в ещё недостроенном, но уже роскошном Версале, проводил свою жизнь в постоянном веселье, удовольствиях и развлечениях, которые очень любила Монтеспан. Придворные опасались фаворитки, зная её злопамятность, деспотичность, коварство, недоброжелательное, даже порой злобное отношение к окружающим. Они знали, что её поддерживает её многочисленное всемогущее семейство, опора её безграничного влияния на короля. За глаза, шёпотом, они называли её «султаншей», но перед ней заискивали, подражали ей, усваивая изящество её одежды, её манер, вычурность её речи, стараясь проникнуть в тайну её привлекательности. Маркиза де Монтеспан при версальском дворе Людовика XIV, где создавался особый климат постоянных увеселений, празднеств, внешне утончённых, но на самом деле самых порочных плотских отношений, самых разнообразных любовных и иных развлечений в духе фаворитизма, стала законодательницей моды, самого стиля жизни – всего того, что, распространившись по странам Европы (в том числе и в России), позволило называть галантным веком исторический период с конца XVII и до конца XVIII века.

Время фавора маркизы де Монтеспан продолжалось при королевском дворе целое десятилетие. Это было время любви короля к капризной, вздорной женщине, которая, впрочем, в его Версале, созданном им с таким трудом и с такими финансовыми потерями, явилась творцом любовной и праздничной жизни на фоне золочёных апартаментов дворца и прекрасного ландшафта версальского парка. Это было действительно царствование Франсуазы де Монтеспан, которая, в соответствии с установленными королём правилами этикета, не позволяла придворным дамам в своем присутствии сидеть на стульях, а только на табуретах (пуфах), делать иронические замечания в её адрес, не очень почтительно кланяться ей, но позволяла себе высмеивать всех, особенно красивых дам и девиц, требовать к себе особого поклонения как официальной фаворитке короля, статус которой был выше статуса королевы Франции. Монтеспан вмешивалась в назначения на высшие придворные, военные и гражданские посты, занималась преследованием красивых женщин, которые могли бы стать её соперницами, направляла короля на преследования и аресты богатых людей Франции с целью конфискации их имущества и пополнения королевской казны, то есть на беззакония и даже на беспредел. Она определяла судьбы людей, за подношения (то есть за взятки) и возвеличивание её могла заставить короля кому-то даровать состояние, титул или звание, а кому-то, не понравившемуся ей и ей не покорившемуся, – преследование, изгнание, полное разорение.

У Франсуазы-Атенаис был собственный двор со статс-дамами и фрейлинами. Её покои в Версале были в два раза больше, чем покои королевы. На приёмы, вечеринки и балы её двора являлись и сам король, и королева, и министры, и послы, и заслуженные генералы. Маркиза любила играть в карты, причём играла она с азартом и не любила проигрывать. Выигрыш она оставляла себе, но проигрыш всегда должен был оплачивать король.

И всему этому король подчинялся, словно находился под колдовскими чарами. Люди не понимали, как он терпит от своей любовницы капризы, иногда чрезмерные требования, раздражительность до гневливости, злость, иногда направленные на него самого? Они не понимали, что он во многом зависит от аристократической элиты, представительницей и проводником которой была капризная и требовательная маркиза де Монтеспан. Но ходили также слухи, что Монтеспан подмешивает ему в еду и питьё средства, возбуждающие его любовь к ней. Такому поведению короля придворные смогли придумать только одно объяснение: Монтеспан тайно связана с сектой дьяволопоклонников или с колдунами, использовала их умение наводить чары с применением крови невинных младенцев, брала у них зелье, с помощью которого привораживала короля. Эти слухи имели распространение по всей Франции.

Хоть король и терпел свою официальную фаворитку, подчинялся её требованиям и капризам, но в удовольствии заиметь ещё одну, свеженькую любовницу, себе не отказывал. Так было не один раз, но он неизменно возвращался к Франсуазе-Атенаис. Это неизменное его возвращение она воспринимала как своё могущество, силу своего очарования, а потому с каждым годом всё более и более распоясывалась в своём гневе, которого боялись даже самые высокопоставленные вельможи. Она часто покидала короля в связи со своей набожностью, чтобы молитвами и покаянием снискать прощение у Бога за свой грех. Но было ли это так искренно, как у Луизы де Лавальер? Вряд ли.

Грех предательства по отношению к прежней официальной фаворитке, Луизе де Лавальер, у которой Франсуаза отбила короля, как и полагается, обернулся и пал на саму, казалось бы, непоколебимую фигуру жрицы любви, на маркизу Франсуазу де Монтеспан. «Не рой яму другому, ибо сам в неё попадёшь», – говорится в известном евангельском изречении. Так и вышло.

Монтеспан была знакома с некой госпожой д’Обинье (в замужестве Скаррон) ещё в бытность свою женой камергера двора, герцога Орлеанского Генриха Людовика де Пардайян де Гондрен, маркиза де Монтеспан. В те времена вдова Скаррон проявляла себя как дама умная, весьма почтительная и любезная, даже в какой-то степени угодливая и очень скромная. Когда у Монтеспан появились дети от короля, она вспомнила об этой почтенной вдове и пригласила её к себе за хорошие деньги и дом, купленный в её собственность, в качестве воспитательницы королевских детей.

У Монтеспан и Людовика XIV было четверо детей, и король признал всех четверых с правами принцев крови, а затем специальным эдиктом предоставил им право на престол, после чего королевские дети из дома госпожи Скаррон были перевезены во дворец вместе со своей воспитательницей. Госпожа Скаррон была хорошей воспитательницей, отлично владевшей психологией человека, и, так как своих детей у неё никогда не было, она полюбила детей короля от Монтеспан. Особенной её любовью пользовался Луи-Огюст, старший сын короля, первенец, родившийся в 1670 году, будущий герцог Мэнский, которого, по её словам, «она усыновила в своём сердце». Судя по всему, Луи-Огюст относился к ней значительно нежнее, чем к своей родной матери. Так, участвуя в соперничестве двух фавориток, герцог Мэнский принял сторону не своей матери, а бывшей его воспитательницы и согласился передать своей матери королевский приказ об удалении маркизы де Монтеспан от двора. За это маркиза возненавидела своего сына и эту ненависть к нему питала до самой своей смерти. Сын отвечал ей тем же настолько, что, когда она умерла, он не оплакивал её, а равнодушно принял её кончину. Но это было значительно позже, а в 70-е годы Людовик любил де Монтеспан, и она значила для Франции больше, чем королева. В эти времена король, разумеется, не обращал внимания на какую-то воспитательницу его детей, и если дарил ей по большим праздникам подарки, то исключительно по просьбе своей фаворитки.