Читать книгу Золотая легенда. Апостолы - Иаков Ворагинский - Страница 1

«Золотая легенда[1]» – книга необычная, даже несмотря на то, что ее появление на свет было вполне естественным и совершенно ординарным событием. Перед автором стояла достаточно скромная задача – помочь собратьям-монахам в их нелегкой повседневной деятельности. Но вот уже более семи веков книга эта живет и не перестает вызывать интерес у людей всех возрастов и национальностей. По всей видимости, в ней заложено некое особое знание, продолжающее волновать и быть нужным даже при смене эпох и мировоззрений.

Автор этой книги Иаков Ворагинский[2], монах-доминиканец, родился около 1230 года в местечке Вораццо на берегу Генуэзского залива. В четырнадцать лет он был принят в орден святого Доминика, где получил соответствующее образование, в 1267-м стал провинциальным приором Ломбардии[3], а в 1292-м, прославившись как проповедник и богослов, был избран архиепископом Генуи. Среди трудов этого доминиканца – проповеди на евангельские чтения и на дни памяти святых, хроника Генуи и наиболее прославившая его имя «Золотая легенда» («Legenda Aurea»). Эта книга известна также как «История Ломбардии», поскольку в ней освещаются некоторые события из истории лангобардов. Умер Иаков Ворагинский в 1298 году, в ночь с 13 на 14 июля, а в 1816 году был причислен Католической Церковью к лику святых. Надо полагать, что немалую роль сыграла в этом и созданная им «Золотая легенда».

Первоначальное название книги было «Legenda Sanctorum» – «Легенда о святых». Задуманная как книга для священнослужителей, она представляла собой душеполезное чтение, которое должно было стать дополнением к повседневным проповедям. В ней последовательно, в соответствии с церковным календарем, излагалась история церковных праздников и приводились жития святых. Иаков намеревался всего лишь помочь священникам и проповедникам в их просветительском труде. Впоследствии миряне высоко оценили этот труд, переменив название книги на более им близкое – «Золотая легенда».

В работе над своей книгой Иаков Ворагинский прежде всего опирался на труды старших современников и собратьев по ордену – «Зерцало историческое» Винсента де Бове и «Краткое изложение деяний и чудес святых» Жана де Мейи, созданные в конце 1220-х годов, а также на книгу Бартоломео Трентского «Слово о деяниях святых», написанную в середине 1240-х. Иаков свободно использовал эти распространенные в то время труды, однако до нас они дошли лишь в десятках манускриптов, в то время как его творение известно более чем в тысяче рукописей. Странствующие монахи охотно использовали в повседневной проповеднической деятельности именно его тексты.

Объяснение этого предпочтения кроется, скорее всего, в том, что Иаков, будучи современником святого Фомы Аквинского (оба вступили в орден доминиканцев в 1244 году), старался ни в чем не уступать своему собрату, поражавшему воображение колоссальной эрудицией и тщательностью проработки материала. И Иаков Ворагинский подошел к работе с не менее академической скрупулезностью. Объем привлеченных им к работе источников воистину поражает: это Священное Писание в полном объеме, а также апокрифические тексты. Кроме того, он опирался на творения многих отцов Церкви, и более всего на Григория Великого, Иеронима Стридонского, Иоанна Златоуста, Амвросия Медиоланского и, конечно, блаженного Августина. Охотно цитировал Иаков и своего широко известного современника – Бернарда Клервоского.

Не оставил Иаков Ворагинский без внимания и такие источники, как «Церковная история» Евсевия Кесарийского, «Схоластическая история» Петра Коместора, «История в трех частях» Кассиодора, «О мучениках» Беды Достопочтенного, а также сочинения Григория Турского. Всего выявлено около ста тридцати источников, на которые опирался автор «Золотой легенды» и к которым он нередко добавлял устные предания и рассказы.

В результате привлечения такого богатого материала сложилась уникальная книга, учитывавшая полный объем накопившихся к тому времени знаний о Священной истории, и неудивительно, что странствующие проповедники предпочитали именно ее. Но почему избрали эту книгу миряне, отметив ее эпитетом «золотая»? Скорее всего, потому, что вся бездна богословских текстов, сказаний и преданий была изложена Иаковом Ворагинским простыми, доступными для всех словами, без схоластического занудства и с искренним чувством любви к своим героям.

Все приводимые цитаты из богословских трудов и сочинений отцов Церкви на самом деле вовсе не являются цитатами, а представляют собой лишь краткое изложение сути высказываний. Порой эти высказывания и вовсе перефразируются автором по-своему, что свидетельствует прежде всего о прекрасном знании излагаемого предмета. Однако именно эта особенность труда Иакова впоследствии вызвала нарекания со стороны наиболее серьезных деятелей Церкви и критиков книги.

Конечно, изречения таких мастеров слова, как Иоанн Златоуст, Аврелий Августин и Бернард Клервоский, пересказанные вкратце да еще и своими словами, теряют многое. Также понятно, что жизнеописания святых, основанные не столько на достоверных фактах, сколько на занимательных историях, в которых переплелись реальность и устные предания, больше похожи на сказки, чем на действительные биографии. Описания чудес в этих историях постепенно привели к тому, что Иаков заслужил упрек схоластов, назвавших его собирателем сказочек для легковерных.

Иаков порой и сам выказывает некий скептицизм по поводу описываемых им событий. Так, повествуя о том, как апостол Андрей спас от похитителей евангелиста Матфея, он добавляет: «История эта традиционна, но я нахожу ее малоправдоподобной». Рассказывая о том, как слуга, оскорбивший святого Фому, был сожран львами, автор цитирует длинный пассаж из святого Августина, который в книге «Против Фауста» выражает сомнение в этой истории, и заявляет, что эпизод этот «апокрифичен». А в жизнеописании святого Матфея Иаков предостерегает читателей от неверного толкования некоторых поступков святого, ссылаясь при этом на пояснения Иеронима Стридонского.

Тем не менее средневековые схоласты и современные западные критики напрасно нелестным образом отзываются о труде Иакова, видя в его сокращениях и упрощениях лишь огрубление и поверхностное проявление религиозных чувств. Ведь дело доходило даже до того, что великий католический реформатор Николай Кузанский в середине XV века вообще запретил своему духовенству учить людей небылицам из «Золотой легенды». А для многих поколений католических гуманистов, воспитанных на трудах Вольтера и Эразма Роттердамского, эта книга была все равно что предана анафеме. Похоже, все они не сознавали того, что именно это упрощение и отступление от дотошной точности в передаче источников и сделали книгу Иакова Ворагинского столь популярной. Ведь нельзя не признать того, что за всеми этими простыми побасенками просматривается богатейшее, веками копившееся знание. Переданное простым и доступным языком, оно наконец-то становится достоянием каждого человека. «Золотая легенда», эта средневековая энциклопедия христианской святости, на долгое время стала основным источником сведений о жизни святых.

Особое внимание уделяется в «Легенде» мученикам за веру: преследователи отличаются нечеловеческой жестокостью, а святые, не знающие ни минуты малодушия, – бесконечной верой и непоколебимой духовной силой. Привлекают Иакова Ворагинского и чудеса: в каждом житии их описание занимает весьма существенное место. Но и самые простые и незатейливые истории он описывает с таким неподдельным, искренним чувством, что читатель неизбежно сопереживает героям.

В самом ордене книгу Иакова поначалу не считали исчерпывающей; доминиканцы, опираясь на другие источники, продолжали составлять подобные агиографические работы. Однако уже при жизни автора «Легенда» распространилась столь широко, что вышла за пределы ордена доминиканцев и определилась в качестве наиболее широко используемого свода житий.

В течение двух последующих веков «Золотая легенда» была переведена на все основные языки Западной Европы. Только на французском существует семь вариантов этой книги, а на английском – два. С приходом книгопечатания текст Иакова стал практически бестселлером. Между 1470 и 1500 годами было напечатано по крайней мере восемьдесят семь латинских изданий и шестьдесят девять на различных национальных языках. На тот момент это превышало все вместе взятые известные издания Библии на всех языках.

Ученые, соприкасавшиеся с оригинальным латинским текстом «Золотой легенды», не могли не ощутить обаяние литературного таланта брата Якопо из Ворацце. «Именно печать личности автора, очарование его искренности и подлинное волнение, с которым он повествует о судьбах своих героев, объясняют стойкий успех книги», – писал И. Н. Голенищев-Кутузов. Небольшой очерк Голенищева-Кутузова до настоящего времени является единственным исследованием, написанным о «Золотой легенде» на русском языке[4].

А М. Л. Гаспаров в «Истории всемирной литературы» отметил следующее: «Эта своеобразная „народная книга“ Позднего Средневековья послужила источником бесчисленных позднейших переработок агиографического материала, вплоть до „Легенды о Юлиане Милостивце“ Флобера и „Таис“ А. Франса»[5]. Книга эта и в самом деле оказала огромное влияние на культуру и искусство Средневековья, породив, в частности, несметное количество изобразительного и живописного материала.

В 1421–1424 годах итальянский художник Оттавиано Нелли создал для домовой капеллы палаццо Тринчи, что находится в Фолиньо близ Перуджи, цикл фресок, посвященный жизни Пречистой Девы Марии. На одной из фресок рядом с распятием среди предстоящих святых изображен блаженный Иаков Ворагинский. Он держит епископский посох и книгу, которая прославила его имя. Здесь Иаков Ворагинский явно сопоставляется с великими умами древности и заслуженно входит в их круг.

Итак, «Золотая легенда» была составлена прежде всего не для чтения мирянами, а в помощь священникам. Однако в короткий срок она переросла свое первоначальное предназначение, стала воистину народной и оказала огромное влияние на искусство и культуру средневековой Европы. Более того, несмотря на то что книга эта до сих пор не переводилась на русский язык, немалое влияние она оказала и на духовную жизнь России.

* * *

На Руси был свой вариант подобных жизнеописаний. Первые жития святых возникли у нас в XII веке и ко времени появления «Золотой легенды» оформились в первую книгу этого жанра, которая называлась просто «Пролог» или «Синаксарь» (от греческого «сборник»). Это были краткие описания жизни святых, сопровождаемые поучительными словами отцов Церкви, составленные по примеру древних греческих книг.

Впоследствии на основе «Пролога» сложились «Четьи Минеи» («Ежемесячные чтения»). Из ранних «Миней» наиболее известны «Великие Четьи Минеи», составленные новгородским архиепископом Макарием (1482–1563), впоследствии митрополитом Московским и всея Руси. Они, в отличие от «Золотой легенды», также построенной по календарному принципу в соответствии с литургическим годовым кругом, начинаются не с адвента[6], а с 1 сентября – начала Нового года по календарю той эпохи. Как известно, к празднованию Нового года 1 января Русь привел Петр Первый в 1700 году.

В двенадцати огромных книгах этого собрания заключаются расположенные по дням месяцев краткие и пространные жития; торжественные, похвальные и поучительные слова на праздники и дни памяти святых; целые книги Священного Писания с толкованиями; творения святых отцов, учителей и писателей церковных; патерики (Азбучный, Иерусалимский, Египетский, Синайский, Скитский и Печерский); Кормчая книга; различные сказания, повести, притчи, путешествия, послания, грамоты и тому подобное. Таким образом здесь, говоря словами митрополита Макария, «все святые книги собраны и написаны, которые в Русской земле обретаются» – следовательно, все книги, на которых воспитывалась Русь с самых древних времен до середины XV столетия.

Двадцать лет занял этот труд у святителя Макария. Митрополит создавал свои «Четьи Минеи» при помощи многих писцов, «не щадя серебра и великих почестей». Однако все написанное другими святителю приходилось пересматривать и исправлять, «насколько Бог даровал разумения».

Святитель Макарий утвердил в нашей агиографической письменности направление, возникшее еще в XIV веке. Писатели житий стали выдвигать на первый план нравственное назидание читателю, простоту изложения заменять витиеватым слогом, народный русский язык – церковнославянским, краткие молитвы святому – похвальными словами в честь него и описаниями чудес, совершившихся по молитвам к нему после его смерти. Книги эти, конечно, были предназначены исключительно для священников и монахов, которые должны были строить на них свои проповеди. Соответственно, эти книги не получили такого распространения, как «Золотая легенда» Иакова Ворагинского, которая через проповедников-доминиканцев в XIII веке попала в Польшу, а оттуда в XV веке – в Новгород, оказав значительное влияние на «Четьи Минеи» святителя Дмитрия Ростовского (1651–1709) и на русскую иконографию XVII века.

* * *

Предлагаемая вниманию читателя книга не является простым переводом «Золотой легенды», она составлена по другому принципу. Она не предназначена непосредственно для священнослужителей, но адресована всем, кто интересуется церковной историей и вопросами веры. Поэтому логика организации материала здесь иная. И прежде всего это относится к ограничению периода повествования первым веком от Рождества Христова – веком апостолов.

Греческое слово «апостол» буквально означает «посланник». Название это исторически закрепилось за учениками Иисуса Христа, посланными Им в мир проповедовать Его учение – Евангелие, которое буквально переводится с греческого как «благая весть».

Время, в которое происходило все описываемое в этой книге, имеет колоссальное значение для истории человечества – недаром оно является первым веком Новой эры, наступившей с момента Рождества Христова. Великие исторические события совершались тогда в жизни многих народов евразийского континента; исчезали с лица земли целые царства, все более ощутимые удары получала и могучая Римская империя – начало Новой эры можно считать началом ее заката. Последний могучий оплот язычества стал разлагаться. Вера во Единого Бога стала ослепительной вспышкой откровения – погасить ее не смогли все последующие столетия. Именно апостолы, свидетели явления Христа, Его ученики и последователи, и стали теми людьми, кто всей своей самоотверженной жизнью не позволил затмить это величайшее событие и скрыть его от потомков.

Что же произошло в тот век? Чему именно апостолы стали свидетелями и чего провозвестниками? Ответ на эти вопросы коренится в глубине тысячелетий.

В I век Новой эры зародилось и сложилось христианство – религия откровения. Согласно откровению, данному в Священном Писании, есть только один Бог, Который сотворил небо и землю, и все, что в небе, и все, что на земле. Тот Самый Бог, Который спас праведника Ноя, являлся Аврааму, Исааку, Иакову и Моисею. Тот Самый, Который более чем за тысячу лет до Рождества Христова избрал из всего человечества еврейский народ. Избрал потому, что некогда простой человек по имени Аврам вдруг понял, что существует только один Бог, и отверг многочисленных божков своих предков. И Бог открылся ему. Он дал Авраму обетование: «Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое, и будешь ты в благословение; Я благословлю благословляющих тебя, и злословящих тебя прокляну; и благословятся в тебе все племена земные» (Быт. 12: 2–3). Так Аврам стал родоначальником еврейского народа и «отцом всех верующих».

Весь Ветхий Завет насквозь пронизан пророческим духом. Книги пророков составляют в Ветхом Завете около четверти всего текста. Первый пророк-писатель, Амос, является крайне важной фигурой религиозной истории. Откровение, данное ему, ознаменовало переломный момент в духовной истории Израиля. Ему Господь открылся как Создатель, Отец и Судья всех племен. Впервые в библейской истории слово пророка было обращено не только к избранному народу, но и ко всем живущим. Пророк показывает, что перед лицом Божиим все люди равны – и египтяне, и филистимляне, и сирийцы (Ам. 9:1). Он есть Единый Бог для всех.

И далее от пророка к пророку Бог продолжает целеустремленно готовить Свой избранный народ к главному событию, внушая ему мысль о том, что Он является Богом не только евреев, но и всех живущих. «Этот народ Я образовал для Себя; он будет возвещать славу Мою» (Ис. 43: 21). В этом и заключается особая роль народа Израильского – славить Господа перед лицом всех народов.

И вот настало время Мессии, долгожданного Спасителя, которого Бог через Своих пророков обещал послать на землю. Пришло время спасти от неведения и греха весь род человеческий.

Но племя Авраамово ожидало Мессию, лелея совсем другие надежды. Известный русский исследователь Священного Писания А. П. Лопухин (1852–1904) писал в толковании на Евангелие от Луки (1:16) относительно этих ожиданий: «Речь идет только об израильтянах. Это вполне согласно с пониманием ветхозаветных людей, к каким принадлежал и Захария; они полагали, что царство Мессии и все следующие подготовительные к нему дела – в том числе и служение Предтечи Мессии – предназначены только для них, евреев». Оказывается, напрасно посланники Божьи едва ли не тысячу лет твердили о том, что Единый Бог, Творец всего сущего, является Богом для всех живущих людей. Они ждали, что Мессия придет на землю лишь для того, чтобы обеспечить евреям их политическую самостоятельность.

Однако явление Мессии оказывается совсем другим. Уже во второй главе Евангелия от Луки святой Симеон Богоприимец говорит следующее: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром, ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицем всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля» (Лк. 2: 29–32). Проповедь Христа, обращенная не только к иудеям, но и ко всем народам, встретила резкое сопротивление со стороны первосвященников иудейских, посчитавших себя обманутыми, а явившегося Мессию – лжепророком.

В результате этого неприятия Христос был распят. Но сама Его крестная смерть явилась величайшим свидетельством истинности Его проповеди. И благодаря всесокрушающей вере последовавших за Ним людей, которые не убоялись мести могущественных первосвященников, благодаря апостолам – этим мужественным свидетелям веры – мысль о Едином Боге всех живущих выплеснулась за рамки иудейского вероисповедания и стала достоянием всех людей.

* * *

Открывает книгу рассказ «Рождество святого Иоанна Крестителя», и это делается не потому, что он является покровителем Генуи – города, где творил свою «Легенду» Иаков Ворагинский. Предтеча Христа является предтечей и всей истории страстей, разгоревшихся после появления на свет Иисуса. Он предвозвестил пришествие Мессии еще будучи в утробе, а потом проповедью и Крещением готовил народ к встрече с Ним.

Поэтичный рассказ об этом читаем в Евангелии от Иоанна: «Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн… Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете» (Ин. 1: 6, 8). Ибо истинным Светом является Бог, и истинным Словом – Христос.

После рассказа о Рождестве Христа во плоти в книге следует история «Рождество Девы Марии», Матери Христа, а затем истории Марии Магдалины и Марфы, которые, согласно Иакову Ворагинскому, были сестрами, а также ближайшими сподвижницами Божией Матери. Кроме того, в «Золотой легенде» Мария Магдалина является истинной предводительницей апостолов.

Рассказывая о земной жизни и о делах Марии Магдалины, Иаков Ворагинский опускает пронзительнейшую историю ее главного подвига, описанного в Евангелии, – сообщения апостолам о воскресении Христа. Мало просто сказать, что Мария Магдалина первой в этом мире произнесла фразу: «Христос воскресе!» – и первой поднесла символ Воскресения – красное яйцо – римскому императору. Надо прочувствовать, что это означало в действительности.

Вот как описывает этот подвиг Марии Магдалины митрополит Димитрий Ростовский (1651–1709): «Когда в таком еще смутном и слабом настроении апостолы ушли от опустелого Гроба Христова, к нему возвратилась опять Мария Магдалина. Дойдя до пещеры Гроба, она стала плакать и, безутешно скорбя, наклонилась в низкий вход пещеры, чтобы еще взглянуть туда, где был погребен ее Спаситель. И там видит в белом одеянии сидящих двух ангелов, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса. И они говорят ей:

– Жена, что ты плачешь?

Мария отвечает им:

– Унесли Господа моего и не знаю, где положили Его!..

И вот в то время, когда Мария Магдалина в ответе своем ангелам поведала им причину своего плача, Христос Спаситель внезапно появился позади Марии, отчего ангелы приняли особо почтительное к Нему положение; Мария же Магдалина, заметя в них перемену, обратилась назад и увидела „Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус“ (Ин. 20:14)…

Не узнанный же Мариею Магдалиною Христос говорит ей: – Жена, что плачешь? Кого ищешь?

Слыша в этих словах сострадательное участие к ее скорби, Мария отвечает доверчивою просьбою:

– Господин, если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его…

Господь же, тронутый высотою и силой ее любви, уже знакомым Марии благодатным голосом, называет ее по имени: – Мария!

Теперь Мария Магдалина услышала тот памятный на всю жизнь голос ее Спасителя… От полноты счастья она не могла говорить и, опять обратясь к Господу, просветленным взором узнала Его и, с восторгом воскликнув только одно слово:

– Учитель! – бросилась к ногам Христа Спасителя»[7]. Из этого повествования ясно, что именно Марии Магдалине первой явился Иисус по Своем Воскресении – может быть, потому, что она самоотверженно исполнила Его первую и главную заповедь: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею» (Мк. 12: 30).

Вслед за повествованием о Марии Магдалине и Марфе в книге идут жизнеописания двенадцати апостолов в том порядке, в каком перечислены они в Деяниях (1: 13). Затем рассказывается о трех из числа семидесяти учеников Господа: Марке, Луке и Варнаве, а также о примкнувшем к ним впоследствии апостоле Павле. Завершает книгу история, которая называется «Усекновение главы Иоанна Крестителя», а также рассказ о первомученике Стефане.

Книга не случайно завершается рассказом о мученической кончине Иоанна Предтечи и святого Стефана. Мученики – это особая глава Священного Предания. Вот что пишет об этом церковный историк В. В. Болотов (1853–1900): «Борьба Церкви с внешней силой государства нашла выражение в мученичестве. Церковь послеапостольского периода… была Церковь мучеников. Мученичество – в высшей степени характеристичное явление; что оно тесно связано с этим временем, видно из того, как трудно передать на других языках греческое понятие „papm;“. Древние восточные народы перевели его буквально – следовательно, без комментария. Греческое μάρτυς значит свидетель…»[8]

Итак, христианские мученики – это, прежде всего, свидетели веры. Продолжим цитату из «Лекций» Болотова: «Слово „мученик“, которым переводится у славян греческое μάρτυς – свидетель, передает лишь второстепенную черту факта и явилось как отзыв непосредственного человеческого чувства на повествование о тех ужасных страданиях, которые переносили рарторес;. Такой перевод указывает, что в мученичестве эти народы больше всего поражены истязаниями мучеников, а не их свидетельством за веру. Но грек-христианин смотрел на явление с другой стороны. Мученики – это борцы веры; их мучение – это „подвиг“ с оттенком торжественности… Мартов, следовательно, не пассивный… страдалец, а герой – деятель» [9].

И еще одна цитата: «О высоте подвига мучеников в истории христианской Церкви свидетельствует уже то, что Сам Иисус Христос благоволит называть Себя „μάρτυς“ – „свидетелем верным“» (Откр. 3:14; 1: 5)[10]». «Но Христос называется также и „апостолом исповедания нашего“ (Евр. 3: 1) и на апостолов возлагает служение быть Его свидетелями… (Деян. 1: 8, ср.: 26:16, 22). И апостолы свою миссию называют [свидетельством Иисуса Христа] (Откр. 1: 2). Итак, мученичество есть продолжение апостольского служения в мире» [11].

В Деяниях апостолов есть следующее увещевание: «И ныне, говорю вам, отстаньте от людей сих и оставьте их; ибо если это предприятие и это дело от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками» (Деян. 5: 38–39). Как видим, дело Христа и Его апостолов не разрушилось до сих пор…

Владимир Рохмистров

* * *

Перевод на русский язык сделан по книге: Jacobus de Voragine. The Golden Legend. Readings on the Saints. Princeton; Oxford: Princeton University Press, 2012, основанной на латинском издании «Золотой легенды», выполненном доктором Тео Грессе в 1845 году.

При переводе также использовались издания: французское Jacques de Voragine. La légende dorée (Париж, 1902); немецкое Jacobus de Voragine. Legenda aurea (Йена 1917–1921); английское Jacobus de Voragine. The Golden Legend: selections (Лондон, 1998).