Читать книгу Забавные сказки разных народов. Стихотворения - Игнатий Ивановский - Страница 2

В отпуск шёл солдат усатый,

Ус крутил он на ходу.

Видит – дом стоит богатый.

«Дай-ка, – думает, – зайду».

У солдат чутьё такое:

Чуть ступил он на порог,

Слышит – есть в печи жаркое

И с утра готов пирог.

Пирогов солдат не просит,

Он бы съел пустые щи,

Но хозяйка глазом косит:

– Не варила, не взыщи.

Не моргнул солдат бывалый

И, хотя не ел с утра,

Говорит: – Тогда, пожалуй,

Сварим суп из топора.

Баба так и обомлела:

Это ж выгодное дело —

На обед топор варить.

Чудо, что и говорить!

Вот солдат снимает пробу.

– Хорошо, да не особо.

Добавляй, хозяйка, в суп

Мяса, лука, сала, круп.

– Ну, теперь готово, что ли?

– Вот добавим ложку соли,

Так и будет разговор.

Время пробовать топор.

Что-то жёсток. Недоварен.

Ну да ладно, я не барин.

И на том благодарю,

По дороге доварю. —

Хлопотал солдат недаром,

Он топор кладёт в суму.

Вышел суп с густым наваром

И по вкусу хоть кому.

2

Ел солдат да баял байки.

Угощал, наелся сам,

А потом сказал хозяйке:

– Покупай шинель, – продам.

Я её проверил в деле,

В чистом поле ночевал.

С ней не надо ни постели,

Ни пуховых одеял. —

А хозяйка за наживой,

Видно, гонится опять:

– Сколько ж ты возьмёшь, служивый?

– Да целковых двадцать пять.

– Что ты, что ты! Столько денег

Нипочём не заплачу!

– Да ведь я не банный веник,

Я шинель продать хочу. —

С ней ночуй в лесу под елью,

Что в морозы, что в метель:

И накроешься шинелью,

И под голову – шинель.

Раскошелилась хозяйка

И подумала: «А дай-ка,

Я шинель-то постелю,

Будто впрямь под елью сплю».

Как ни стелет, всё неловко,

Не по ней, видать, обновка.

Ни накрыться, ни прилечь —

Хоть бросай да лезь на печь.

Тут солдат не поленился:

Постелил, полой накрылся,

А под голову – рукав,

И опять, выходит, прав.

3

Злится баба на солдата:

Верх ни разу не взяла.

Вот она замысловато

Речь лукавую сплела.

Пусть, мол, бабий ум – короткий,

Над солдатом посмеюсь

(А в печи на сковородке

Запекался жирный гусь).

– Слышь, тебя по свету кружит,

Сапоги сносил до дыр.

Так не знаешь ли, где служит

Нынче Гусев – командир?

Не служил ли ты с ним вместе,

Не бывал ли в том числе

В славном Печинском уезде,

Сковородине-селе? —

Всё солдат, конечно, понял,

Но показывает вид,

Что намёк его не пронял.

– Нет, не знаю, – говорит.

Чуть хозяйка в сени вышла,

Слазал в печь солдат неслышно.

Гусь в суму к солдату – скок!

Ну а в печь – худой сапог.

И как будто озадачен,

Говорит солдат: – Постой,

Да ведь Гусев-то назначен

В Сумин-город на постой.

4

Вновь идёт солдат усатый

Мимо сёл и деревень.

А к хозяйке в дом богатый

Муж вернулся в тот же день.

Он с дороги ест в охотку.

Подошёл и гусю срок.

Тащит баба сковородку

Из печи – а там сапог.

Обмерла она с ухватом:

– Ох, пропала ни за грош!

Потягалась я с солдатом,

А его не проведёшь.

Жил мужик в белёной хате.

Вот о чём он горевал:

Сын родной, совсем некстати,

Не отцом его, не батей —

Всё Кузьмою называл.

Стукнет сын косою о пол:

– Эй, пошли косить, Кузьма! —

Что-то тут отец прохлопал

От большого-то ума.

Каждый год, обыкновенно,

Как кончался сенокос,

Сын с отцом возили сено,

С пожни ехали степенно

В два воза. За возом воз.

Всё вначале было гладко,

Но воза вкатились в лес.

На корнях трястись несладко,

И отец на землю слез.

Не доехав поворота,

Воз у сына сбавил ход

И крениться начал что-то.

Сыну слезть-то неохота,

«Ладно, – думает, – сойдёт».

Воз подался вправо, вправо,

Круто в сторону поплыл.

Круче, круче – бух в канаву!

Крепко сына придавил.

Сын не понял, что случилось:

Это что за кутерьма?

Небо, что ли, позатмилось?

Или сена навалилось?

Эй, Кузьма! Спаси, Кузьма!

– Нет, моя тут хата с краю.

Кто я есть, сперва скажи.

Я отец – так откопаю,

Я Кузьма – так полежи. —

Тут уж сын, минут не тратя,

Хоть здоровый был бугай,

Сажень верная в обхвате, Завопил:

– На помощь, батя!

– То-то, батя. Вылезай! —

Сразу легче сыну стало,

А отец почтил словцом:

– Что, сынок, как поприжало,

Так назвал Кузьму отцом?

Жил в усадьбе толстый пан.

Содержал собачьи своры,

Дорогой носил жупан

И серебряные шпоры.

А уж если мужика

Заприметит на дороге,

То грозит издалека,

Чтобы тот валился в ноги.

Как-то шёл один мужик

Вдоль реки с дневной работы

И с воды услышал крик.

Мать честная! Тонет кто-то.

И кричит же, горлопан.

Как в реке он очутился?

Эге-ге! Да это ж пан!

И мужик к воде спустился.

– Пан, что тонешь – не беда,

Из воды-то мигом выну.

Но ведь я ж тебя тогда

Ухватил бы за чупрыну.

Не посмею, не взыщи,

Не томи напрасно душу.

– Ай, тащи! Хоть как тащи,

Только вытащи на сушу! —

Собирается народ,

Видя редкую картину.

– Это ж пан!

– Ему почёт!

– Как же можно за чупрыну? —

Чуть не всё сошлось село.

Пан кричит, не умолкает,

А уж самого снесло,

Сам уж пузыри пускает.

Тут с нуждой и без нужды

Каждый бегает, хлопочет,

Только пана из воды

Доставать никто не хочет.

– Мужика бы – ничего,

Мы достали бы надёжно.

А чтоб пана самого

За чупрыну? Нет, не можно. —

Гомонит и спорит люд,

Каждый хочет вставить слово.

Все советы подают,

Кто с умом, кто бестолково.

Ну а пан воды глотнул,

Хорошенько в голос крикнул

И в последний раз нырнул —

Захлебнулся и не пикнул.

Был у отца ленивый сын.