Читать книгу Слово из трех букв - Игорь Аббакумов - Страница 7

Ситуация в Челябинске была много хуже, чем мы думали. Нам подгадили средства массовой информации и сами челябинские власти.

Раньше я особого внимания стилю освещения событий не придавала. Выросшая в условиях социализма, я привыкла к тому, что новости в эфир подаются в сдержанной манере. И если бы настал конец света, советский зритель и слушатель узнал бы про это от людей, которые наилучшим образом могли показать пример того, как нужно встречать неизбежное.

В этом мире все было не так. Здесь революция не прерывала традиций, и потому репортеры продолжали любой пустяк подавать как катастрофу вселенского масштаба. А привычка сообщать об этом в истеричной манере? Как выяснилось позже, челябинский метеорит не вызвал ни катастрофы, ни паники среди населения. Люди здесь жили непуганые, а потому вместо страха и ужаса было простое любопытство.

Первым понял, что нужно делать, городской голова. Именно он сообщил населению о нападении из космоса.

Мотивы его поступка были, в общем-то, понятны: кто, как не враги всего человечества, способны покрыть разного рода недостачи, а заодно способствовать притоку дополнительных средств из государственной казны на восстановительные работы?

Нужно отдать этому человеку должное, сработал он мастерски, быстро и убедительно. Все городские информационные службы и агентства были срочно мобилизованы и всем были поставлены четкие и конкретные задачи. Материалы о любых городских происшествиях стекались в городскую телестудию, где и расположился штаб по ликвидации последствий челябинской катастрофы. Вот там и творилось самое изощренное жульничество. Опытные профессионалы из отдельных фрагментов репортажей творили виртуальный Армагедон. В их умелых руках лежащие в отключке обычные алкаши и наркоманы были представлены жертвами нападения инопланетян. Пострадавшие в пьяных драках, жертвы ДТП и семейных конфликтов выдавались за раненых в бою. Работу городских травмпунктов и службы скорой помощи выдали за оказание помощи жертвам войны. Естественно, что показывали и руины зданий. Были, конечно, и реальные разрушения, и реально пострадавшие от действия ударной волны люди, но это не впечатляло. И тогда репортеры кинулись снимать все, что имело ужасный вид. А это, как правило, было то, до чего у городских властей не доходили руки.

Что ни говори, но в тот день челябинские СМИ совершили настоящий трудовой подвиг, сумев в кратчайшие сроки создать убедительную для всех картину внезапно свалившейся на город беды. Страна испытала огромнейшее потрясение. Да что страна? Мир тоже был потрясен, хоть и в меньшей степени. Плохо, что городской глава своим сообщением сумел убедить наиболее легковерных из сограждан. Вот тут и началось! Любители ловить рыбку в мутной воде среагировали первыми. По городу прокатилась волна грабежей и разбоев. Местная полиция как могла выполняла свой долг, но сил у нее на все не хватало. Из-за стремления властей на всем экономить полицейские не располагали возможностями находиться одновременно всюду.

И тогда свое слово сказал обыватель! Нашлись деятельные и активные люди среди челябинских граждан. Как ни странно, но на вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?» им дал ответ недавний просмотр нашего фильма. Виновные были определены сразу: парги и их тайные приспешники в Челябинске. Рецепт спасения им тоже подсказал фильм: действенная гражданская активность. Ведь мы весьма убедительно показали процесс быстрого превращения мирных исследователей пространства в экипаж боевого корабля. Оказывается, многие зрители сделали нужные выводы. Три дня в городе творился сущий кошмар. Первые погромы начались ближе к концу первого дня. И много душегубов, мародеров и насильников поняли в свою последнюю минуту то, что хуже смерти бывает только заслуженная смерть. Отвечать им приходилось не только за недавно совершенные преступления, но и за старые грехи, о которых обыватели прекрасно помнили.

А что городские власти? Они как раз оказались на высоте. Продолжая требовать от репортеров дальнейшую подачу кошмаров под нужным соусом, они присоединились к своим согражданам. Не имея возможности предотвратить погромы, городской глава решил их возглавить. А что еще ему оставалось делать? Чтобы не допустить хаоса, он своей властью узаконил стихийно возникшее народное движение, назвав его весьма красиво и привлекательно: Гражданская оборона.

Теперь полиция боролась с безобразиями не только своими силами, а во взаимодействии с отрядами активных граждан. Более того, полицмейстер сделал все возможное для того, чтобы во главе отрядов Гражданской обороны стояли полицейские чины. Это вернее всякого прекратило кровавые эксцессы. Теперь злодеев не вешали на фонарях и деревьях, а задерживали и сгоняли на городской стадион, где с ними разбирались судейские и прокурорские чиновники. Почему на стадион? Оказывается, из-за нехватки средств в городской казне местную тюрьму вот уже пять лет как не могли отремонтировать. К исходу третьего дня, когда в город вошли войска полевой жандармерии из Корпуса внутренней стражи, должный порядок был уже наведен и в помощи жандармов городской глава не нуждался.

Все эти три дня, когда Челябинск испытывал небывалые в тех краях потрясения, мы с Ксенией Александровной пытались вылететь на материк. Но так как погода не позволяла, то ничего у нас не выходило. А попасть на материк великой княгине очень было нужно. Приструнить разошедшихся вовсю щелкоперов, чтобы меньше врали, получалось не слишком хорошо из-за не очень надежной связи.

– Мне, голубушка, очень нужны ваши заатмосферные ретрансляторы. Как только у меня в руках будет дешевая глобальная вещательная сеть, я сумею диктовать СМИ все, что захочу. В том числе правила хорошего поведения в таких ситуациях.

Тут она была права. Помимо челябинских щелкоперов, страхи и ужасы разносили по всему свету и прочие российские новостные агентства, создавая впечатление, что конец света уже не за горами. А последствия их вранья уже чувствовались по реакции населения. Большинство, конечно, верили сообщениям о нашествии инопланетян, но ничего не предпринимали. Люди продолжали жить, как жили до этого, надеясь, что власти как-нибудь справятся с ситуацией. Но не все. Кто-то срочно подался за границу прочь от ставшей такой опасной для них России. Естественно, при этом они не забывали перевести свои деньги на зарубежные счета. Было таких людей сравнительно немного, не более трехсот тысяч. Сущий мизер. Но действия их уже повлияли на ситуацию в сфере финансов. Справиться с этой бедой министр финансов мог и своими силами. Но была и другая реакция. На помощь пострадавшему Челябинску ринулись добровольцы со всей России. Их оказалось значительно меньше, чем паникеров. Не более десяти тысяч человек. Это были находящиеся в отпуске и в отставке медики, пожарные, спасатели, полицейские и военные. Большинство из них еще не успели добраться до Челябинска, но все равно с этим требовалось что-то делать.

– Эта сволочь градоначальник создал кучу проблем для нас. Нужно гасить панику, разбираться с реальным ущербом и что-то делать с «инопланетными прихвостнями». Не верю я, что они реально существуют. Ты ведь правильно говоришь: это всего лишь рикошет. Вряд ли парги даже подозревают о нашем существовании.

– И как вы, ваше высочество, поступите с городничим?

– Поступать буду не я, а мой брат. Я могу лишь свое мнение высказать. Думаю, что со мной согласятся.

– Будете наказывать?

– Нет, милочка, наказать его стоило бы, но вместо этого придется наградить. Удивлена?

– Я так понимаю, наградить за то, что другие на его месте показали бы себя еще хуже?

– Примерно так. Как ни смотри, но он справился с ситуацией до того, как ему смогли помочь и губернские, и имперские власти.

Не нравился Ксении Александровне еще один момент: в Челябинск спешили не только добровольцы. Быстрей людей оказались деньги. Люди со всего мира жертвовали деньги на восстановление пострадавшего от бомбардировки города. В этом плане репортажи с места событий достигли своей цели: в городскую казну хлынули целые денежные реки.

– А что тут плохого?

– Залповое финансирование тоже может привести финансы в расстройство, как и любой внезапный перевод крупной суммы. Бороться с этим можно, но у спекулянтов на биржах появился очень хороший повод для разнообразных махинаций. Трудно сказать заранее, к чему они приведут. А реакция европейских правительств? Кто знает, какая она будет?

Судя по новостям, в Европе пока что ничего не поменялось. Но кое-где произошли неприятные эксцессы. Королевство Галиция и Лодомерия, входящее в состав Австро-Венгерской империи, вдруг начало доставлять своему монарху беспокойство. Народ там жил разный. Были патриоты Габсбургов, были патриоты Романовых, а были мечтатели-сепаратисты. Вся общественная активность этих людей не шла дальше споров за кабацким столом. На них полиция давно перестала обращать внимания. Как выяснилось – зря. Российские передачи там смотрели всегда. И никому это жизнь не портило, ни властям, ни обывателям. Естественно, что смотрели люди и наш фильм. И даже вносили свои кровные на его съемку. Чего они там съели, выпили или скурили, я не знаю, но репортажи из Челябинска местных так впечатлили, что они, забыв о разнице в политических убеждениях, начали выявлять, задерживать и сдавать в полицию шпионов паргов. Как они их выявляли? А по одежде! Всякий странно одетый прохожий попадал под подозрение. И Габсбургам с этим нужно было что-то делать. Они и сделали: запретили трансляцию российских телепередач. Правда, оговорили, что это временная мера. В общем, борьба с возникшим бардаком нарастала…

Вернулась я домой с опухшей от проблем головой. Василиса Егоровна, только глянув на меня, сразу запричитала:

– Машенька! Да ты совсем на себя не похожа стала! Бросала бы ты все эти хлопоты. Что там, без тебя никто не разберется? Или тебе денег твоих мало? Так ты не волнуйся, мы с отцом как жили на жалование, так и дальше станем жить. Ванька, так он вообще сейчас на казенных харчах…

– Кстати, как он там?

– Вот! Сестра, называется! Бог знает куда мотаешься: то в Лондон, то в Арктику, а навестить братца ей и в голову не приходит!

– Навещу я его, мама, не волнуйся. Дела чуток разгребу и съезжу.

– Съездит она! – досадливо махнула рукой Василиса.

Нет, с этим что-то нужно делать. Я понимаю Василису Егоровну. То, что дочка успешна и пребывает в славе, ее радует. А вот то, что она забывает близких людей – совсем никуда не годится. Задуматься надолго о делах домашних мне не дал звонок от Бонифации. Судя по голосу, ее буквально распирало от радости. Оказывается, она сумела решить проблему с инженерами наилучшим образом! Причем так, что отнять новые кадры у нас никакой Ледовый флот не сумеет. Правда, сообщить подробности она сможет только при личной встрече.

Любопытны не только кошки. Я была ничем не хуже пушистиков. Когда Бонифация объяснила мне, как она выкрутилась, мне чуть не стало дурно.

– Мария Ивановна, не обязательно нужно было молиться на моряков и летчиков. Строители в этом деле понимают ничуть не меньше.

– С чего ты это взяла?

Оказывается, когда отсутствие мужчины стало для нее совсем невыносимым, Бонифация посетила бал в гарнизонном офицерском собрании. Там познакомилась с преподавателем Николаевской военно-инженерной академии. Этот мужчина настолько пришелся ей по душе, что Бонифация не могла перед ним не капитулировать. А капитулировав, ближе к утру выяснила, что ее идеал – действительно идеал. То есть не женат. Что еще нужно одинокой и интересной женщине? В общем, правильную осаду теперь начала вести она и желаемого почти добилась. Правда, в ходе осады, чтобы не выглядеть глупой курицей, она вела с предметом своей страсти умные разговоры на разные темы. В том числе и о нашумевшем фильме, и о том, как нас подло оставили без инженерных кадров…

– Что ты ему еще говорила? Не поверю, что ничего, кроме пылкой любви, ты ему не обещала.

– Понимаете, Мария Ивановна… Он у меня такой умный… А защитить диссертацию у них так трудно…

Оказывается, Леонид Юрьевич, как звали ее нового возлюбленного, давно не может продвинуться вперед. Адъюнктуру он давно закончил, но с защитой диссертации возникли проблемы. Из сбивчивых объяснений Бонифации я поняла лишь то, что во всем виноваты «старые замшелые пеньки», которые не дают продвигаться молодежи. Причем не только ее Леониду. Поняв это, Бонифация пообещала своему Ленечке устроить защиту диссертации в Гиперборейской академии наук, если, конечно, он сперва поможет решить проблемы ее патронессы, то есть мои.

– И ты ему так просто обещала?

– Но ведь я сразу сказала: «если поможет решить», – оправдывалась Бонифация. – Вы, Мария Ивановна, не беспокойтесь, Ленечка – умный мужчина, уж я это сразу поняла.

– Завтра вечером, когда я приду из школы, ты мне этого умного Ленечку вызовешь на ковер. Я сама с ним побеседую и посмотрю на него.

Следующим вечером у нас состоялась беседа с этим Ленечкой. Что я могла сказать? Бонифация больна! Синдром «розовых очков» в полный рост! Поверить, что этот представительный красавец мужчина испытывает к ней сильные чувства, я никак не могла. Ну не красавица моя профанесса. Обаяние в ней есть. Как человек она интересна. Но на красавицу совсем не тянет. Зато Леонид Юрьевич на кобеля вполне тянул. А еще на расчетливого карьериста. Тем не менее расставаться с ним я не стала. Когда мы во время беседы начали обсуждать вышедший на экраны фильм, то оказалось, что он не только его смотрел, но и смотрел неоднократно. Будучи одним из жертвователей, Леонид получил положенный ему диск с записью фильма. В числе прочего, ему были интересны показанные там инженерные решения.

– Если бы мне пришлось разрабатывать систему пассивной защиты, то я бы построил ее иначе. Да и система фильтровентиляции, сразу видно, разрабатывалась человеком, имеющим за плечами судостроительную школу. Фортификатор ее сделал бы иначе.

– Это слова, или есть готовые соображения?

– Имеются. Я ведь даже подготовил файл с вариантом решения этих проблем.

– А почему вы решили, что больше в таких делах понимаете?

– Видите ли, Мария Ивановна, все инженерные науки произошли от нас. Ведь что такое морские суда? Это, по сути дела, фортификационные, производственные или жилые комплексы, для которых опорой служит не фундамент, а самоходный понтон обтекаемой формы. Самолеты? Да то же самое, только на динамической опоре. А уж эти ваши звездолеты и того проще…

– Леонид Юрьевич, от того, насколько честно вы ответите на мой вопрос, зависит мой ответ. Насколько вы были искренни с Бонифацией Ипатьевной?

– Я понял вас. Скажу честно: она сейчас для меня всего лишь мостик, по которому мне нужно перейти на другой берег. И я сомневаюсь, что это надежный мостик. Но другого у меня просто нет. Вас такой ответ устроит?

– Вполне!

Честно говоря, я была не в восторге. Все-таки Бонифация мне не чужой человек. Сколько продлится этот самый «синдром розовых очков»? Валеологи уверяют, что его продолжительность у мужчин не превышает трех месяцев, а у женщин он длится в три раза дольше. Значит, спустя девять месяцев, наша циничная и поглупевшая от любви профанесса очнется и все правильно поймет. Она не дура, но любовь и не таким отключает мозги. А дальше что? С этого кобеля как с гуся вода. Он ведь заранее приготовился к неизбежному, как он думает, расставанию. А вот Бонифация может сломаться и потерять весь тот задор, с которым до этого шла по жизни. Ладно, окончательного ответа я не дала, значит, поспрашиваю еще.

– И ради того, чтобы выполнять работу рядового, по сути дела, инженера, вы решились на эту комбинацию?

– Не совсем так. Сам по себе я мало чего стою. Но в качестве руководителя группы я смогу принести существенную пользу.

– И велика ваша группа?

– Пара-тройка адъюнктов могут дать согласие. Возможно, и больше, если только они не побоятся изменить свою судьбу. Кроме того, я сумею привлечь многообещающих юношей из партикулярных учебных заведений.

– Руководителем группы, значит? А вас не смущает тот факт, что Российская академия наук ни за что не признает полученных кем-либо гиперборейских званий?

– Не смущает. Наши старые козлы уже высказывались на этот счет. Для нас главное, что выборы в Гиперборейскую академию наук прошли без нарушения правил и международное сообщество ученых их признало действительными. А что касается России… Думаю, указ его императорского величества все расставит по своим местам.

Похоже, что он уже все продумал и готов на любые жертвы ради достижения успеха. И раз не боится портить отношения с собственным начальством, значит, знает себе истинную цену.

– Значит, так, господин капитан Корпуса военных инженеров, прежде чем дать свое согласие, я вынуждена предупредить. У нас принято относиться к людям душевно, по-семейному. Поэтому войти в наш круг вы сможете лишь под торжественный марш. Думаю, вы поняли, что это за марш.

Леонид Юрьевич понимающе кивнул.

– Мы действительно помогаем людям добиться в жизни успеха, и притом не только карьерного. Счастья в личной жизни мы тоже желаем. Поэтому мое требование к вам одно: не делать Бонифацию Ипатьевну несчастнейшей из женщин. Это не обсуждается. Это непременное условие ваших возможных успехов.

– Решительное требование! А если я оступлюсь?

– Тогда вы просто покинете наш круг. Возможно, что тоже под торжественный марш. Но это уже будет прощальный марш. У нас ведь все по-семейному. А семья к горю своих родных не может остаться равнодушной.

– Мне нравятся ваши условия! Право, они забавны. Обещаю вам, что Бонифация Ипатьевна будет счастливейшей из женщин. Если, конечно, вы не станете выдавать ей моих маленьких тайн, о которых ненароком узнаете.

Ну наглец! Ну скотина! Требует, чтобы я его еще и покрывала! А вот хренушки тебе! Обойдешься! Я просто нос свой не буду совать в ваши дела. Именно это я ему и обещала, а там пусть сам разбирается. Главное для меня сейчас, чтобы работа не стояла. А там тебе времени на кобеляж особо не будет. Да и сомневаюсь я, что Серушко, когда пройдет поразивший ее синдром, будет столь чувствительна, как сейчас. Как бы, мил человек, тебе не пришлось узнать на деле, насколько тяжел каблук благоверной.