Читать книгу Солнце больше солнца - Игорь Алексеевич Гергенрёдер - Страница 21

Маркел сидел в кухне на лавке, Илья стоял, наклонившись над припасами, принесёнными из погреба, покуривал цигарку с самосадом. Мария пристроилась у края стола, ела кисель с хлебом.

– Топлёного сала у нас ещё хватает, – сказал Илья.

Солёного сала, копчёных окороков красные не оставили, как и домашней колбасы.

– Чего мне наговорили про Учредительное Собрание… – сказал Неделяев, думавший о своём.

– Ругали, что ль? – спросил Илья.

– Ругали большевиков, что они убивали тех, кто за это самое собрание, – сказал Маркел насмешливо.

– А что? Убивать они умеют, – заметил Илья.

Маркел так и вскинулся:

– Они убивали за идею! И не всех!

– Может, у них идея – убивать не всех сразу, – произнёс Илья с невинным видом.

«Над кем, гад, насмехаешься!» – подумал Маркел, говоря с напором:

– Что у тебя было и кто тебе дал землю и всё?! – он крутнул головой, обведя кухню взглядом и уставив его в окно во двор. – Чего ещё хочешь?

– Чтобы Мария на завтра сварила гороховый суп с топлёным нутряным салом, – ответил Обреев, подмигнул девушке.

Из горницы вернулся солдат, которого офицер назвал Михаилом, сказал, не обращаясь прямо к Марии, тоном рассуждения:

– Надо бы воды нагреть, постирать штабс-капитану бельё.

Девушка допила кисель и, дожёвывая хлеб, взяла ведро воды – налить в котёл на печке.

– Нравится денщиком быть? – спросил Михаила Маркел.

– У нас не денщики, а ординарцы! – произнёс Михаил со значением.

– Слово другое, а тот же слуга, – подковырнул Маркел. – Ты по своей воле пошёл?

– По своей.

Обреев, с любопытством глядевший на солдата, спросил:

– Ты ведь сельский?

Тот ответил с наигранным простодушием:

– Я? Я из деревни.

– Наверно, не бедняк, – заметил как бы вскользь Маркел.

Михаил, чувствуя за расспросами серьёзный интерес, сел за стол.

– Мы жили: отец, мать, я с женой и мальчонкой и мой младший брат холостой, девятнадцатый год ему, – начал он обстоятельно. – У нас в хозяйстве – конь и кобыла с сосунком, две коровы были, поросёнок, овцы. Красные корову увели, поросёнка, овец съели, зерна оставили лишь на посев. И что мы поняли? – произнёс он многозначительно. – Что разбойник, что волк: унёс поживу, да не всю – снова придёт.

– Тебя послушать, так и натерпелись же вы от разбойников и волков! – сказал Маркел.

Михаил внимательно поглядел на него, чуть усмехнулся:

– Вот и отбиваемся. – Он раздумывал и, как бы кивнув своим мыслям, продолжил: – В апреле, когда о чехах и не слыхали, были партизанские отряды. Встали на защиту Учредительного Собрания. Вот этот, где я теперь, ударил по красным в нашей деревне, и те убежали. Штабс-капитан велел созвать на площадь всех жителей – и говорил! Дал полное понимание.

Михаил произнёс с задушевной ноткой:

– Он, Тавлеев, сам из деревни, сын мельника. С юности жил в городе, учился много, давно состоит в партии эсеров. Представишь, говорит, крестьянина, сразу представишь и землю. Как кто относится к крестьянину, так же относится и к земле. А на ней не только деревня, и город живёт – не на облаке.

– Кто ж этого не знает, – сказал Илья, севший за стол рядом с Михаилом, – интересно, что из того следует?

– Обижаешь крестьянина – всю землю обижаешь! – произнёс Михаил тоном старика, и его лежащая на столе рука сжалась в кулак.

– Меж кем война идёт… одни за то, чтобы землю не обижать, обиходить, другие – чтоб под облака взлетать и всё на земле рушить-давить, – покосившись на Маркела, проговорил Илья.

– Аэропланы, цеппелины… – решив, что парень их имеет в виду, сказал Михаил. – Они на фронте от врага, и против них есть оружие и укрытия. А от людей своей страны в окопах не спрячешься. Думаете, я воевать люблю? Я за три года на германском фронте вот так нахлебался! – он провёл рукой по горлу. – Но тут надо идти. Если красных не разбить, то так и жить в голодухе, и в любой час к тебе придут отнимать.

– И много из вашей деревни добровольцев? – спросил Маркел.

– Мало! – ответил с досадой солдат. – Остальные струсили, забитость у них от темноты.

Он повёл головой, будто шею ему теснил ворот, пояснил:

– Я и брат не записались при всех. Мы уйдём, красные придут – наши же деревенские им донесут, и будет нашим родителям месть. – Он кивнул, как бы в подтверждение несомненного, договорил: – Как отряд ушёл, мы с братом обождали два дня, ночью запрягли коня в телегу и вдогонку. Отнеслись к нам вежливо, брата определили в разведку. Повоевали, а тут по стране пошёл подъём против красных – и мы уж не партизаны, а регулярная часть.

– Я думаю про вашего офицера, который эсер. Если он так хорошо говорил, почему у вас в деревне так мало с ним пошло? – злобновато посмеиваясь глазами, сказал Маркел.

Михаилу страстно захотелось посадить подковыристого паренька в лужу, он встал с табуретки:

– Я сейчас штабс-капитану молоко понесу, он после еды его пьёт, и попрошу тебе высказать. Увидишь, какой он свой крестьянский человек!