Читать книгу Держава Рюриковичей. Вторая часть - Игорь Аркадьевич Родинков - Страница 3

II

. Государство Тимура. Москва, Литва и Золотая Орда в княжение Василия

I

Дмитриевича

Период княжений в Великом княжестве Московском сына Дмитрия Донского Василия I Дмитриевича (1389–1425) и его внука Василия II Васильевича (1425–1462), к сожалению, мало освящен в отечественной исторической науке. Дореволюционные историки писали о нем скупо, а из школьных учебников истории этот период вообще исчез. Однако этот длительный период русской истории (73 года) был очень важен в укреплении власти Москвы над Северо-Восточной Русью. Кроме того, Русь, подвергаемая новым нашествиям иноплеменников и раздираемая междоусобной войной, могла пережить времена еще более худшие, чем нашествие Батыя и набег Тохтамыша.

1. Начало княжения Василия I. Государство Тимура в Средней Азии. У Дмитрия Донского было семь сыновей: Василий, Юрий, Андрей, Петр, Иван, Данило и Константин. По завещанию Дмитрия великим князем стал его старший сын – Василий (1371–1425). Хотя великим князем он стал без разрешения Орды, церемонией вступления на престол руководил ханский посол Шихмат. Княжение Василия I Дмитриевича (1389–1425) было противоречивым. Как политик, он зависел от немалого числа внешних и личных обстоятельств. В 1390 году в Москву вернулся митрополит Киприан, в этом же году Василий женился на дочери литовского князя Витовта – Софье. В результате все годы своего правления он находился под сильным влиянием Киприана и Витовта, и его внешняя политика во многом носила пролитовский характер.

Перед потомками Ивана Калиты и Дмитрия Донского ясно стояли две главные задачи: первая – довершить «собирание русских земель», вторая – покончить с позорным татарским владычеством. К этим задачам присоединялась и третья – борьба с Литвой, которая, пользуясь бедствиями Руси, отщипывала от Русской земли то один, то другой кусочек.

Все эти задачи в полной мере пришлось выполнять Василию I. Спустя три года после своего вокняжения Василий Дмитриевич совершил поездку к хану Тохтамышу. В Орде он был принят с большой честью и радушием. Воспользовавшись расположением хана, он купил у него ярлык на Суздальско-Нижегородское и Муромское княжение. Причем все подданные нижегородского князя Бориса Константиновича добровольно признали власть Москвы. Таким образом, Василий Дмитриевич отомстил нижегородскому князю за клевету на его отца, которая вызвала разорение Москвы Тохтамышем в 1382 году.

Такое расположение Тохтамыша к московскому князю объяснялось тем, что ему нужен был союзник в войне с владыкой Средней Азии – Тимуром, или Тамерланом. В свое время Тимур подержал Тохтамыша в его борьбе против Мамая. Но когда Тохтамыш восстановил улус Джучи (Золотую Орду), он вошел во вражду с улусом Чагатая, или Хорезмским оазисом, в котором в конце XIV века полным властелином стал Тимур. Что представлял собой Чагатайский улус в XIV веке и кто такой был Тимур?

Улус Чагатая, второго сына Чингисхана, пожалуй, был самым слабым из обломков империи Чингисхана. Преемники Чагатая были жалкими послушниками подвластных им эмиров, поэтому в XVI веке улус Чагатая раздробился на три части. В восточной части Чагатайского улуса образовалось особое государство – Могулистан (Семиречье и Восточный Туркестан), где правили монгольские эмиры. В западной части Чагатайского улуса преобладали тюркские племена, и жившие здесь монголы подвергались отюречиванию. Здесь образовалось государство Мавераннахр, столицей его был Самарканд – крупный и богатый город с большим ремесленным и торговым населением. В 60-х годах XIV века возникло и третье государство, Хорезм, с центром в городе Ургенче.

Между ханами Могулистана и ханами Мавераннахра происходила почти непрерывная борьба за власть и спорные территории. И вот в это время недалеко от Самарканда в городе Кеш (ныне Шахризабс) в 1336 году родился Тимур. Он происходил из монгольского рода Барлас. Говорят, что астрологи изумились ряду счастливых стечений обстоятельств при его рождении. Уже в 12 лет Тимур начал ходить в битвы. Повзрослев, он собрал вокруг себя дружину в несколько сот человек и поступил в 1361 г. на службу к хану Могулистана – Туглуку, захватившему в этом году Самарканд. Однако скоро Тимур отделился от монголов и перешел на сторону их врага – правителя Мавераннахра тюркского эмира Хусейна. Некоторое время они с небольшим отрядом вели жизнь искателей приключений, и во время одной стычки Тимур лишился двух пальцев на правой руке и был тяжело ранен в правую ногу, отчего стал хромым. За это враги насмешливо его прозвали Тимур-хромец, или Темир-Аксак по-тюркски, а также Тимур-Лонг по-персидски, из чего европейцы составили испорченное имя Тамерлан.

В 1370 г. Хусейн погиб и правителем Самарканда, Бухары и всей страны между реками Амударьей и Сырдарьей стал Тимур. Тимур был ревностным мусульманином, хорошим воином и известным писателем. Он избрал своим местопребыванием Самарканд и украсил его великолепными постройками. Первые годы своего единодержавного правления Тимур посвятил установлению порядка в стране и безопасности на ее границах (борьба с мятежными эмирами, походы на Семиречье и Восточный Туркестан). Но он мечтал восстановить славу державы Чингисхана. «Все пространство населенной части мира, – говорил он, – не стоит того, чтобы иметь двух царей». Для этого он создал сильное профессиональное войско из кочевых чагатаев – «гулямов» (удальцов).

В 1379 году Тимур начал свои завоевания. В этом году он завоевал Хорезм. Главный город Хорезма – Ургенч – соперничал в торговле с Самаркандом. Тимур приказал разрушить Ургенч до основания. Часть населения перевели в Самарканд, а место, где стоял Ургенч, засеяли ячменем. Затем Тимур двинулся на Персию. Восточную Персию (Хорасан) он завоевал легко. В 1381 г. был взят Герат; в 1382 г. правителем Хорасана был назначен сын Тимура – Мираншах; в 1383 г. Тимур опустошил Сеистан. В западную часть Персии и прилегающие к ней области Тимур совершил три больших похода – так называемые «трехлетний» (с 1386 г.), «пятилетний» (с 1392 г.) и «семилетний» (с 1399 г.).

Завоевание Персии сопровождалось борьбой с Тохтамышем. Первое столкновение Тимура с Тохтамышем произошло в 1383 г. на землях Хорезма, которые по завещанию Чингисхана должны были входить в улус Джучи. Второе столкновение произошло в Азербайджане. Так началась война между двумя культурами: степной евразийской и исламской, представителем которой был Тимур. Во время первого похода в западную часть Персии Тимур должен был вернуться обратно вследствие нашествия на Мавераннехр золотоордынского хана Тохтамыша в союзе с семиреченскими монголами (1387). Вернувшись с отборными частями в Среднюю Азию, Тимур настиг Тохтамыша в Фергане и разбил его, после чего Тохтамыш бежал с остатками войск в Западную Сибирь. Тимур понимал, что война с Тохтамышем может быть выиграна только в собственных татарских владениях, поэтому ранней весной в 1389 г. он двинулся на север, во владения Тохтамыша, совершив опустошительный поход в глубь монгольских владений до реки Иртыш. В 1391 он повторил поход против Тохтамыша. На сей раз Тимур прижал ханские войска к Волге. Несмотря на мужество татарской конницы, Тохтамыш потерпел поражение. Регулярная армия Тимура, его грозные гулямы одержали решительную победу в битве при реке Кондурче – одном из притоков Волги.

Во время «пятилетнего» похода (с 1392 г.) Тимур завоевал прикаспийские области, западную Персию и взял штурмом Багдад, вторгся в Закавказье, опустошил Азербайджан, Армению и Грузию. На Северном Кавказе владения Тимура вплотную подошли к владениям Золотой Орды. Это вызвало новый поход Тохтамыша против Тимура. На реке Терек произошла кровавая битва между двумя войсками. Татары проявили исключительный героизм, но татарское ополчение снова не выдержало натиска регулярной армии. Тохтамыш вынужден был бежать, а Тимур двинулся дальше, прошел через прикаспийские степи и вторгся в центр Золотой Орды. Он взял и сжег Астрахань и Сарай, и в конце лета 1395 года взял города Елец, который обороняло русско-татарское войско. Теперь Тимур намеревался пойти дальше на Русь и захватить Рязань и Москву.

Великий князь Василий Дмитриевич, однако, не растерялся и велел немедленно собирать воинские силы, с которыми он встал на берегу Оки, у Коломны. Естественно, после Куликовской битвы и нашествия Тохтамыша Русь была обескровлена и не могла собрать таких сил, как в 1380 году, чтобы отразись поход грозного Тимура. Тогда Василий I обратился со всем своим войском с молитвенной помощью к Господу, Пресвятой Богородице и московским угодникам Петру, Алексею и Сергию. Не довольствуюсь этим, князь приказал принести из Владимира в Москву чудотворную икону Богородицы, с которой некогда победил болгар князь Андрей Боголюбский. В самый день и час встречи москвичами крестного хода с иконой Владимирской Божией Матери Тимур, как повествует церковное предание, увидел во сне, что с вершины великой горы шли многие святители с золотыми жезлами, а в воздухе над ними в лучезарном сиянии находилась окруженная молнеобразными воинами Жена. Тимур в испуге проснулся, созвал вельмож и спросил у них: «Кто эта величественная Жена?» – «Это – Богоматерь, защитница христиан», – ответили вельможи. «Итак, мы не одолеем их!» – сказал Тимур и велел своим полчищам идти обратно. В память этого чуда на месте, где была встречена чудотворная икона, был основан Сретенский монастырь, и в день встречи (сретения) ее, 26 августа (8 сентября), установлен праздник Сретения Богоматери. С этого времени этот образ остался в Москве, в Успенском соборе, а вместо нее во Владимире поставлен был список, написанный митрополитом московским Петром.

Возвращаясь назад в Среднюю Азию, Тимур разорил Крым, подавил восстание черкесов, осетин и грузин, и в 1396 г. вернулся в Самарканд. В 1398 г. он предпринимает поход в Индию; по дороге Тимур победил горцев Афганистана, а в декабре 1396 г. он под стенами Дели разбил войско индийского султана династии Тоглукидов, без сопротивления занял город, который через несколько дней был разграблен войском. В 1399 г. Тимур дошел до берегов Ганга, на обратном пути взял ещё несколько городов и крепостей и вернулся в Самарканд с огромной добычей, однако завоеванные земли не присоединил к своим владениям.

Но на этом победоносные войны Тимура не кончились. Последний «Семилетний поход» (с 1399 г.) он совершает опять в Западную Персию, где правил его сын Мираншах, решивший отложиться от своего отца. Тимур низложил своего сына и разбил вторгшихся в его владения врагов. В 1400 г. началась война с османским султаном Баязитом, захватившим город Арзинджан, где правил вассал Тимура, и с египетским султаном Фараджем. В 1400 г. Тимур взял Сивас в Малой Азии и Халеб (Алеппо) в Сирии (принадлежавшей египетскому султану), а в 1401 г. – Багдад. В 1402 г. в знаменитой битве при Ангоре гулямы Тимура разбили войско султана Баязита с его дотоле непобедимыми янычарами. Тимур разграбил все города Малой Азии, даже Смирну (принадлежавшую иоаннитским рыцарям). Турки осаждали Смирну 20 лет и не могли взять, а Тимур взял крепость штурмом в несколько дней. Когда же к Смирне прибыли венецианские и генуэзские корабли с помощью и припасами для осажденных, то воины Тимура забросали их из катапульт головами рыцарей. После этого в 1404 году Тимур вернулся в Самарканд, и сразу стал готовить поход в Китай. В январе 1405 года Тимур прибыл к своему войску в крепость Отрар, чтобы возглавить поход в Китай, но здесь он заболел и умер 15 февраля 1405 года. Так закончил свой жизненный путь великий завоеватель Тамерлан.

Биография Тимура во многом напоминает биографию Чингисхана: оба завоевателя начали свою деятельность как предводители набранных ими лично отрядов приверженцев, которые и потом оставались главной опорой их могущества. Подобно Чингисхану, Тимур лично входил во все подробности организации военных сил, имел подробные сведения о силах врагов и состоянии их земель, пользовался среди своего войска безусловным авторитетом и мог вполне полагаться на своих сподвижников. Но Тимур был не только прекрасным полководцем, но и образованным по тем временам человеком. Кроме своего родного (тюркского) языка, он говорил по-персидски и любил беседовать с учёными, в особенности слушать чтение исторических сочинений; своими познаниями в истории он привёл в изумление величайшего из мусульманских историков Ибн Халдуна.

Чтобы представить, от какого врага нас спасли Господь и Пресвятая Богородица, нужно знать, что Тимур не потерпел ни одного поражения, а его завоевания сопровождались жестокостями, не уступавшими, а, пожалуй, даже превосходившими жесткости Чингисхана, Батыя, Хулагу и других монгольских завоевателей XIII века. О систематических и массовых убийствах, совершенных Тимуром, свидетельствуют следующие факты. В 1387 г. во время похода в Иран по его приказанию в городе Исфаган было обезглавлено 70 тыс. человек мирного населения, из голов которых была сложена колоссальная пирамида. В Индии в 1398 г. Тимур приказал умертвить 100 тыс. пленников, так как их было обременительно вести далеко в Среднюю Азию. Массовое избиение мирного населения было произведено в Багдаде, где в 1401 г. в один день было убито 90 тыс. человек. При малейших попытках сопротивления покоренного населения Тимур приказывал погребать людей заживо. Так, например, в 1389 г. он расправился с жителями Себзевара (в Хорасане), приказав своим воинам закладывать битым кирпичом и известью брошенных в канавы живых людей и возводя таким образом из трупов целые стены.

Но даже после своей смерти Тимур угрожал людям войною. В Средней Азии существовала легенда, якобы записанная в старинной книге, рассказывающая: «кто вскроет могилу Тамерлана – выпустит на волю духа войны. И будет бойня такая кровавая и страшная, какой мир не видал во веки вечные». Кроме того, надгробная надпись на нефритовой плите могилы Тимура гласит: «Всякий, кто нарушит мой покой в этой жизни или в следующей, будет подвергнут страданиям и погибнет». Исторически достоверен тот факт, что гробница Тамерлана в мавзолее Гур-Эмир в Самарканде была вскрыта советскими учёными 21 июня 1941 года, а прах Тимура археологами был перевезен в Москву. Но в октябре 1942 года по личному приказанию Сталина прах Тамерлана решено было вернуть обратно в могилу. Это было осуществлено 19-20 ноября 1942 года; в эти дни произошел перелом в Сталинградской битве.

Составленная из разных национальных элементов, сколоченная грубой военной силой, не имевшая определенной единой базы, империя Тимура была эфемерной и кратковременной. Уже после смерти Тимура она начала распадаться. Сын и преемник Тимура, султан Шарух (1405–1447), оставил под своим контролем только Среднюю Азию, Афганистан и Иран. Он перенес свою столицу в город Герат (в Хоросане), выделив Мавераннахр своему сыну Улугбеку. Внук Тимура, Улугбек, был последним значительным правителем в Средней Азии; его имя связано с основанием большой обсерватории в Самарканде, в которой проводились очень точные вычисления. В его время жил знаменитый поэт и мыслитель Навои, автор известной поэмы «Фархад и Ширин». Улугбек правил с 1409 по 1449 год. Причем последние два года, после смерти султана Шахрана, Улугбек был султаном всего тимуридского государства. Но в 1449 г. он был свергнут и убит своим сыном. Спустя 20 лет Мавераннахр и Хорасан окончательно разделились.

Решительный удар по державе Тимура был нанесен узбеками. Узбеки представляли собой соединение различных племен, кочевавших в степях Средней Азии. Они раньше входили в состав Золотой Орды и называли себя узбеками по имени золотоордынского хана Узбека. Их основным занятием было скотоводство. К началу XVI века узбеки объединились под властью хана Шейбани. При нем они проникли в Междуречье Амударьи и Сырдарьи, стали оседать в плодородных долинах и переходить к земледелию. Шейбани завоевал Самарканд, а затем Бухару и подчинил себе все владения потомков Тимура. Однако у узбеков не сложилось централизованного государства; их владения разбились на несколько государств, во главе которых стояли отдельные узбекские ханы – между которыми шли постоянные феодальные войны. При узбекских ханах Самарканд утратил свое значение столицы, и столицей стала Бухара. Самостоятельное узбекское ханство образовалось в XVI веке также в Хиве. Наряду с узбеками, в XVI веке в Среднюю Азию с верхнего течения Енисея проникают киргизы. Часть киргизов оставалось на берегах Енисея еще в XVII веке.

2. Борьба с Витовтом и нашествие Едигея. В любом случае появление на исторической арене Тимура оказалось весьма благоприятным для Руси. Он нанес Золотой Орде такое поражение, от которого она не могла оправиться более 10 лет. Князь Василий Дмитриевич по совету молодых бояр воспользовался сложившейся ситуацией и не стал платить дань в Орду. Он не думал ехать в Орду на поклон и даже перестал туда посылать посольства с подарками. Кроме того, ему удалось заключить союз со ставленниками Тимура в Золотой Орде, ханами Темир-Кутлугом, Шадибеком и мурзой Едигеем, против Витовта и бежавшего в Литву Тохтамыша.

Теперь для Русской земли и Москвы наиболее опасным становиться западный сосед – Литва. Литва, как мы помним, в 1386 г. заключила унию с Польшей, закрепленную династическим браком литовского князя Ягайлы и польской королевы Ядвиги. И хотя Ягайло, приняв имя Владислава, начал поддерживать католическую экспансию, ввести Великое княжество Литовское в состав Польского королевства ему не удалось. Уния очень плохо воспринималась не только огромным большинством православного русского населения, но и представителями языческой литовской знати. Удельные литовские князья боролись с политикой Ягайлы, и бежавший из плена двоюродный брат Ягайлы, Витовт, сын Кейстута, принял в этой борьбе живейшее участие. В 1392 г. он возглавил Великое княжество Литовское.

Вначале внимание Витовта было отвлечено на войну с немецкими Орденами в Прибалтике. Но, заключив в 1394 г. мир с немцами, литовский князь вновь обращает свои взоры на восток. В 1395 г. он захватывает Смоленск. В связи с тем, что московский князь Василий I проводил вначале пролитовскую политику, борьбу с Литвой возглавил рязанский князь Олег (тесть смоленского князя Юрия). После Смоленска Витовт обратился к Новгороду и потребовал от новгородцев подданства. Однако в этот момент внимание князя отвлекли ордынские дела. Тохтамыш, потерпев поражение от Тимура и его ставленников, обратился за помощью к Витовту. Литовский князь согласился помочь на условиях, что, утвердившись в Орде, хан поможет Литве овладеть Москвой. Так утвердился новый антимосковский альянс, грозивший Василию I не меньшей опасностью, чем прошлый союз Мамая с Ягайло.

Однако события 1399 года помешали осуществиться этому союзу. В этом году навстречу Витовту и Тохтамышу, которые собрали огромное войско и двинули его в Подолию, вышел новый хан Золотой Орды, Темир-Кутлуг, с небольшим татарским отрядом. Оба войска встретились на реке Ворскле. Витовт потребовал безоговорочной капитуляции, ведь у него было около 100 тыс. человек: литовцев, белорусов, поляков и немецких рыцарей. Темир-Кутлуг ввязался в переговоры, стараясь оттянуть начало битвы, поскольку ожидал, когда к нему на помощь подойдет из причерноморских степей мурза Едигей. Когда наконец подошел Едигей со своим войском, тот тоже ввязался в переговоры и на требование Витовта покориться ему и чеканить в Орде монету с его изображением насмешливо ответил: «Хан наш справедливо мог признать тебя отцом: ты старше его летами, но моложе меня. Покорись мне, плати дань и на литовских деньгах изображай печать мою!»

Взбешенный таким ответом, Витовт прервал переговоры и двинул свои войска на татар. Едигей, выставив против огромного войска врага свой небольшой отряд, начал медленное отступление. Литовская артиллерия не могла нанести большого ущерба разбросанным татарским отрядам. А тем временем Темир-Кутлуг со своим отрядом совершил глубокий обход и оказался в тылу войск Витовта. Он ударил литовцам в спину, вызвав панику. Побежало все войско Витовта. Началось его избиение. Татары беспощадно резали, топтали, забирали толпами в плен усталых и оторопевших воинов. Одних князей убитых летописец насчитывает до двадцати. Едва ли спаслась треть литовского войска. Татары гнались за бегущим войском Витовта 600 верст до самого Киева, предавая все на своем пути страшному разорению. Но опустошением части Литовского княжества дело и кончилось: татары, видно, уже были не в силах поработить всю Литву и обложить ее данью. Интересно, что сам Тохтамыш в битве не участвовал, он предпочел увести свое войско вдоль южнорусской границы в Сибирь.

Одержи Витовт победу над татарами на Ворскле, подобную Куликовской, он вошел бы в такую силу, что Москве и другим русским княжествам не было бы возможности устоять против него. Разгром Витовта позволил рязанскому князю Олегу вместе со смоленским князем Юрием отбить в 1401 г. Смоленск. Но в 1402 г. умер главный соперник Витовта на востоке, Олег Рязанский, и литовский князь, набрав силы, возобновил натиск на русские земли. Опять разгорелась борьба за Смоленск. Первая осада Смоленска в 1404 г. завершилась для литовцев неудачно. Литовское войско семь недель безуспешно осаждало крепость, обстреливая ее из пушек, а затем отступило. Отразив натиск, смоленский князь Юрий поехал в Москву за поддержкой. Но в его отсутствие смоленские бояре изменили князю, и, когда литовцы вновь подошли к городу, они открыли ворота врагу. Правда, их надежда на управление городом не сбылась, поскольку Витовт везде поставил своих наместников. Так крупнейшая русская крепость, «западные ворота» Русского государства, на 110 лет вошла в состав Великого княжества Литовского. Поучительна судьба смоленского князя Юрия: лишившись княжества, он удалился в один пустынный монастырь под Тулой (Никольский Венев-монастырь).

Ободренный смоленским успехом, в 1405 г. Витовт напал на Псков. Псковичам с помощью новгородцев удалось отбиться. Но ни те, ни другие не надеялись справиться с Литвой собственными силами и потому попросили помощи у Москвы. Реальная опасность перехода огромных русских территорий на севере под власть Литвы заставила Василия Дмитриевича пересмотреть союзные отношения со своим тестем. На сей раз Москва стала вооружаться, разорвав союз с Витовтом. В 1406 г. московское войско, в состав которого вошли ордынские полки хана Шадибека, встретилось с армией Витовте на реке Плаве, где было заключено временное перемирие. В следующем году литовские войска взяли Одоев, а московские вторглись в литовские владения и захватили город Дмитровец. Кульминацией московско-литовской войны (1406–1408) стало стояние на реке Угре (приток Оки). Настала решительная минута, когда могла повернуться судьба народов Восточной Европы. Однако после нескольких стычек москвичи и литовцы все же не решились на крупное столкновение. Простояв много дней друг напротив друга, они заключили перемирие, по которому границей между Литвой и Московским княжеством стала река Угра. Смоленск и так называемые Верховские, или Верхнеокские, княжества (Перемышльское, Воротынское, Новосильское, Одоевское и Белевское) остались в составе Великого княжества Литовского. Внутренние дела в княжестве, а также начавшаяся борьба с Тевтонским орденом отвлекли Витовта от продолжения натиска на восток. Так закончилась в княжение Василия I борьба с Литвой. Но как только было подписано перемирие с Литвой, неожиданный удар нанесла Золотая Орда.

В то время в Орде всеми делами заведовал мурза Едигей. Он стал напоминать Москве, что надо рассчитаться по дани, но Василий I не реагировал на его требования. Не имея смелости явно напасть на Москву, он дал знать Василию, что со всею Ордою хочет ударить по Литве. Но внезапно, к ужасу москвичей, он с огромными силами устремился к Москве. Василий Дмитриевич поступил точно так же, как его отец во время нашествия Тохтамыша, с той лишь разницей, что поставил защищать город своего дядю – героя Куликовской битвы Владимира Андреевича Храброго. Уехав в Кострому собирать войско, он надеялся, что Москва с ее крепкими стенами и пушками продержится долго. Владимир Андреевич сжег посады вокруг Кремля, чтобы не дать прикрытия татарам, и изготовился к бою. Татары в конце ноября осадили Кремль, но приступы делать опасались. Едигей, возлагая надежды на сепаратизм Твери, потребовал от нее военной помощи. Но тверской князь Иван Михайлович не стал помогать захватчикам. Тем не менее Едигей все же решил зимовать под Москвой, чтобы одолеть защитников с помощью голода. Между тем татарские шайки, рассыпавшись по великокняжеским областям, начали опустошать города, села, церкви и монастыри. Татарские отряды разорили города Нижний Новгород, Ростов, Переяславль, даже знаменитая Троицкая обитель была опустошена татарами. Но в монастыре татары не нашли никого. Дело было в том, что игумену монастыря, преподобному Никону, во время молитвы, явился св. Сергий Радонежский и объявил, что по судьбам Божиим татарское нашествие коснется обители, но только она не будет совершенно опустошена и после распространится еще более. Поэтому Никон с братией, церковными и монастырскими вещами скрылся из монастыря на это время.

Едигей простоял под Москвой три недели. И когда уже почти истощились хлебные запасы, Едигей внезапно снял осаду города и ушел назад в Орду, взяв с москвичей большой откуп (3 тыс. рублей). Дело было в том, что по Божьему Промыслу в Орде начались усобицы, и он вынужден был уйти. Данный поход стал последним крупным нападением Золотой Орды на Русь. Сам же престарелый Едигей погиб в 1411 году в междоусобной борьбе. После него Золотая Орда начала постепенно раскалываться на ряд независимых ханств.

После Едигея ордынские татары уже не появлялись под Москвой, но набеги на другие русские города делали. Так, в 1411 г. сын свергнутого нижегородского князя Бориса Константиновича. Даниил, тайно привел татарский отряд к Владимиру. Татры подкрались к городу в полдень, во время послеобеденного отдыха жителей, и без труда овладели им, избив множество людей, затем зажгли его со всех сторон и предались неистовому грабежу. При этом значительная часть их устремилась к соборной церкви Владимирской Божией Матери, чтобы разграбить ее. Но священник Патрикий успел спрятать сокровища храма. Татары стали пытать его. Они ставили его на пылающую сковороду, вбивали щепы за ногти, сдирали кожу, но Патрикий не сказал им ни слова. Тогда татары привязали его к хвосту лошади и влачили по городу, пока доблестный пастырь не испустил свой дух. Такие же отдельные разбойнические набеги татарских царевичей и князей-предателей имели места и в других частях Русской земли.

Последние годы правления великого князя Василия I Дмитриевича прошли спокойно, без войн и расширения территории Московского княжества. Скончался князь в 1425 году, пережив своего отца по возрасту на пять лет. Он представлял собой достойное продолжение дипломатической линии своего деда и прадеда. Два столетия вассальной зависимости, постоянное нахождение между литовским молотом и ханской наковальней воспитали в московских политиках такие качества, как терпение, скрытность, осторожность, расчетливость и настойчивость. Для них главными были не сроки, а цели. Василий I не спешил, надеясь на своих потомков. И в этом плане он не ошибся.

Что касается Витовта, то смерть Василия I развязала ему руки на востоке, ведь, умирая, Василий Дмитриевич «поручил» свою жену и десятилетнего сына вниманию своего тестя. Сделавшись законным опекуном московского великого князя, Витовт начал энергично проводить политику подчинения себе всех остальных русских княжеств. Вскоре после смерти Василия он сумел заключить союзные договоры с двумя главными соперниками Москвы – Тверью и Рязанью.

К концу 20-х годов XV века Витовт сумел устранить препятствия к расширению территории своего государства и со стороны немецкого Тевтонского Ордена, после Грюнвальдской битвы, и со стороны Руси. Следующий его шаг был связан со стремлением избежать зависимости от Польши. Великий князь уже хлопотал перед немецким императором о пожаловании ему королевского титула, когда в помыслы человеческие вмешались природа и Промысел Божий. В 1430 году Витовт умер, достигнув возраста 80 лет (он родился в один год с Дмитрием Донским). Со смертью этого великого государственного деятеля Литвы в его княжестве начались внутренние смуты.

Из книги В.Д. Сиповского «Родная старина» о быте русского народа при татарских погромах и поборах: «От погромов татарских и поборов бедность, нищета и горе были повсюду. Хоть народу стало легче, когда вместо татарских сборщиков стали русские князья сами собирать дань и отвозить ее в Орду; но и князья принуждены были брать с народа своего очень много, чтобы насытить корыстолюбие ханов, их жен и ханских вельмож. Кроме прямой дани, приходило еще установить разные налоги и пошлины. За право торговли, за провоз товаров должны были платить известные налоги, собирались пошлины с разных промыслов: с рыбных ловель, с мельниц и пр. Со всех почти промыслов и занятий шли пошлины. Прежде до татарского нашествия этого не было: платили только дань князьям, да и то небольшую. Понятно, что с владычеством татар не могли на Руси процветать ни промыслы, ни торговля.

Бедность да неволя вредили сильно и нравам. Бедняки привыкали унижаться, прибегать к разным уловкам и обманам, чтобы соблюсти свои выгоды. Торговцы, платившие большие пошлины, старались купить товар за бесценок, а продать втридорога. Ремесленники, которым давали купцы слишком низкую плату за их изделия, не старались улучшать их, а заботились только о том, как бы побольше да поскорее наработать товару да сбыть как-нибудь с рук долой. Сложилось даже убеждение, что без обману ни в торговле, ни в промыслах обойтись нельзя. Безысходная нужда побуждала многих к нищенству: «ходить по миру» многим, даже и здоровым людям, казалось более выгодным промыслом, чем какая-либо работа. Богатство, достаток были в те времена только приманкою и для хищных татар, и для других «лихих людей». Зажиточному человеку, чтобы не нажить беды какой-либо, приходилось скрывать свое имущество, прикидываться бедняком, а «с босого да нагого – взятки гладки»! В те злосчастные годы привыкали люди жить кое-как, перебиваться изо дня в день, не заглядывать в неверное будущее, – являлась беспечность, привычка жить на авось. Но по пословице «нужда слабого мнет, а в крепком волю кует» мы видели уже, какие сильные духом подвижники являлись в те тяжелые времена. Но и из тех, которые не уходили от мирской жизни, немало было людей сильных, крепких волею. Среди всяких бед и невзгод складывались нравы русского народа и свойства: сметливость, находчивость, изворотливость и та необычайная выносливость, которая и до сих пор удивляет иноземцев в русском человеке. «Голь на выдумки хитра», «Нужда научит калачи есть!» – говорит наш народ в своих пословицах. Научился он подсмеиваться, хоть иной раз и горько, над своим горем-злосчастием. «Наготы, босоты изувешены шесты; холоду да голоду амбары полны», «Шапка волосяная, рукавицы своекожаные», – говорит народ в пословицах о своей бедности.

Не только в народе была бедность, была она и в других сословиях; таких богатых людей, какие встречаются в наше время, тогда и в помине не было. Даже великие князья того времени были не богаче нынешних крупных помещиков».