Читать книгу 39 RUS (часть #2) - Игорь Белошевский - Страница 5

Во время своих последующих поездок в город Дрыньск, я всегда встречал Агнешку цветами, подобно тому, как советский народ когда-то приветствовал космонавтов. Мое случайное знакомство с польской красавицей постепенно переросло в довольно странные отношения. Сначала, я списывал все на разность наших культур и языковую пропасть, которая пролегла между нами, подобно нейтральной полосе из песни Владимира Высоцкого, но со временем понял, что дело совсем не в этом. Просто, Агнешка, была сама по себе инопланетным существом, живущим по неведомым мне законам, основа которых – прямая связь с космосом. Незнание мной польского языка, конечно же было помехой нашему общению, но не существенной. Мы вполне понимали друг друга, на каком-то своем, птичьем диалекте, чем-то средним между моим русским и ее польским языком.

День шел к вечеру, и когда я в очередной раз пересек границу с республикой «П», в аудиоколонках моей машины репер по прозвищу Винт зачитал речитативом трек – «Хочешь-Делай». Под трек все тех же ЮГов – «Поколение», я сдал партию контрабанды польскому скупщику Збигневу, и уже под композицию – «Культуре Посвящаю», мой «Мерседес» мчался по ночному польскому шоссе к космической возлюбленной в город Дрыньск, как вдруг, мобильный телефон на панели «Бисмарка» исполнил еще одну, иную песню. Я взял телефон. Звонила Агнешка.

– Чешьч кохане, – сказала мне в телефонную трубку милая Агнешка.

– Привет, – ответил я, – Уже еду. Скоро буду.

– Кохане, у меня ноги не ходять, отказали, – сказала мне Агнешка в телефонную трубку.

– В смысле? Как отказали ноги?! Что случилось! – воскликнул я.

Сзади, издав протяжный сигнал клаксона, на скорости меня обошла, непонятно откуда взявшаяся на пустой дороге, легковушка. Она проскользнула по встречной полосе и скрылась из виду, оставив гореть вдалеке две яркие точки своих красных габаритных огней. Я медленно съехал на обочину дороги и выключил магнитолу. Рэп в салоне автомобиля стих.

– Каким образом отказали? Что произошло? – уже более спокойным тоном спросил я, желая разобраться в ситуации.

– Одмувено, – спокойно ответила Агнешка.

– Как это одмувенно? Ты можешь нормально рассказать, что стряслось? – настаивал я.

– Не мартшь вше, – сказала Агнешка.

– Как это не волноваться? – еще более встревоженно произнес я.

– Вшистко ешьч добже, не мартшь вше, – сказала Агнешка.

– Короче, понятно. Лежи там, не двигайся. Я через тридцать минут буду, – ответил я, осознав, что внятного ответа от Агнешки мне все равно сегодня не получить.

Не выпуская телефон из рук, я повернул ключ в замке зажигания машины и включил левый «поворотник».

– Не можешь ше спешить, – спокойно сказала Агнешка.

– Почему уже не спешить? – проглотив комок в горле произнес я.

– Одмувено, причем два раза, одмувена. Ни че ни стало, – спокойно сказала Агнешка, – Лежу я значит на канапе, смотрю сериал «Беспардонная милошчь», с этим французским актором, как там его, и пшистко…

Так ничего и не поняв из сказанного, я снова заглушил двигатель машины, решив до конца все же дослушать рассказ Агнешки, чтобы понять, куда мне двигаться первым делом, за «скорой помощью», или все таки к возлюбленной.

– На диване лежишь? – переспросил я.

– Да, на канапе, – ответила Агнешка, и затем продолжила, – Как там его этого актора… виж о ким мув я, и вдруг, как сведет миньшень на ноге.

– Мышцу на ноге, – переспросил я, – Икроножную мышцу?

– Цо естчь икроножная? – переспросила Агнешка.

– Не важно, – ответил я, – Давай дальше.

– Дальше, я просто взвыла в голос, боль дзикий, и что самое наистрашнейша не пушта, – сказала Агнешка.

– Не отпускает, – перевел я.

– Да, не пушта, – сказала Агнешка, – Тераз я разумею футболистов, которые впадают в телевизор и кричат от боли. Тутай, лежу, значит, стону, а потом вдруг так раз, и пушьчич.

– Отпустило, – сообразил я, – Короче, у тебя свело мышцу на ноге, а потом ее отпустило. Так?

– Так, – ответила Агнешка и засмеялась, – Кохане, высташиме же на серье.

– Ты перепугалась не на шутку, это понятно, – ответил я, тоже давясь от смеха, – Сейчас то все нормально, ходишь же?

– Тераз так, але потем, – сказала девушка, – Дрогий, наибарджей нидошечне неправда.

– А что тогда в этой истории самое смешное? – спросил я, – Если не считать того, что я только что чуть не поседел во время нашего разговора.

– Цо то значит «поседел», – спросила Агнешка.

– Не важно, – ответил я, – Так, что там самое смешное?

– Наизабавнейша то, что я звонила до своего лекаря Давида Самуэлевича. Который на початку успокоил меня, а потем поведал, цо непоставит диагноз по телефону.

– «Зачем врачу то было звонить? Подумаешь ногу отсидела на диване. Тоже мне травма,» – подумал я, но ничего не сказал Агнешке.

– Але только повесила телефон, как ноги опять опали и боль дзикий, – сказала Агнешка, – Такой дзикий, дзикий. Я опять за телефон, звоню до моей подруге Франьчишке. Франчишка была заангожована в йоге.

– Занималась йогой? – переспросил я.

– Да, – ответила Агнешка, – Заангожована в йоге, але взяла телефон и поведала мне, поведала, цо, то у меня обводнение.

– Что еще за обводнение? – переспросил я.

– Але обводнение, тераз, мало воды, – ответила Агнешка.

– Обезвоживание, – прояснил я для себя, – А почему у тебя должно было быть обезвоживание?

– У мне был то другий день диеты «2 Deis DIET?», – сказала Агнешка.

– Ты значит на диете была второй день, – по привычке перевел я, – Зачем тебе это?

– О тей диете я, кохане, пшечитала в кшенште которую мне дала Франьчишка. Там два дни в тугодне называне суровыми, чили правие без углеводов, а реста попросту чисте засилане по средиземноморским засад.

– По этой диете, два дня у тебя были строгие, то есть, ничего не ела, а потом, нужно было питаться по средиземноморским принципам, – перевел я, – Ты с ума сошла!!! Ты два дня ничего не ела из-за своей дурацкой диеты?

– Франьчишка ми то самое поведала, – спокойно ответила Агнешка.

– Конечно тоже самое скажет, если у твоей Франьчишки голова на плечах, – сказал я.

– Так и муви. Ошалелашь!!! Ты залекциважила залецинями з ксенжки!!! Там выражние есть написано, але не допустить обвожение, раз в дзень пить соленого бульону, – произнесла Агнешка, передразнивая свою подругу Франчишку.

– Так ты даже воду не пила? – спросил я.

– Ни, – ответила Агнешка, – Ни воду, ни соленого бульона, как в ксенжи.

– Ты спятила!!! Это твоя ксенжи – это что, книга для самоубийц? – проорал я в трубку.

– Цо то есть «спятила», – переспросила Агнешка.

– Не важно, – ответил я, – Ошалелашь значит.

– Зараз так и Франьчишка муви, – ответила Агнешка.

– Да, к черту твою Франьчишку, – сказал я, – Срочно звони в скорую!!! Твой организм без этого гребанного бульона сейчас загнется! Ты через эту диету в реанимацию попадешь. Срочно вызывай себе скорую. Срочно!!!

– Кохане, ни мартвше, юж звонила, – сказала Агнешка, – Они юж были.

– Были уже? – переспросил я, – Так ты сейчас где? В больнице? Куда мне ехать?

– Ни, ни, я ни есть в спитале, – ответила Агнешка, – Я есть в дому. Лекари приехали, зазвонили мни до двери. Подобно як ветеран войны с битвы иду до двери, отчиняю, стою и падше на них як глупья.

– Почему, як глупья? – спросил я.

– Для тего, же буль минул, – ответила Агнешка.

– Стоп, стоп, стоп, – сказал я, – То есть, ты такая встала с дивана, идешь хромая к входной двери, подобно ветерану войны вернувшемуся со сражения, с каждым шагом тебе становиться все легче, и легче. А когда ты открыла дверь, то совсем все прошло, и ты стоишь и смотришь на них. Я правильно понял? А они?

– Они пытают, кто спарализовало? Гди больной? – ответила Агнешка, – Так ми встыд. Я в теде запомняла, что ломала диету и пила хербату.

– Хуууу, – облегченно сказал я в телефонную трубку, – Не переживай, хорошо, что забыла, что ломала диету и пила во время нее чай. Чай и плохая память тебя спасли.

– Тшебе то браво, а я в тоби, може бракую, – сказала девушка, – Приедешь?

– Уже еду, – произнес я.