Читать книгу Рукописи Волкодлака – 2 - Игорь Чубанов - Страница 10

Винтаж узора трансформировался в волны,

застыв навек орнаментом на фотоснимке…

Зверь влился в трепет волн подобно невидимке —

тающей ноткой средь звучания валторны,

так подчеркнувшей ночи крымской торжество

иль сумрака вечернего благочестивость…

«Нет, это всё-таки цикад певчих ретивость:

слегка умерим Волкодлака хвастовство!» —

шепнула роза завиткам из серпантина,

уже очаровавшему настолько листьев цвет

сияньем золота, что всем им дела нет

до укоризны роз – их не влечёт картина

на ткани – из шёпота Хищника – холста:

там проступила средь мазков-слов красота

Анны и Юлии… и красок чистота

ясна и розе стала, как рифм простота:

Красавцы-моряки, в перчатках снежно-белых,

застыли статуями с розой белой, с красной…

Любая женщина здесь выглядит прекрасной

в эскорте воинов, столь мужественно-смелых

вкупе с кокардами, с нитями аксельбантов;

в форме, расшитой галунами золотыми;

со сталью кортиков у поясов; словно влитые,

погоны на плечах – немало, знать, талантов

у модельеров есть известных и стилистов,

что превратили в офицерскую элиту

живые манекены – и в девушек свиту,

столь очарованных надёжностью артистов!

А ведь они, увы, всего лишь просто люди:

в них мистики нет колдовской и Тантры нет;

их устремленья душ не излучают свет,

что преподносит яблоком, с каймой на блюде,

из мрака тьмы Хищник, невидимо смотрящий

за спинами эскорта девичьих фигурок

(да убоится басурман иль нехристь-турок

времён Очакова, иль кто-то настоящий…) —

Богине-Анне, в её греческой тунике,

что выглядит сейчас столь выигрышно рядом

с моряка формой, – вместе с розой, —

                                                                как нарядом,

тот, кто хранит молчанье гробовое в крике

беззвучном от того, что сам, увы, не может

локтем своим Анны груди слегка коснуться,

заставив сердце птицей счастья встрепенуться…

Зверя столь человеческая ревность гложет

к тем самозванцам – офицерам в форме флотской,

что предложили женским пальчикам свой локоть?

Рыком блеснул по клыкам пасти лапы коготь,

изрезав в кровь желание похоти плотской:

«Не выбрать мне из двух зол меньшее – как быть:

вздыбленной шерстью обернуть прикосновенье

Аннушки ножек… иль признать злобы решенье:

за Анной с Юлией зрачками сумрак вскрыть;

прицелом лазерным все цели обозначить;

с запахом Анны ожиданьем смерти слиться,

чтобы никто не смел и взглядом ошибиться,

Анны покой-уют решив переиначить

в дань удовольствий хамских как в предоставленье

себе, любимому, потехи – ужас видеть

в девичьих взорах… но кто вздумает обидеть,

собственное представив – в миг! – уничтоженье?»