Читать книгу Русская история. Авторская концепция против официальной мифологии - Игорь Чубайс - Страница 5

Пора перейти к традиционному для каждой научной и публицистической книги предисловию. Но, как и многие другие, я не особенно люблю читать предисловия. Поэтому в начале разных книг можно увидеть «Вместо предисловия» или «К читателю…» или еще что-то похитрее. Увы, в этой книге назло традиции я, пожалуй, сделаю два предисловия. Все-таки, правильное введение в тему позволяет сразу «взять быка за рога» и представить суть авторского замысла…

Про главное. Книга, которую Вы держите в руках, – это прямое оппонирование официальной концепции истории. Авторская концепция – это диссидентская, внесистемная и сугубо научная трактовка нашего прошлого. Она включает изложение замалчиваемых и скрываемых фактов и устранение логических противоречий, с избытком присутствующих у официальных гуманитариев.

Вижу, читатель мысленно напрягся и готов задать вопрос: «А что, есть еще какая-то официальная концепция российской истории?» «Ну, ты бы так не бежал, – продолжает оппонент, – сначала объясни, в чем она состоит, эта официальная логика и концепция?»

Перехожу к ответу на вполне закономерный вопрос, который будет состоять из двух частей…

Главная составляющая официальной доктрины (хотя ее так не называют – оппонентов «официалам» маловато) всем хорошо знакома. Я ее просто напомню. Нам практически ежедневно повторяют: главное событие XX века (нет, не Великий Октябрь, это было совсем недавно, было, но прошло) – Великая Победа.

Смысл второй составляющей официальной доктрины раскрывается крайне редко, вслух ее почти никогда не произносят. Впрочем, уточню, что изредка она все-таки звучит, и звучит совершенно открыто. Обратили вы на нее внимание, заметили или нет, большого значения не имеет. Важно, что эта составляющая реально работает, ее строго придерживается вся официальная пропаганда. Вторая (хотите – считайте ее первой) часть сводится к принципу «все руководители нашей страны, все события нашего прошлого для нас одинаково и равно важны, все они значимы и дороги, ибо это наша с вами история!»

О том, как понимается Великая Отечественная война, ее смысл и значение и в чем отличие между официальной и диссидентской концепцией, речь пойдет в основной части книги. Но уже сейчас, в предисловии, я оспорю тезис об одинаковой значимости любого руководителя, а значит, и любого события нашей истории.

А. Почему тезис о равнозначности звучит редко? Потому что его реальный смысл и реальную цель власти раскрыть не торопятся… Объявление всей истории одинаково важной, одинаково достойной поклонения позволяет приравнять героев к палачам, гениев – к бездарностям, предателей к патриотам… Уравнивание выстраивает всех руководителей в единый, общий ряд.

…Ну, вы поняли? Сталин и Ленин оказываются также замечательны, как А. Ф. Керенский, как все Рюриковичи и все Романовы… (Если такой принцип примут, скажем, немецкие историки, то в Германии будут устанавливать памятники и Гитлеру, и организовавшему на него покушение Штауфенбергу, и осуждавшему нацизм Вилли Брандту, причем стоять скульптуры могут рядом…) Примерно так установлены бюсты российских руководителей и советских вождей XX века рядом со зданием Военно-исторического общества в Москве. Вы еще не видели эту «композицию»? Я тоже не видел, но уже много о ней слышал. На самом деле, такой подход совершенно неприемлем, но подробней об этом чуть позже!

Б. Если все вожди прошлого одинаково значимы, понятия «историческая заслуга» и «историческая ответственность» теряют смысл. У отвергающего любую систему измерения исчезает и сама историческая наука.

Продолжая критику, пункт «Б», добавлю еще один ключевой вопрос: если все наше прошлое, и успехи, и провалы, одинаково ценно, зачем вообще надо его знать и изучать? Изучение такой истории бессмысленно потому, что из нее невозможно извлечь никакие уроки – ни позитивные, ни негативные. Что было – то и было, прошлое оказывается замечательным просто потому, что она состоялось и оно наше.

Если быть более точным, надо признать, что подобная концепция истории – это теоретическая основа для оправдания вседозволенности. А такое оправдание жизненно необходимо только преступникам.

Теперь еще про пункт «Б», но с другой стороны. В середине прошлого века в гуманитарной науке большое влияние приобрели идеи немецко-австрийского философа Карла Поппера. Поппер показал, что всякая научная (в отличие от ненаучной) теория не только объясняет существующее и предсказывает будущее, но обязательно запрещает какие-то процессы, объявляя их невозможными. Например, современная физика запрещает вечный двигатель. Ну а если теория разрешает все, т. е. она утверждает, что всякое, любое событие может иметь место, значит, она ничего не дает и не проясняет. Это не научная теория, это что-то иное. Добавлю, что наука, разрешающая все, не обладающая способностью предсказывать, вообще не нужна, ведь все и так происходит без всякой науки.

Если сказанное не очень понятно, приведу поясняющий пример. Представьте, что ГИБДД приняла правила дорожного движения, которых надо придерживаться, которые надо изучить и сдавать и которые позволяют все – лево- и правостороннее движение одновременно, любую скорость, разворот в любом месте, любой обгон… Но такие правила ничего не дают, они все запутывают и ничего не упорядочивают. Их введение сделало бы движение автотранспорта невозможным…

Принятие трактовки истории, которая все оправдывает – это, повторюсь, уничтожение исторической науки, это введение под видом истории антиистории! Я уже не говорю о том, что в подобной модели прошлого историософия – теория и философия истории – вообще не нужна и невозможна.

Закончу критику выявлением еще одного абсурда, вытекающего из официальной концепции. Принятие принципа «все события нашего прошлого одинаково значимы» запрещает объявление какого-то отдельного события особо значимым. Концепция, в которой нет никакой системы отсчета и измерения, не может и победу 1945-го года объявлять главным событием! Важным или неважным, успешным или провальным может быть только такой факт в истории, который вписывается в координаты, в систему с плюсами и минусами, в истории с измерениями, целями и смыслами! Анализ ВОВ нам еще предстоит провести, но уже сейчас можно сказать, что официальная историческая доктрина, сочетающая тезис об одинаковой значимости наших руководителей с тезисом о великой победе, внутренне противоречива, абсурдна и несостоятельна!..

…Авторская концепция является диссидентской не только потому, что утверждает: всякая точка в хроносе имеет свой вес, смысл, знак – либо позитивный, либо негативный, а теория, соединяющая и оправдывающая добро и зло, антинаучна и античеловечна! Эта работа, критикуя официальную гуманитарную догматику, идет дальше. Она не просто предлагает ясные оценки различных событий нашего прошлого, но и выстраивает целостную логику-концепцию всей двенадцативековой истории страны, представляя и анализируя ее взлеты и падения. Выстроенная автором историософия России выявляет как наши великие достижения, так и наши неудачи, при этом особенно подробно исследуется наша русская октябрьская катастрофа. Анализ прошлого позволяет автору выстроить и прогноз-концепцию будущей России!

В книге вы встретите множество иных новаций, не принятых в официальной истории, но я, конечно, не буду все их здесь перечислять. Завершу «предисловливать» тремя короткими репликами.

Первая. Боюсь, что увидев имя Поппера, кто-то подумал: плохое предисловие, зачем мне эта заумь, обойдусь… И не угадал. Даю слово: я всегда за понятный и простой язык изложения, я против искусственно усложненного, птичьего языка науки. Будете читать дальше – убедитесь.

Официальная историческая наука почти никогда не определяет исходные термины, поскольку это значительно облегчает работу по манипулированию общественным мнением. Благодаря отсутствию внятных дефиниций, официалы из неотесанных глыб-терминов выстраивают кривую, сложно описываемую и запутанную модель реальности (в 2014-м в Киеве был переворот, а не революция, но перед этим была «оранжевая революция»?). Диссидентская наука, напротив, опирается на строгие, пусть иногда и сложные, определения и принципы. Зато, основываясь на них, в качестве своеобразной компенсации исследователь получает возможность выстроить ясную и прозрачную картину истории.

Вторая. Повесть А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» была в свое время оценена как первое у нас литературное произведение, целиком написанное с позиции человека из ГУЛАГа, а не с позиции человека, отправлявшего в ГУЛАГ… Кто-то из друзей сказал, что эта моя книга – первая историософская работа, целиком написанная с позиций российских, а не советско-постсоветских. Я с этим полностью согласен.

Третья. Я обещал два предисловия…но передумал. Одного достаточно.

Достаточно и трех предваряющих подходов, чтобы перейти к анализу самой российской истории.