Читать книгу Уйти, чтобы не вернуться - Игорь Чужин - Страница 6

Любому мужчине, который может самостоятельно заменить смеситель в ванной комнате и не вызывает эвакуатор, чтобы поменять в машине сгоревшие предохранители, хорошо известна древняя, как мир, истина – практически любую вещь в единственном экземпляре можно сделать с помощью простейшего инструмента и оснастки. Еще во времена фараонов люди умели строить циклопические сооружения и изготавливать настоящие шедевры ювелирного искусства, которые даже при нынешних технологиях сложно повторить, однако древние египтяне так и не смогли поставить на поток производство обычных гвоздей. Основные проблемы в промышленности начинаются не тогда, когда нужно изготовить единственный сверхсложный агрегат, а когда требуется наладить массовый выпуск самых простейших деталей. Наиболее сложной инженерной задачей является изготовление большого количества абсолютно одинаковых по размерам изделий, особенно когда нужно сделать эти изделия дешевыми.

Всем известно безобразное качество продукции российского автопрома, над этой проблемой почти столетие бьются наши инженеры и рабочие, но воз и поныне там. Причина плохого качества «жигулей» не в древности конструкции или устаревшем дизайне, и если непредвзято оценить японские автомобили, то в них не меньше конструкторских ошибок. Главная проблема производителей «жигулей» в том, что в Тольятти не в состоянии сделать две одинаковые железки!

Если разобрать два японских авто и перемешать их детали, то легко можно собрать два новых автомобиля, а из деталей двух «жигулей» получатся только две кучи металлолома. Такой незавидный результат следствие отнюдь не конструктивных ошибок, просто автомобиль «жигули» по существу штучное изделие, детали которого приходится подгонять на конвейере по месту вручную, причем зачастую при помощи кувалды.

Мастера на Руси не переводились никогда, и любой русский мужик в пятнадцатом веке мог срубить избу с помощью единственного топора, но организовать производство дешевого кирпича и качественной керамической посуды удалось только с помощью иностранцев.

Я, конечно, не великий историк, но о том, как развивался на Земле технический прогресс, по роду прежних занятий имею некоторое представление. Чтобы восстановить дореволюционный автомобиль в первозданном виде, нужно знать, как и из чего этот автомобиль сделан и в точности повторить технологии тех времен. Конечно, намного проще изготовить недостающие детали из современных материалов на станках с ЧПУ или воткнуть вместо «родного» двигателя серийный, но стоимость подобной подделки невелика, и любой эксперт выявит такое фуфло за полминуты. Антикварные автомобили стоят миллионы долларов, и коллекционируют их фанатики, разбирающиеся в этих вопросах не хуже специалистов. Я в прошлой жизни крутился в этом бизнесе и даже сумел сделать себе имя, поэтому подошел к стоящим передо мной задачам со всей серьезностью.

Тележное колесо состоит всего из нескольких простейших деталей, но в древности каждая деталь подгонялась по месту вручную, и фактически каждое колесо являлось штучным изделием. Практически любой взрослый мужчина того времени знал, как сделать тележное колесо, но трудозатраты на изготовление этого колеса были слишком большими, поэтому колесо проще было купить у колесного мастера.

Технологию производства своего предшественника мне удалось понять по лежащим в сарае заготовкам, но я ее сразу отмел, потому что она оказалась чересчур затратной и не обеспечивала стабильного качества. Мои колеса должны выгодно отличаться товарным видом, ценой и качеством от изделий покойного Авдея, и, чтобы добиться этого, мне пришлось потратить на подготовку производства почти неделю.

Основа любого производства – это меритель и режущий инструмент, вот решением этой задачи я занялся в первую очередь. До той поры, пока не были изобретены штангенциркуль и микрометр, производство прекрасно обходилось простейшими концевыми мерами длины – предшественниками плиток Иогансона, измерительным кронциркулем и различными самодельными калибрами.

Я не стал изобретать велосипед, и к вечеру у меня уже был изготовлен кронциркуль, деревянный метр и набор плашек, с помощью которых я мог измерять размеры деталей с точностью до полмиллиметра. Конечно, мой метр отличался от эталонного метра двадцать первого века, но это дело пятое, потому что основным ноу-хау является десятичная система измерений.

Обеспечив себя измерительным инструментом, я занялся изготовлением каркаса для трофейных лучковых пил и двух разнокалиберных рубанков. Изготовив этот инструмент, приступил к работе над деревянным токарным станком с ножным приводом по типу швейной машинки. К концу недели я обзавелся довольно продвинутым агрегатом с механическим суппортом и поперечными салазками. Правда, все детали токарного станка за редким исключением были деревянными, но другого выхода у меня просто не было.

Для токарного станка пятнадцатого века ножной привод подобной конструкции, а главное суппорт с резцедержателем, являлся настоящим прорывом в технике, потому что данные новшества увеличивали производительность труда в разы.

История токарного станка уходит во времена фараонов, но тогда обрабатываемая деталь совершала возвратно-поступательное движение за счет обернутой вокруг нее веревки и деревянной рессоры по аналогии с луком. Конечно, на таком станке можно было вытачивать простейшие детали вращения, но точность изготовления и качество этих деталей сильно хромали, а производительность была на порядок ниже, чем у станка с ножным приводом, где заготовка вращается непрерывно. Токарь пятнадцатого века держал резец в руках, опираясь им на подставку, и точил детали на глазок, а о какой точности изготовления можно говорить в этом случае?

Когда токарный станок был готов к работе, у меня сразу появилась возможность поставить на поток изготовление спиц для тележных колес. Конечно, деревянный станок не отличался долговечностью, к тому же не обеспечивал особо высокой точности деталей, но с возложенными на него задачами успешно справлялся. Простота конструкции и доступность материалов, из которых станок был изготовлен, позволяли легко вытачивать любые запчасти для ремонта, к тому же со временем я намеревался заменить наиболее ответственные детали станка бронзовыми или железными.

Мало кому известно, что токарный станок инструмент универсальный, на нем можно изготовить практически любую деталь. Квалифицированный токарь запросто сумеет нарезать зубья на шестерне, просверлить отверстие или проточить по плоскости поверхность любой детали, заменив обработку на фрезерном станке. Я в школьные годы на спор за рабочую смену вытачивал на токарном станке кубик Рубика, а детали злосчастного нагана, не особо напрягаясь, изготовил всего за неделю. Не буду грузить читателей тонкостями токарной профессии, но прошу поверить мне на слово, что все вышеперечисленное абсолютная правда.

Большую помощь в работе мне оказал Прохор, ставший моим подмастерьем. Конечно, парень зачастую не понимал смысла моих действий и планов, но постоянно был на подхвате и практически полностью избавил меня от ненужной беготни. Новые для себя знания Прохор впитывал словно губка, а когда заработал токарный станок, то уже к вечеру следующего дня я мог поручить смышленому парнишке черновую обработку заготовок для спиц.

Десять дней напряженного труда пролетели будто одно мгновение, и можно было подводить первые итоги. Моя колесная мастерская вышла на проектную мощность в восемь колес за смену, и мы успешно выполнили первый заказ.

Утром одиннадцатого дня я отправил Прохора к первому клиенту с известием, что его заказ готов, и стал дожидаться появления заказчика в мастерской. Всем известно, что реклама – двигатель торговли, поэтому я не пожалел труда на финишную отделку колес. Не знаю почему, но я опасался, что непривычный вид нашей продукции не будет оценен по достоинству потребителем и мы зря потратили силы и время на придание своей продукции эксклюзивного товарного вида. Колеса можно было отдавать заказчику еще два дня назад, но мы с Прохором не поленились выжечь на спицах фирменный вензель и покрыли колеса купленным на рынке канифольным лаком.

Однако мои страхи не подтвердились, и заказчик буквально разинул рот от удивления, увидав колеса нашего изготовления. Мужик сунул мне в руки плату за работу и бегом убежал со своим заказом, видимо опасаясь, что с него еще могут слупить денег за товар такого высокого качества. Конечно, лишние траты уполовинили возможную прибыль, но обеспечили нас клиентами, которые уже на следующий день выстроились в очередь.

Практически весь следующий месяц мы с Прохором трудились от зари до зари и сумели заработать почти три гривны серебром, но затем поток заказчиков практически иссяк, потому что произошло затоваривание рынка. Конечно, желающих заказать наши колеса имелось в достатке, но у потенциальных потребителей банально не было денег.

Я был занят в мастерской с утра до вечера, поэтому не сумел вовремя отследить конъюнктуру рынка и не подготовил запасных вариантов. Как потом выяснилось, основными заказчиками моего товара были не местные жители, а купцы, приплывавшие в Верею за пушниной. Сначала они закупали колеса для своих обозников, но затем стали брать нашу продукцию как товар для перепродажи. Когда пушнина у местного населения закончилась, купцы уплыли, и торг постепенно перешел на меновую торговлю дарами леса и сельхозпродукцией. Чтобы не работать на склад, мне пришлось обменять последнюю партию колес на запас продуктов на зиму, и производство встало намертво.

Вместе с наступившим затишьем в работе появились и новые проблемы, главной из которых оказалась извечная русская беда – это огромное количество дармоедов, живущих чужим трудом. Увлекшись чисто техническими вопросами, я абсолютно забыл, что живу в мире людей, и в этом мире Александр Томилин никто, и звать его никак, поэтому сразу появились желающие поживиться за мой счет.

Первым по мою душу заявился староста Вереи Пахом Хромой, чтобы лично выяснить, кто это такой шустрый открыл бизнес на подконтрольной ему территории. К счастью, эту проблему самостоятельно разрулила Прасковея, откупившись от старосты парой ногат. Однако староста был только первой ласточкой, потому что боярыня Пелагея Воротынская, покойному мужу которой была отдана в кормление Верея, находилась в это время в Москве, где решала какие-то свои проблемы. Именно отсутствие в Верее боярыни и ее дружины позволило мне относительно легко организовать производство, но моя безбедная трудовая жизнь закончилась одним пасмурным летним утром.

Чужие руки выдернули меня из теплой постели, когда я досматривал очередной кошмарный сон из своей прошлой жизни. Двое крепких парней в кольчугах не стали церемониться с безродным бродягой и без предварительного стука просто вышибли дверь в мою каморку, а затем грубо стащили мое бренное тело с лавки, на которой я спал. Меня буквально волоком вытащили во двор, под ясны очи боярского тиуна Андрея Мытника, который процедил сквозь зубы:

– Ты, что ли, Алексашка – колесный мастер?

Я, очумев спросонья, промычал что-то нечленораздельное и утвердительно кивнул.

– Быстро собирай инструмент, и поехали! У возка боярыни Пелагеи ось лопнула и колесо сломалось, чинить будешь.

Один из воинов дал мне пинка для скорости, и через несколько минут я уже сидел на лошади за спиной этого козла, а по моей спине стучало запасное тележное колесо. Наш маленький отряд проскакал галопом до околицы и вскоре выехал на лесную дорогу, ведущую к Рязанской дороге, или, как ее еще называют, Астраханскому тракту. Здесь кони перешли на рысь, и через пару часов зубодробительной тряски мы добрались до места назначения. Я кулем свалился с лошади на землю и с трудом встал на одеревеневшие с непривычки ноги, после чего осмотрелся.

Рядом с дорогой был разбит походный лагерь небольшого обоза, в котором из Москвы возвращалась боярыня Пелагея с детьми и домочадцами. Тиун, толкая в спину, подвел меня к стоящей возле походного шатра женщине в дорогой одежде и с поклоном доложил:

– Пресветлая боярыня, ваш приказ исполнен. Вот он, колесный мастер Алексашка, который без спроса открыл в Верее колесное дело.

– Кто таков? – строго спросила боярыня.

– Александр Томилин из Пскова, – поперхнувшись на последнем слове, ответил я на автомате, словно зэк на вечерней поверке.

Видимо, тюремные инстинкты не до конца выветрились из моего подсознания, при этом я не понимал, что таким ответом фактически причислил себя к благородному сословию, а самозванца в эту эпоху ждала только петля. Именно в этот момент и решилась моя дальнейшая судьба, хотя я даже не подозревал, в какую опасную игру ввязался. Если бы судьба свела меня не с боярыней, а с боярином, то висеть бы самозванцу Александру Томилину на ближайшей березе. Однако мне очень повезло, что на моем пути попалась женщина, у которой осторожность в крови, а потому боярыня не стала торопиться с расправой и продолжила допрос.

– Беглый? Почто назвался боярским именем? Мне знаком род Томилиных, ты каких будешь? – прищурившись, спросила она.

Я понял, что попал, но мне ничего больше не оставалось, кроме как врать дальше в призрачной надежде выиграть время. Еще когда учился в институте, я от скуки разыскал в Интернете родовые корни своей семьи и выяснил, что бояре Томилины выходцы из Псковской губернии и наш род происходит от какого-то Томилы Вороны-Боротинского из Боротина, а потому ляпнул:

– Ворона-Боротинские мы.

Боярыня раскрыла рот от удивления и, всплеснув руками, сказала:

– Неужто ты сынок Данилы Савватеевича Томилина – Алексашка? Так всю вашу семью варяги в полон увели, а евонный брат Кирилл Савватеевич выкуп за них платить не стал, и сгинули вы все в неволе.

Я проглотил появившийся в горле комок и молча кивнул в ответ.

– Ой, врешь ты, парень, таких чудес не бывает! Отвечай, варнак, зачем чужим именем назвался! Чем подтвердишь свои слова?

Вразумительного ответа у меня не было, поэтому я снова промолчал и только развел руками.

– Отвечай, пес безродный, когда тебя боярыня спрашивает! – раздался голос боярского тиуна, и я боковым зрением заметил мелькнувшую за спиной тень.

Видимо, сработал мой инстинкт самосохранения, много раз спасавший мне жизнь в армии и на зоне, и я резко пригнулся. Кулак боярского прихвостня буквально просвистел над моей головой, наверное, поэтому эта сволочь свалилась на землю, не удержав равновесия. Боярыня невольно улыбнулась, а двое других дружинников заржали в голос. Этот смех взбесил тиуна до умопомрачения, и он злобно рявкнул, вытаскивая из ножен кинжал:

– Конец тебе, сука!

Такой поворот судьбы не оставлял мне никакого выбора, так как в эту секунду на кону стояла моя жизнь. Струсить – значит умереть, и я не задумываясь врезал с ноги уроду в челюсть, ну а затем события понеслись вскачь.

Если ты ввязался в драку с несколькими противниками, то бейся с первой секунды как зверь, пока враг в замешательстве, иначе тебя просто затопчут. Поэтому я мгновенно крутанулся на левой ноге и врезал второму дружиннику в ухо классическое маваши-гири, благо почти все местное население было ниже меня на голову. Боец рухнул как подкошенный, а я, не теряя темпа, прыгнул на третьего противника и ударил его головой в лицо. Удар получился хлестким на загляденье, и я услышал, как хрустнули кости сломанного носа.

Дворовая девка, стоявшая рядом с боярыней, подняла дикий визг, и ко мне бросились несколько мужиков, кашеваривших у костра неподалеку. Бежать было поздно, поэтому я решил расстаться с жизнью красиво и доказать своим предкам, что их потомки тоже могут за себя постоять.

Однако настоящего боя не получилось, потому что предки оказались жидковаты для настоящей драки не на жизнь, а на смерть. Все пятеро налетели на меня, как пьяные бомжи на собутыльника, мешая друг другу и даже не обнажив оружия, висевшего у них на поясах. Мне было абсолютно по барабану, что мои противники ведут себя по-идиотски, и я окучивал их, как меня обучили в десанте. Уже через несколько секунд вся эта шобла, воя на разные голоса, валялась на травке в живописных позах, с вывихнутыми конечностями и разбитыми рожами. Азарт ударил мне в голову, поэтому я, воодушевленный легкой победой, мгновенно разоружил одного из страдальцев и с саблей наголо бросился с диким криком: «За ВДВ!» на толпу застывших в нерешительности обозников боярыни.

Видимо, скорая расправа с боярской дружиной, а особенно мои непонятные вопли очень впечатлили народ, поэтому все без исключения обозники бросились бежать от придурка с саблей в ближайший лес. Я не мог гоняться сразу за десятком зайцев, поэтому, сунув саблю под мышку, вернулся к шатру боярыни. Злоба и боевой запал стали потихоньку спадать, и я начал обдумывать создавшееся положение.

Сначала я для страховки по второму кругу отпинал ногами горе-дружинников, которые как тараканы уже начали расползаться по поляне, и только затем снова обратил внимание на боярыню.

Боярская прислуга разбежалась кто куда, но сама пресветлая боярыня Пелагея Воротынская лица не уронила и, заслонив собой двух девочек, гордо бросила мне в лицо:

– Со мной делай что хочешь, тать! Детей только не трогай, я тебе выкуп за них заплачу!

Эти слова очумевшей от страха женщины вызвали у меня невольную улыбку. Какой может быть выкуп, когда мне самому нужно со свистом уносить ноги, а все, что имеется у боярыни ценного, я могу забрать и без спроса.

– Чего лыбишься, убивец? Моя родня тебя из-под земли достанет, да и Господь не простит кровь младенцев убиенных! Вечно гореть тебе в аду, пес смердящий!

Видимо, у меня пошел адреналиновый откат, потому что гневная отповедь боярыни меня окончательно развеселила, и я ответил на незаслуженные оскорбления, даже не подстраиваясь под местный диалект:

– Ну конечно! Я сейчас все брошу и стану кровь христианских младенцев пить, а потом еще тебя, боярыня, изнасилую на закуску! Да если бы твои горе-вояки на меня не кинулись, то и не было бы ничего! Я вообще не понимаю, как ты с такой охраной живая до Москвы доехала, да еще и назад целой вернулась? У тебя в дружине не воины, а одни зайцы трусливые!

После моих насмешливых слов из глаз боярыни брызнули слезы, и она, срываясь на крик, зло бросила мне в лицо:

– А где мне ладную дружину-то набрать? Мужниных боевых холопов татары под корень выбили, а мне одни трусливые закупы остались! Верея – место хлебное, и желающих на нее свою лапу наложить много! Меня по злому доносу в неурочный год в Москву на княжий смотр вызвали, поэтому мне всего десяток этих охламонов набрать и удалось! Дьяк в Разрядном приказе из моей мошны последнюю деньгу вытряс, чтобы в Писцовой книге запись сделать, что боярыня Воротынская три десятка воев на смотр привела «конно, людно и оружно», иначе бы мужнину вотчину в казну отобрали, а меня с малыми детьми на выселки отправили! Тиун мой только и может подолы девкам задирать да смердов на конюшне пороть, а дела воинского совсем не разумеет! Может, ты, тать, мне дружину обучишь делу воинскому? Горазды вы, мужики, сладкие речи в уши бабские лить! Возьмешься? Я тебя тиуном вместо Андрюхи Мытника поставлю, все равно он негож для ратного дела!

От сказанных боярыней слов меня словно током ударило. «А это ведь шанс! Только нужно грамотно все прокачать», – промелькнула в голове мысль.

– Что, тать, задумался? Или хочешь, чтобы я крест поцеловала? – продолжала наседать на меня боярыня Пелагея.

– Боярыня, ты можешь мне верить, а можешь и не верить, но я в холопы не пойду. Невместно сыну боярскому в холопы идти! – принялся я набивать себе цену, почувствовав, что началась торговля за мою душу.

– А в боярские дети[4] пойдешь? – поколебавшись несколько мгновений, спросила боярыня.

– Пойду! – ответил я, поняв, что это последнее слово в торговле.

– Тогда бери мое воинство под свою руку и командуй, а то до усадьбы мы сегодня не доедем! – бросила мне Пелагея и повернулась к дочерям, которые были едва живы от страха.

Что-то в поведении боярыни меня насторожило, и я неожиданно для себя заявил:

– Пресветлая боярыня, ты крест целовать обещалась, что нет обмана в твоих речах. Так что негоже от своих слов отказываться, да и я не малец какой, чтобы пустым обещаниям верить!

– Да как ты смеешь, смерд?! – вспыхнула боярыня.

Видимо, мой решительный настрой заставил женщину унять эмоции. Она поднесла к губам висевший на груди крест и поцеловала его, а затем продолжила:

– Видит Бог, я слово свое не меняю, но и с тебя спрошу за каждую промашку! В усадьбе рядную грамоту напишем, а если к весне у меня не будет дружины, чтобы на смотре в зачет пошла, то запорю тебя, как собаку, на конюшне за клятвы ложные!

Я согласно кивнул и с завидным рвением приступил к своим новым обязанностям. Уже через час боярский обоз отправился в сторону Вереи.