Читать книгу Ещё двадцать одна сказка обо всём на свете - Игорь Дасиевич Шиповских - Страница 47

Вот и на этот год, собрав удачный урожай, заготовив муки, отец запряг лошадь, загрузил большую телегу и собрался в дорогу. Тут-то дочки и подоспели к нему со своей просьбой.

– Ну что батюшка теперь-то ты возьмёшь нас с собой как обещал?… ведь мы уже взрослые и ничего плохого с нами в дороге не случиться… – насмелившись, спросила Тина.

– Да батюшка, возьми нас! Я бы так хотела посмотреть на большое красивое представление, что на ярмарке местные актёры дают… – поддакнула сестре Ксюша, в великой надежде на то, что уж нынче-то отец не откажет им, и заберёт с собой. Так уж вышло, что за все прошлые годы отец так ни разу и не свозил девочек в город. И вот сейчас оказалось, что в свои семнадцать лет ни Ксюша, ни восемнадцатилетняя Тинатин дальше своей мельницы и родного посёлка даже и не выбирались. А им повзрослевшим набравшимся знаний теперь так вдруг захотелось съездить в уездный центр посмотреть людей и себя показать, что они ну никак не хотели отступать. Однако степенный отец как раз этого-то и опасался. Он очень не хотел везти девочек, и на это у него были свои причины, а потому он предложил им другой вариант.

– Давайте-ка вы ещё один годик дома посидите да за хозяйством поглядите,… а то что–то я переживаю, не спокойно у меня на душе. Нет, вы только не подумайте, что я за вас боюсь,…вовсе нет, я за городских увальней волнуюсь. Уж больно вы у меня хороши, как бы тамошние юноши от вашей красоты да учёности с ума не посходили. Жалко мне их. Лучше сделаем так, подождём немножко, деньжат подсобираем, сбережений поднакопим, да на следующий год в саму царскую столицу поедем. Что нам уездный город, сразу в центр рванём. А там всё есть, и науки, и искусства, и университет, да и театр тоже есть, и не то что наш ярмарочный балаган, а настоящий большой. Как вам такое предложение? Ну как, договорились? Соглашайтесь… – обняв дочерей, ласково спросил их отец.

– Ну, хорошо батюшка быть, по-твоему! И раз уж ты нас в столицу везти собрался, то мы к такой поездке подготовимся. А ты нам тогда сейчас побольше книг о столичном быте привези. Мы их почитаем и на следующий год не только своей красотой, но и своими знаниями покорим первопрестольную!… не так ли сестрица? – приняв решение, ответила Тинатин и вопросительно посмотрела на Ксюшу.

– Да, конечно! Я с тобой полностью согласна, лучше годик подождать, зато потом уж сразу в столицу поехать. Только ты мне батюшка нарядов красивых, актёрских, добудь,… да грима театрального всякого привези, чтобы я за это время ещё больше своё искусство перевоплощения могла отточить. Так что спеши батюшка, а за нас не беспокойся… – обрадовано подтвердила своё согласие Ксения. Ну как решили, так и сделали, обняв и поцеловав отца девушки, проводили его.

А надо сказать отец был прав на счёт своих дочерей. Стоило бы поберечь уездный городок от Ксюши и Тины, а вовсе не их от него. Потому как умом и красотой они намного превосходили всех молодых уездных барышень и юношей. Да что там молодых, пожалуй, и всех жителей. Тина, старшенькая дочь, блистала особенной красотой, к которой местный люд был абсолютно не приучен.

Её длинные, чёрные, жгучие волосы, сплетённые в косу, в купе с большими и слегка раскосыми ярко карими глазами, совместно с аккуратным прелестным носиком, подчёркнутым сочно-алыми губками, не давали покоя многим местным молодым юнцам. А уж что говорить про её ум и проворную речь, своими познаниями она могла запросто заткнуть за пояс любого уездного жителя. Ну а в умение излагать свои мысли и разговаривать с людьми, ей вообще не было равных.

Ксения же, невзирая на то, что была чуть моложе и легкомысленней своей сестры, также отличалась остротой ума и своеобразностью мышления, хотя и в другой области познания. В искусстве перевоплощения и таланте отображения какого-либо характера она слыла неотразимой мастерицей и непревзойденной актрисой. Наизусть знала и прекрасно читала стихи и поэмы, декламировала монологи из античных трагедий, могла без запинки пересказать содержание практически всех книг, что привозил ей отец из своих поездок. А об её умении менять свою внешность у местных жителей знавших её с детства ходили просто-таки целые легенды и даже появились некоторые поверья. Иногда она могла облачиться старой бабкой-шаманкой, и часами ходить по поселению пугая своим видом зарвавшихся хулиганистых соседских мальчишек. И тогда люди говорили.

– Ну, вот бабка-непогода пришла, значит, быть дождю,… а ну все по домам!… – кричали они детворе, и всё тут же сбывалось, начинался ливень или шёл сильный дождь. А то нарядится как лесная фея, распустит по плечам золотые солнечные волосы, подведёт краской свои голубые, словно лазурные волны глаза, подпудрит вздёрнутый носик, улыбнётся блестящей белоснежной улыбкой, да и пройдётся по улочкам-дорожкам городка. Так все местные ухажёры рты пораскрывают, а поселяне опять меж собой судачат.

– Вот и солнышко наше взошло,… теперь неделю погода хорошая будет стоять… – и это предсказание тоже сбывалось. Так что не зря Матвей своих дочерей не торопился в уездный центр вывозить. Ведь город-то тот не так уж и велик был, и к таким особенным девушкам совсем не приспособлен. Всё-таки провинция не то, что царская столица уж там бы они точно выглядели более подходяще и могли бы своими талантами блеснуть.