Читать книгу Тридцать одна сказка обо всём на свете - Игорь Дасиевич Шиповских - Страница 13

И тут вдруг как раз подобный чинуша-барчук на бричке катит. На всём ходу кричит «поберегись», да к мостку направляется. А ему навстречу, откуда ни возьмись, с другой стороны на мосток какая-то бабка выходит, старушка прохожая. А барчук ей дорогу уступать не собирается, шибко рьяный, а может и не видит её. Хотя может и бабка глухая, не слышит ничего, кто знает. Но только прёт та старушка вперёд, и всё тут. И здесь бричка на мосток влетает, да на всём ходу бабку-то и сшибает. Узкий мосток, не разойтись им, вот старушка в реку-то и полетела, свалилась бедная.

А бричка с чинушей-барчуком так и умчалась не останавливаясь, он, похоже, старушку-то даже и не углядел. Зато Фимка стал свидетелем сего происшествия. И ведь не остался безучастным. Сходу в реку как кинется и давай там старушку вылавливать. Благо речушка в этом месте не слишком широкая и глубокая. Мигом бабку обнаружил и на берег тянет. На песочек её вытащил, а она уж и глаза прикрыла, почти не дышит, чуть не померла. Тут Фимка давай ей искусственное дыхание рот в рот делать.

Жалко ему старушку стало. Может он о своей ни разу не познанной матушке вспомнил, а может, и сердце ёкнуло, но только после нескольких попыток задышала старушка, да вдруг преображаться начала. Морщины на её лице разгладились, кожа залоснилась, порозовела, посвежела, седина с волос сошла, будто и не было её, а бабка вмиг помолодела. Обернулась девицей юной. Ефимка от изумления аж подскочил, столбом встал, и рот раскрыл. Тут и девица на ноги поднялась, заулыбалась, и молвит ему.

– Что ж ты так испугался-то, добрый молодец?… иль недоволен, что я юной девицей оказалась?… Поцеловал ты меня в уста, когда спасал, дыхание мне возвращал, вот я перед тобой и раскрылась!… Вернул ты меня к жизни, а я тебе теперь отплачу,… любое твоё желание исполню, ты только попроси… – ласково так говорит и всё улыбается. Здесь и Ефимка в себя приходить стал.

– Ах ты, мать честная!… да кто же ты есть такая!?… Понять не могу, то ли ведьма?… иль колдунья?… Ты хоть скажи, кого я спас-то, а то ведь ужас аж до костей пробирает!… Поведай, не томи?… – дрожащими губами спросил он, и тут же получил ответ.

– Да ты успокойся,… меня не бойся,… не дрожи!… Ну, подумаешь ведьма,… а может и колдунья,… какая сейчас разница?… Главное, ты спас меня, и на мне теперь должок висит,… отплатить мне тебе надобно!… Так что быстрей загадывай своё желание, не то я сердиться начну… – вновь потребовала она от него.

– Ну, хорошо,… есть тут у меня одна дума,… я её никак разрешить не могу,… вот не знаю, почему это моё жульство со временем потеряло силу,… отчего я сейчас не в состоянии людей обхитрить, как в прежние времена!?… Почему от меня везенье отвернулось?… раньше я по ярмаркам ходил да за сына трактирщика себя выдавал, за счёт чего мзду собирал,… а теперь не могу!… Люди от меня отворачиваются,… вот и скажи-ка мне, почему!?… – не найдя ничего лучшего, спросил Фимка.

– Ха-ха-ха,… да ты давно ли на себя в зеркало-то смотрел?… Вон, какая у тебя физиономия,… ты уже скорее сам на трактирщика похож, чем на его сына,… повзрослел ты,… потерял своё подростковое обаяние!… Заматерел, мужик мужиком, вот люди и перестали верить твоим речам,… тем более ты улыбаться разучился, если конечно до этого вообще умел!… Вон сколько мы с тобой уже говорим, а ты ещё ни разу не улыбнулся!… А на меня посмотри,… я улыбаться ни на секунду не переставала,… оттого ты и успокоился, бояться перестал, доверился мне,… а ведь я ведьма!… Вот и получается, что не хватает тебе молодого лица, а главное, белоснежной доверительной улыбки,… а уж она-то, ох как располагает к общению, и меняет собеседнику настроение, с плохого, на хорошее!… Теперь понял, почему от тебя люди шарахаются?… – опять спрашивает колдунья, и по-прежнему ласково улыбается.

– Это ты верно говоришь, красавица,… я от твоего молодого лица да светлой улыбки совсем тебя бояться перестал!… Тут и никаких чар не требуется, я сам готов тебе всё отдать,… хотя и отдавать-то нечего,… обнищал я совсем,… вот кабы мне былую молодость лица вернуть, да к ней бы ещё роскошную улыбку, тогда б может я и зажил хорошо!… Ведь ты права,… раньше я улыбке как-то значения не предавал,… всё больше хитростью брал,… редко улыбался,… а вот сейчас понимаю, зря!… Так может ты мне в этом и поспособствуешь?… вернёшь мне былую юность?… – скуксившись, словно куриная гузка, заискивающе запросил Фимка.

– Хм,… можно и поспособствовать, почему бы и нет,… ведь ты-то мне поспособствовал, помог смерти избежать!… Вот и я тебе помогу красивую улыбку заиметь!… Но только ты уж потом от моего колдовства не отрекайся, береги его,… никому о нём не рассказывай, иначе беда с тобой и твоей улыбкой случится,… мою улыбку потеряешь, чужую возьмёшь, так уж в заклинании говориться!… Ну а теперь встань передо мной, да слушай внимательно,… но помни, помалкивай о нашем секрете… – строго предупредила колдунья и начала читать своё заклинание.

В ту же секунду Фимка меняться стал, вмиг молодым сделался. И вдруг у него такая свежая улыбка открылась, что от её лучезарности даже птахи на соседнем кусточке защебетали. Зато колдунья опять в старушку обратилась, скукожилась вся, скрючилась, да закончив своё действо, вновь Фимку предупредила, «помалкивай», грозно так прошептала, палец к губам приложила, мигом развернулась и скорей по дорожке через мосток засеменила. Мгновение, другое, а её уже и след простыл. Ефимка головой покачал, к реке подошёл, заводь нашёл, да в воду заглядывать стал, своё отражение ищет, всматривается. А как увидел, так и заахал.

– Ах, какой я теперь красавчик получился,… словно несколько лет сбросил!… Ах, что за улыбка у меня,… такой отродясь не было,… зубы все белоснежные, ровные!… Ах, загляденье… – залюбовался он собой, а сам видит, на дне рыбки собрались, да оттуда снизу на него глядят, тоже им любуются. И ведь есть чем любоваться. У Фимки действительно вид теперь сногсшибательный стал, от такого никто устоять не сможет. Обрадовался он, топнул ножкой, рыб распугал, тут же на дорогу выбрался да дальше пошёл. Впрочем, шёл он недолго, вскоре вновь смеркаться начало. И опять Фимка стал ко сну готовиться. Нашёл удобный кусток, прилёг под него, и сразу задремал.