Читать книгу Четыре сказки о юном сыщике Аристаше - Игорь Дасиевич Шиповских - Страница 5

И минуты не прошло, как кучер с барышней были уже у дверей участка. А там меж тем шёл обычный рабочий день. Привычная суета, беготня по кабинетам, оформление каких-то бумаг, регистрация поступивших заявлений, а кто-то уже и на обед засобирался. Но барышне было не до всего этого, она словно фурия влетела в участок и прямо с порога наскочила на дежурного.

– Украли!… Украли с самого дна корзинки!… Вытащил шельмец из шкатулки!… Вот здесь лежала, а он умыкнул!… Мы его искать, а его нет нигде,… как в воду канул!… – сбивчиво затараторила она, показывая то на корзинку, то на шкатулку.

– Тихо-тихо, барышня,… погодите, успокойтесь!… Что хоть украли-то!?… толком объясните,… всё бормочете чего-то, а что взяли, не говорите… – недовольно шикнул на неё дежурный. И тут вдруг, как из неоткуда посредь приёмной возник новый главный сыщик. Уж как он почуял, что ему сейчас здесь самое место – неизвестно, но вот только встал он перед дежурным с дамочкой и говорит.

– Это ты братец погоди,… не видишь что ли, барышня напугана,… с ней бы поделикатней надо… – мягонько так оборвал он дежурного, и сходу к дамочке обратился, – а вас я попрошу проследовать в мой кабинет,… там и поговорим!… Вижу, дело серьёзное и не терпит суеты,… пройдёмте, пожалуйста… – поправив усики, улыбчиво пригласил он и элегантно указал, куда пройти. Слегка оторопев от столь приветливого приёма, дамочка, молча, засеменила в кабинет сыщика.

Однако молчала она недолго, и едва переступив порог кабинета, снова заговорила о краже. Но только теперь уже не спеша и вдумчиво. Благостный настрой сыщика повлиял на её поведение, и она абсолютно спокойно рассказала ему, как всё дело было. А надо отметить, что у нового сыщика такое обращение с потерпевшими являлось особым психологическим приёмом. Завидев пострадавшего человека в душевном смятении, он сразу начинал с ним любезно говорить и приступ паники отступал. Вот и сейчас этот его приём сработал безукоризненно.

Уже на второй минуте рассказа перед ним оказалась совершенно по-другому настроенная барышня. Вытерев платком слёзы и слегка поправив причёску, она теперь скорее напоминала ангела, нежели чем ворвавшуюся в участок фурию. Да и сам сыщик, увидев какой особенной обворожительности пред ним девушка, начал как бы невзначай прихорашиваться. Поправил тщательно усы, пригладил чуть растрепавшуюся чёлку и еле заметным движением одёрнул костюм. Теперь он выглядел как на параде. Впрочем, о деле он тоже не забывал и успевал задавать наводящие вопросы.

– А скажите, сударыня,… вы вот того проводника, что подозвал вам паренька-носильщика, до этого знали!?… – ненавязчиво так спросил он.

– Да нет,… ну что вы, откуда,… я первый раз его видела!… Ну, проводник как проводник, что такого,… да я сама попросила его об услуге,… и он так уверенно мальчонку подозвал,… вот они-то явно знакомы!… Да он его даже по имени окликнул,… но только я не запомнила как… не то Архипка,… не то Алексашка,… не то ещё как,… не помню… – бегло ответила девушка, отчего сыщик сделал вывод.

– Ага, так значит, они знакомы,… ну что же, тогда с проводника и начнём расследование!… Тут их может целая шайка орудовать,… но вы не переживайте,… мы их враз накроем,… вы лишь напомните мне в каком вагоне ехали… – вновь мягонько так задал он вопрос.

– В третьем вагоне, пятое купе!… оно ещё не так далеко от выхода расположено!… – мигом отозвалась девица.

– Ну, вот и хорошо… я сейчас же прикажу разыскать этого проводника, и привести его сюда!… Подождите минутку, я только сделаю распоряжение… – оживился сыщик и вышел за дверь.

– Эй, Игнатьев и Семчук!… мигом ко мне, у меня к вам задание!… Немедленно отправляйтесь на «Николаевский» и доставьте в участок проводника третьего вагона дневного Питерского поезда,… и живо, нигде не задерживайтесь,… мне он срочно нужен!… – строго приказал он двум своим помощникам терпеливо ждавших его указаний в приёмной на лавочке. И секунды не прошло, а они уже неслись выполнять приказ. Толковые служаки, не первый день в сыскном, знали «Каланчёвку» как свои пять пальцев. Меж тем сам сыщик вернулся в кабинет и продолжил беседу.

– А позвольте осведомиться,… откуда у вас столь дорогой предмет?… и почему вас никто не сопровождал в пути?… – как можно нежнее, дабы не поранить чуткую девичью психику, спросил он.

– Ну, тут ничего такого нет,… дело в том, что эта диадема подарок моего жениха,… он живёт в Санкт-Петербурге и служит в страховой фирме!… Да мы собственно и познакомились у него на работе,… мне отец иногда поручает по торговым делам съездить в Санкт-Петербург,… и вот как-то однажды, так уж получилось, я зашла застраховать перевозку одного ценного груза в фирму моего будущего жениха,… и как раз попала на него!… А пока шло оформление, мы разговорились, неплохо познакомились, и даже назначили свидание!… Ну а дальше всё пошло своим чередом,… я приезжала и мы встречались, гуляли по «Невскому», ходили в театр, синематограф, но не более,… а вчера он сделал мне сюрприз, подарил эту диадему!… Сказал, оденешь её на венчание и будешь самой прекрасной невестой на свете!… А я не сберегла её,… вот уж растяпа,… хотя вы правы, надо было пригласить кого-нибудь в сопровождающие,… но время поджимало, да и жених уверял, мол, ничего ужасного не случиться,… дескать, тут ехать-то всего ничего, тем более диадема застрахована и беспокоится особо не надо… – совсем уж разоткровенничалась барышня.

– Так-так,… значит, вы говорите, ваша диадема застрахована,… так может и ну её,… получите страховку, да и дело с концом!… А мы с вами, пока собирают сведения, не спеша чайку попьём, поговорим о прекрасном,… кстати, вы вон говорили, что в театр ходили,… и кого же из авторов вы предпочитаете?… Лично я, например, обожаю комедии Островского,… в них много потаённого смысла,… а это очень полезно для мозга, думать заставляет,… опять же развивает логическое мышление… – слегка отвлечённо заметил сыщик и как-то мечтательно заулыбался. И это было так неожиданно с его стороны, ну кто бы мог подумать, что у столь рьяного служителя закона есть страсть к театру, да ещё и к комедиям Островского, хотя назвать их комедиями было большое лукавство. Но девушку это никак не смутило, и она с нескрываемым интересом поддержала сию тему.

– О, театр,… это целый мир!… Однако я больше склоняюсь к творчеству Чехова,… он, знаете ли, своими диалогами проникает прямо в душу,… при просмотре его пьес невольно начинаешь сопереживать героям,… хотя и с вами нельзя не согласиться!… Островский в этом тоже очень неплох,… но больше всего в воздействии на зрителя, по-моему, преуспел Гоголь с его мистикой,… он очень хорош, как в комедии, так и в драме!… А кстати, что там у нас с чаем,… кажется, вы обещали меня им угостить… – нежданно напомнила барышня и тоже разулыбалась.

Отчего сыщик подскочил словно ужаленный, и тут же умчался за чаем. Улыбка юной девы явно очаровала его, и даже более того, он в ту же секунду забыл, что у этой самой девы есть жених. Сыщика это теперь вообще не волновало, он сейчас был очарован, околдован и покорён красотой этой юной особы. Впрочем, справедливости ради надо отметить, что сыщик и сам был довольно-таки привлекателен, молод и пылок, а потому столь быстрая влюблённость была неудивительна. А то, что это была именно влюблённость, а не пустой флирт, сомневаться уже не приходилось. Разум его кипел, а чувства переполняли душу.

Вот что делает робкая, но обаятельная улыбка симпатичной дамочки с суровым сыскарём. Он тут же превращается в мальчика на побегушках. А спустя всего пять минут сыщик вернулся уже с кипящим самоваром, чашками, блюдцами, ложками, связкой баранок, молочником и сахаром в ажурной пиале. И как только это всё уместилось у него на одном подносе. Но он сиял, был крайне доволен, и даже немножечко счастлив. Барышня встретила его приятной улыбкой и лёгким невинным вопросом.

– Скажите, а у вас имя отчество есть!?… Или мне к вам обращаться как-то иначе?… Может по чину?… – совершенно справедливо поинтересовалась она, ведь по всем канонам пришло уже время познакомиться.

– О, ну что вы,… какие ещё чины,… чины это для подчинённых, а для вас я просто Николай Васильевич,… очень легко запомнить, так Гоголя звали!… Ну а как ваше имя отчество?… – тут же переспросил сыщик.

– Ах, да,… ведь я-то тоже не представилась,… ну а я Наталья Саввишна,… дочь купца первой гильдии Саввы Игнатьича Ковылин,… может, слышали про такого?… – вмиг парировала барышня.

– Ну, кто же в Москве не слышал про Савву Игнатьича!… Уважаемый человек, известный меценат, почтенный купец,… а кстати, что же это он вас не встретил?… ведь всё-таки единственная дочь… – вдруг вновь вернулся к делу, теперь уже обретший имя Николай Васильевич.

– А вы знаете, он у меня такой занятой, что дело у него на первом месте,… всё работа да работа,… ныне обороты с продаж большие, вот он и занят!… Но экипаж за мной всё же послал,… и вчера даже телеграфировал мне в Санкт-Петербург, что сам встретить не сможет,… так что он вполне заботливый отец… – бегло ответила Наталья Саввишна и привычным движением разлила чай на двоих. Николай Васильевич молча, взял предложенную ему чашку, сыпанул в неё наугад сахару, отломил баранку и, пригубив, влюблённо уставился на Наталью Саввишну. На что она ответила ему взаимностью, и одарила его благодарным взглядом. Началось молчаливое чаепитие, во время которого собеседники обычно собираются с мыслями, чтоб чуть позже с новой силой продолжить беседу.

Но вот прошло пару минут, и молодые люди вроде уже были готовы вновь заговорить, как вдруг входная дверь в кабинет распахнулась, и помощники Николая Васильевича втолкнули в неё проводника третьего вагона «Питерского» поезда. Вид у того был удручающий. Видимо по дороге сюда Игнатьев с Семчуком успели-таки слегка поднамять ему бока.

– Вот ваше благородие,… споймали,… он уже было собирался бежать,… еле-еле успели схватить!… – кратко доложил Игнатьев.

– О, вон как,… бежать значит, хотел,… интересно-интересно… – мигом поставив чашку на стол, язвительно отозвался Николай Васильевич.

– Да не бежал я никуда,… просто спокойно собирался пойти отдохнуть, а тут эти дуболомы налетели, и давай руки крутить!… Кричат, идём в участок на допрос!… А я им – тут, наверное, ошибка,… а они меня тащат и ничего не объясняют,… ну я, конечно, попытался вырваться,… а они в драку… – залепетал проводник, высвобождаясь от пут помощников.

– О нет!… здесь ошибки нет!… Вы же не будете отрицать, что знаете эту даму!?… – сходу начал допрос Николай Васильевич.

– Да, разумеется, знаю!… эта дама из пятого купе,… ехала в моём вагоне,… но в чём всё-таки дело!?… – ещё больше изумившись, переспросил проводник.

– А дело в том, что ты, братец, подозвал даме, нести багаж, одного слишком уж шустрого мальца,… и он её обворовал!… А это очень подозрительно,… ведь ты хорошо знаешь того мальца,… и даже по имени его окликивал,… выходит, вы с ним в сговоре!… Ты поставляешь ему жертв, а он их обчищает!… А ну говори, где сейчас твой сообщник!?… Не то велю Игнатьеву с Семчуком высечь тебя прямо здесь, при даме!… – нарочито грозно потребовал ответа Николай Васильевич, чем привёл проводника в полное смятение.

– Да вы что!?… Какой такой сговор!?… Да это же мальчишка с вокзала!… да он тут с самого детства промышляет,… да его вся «Каланчёвка» знает!… А зовут его Аристаша,… да он надёжный мальчуган,… за ним отродясь воровства не водилось,… да как же так… – обескуражено затараторил он.

– Хм,… вся «Каланчёвка» знает, говоришь!… А почему же тогда я первый раз о нём слышу!?… А вы, Игнатьев с Семчуком, помощнички мой премудрые, знаете ли про него!?… ведь вы-то здесь побольше моего служите… – неожиданно переметнулся на помощников Николай Васильевич.

– Да,… мы знаем его,… Аристаша, хороший паренёк,… вежливый, учтивый,… и правду проводник говорит, он тут с малых ногтей обитает!… Да вы бы сразу у нас про него спросили, мы бы вам всё и рассказали,… а то вы так строго – приведите мне проводника!… Ну, мы и подумали, что он кого убил,… вот чуток и перестарались,… намяли ему слегка бока!… Вы, ваше благородие, впредь чуть бы поясней приказы отдавали… – немного сконфуженно ответили Игнатьев с Семчуком.

– Ладно, братцы,… понимаю, оплошал я!… Но и вы хороши,… чурались меня, будто я волк какой!… Вон, «вашим благородием» уже какую неделю обзываете,… а меня ведь просто зовут – Николай Васильевич!… И хватит уже шарахаться от меня,… нам с вами ещё работать и работать,… а потому надо учиться понимать друг друга с полуслова и доверять!… Ну да не об этом сейчас,… выражусь яснее, чтоб всем понятно было,… так вот, ваш этот надёжный и учтивый Аристаша,… то бишь Аристарх,… подозревается в воровстве!… Пока он сопровождал барышню Ковылину Н. С. от перрона до экипажа, у неё из багажа пропала дорогая вещь,… а именно золотая диадема работы фирмы «Фаберже»!… Так что мне теперь для допроса нужен этот ваш Аристаша,… и раз уж вы все его тут так знаете, то найдите его и приведите ко мне!… Да без грубостей,… не надо всяких там тычков или пинков, поаккуратней,… ребёнок ведь,… спокойно и деликатно!… А вы проводник, тоже с ними пойдёте,… и пока его не найдёте, считайте себя рекрутированным на службу в полицию!… Только после допроса подозреваемого я сделаю вывод, куда вас потом,… всё, идите… – строго насупив брови, разразился тирадой Николай Васильевич и указал всем на дверь.

Подчинённых в один миг как ветром сдуло, и даже проводник с намятыми боками умчался без оглядки. Николай Васильевич опять остался наедине с Натальей Саввишной, и у них вновь началось чаепитие, неспешно переходящее в полюбовную беседу. Нельзя конечно сказать, что молодые люди так сразу увлеклись друг другом, нет, скорее это только Николай Васильевич весь воспылал нежной симпатией, он теперь оказался на грани большой любви.

Тогда как Наталья Саввишна лишь несколько отвлеклась от своих неприятных мыслей, ведь не надо забывать, что в Санкт-Петербурге у неё был жених, который собственно и вовлёк её в эту странную историю. Другое дело любила ли она его, или просто заблуждалась в своих чувствах, что немудрено, ведь лет-то ей было всего ничего. Впрочем, с другой стороны, ну не подари ей жених диадему, и кто знает, встретила б она Николай Васильевича, этого казённого красавца с выправкой боевого офицера, думается вряд ли. А тут теперь прямо на глазах у всех образовался этакий любовный треугольник.