Читать книгу Не бойся ничего - Игорь Джерри Курас - Страница 12

Экклезиаст (Когелет – говорящий

в собрании, Кагале, – все же чаще

Экклезиаст) увидел: «На круги

своя вернётся», – ветер ли, крутящий

потухший лист, ушедшего шаги,

день скорби, день веселья: уходящий

и настающий. Что же делать мне?

Вот ветра круг в первичной вышине —

а вот, как ветер, кругом ходит время,

и за ночь успевает прорасти

колючее зазубренное семя,

которое вчера держал в горсти.

Потом стемнеет. В странном падеже

всё сущее: к наскучившим уже

простым предметам не найти вопроса

(кто – что? о ком – о чем?) – и безголосо

затянет дождь, и думать при дожде

легко: вода в последнем вираже

свершенья круга, то есть перед носом

здесь иллюстрация: круги воды в ведре

(замедленно увидим, что внедре-

ние воды дождя в другие воды) —

последний миг потерянной свободы,

короткий миг. Все окна на замке,

как на чадре – но дверь открыта. Своды

еловых башен видят: в сентябре

всё будет так же – сыро или серо:

здесь все равно задёрнута портьера,

но дверь открыта, а за ней – ведро;

и капля, потеряв упругость сферы,

становится с другими заодно.

Круг завершён. Ударившись о дно,

всплывает лист (берёзы, для примера),

смывается и тянется к траве,

там растворясь, как басма в седине:

ржавеет и – теряется. Пока мне

не ясно: кто разбрасывает камни?

кто соберёт? В первичной вышине

кто наблюдает ветер? И в окне —

там, за портьерой, как за чёрной ставней,

зачем опять приходит день недавний?

И в этом дне, – скажи, что делать мне?