Читать книгу Свет невечерний. Стихотворения - Игорь Евсин - Страница 3

Я проснулся

в отцовской избе.

До восхода

недолго осталось.

В прошлом время,

когда я в себе

От усталости

чувствовал старость.

В доме пахнет

парным молоком,

Просыпается

чувство ребячье.

И рассветно в душе

и легко,

В ней шевелится

нежность телячья.

Рядом кот наш,

Мурзилка, мурчит.

Здесь тепло

даже в жуткую стужу.

Я проснулся

на русской печи,

Отогрел я

продрогшую душу.

Я проснулся.

Восход впереди.

Рад, что больше

не болен я снами,

Что не поезд

меня разбудил —

Это мама гремит чугунами…

Люблю я сердце свое слушать,

забыв и друга и жену,

там, где ольха,

словно старушка,

ветвями вяжет тишину.

Там, где цветы растут,

как чудо,

и с поля веет благодать,

среди небесных незабудок

о прошлом легче вспоминать.

И, сердце слушая,

поверить,

что жизнь по-прежнему свежа,

и что ошибки и потери

не вечно мне переживать.

Не вечно мне

и сердце слушать,

забыв и друга и жену,

там где ольха,

словно старушка,

ветвями вяжет тишину…

Еще вчера мне освещала

листва блестящие пути,

а нынче осень обнищала,

по ветру золото пустив.

Что ж, осень, нас судьба свела,

Ведь было дело молодое,

Когда на грешные дела

Я тратил время золотое.

Когда при ветрености чувств

Я жил, как дерево под ветром,

Казалось мне: вперед я рвусь,

Хотя на месте был при этом.

Когда надежды, как дожди,

Питали душу полевую,

Казалось мне, что впереди

Не встречу осень я пустую.

А нынче далями маня,

За то, что нам нужна свобода,

По миру, осень, и меня

Пустила русская природа.

…Брожу, как с латаной сумой,

С душой своею обнищавшей.

Прошу надежды золотой,

Любви и веры полной чаши.

Река.

Словно шляпой из фетра

дым принакрыл баржу.

Синею свечкой

от ветра

цветок-колокольчик

держу.

Колокольчик,

что подарила

река моим грубым рукам,

откуда ж тебя прибило

онемевшего к берегам?

Поэзии смысл

теряется,

когда с нее сорван сакрал.

Поэты сами срываются,

кто же тебя сорвал?

Сорвал,

словно синий голос,

певучей травы полей,

и стало то поле голым,

как небо без журавлей.

Но в онемевшем мире

сельного цвета —

чу!

За колокольчик синий

Свечку стихов засвечу…

Здесь аукнулась Ока

С голубым протяжным небом!

Не с того ли мне пока

Край глубиннее неведом.

Здесь, в лирических лесах,

Зарифмует эхо звуки

Глубже, чем в глухих листах

Стихотворческой науки.

Здесь прохладны васильки.

Загорелая пшеница,

Лишь подуют ветерки —

Желтым морем шевелится.

Жизнь у моря хороша,

Только все ж под звонким небом

Глубже хочется дышать

Здесь, где воздух пахнет хлебом,

Где неяркие цветы

Небу дух земли даруют

И цветут, словно целуют

Мир глубокой красоты.

У отца Анатолия —

места намоленные.

Говорят, что вроде

у него на огороде

грибы растут там и тут.

Только он им

расти не дает – вовремя рвет.

Потому их и не видно…

Тот, кто любит питаться сытно,

чтоб уменьшить свою

«анатомию»,

пусть приходит к отцу Анатолию

попоститься грибками солеными,

что глазами глядят удивленными.

– Батюшка, Вы сказали,

что в Рязани грибы с глазами.

А какие у Вас в Пятнице?

– А у нас в Пятнице

грибы на людей пялятся.

А народ говорит,

что вроде

у меня на огороде

белые растут там и тут, —

отвечает отец Анатолий

то ли в шутку, всерьез то ли.

Но я знаю, что вся история

в том, что у отца Анатолия

места намоленные…

Лес. Поля. Чего казалось проще?

Но люблю неброский этот вид.

На холме березовая роща,

Словно церковь белая стоит.

Простота – черта души

славянской

И природы нашей стороны.

Где цветы земли моей рязанской,

Как улыбка матери, нежны.

Человек наш русский не червонцем,

А простым участьем дорожит.

Хорошо проснуться

вместе с солнцем,

Чтобы мир согреть теплом души!

Хорошо, что выпало мне видеть

На Руси немеркнущий восход.

Потому на жизнь я не в обиде,

Даже если часто не везет.

Знаю я, что если трудно будет,

Сложная затянет маета,

Мне помогут жить простые люди

И земли простая красота.

А ведь скоро грибная пора.

Ежевика чернеет в бору.

Я уйду раным-рано с утра,

И груздей тебе наберу.

Принесу я охапку слов,

Запах осени и слезы,

И репья на коленях штанов,

И полны сапоги росы.

Я спрошу: «Как тебе спалось?

Затопи добродушную печь».

Подойдешь, скажешь ласково:

«Лось», —

И хвоинки мне снимешь с плеч.

«Дорогая моя. —

Дорогой, —

Скажешь ты головою качнув, —

Что же мы горячились с тобой,

Поругались… Совсем ни к чему…»

Скоро, скоро грибная пора,

Ежевика чернеет в бору.

Я уйду раным-рано с утра

И груздей тебе наберу.

Деревня. Лес. Открой лишь двери.

Я в синих сумерках избы.

Здесь в домовых когда-то верил,

Когда-то я безгрешным был…

В лесу сопливый, как масленок,

Когда-то в прятки я играл,

И налипала от сосенок

К порткам смолистая кора.

А мать ругалась: «Снова стирка,

Ну сколь тебе озоровать?!»

Отец вступался: «Не затыркай

Ты мужика лихого, мать».

Я рос беспечно и счастливо

Когда-то в детстве. А когда?..

Все утекло и отбурлило,

Как будто вешняя вода.

Я нынче в прятки не играю,

Но липнет сор к моей душе.

Когда ж за озорство ругают

Вступиться некому уже.

Остался лес. Куда ж мне деться?

Возьму корзинку, вспомню мать

И, как потерянное детство,

Пойду маслята собирать…

Пожары. Сгоревшие хаты.

Обугленные сердца…

Емелины самокаты,

Как паровозы с торца.

Черны и глухи его печи,

Но, кажется, слово замолви —

И счастьюшку-счастью навстречу

Помчатся стремительней молний…

А мы на крутом ноутбуке

О них наберем свой сказ.

Но вот – не хватает щуки,

Чтоб печи помчались враз,

Чтоб все воссоздалось до крова,

До смысла и до венца,

И чтоб засветились снова

Обугленные сердца.

И чтоб задымились печи,

Блинами пропах бы дом,

И чтоб засветились свечи

В красном углу святом.

Конечно, отстроятся хаты,

И отболят сердца.

Емелины ж самокаты

Не сдвинутся без Творца…

Семь верст до небес

Нам вчера обещали

И от насущной земли отлучали,

И выросла грусть на душе поневоле,

Как нищая роща в заброшенном поле.

Вчера я, оставив деревню, по ветру

Летел, словно сорванный с дерева лист.

Россия, родящая хлеб и поэтов,

Твой облик печален сегодня и мглист.

На ветках дорог

Стынут избы, как гнезда,

В разрушенных храмах валяется хлам.

Нас не приучили молиться на звезды,

Но нас отучили креститься на храм.

И нас отучили хозяйствовать в поле —

Хлеба и поэты не зреют на нем.

И не с того ли, о Русь, не с того ли

Мы песни чужие сегодня поем…

Семь верст до небес

Нам вчера обещали

И от насущной земли отлучали,

Но все ж у нас есть журавлиная воля —

Опять возвращаться на отчее поле.

Опять заниматься работою тяжкой —

Сорняк истреблять на душе и на поле

И храмы воздвигнуть,

Чтоб стало не страшно

Семь верст до небес

Нам пройти от юдоли.