Читать книгу Внук Гипноса, или Посмертная маска - Игорь Фарбаржевич - Страница 5

…Было начало мая. Девятилетний Иван читал на крыльце книгу. Во двор Пастуховых вбежал Аполлинарий. Хотя он был на год старше Ивана, да и отцы у них были разные – те, кто не знал про это, с уверенностью мог бы сказать – близнецы.

– Ванька! – крикнул Апполинарий брату. – Айда, в «крепость» играть!

Иван поднял голову от книги:

– Да ну!..

Аполлинарий достал из сарая игрушечный автомат:

– Кончай глаза в книгу пялить! Нашим подмога нужна!

…«Крепостью» служил полуразрушенный храм на берегу реки Искры. Нападавшие осаждали крепость, защитники держали оборону. Пастуховы были на стороне нападавших.

– Улька! – крикнул Аполлинарий похожей на Веру девочке с ярко-рыжими волосами – однолетке Ивана. – Заходи слева! Там в стене лаз.

Нападавшие перелезли через груду камней и очутились внутри. Сквозь круглую дыру, где раньше был купол, в синеве небес летали стрижи да ласточки, голуби да воробьи. На облупленных стенах сохранились фрагменты фресок. Защитники не ожидали нападения с тыла. С ликующим визгом их обстреляли осколками кирпичей и щепками.

– Полька, ты, чо, взбесился!? – раздались голоса защищавшихся. – Чуть в глаз не попал!

– Защищаться не умеете! – ответил тот. – Всё! Вам хана! Сдавайтесь!

И потряс над головой знаменем – длинной палкой, к которой был привязан кусок обгоревшего по краям церковного полотнища. Участь «крепости» была решена. Сквозь дыру в куполе пролился в храм яркий солнечный луч. Он зажёг копну рыжих волос Ульяны. Иван зачарованно загляделся на это видение. А со стен на детей скорбно смотрели глаза чудом уцелевших ангелов да святых.

…Утром десятого мая дверь в комнату мальчиков со скрипом отворилась.

Аполлинарий открыл глаза. Иван продолжал спать.

Заговорщически перешёптываясь, вошли мама с бабушкой, несущие два праздничных пирога: один – с одиннадцатью зажжёнными свечами, другой – с десятью. Отец держал в руках подарки.

Аполлинарий вскочил на кровати:

– Ванька, просыпайся! Нас поздравлять пришли!

Иван открыл сначала один заспанный глаз, затем другой и сел в постели.

– С днём рожденья, внучки́! – торжественно сказала Надежда Васильевна и тут же всплакнула по привычке.

Мальчики наперегонки задули свечи.

– Ура-а-а!.. – прокричал Геннадий.

Мама с бабушкой поцеловали мальчуганов. Те принялись рассматривать подарки. Светлана незаметно толкнула Геннадия, и он торжественно объявил:

– Но это ещё не всё!..

Мальчишки подняли головы.

Геннадий достал из кармана четыре цирковых билета и произнёс голосом шпрехшталмейстера:

– Великий Гудини Второй приглашает нас в воскресенье на представленье!..

…За столом вся семья пила чай с праздничными пирогами. В раскрытые настежь окна по-хозяйски ввалились цветущие ветки сирени, тёплое майское солнце весёлыми зайчиками скакало по комнате.

– А что такое «шапито»? – поинтересовался Иван.

– Передвижной цирк! – объяснил ему Аполлинарий. – Ты, что, не знаешь?! Его на Рыночной площади строят. Гастроли до конца лета. Да, пап?

– Он, что, движется?! – удивился Иван. – Как поезд?…

Все дружно рассмеялись.

– Можно сказать и так! – ответил мальчикам отец. – Под большим полотняным шатром проходят цирковые представления. А когда они заканчиваются – шатёр складывают и перевозят в другой город для новых выступлений. Кстати, по-французски слово «шатёр» и означает «шапито».

На подоконник присел белогрудый ворон и принялся гнусно каркать.

– О, Господи! – перекрестилась Надежда Васильевна.

Светлана подбежала к окну и замахала на него руками:

– Кыш отсюда! Кыш!

Ворон взлетел на угол раскрытой оконной рамы. Геннадий выскочил из-за стола и тоже замахнулся на него рукой:

– Пошёл прочь!

Ворон не улетал, а только зловеще каркал.

– Может, он из цирка? – спросил Аполлинарий.

– Может из цирка, – ответил отец. – Улетай, давай! Кыш!.. Нужно пойти сообщить!

– Он не из цирка, – сказала Светлана. – Это тот!.. Помнишь, у реки?…

Белогрудый каркнул последний раз и улетел.

– И чего он к нам привязался?… – она вновь села за стол.

– Чёрный ворон – плохое знамение! – вновь перекрестилась Надежда Васильевна.

– Хоть ты не каркай, мама! – в сердцах сказала Светлана.

Та обиженно поднялась из-за стола:

– Давно говорила: крестить детей надо!

– А мы не суеверны! – бодро ответил за остальных Геннадий. – Верно, мужики?…

…В середине лета, сидя на крыльце, Надежда Васильевна читала мальчикам отрывок из Евангелия. Иван внимательно слушал, Аполлинарий же не отрывал глаз от ворот, за которыми доносились крики мальчишек, играющих в футбол. Геннадий чинил в сарае «Москвич», изредка бросая на тёщу недовольные взгляды.

– … «И сказал Христос Петру…», – читала детям бабушка, – «Истинно говорю тебе: не пропоёт петух, как отречёшься от меня трижды».

– У, предатель! – сжал кулаки Иван.

Надежда Васильевна легонько шлёпнула его по шее:

– Не тебе судить!

За забором раздались ликующие голоса.

Тут уже Аполлинарий не выдержал:

– Го-о-ол!..

И сразу же получил от бабки затрещину.

– И что петух? Пропел? – спросил Иван.

Из курятника раздался петушиный крик. Иван замер. Надежда Васильевна торжественно подняла лицо:

– Воистину!..

На веранде появилась Светлана с мусорным ведром:

– Опять ты им голову чепухой морочишь?! Ведь сама же в Бога никогда не верила!

– Потому что слепая была! – ответила мать. – Перед смертью твоего отца мне во сне Видение было – ангел приснился, его на Небеса звал…

Светлана спустилась во двор и выбросила мусор в большой чан, стоящий у забора:

– Видения, мам, бывают только в одном случае…

– А ты упрячь меня в «дурку», упрячь! – обиженно запричитала Надежда Васильевна.

– Опять – двадцать пять! Перед людьми стыдно! Прошу тебя, прошу: сними икону! Будто живём в прошлом веке! Вон, даже американцы в Космосе побывали – и то Бога не нашли!

– У этих американцев свой бог – доллар! – сурово ответила мать. – А у русских – Христос!

Геннадий оторвался от машины и с улыбкой заметил:

– Между прочим, Христос евреем был!

– Глупый ты, Гена, под стать своей жене! – жёстко ответствовала ему тёща. – «И не будет ни иудеев, ни Эллинов!» – вот что сказал Христос!

– О-ёй! – сказала Светлана, направляясь в дом. – Ты сама это слышала?…

– Так в Святом Писании сказано! – торжественно произнесла Надежда Васильевна.

– Пап, я в футбол поиграю?… – Аполлинарию надоел ежедневный спор родителей с бабкой.

– Беги, Поля, – разрешил отец. – А то второй гол без тебя забьют!

Аполлинарий сорвался с места.

– А вы, Надежда Васильевна, – как можно деликатней сказал ей Геннадий, – лучше бы газеты внукам читали! Зря, что ли, «Пионерскую правду» выписали?

На что Надежда Васильевна тут же ответила:

– Есть одна правда – Божья!

Светлана огорчённо развела руками.

– Напрасно так считаете, – парировал зять, возвращаясь к ремонту «Москвича». – Пресса – зеркало жизни!

– Вот и любуйтесь в неё! – Надежда Васильевна забрала Евангелие и, обиженно бормоча, скрылась в доме.

– А ты что притих? – строго спросила Светлана у младшего сына. – Домашнее задание на лето сделал?

– Ещё вчера, – ответил Иван.

– Давай тетрадки! – Мать оставила ведро у крыльца, сама присела на верхнюю ступеньку. – Хоть одну ошибку найду – в цирк не пойдёшь!

…Над полотняным куполом весело развевались на ветру цирковые флажки. К кассам, вокруг всего забора, сплошь обклеенного цветными афишами «Гудини Второго», шумно вилась нескончаемая очередь. К контролёру подошла семья Пастуховых. Геннадий протянул четыре билета.

Они вошли в балаган. Внутри всё было, как в настоящем цирке.

Сели на свои места.

Почти сразу же погас свет в зале, вспыхнули прожектора, заиграла весёлая музыка, и на арене появился шпрехшталмейстер.

– Уважаемая публика! – громко возгласил он. – Всем на удивление начинаем представление! Сильно рты не разевайте! Глаза не закрывайте! Выступает великий артист! Фокусник-иллюзионист! Любимец Москвы и Ленинграда и прочего града! Великий Гудини Второй!

Зрители громко и весело захлопали.

На арене появился фокусник, в чалме и восточном халате.

И начались чудеса.

Всё, до чего дотрагивался Гудини Второй – исчезало, меняло цвет и размеры, растворялось в воздухе и появлялось вновь, но уже совсем другим предметом. Кот становился собакой, собака курицей. Вот она «снесла» яйцо, фокусник постучал по нему «волшебной палочкой», и на глазах зрителей разбил его – из яйца появился живой цыплёнок.

Зрители вновь зааплодировали, не жалея ладоней.

Братья Пастуховы смотрели на фокус, во всю раскрыв глаза. Особенно Аполлинарий…

…Вернувшись домой, мальчики пытались повторить номер, увиденный в цирке.

Аполлинарий стучал по куриным яйцам карандашом, заменявший ему «волшебную палочку», а Иван разбивал их о край клетки, но вместо цыплят из них, как и положено, плюхались на пол желток с белком.

В курятник заглянула Надежда Васильевна. Увидев неудавшийся фокус, она ахнула и схватила внуков за шиворот:

– Изверги! Вы что делаете!

– Это не я, это он!.. – в один голос закричали мальчики, кивая друг на друга.

Они вырвались и выбежали во двор. Бабка помчалась следом.

Геннадий подкачивал насосом «запаску». Бабка и внуки кругами забегали вокруг «Москвича». Отец в сердцах бросил насос на землю:

– Что за хоровод, трёна-Матрёна?!

– Сам полюбуйся!.. – сказала тёща. – С чем теперь на рынок идти?!

Бабка бегом вернулась в курятник.

– Ой, чего наделали, варвары! – раздались оттуда её причитания. – Ой, чем торговать буду?!.. А какие яйца были! Каждое с кулак!

Геннадий заглянул в раскрытые двери.

– Ну, молодцы-ы!.. – И стал расстёгивать ремень. – Кто зачинщик?

– Ванька это-а-а! – громко захныкал Аполлинарий.

– Та-ак!.. А за слёзы – ещё пук рогозы!..

– Врёт он всё! – заступился за себя Иван. – Полька первый сказал: давай яйца бить, фокусы показывать!

– А за ложь – ещё приложь!.. – мрачным тоном продолжал рифмовать Геннадий.

Он крепко взял сыновей за руки и повёл в сарай. Аполлинарий волчонком посмотрел на отца.

…Ночью окно в сад было раскрыто настежь. Иван крепко спал.

Аполлинарий смотрел на звёзды. По щекам катились слёзы. На подоконнике бесшумно появился белогрудый ворон. Он взмахнул крыльями – и сразу вся комната вспыхнула синим светом. Аполлинарий замер, не смея пошевельнуться. Ворон перелетел на спинку его кровати, повертел головой, три раза каркнул и улетел. И сразу синий свет погас…

…Светлана готовила обед в летней кухне, возле гаража. Геннадий продолжал чинить автомобиль. Аполлинарий показывал фокусы с куриными яйцами соседской ребятне. Среди зрителей была и Ульяна. На этот раз куриное яйцо без следа исчезло в руках Аполлинария. Он тут же достал его из кармана ульяниного платья. Девочка изумлённо засмеялась.

Иван помогал отцу, тайком бросая на Ульяну первые влюблённые взгляды.

– Во, работенка – людей дурить! – сказал Геннадий, недовольно покачав головой. – Меня в детском доме учили, что нельзя обманом людям служить.

– А вдруг он знаменитым фокусником станет? – заметила Светлана.

– Ага, Игорем Кио! Шёл бы лучше отцу помогать. Совсем за лето от рук отбился! Это же какая профессия в моих руках, трёна-Матрёна!

– Оно и видно: что ни день, то поломка!.. – усмехнулась Светлана.

…Днём Аполлинарий подошёл к воротам циркового дворика. На заборе висели афиши знаменитого иллюзиониста, с наклеенными на них наискосок полосками текста: «31 августа – прощальное выступление!» Служащие кормили лошадей, красили булавы, жонглёр репетировал номер с шарами. Аполлинарий замер у забора. Его заметил паренёк в клетчатой кепке, подметавший двор.

– Эй, шпана, тебе кто нужен? – миролюбиво спросил он, подойдя к калитке.

– Гудини Второй, – насупился Аполлинарий.

Парень ухмыльнулся:

– А, может быть, Первый?

– Их разве два?! – удивился Аполлинарий.

– Раз есть Второй, значит есть и Первый… Правда, тот, настоящий, умер сто лет назад! – расхохотался парень с метлой.

– А этот, Второй… ненастоящий?… – растерянно спросил Аполлинарий.

– Самый настоящий!.. Тебя МАГ в гости позвал?

– Какой ещё МАГ?…

– МАГ – это Макар Андреевич Гуденко. А Гудини Второй – его цирковая фамилия!

– Я думал, он итальянец… – обескуражено сказал Аполлинарий.

– Из Харькова! – раскрыл секрет парень.

Аполлинарий вытаращил глаза:

– Откуда?!..

– У нас, у цирковых, – объяснил паренёк в кепке, – заграничные фамилии – сплошь и рядом!

– Зачем? – не понял Аполлинарий.

– Для афиши! Звучит красиво!

Он кивнул на жонглёра, который упорно оттачивал мастерство на шарах.

– Семья Паринаго! А на самом деле, Сидоркины. Наш клоун Крюшон – по паспорту Оганнезов. – Парень поправил набок козырёк своей кепки и добавил: – Я, например, тоже на афише – Артур Эдройт, что значит – ловкий!

– А взаправду? – спросил Аполлинарий.

– Миша Капник… – смущённо хмыкнул парень с метлой. – Акробат…

И протянул Аполлинарию руку. Тот пожал её в ответ:

– Аполлинарий!.. Пастухов.

– Чего-о? – рассмеялся Михаил. – Да с такой фамилией только коров пасти!

Аполлинарий нахохлился.

– Не обижайся! Вот был бы ты «Пасс» или «Пастэ» – это я понимаю, по-цирковому!.. А зачем тебе МАГ?

– Я… новый фокус придумал… – смутился Пастухов.

– Продать хочешь?

Аполлинарий пожал плечами.

– Если классный – он секрет купит!

– Да я не продать…

– Тогда покажи!.. – раздался за их спинами мужской голос.

Мальчики обернулись. Рядом стоял знаменитый иллюзионист.

…В его вагончике Аполлинарий набросил на пустой стакан платок, взятый тут же напрокат у фокусника, и пристально посмотрел ему в глаза. Гудини Второй иронично прищурился. Аполлинарий сдёрнул платок – в стакане оказалась алая жидкость. Фокусник поднял брови, взял в руку стакан, нюхнул:

– Портвейн?…

Аполлинарий кивнул. Фокусник тут же опрокинул стакан до дна.

– Хо! «Три семёрки»!.. Мой любимый! Откуда узнал?

Мальчик пожал плечами.

– Давай на «бис»!

Фокусник налил воду из умывальника.

Аполлинарий с успехом повторил номер. На сей раз Гудини Второй не стал пить, а с изумленьем принялся разглядывать стакан со всех сторон.

– Вундеркинд!.. И как ты это делаешь?…

Гость не ответил. Иллюзионист усмехнулся, достал из портмоне сторублевую купюру и накрыл стакан. Аполлинарий помотал головой. Гудини Второй достал ещё сотню. Мальчик презрительно скривил губы и выбежал из вагончика.

У крыльца его уже поджидал Миша Капник:

– Ну что, продал?…

– Как же! – фыркнул Аполлинарий. – У него денег не хватит!

И поспешил прочь с циркового дворика. Миша озадаченно посмотрел ему вслед.

Фокусник тоже видел в окне убегающего Аполлинария. Усмехнулся. Кинул взгляд на стакан. Но вместо портвейна в нём оказалась обыкновенная вода.

…Едва Аполлинарий вошёл в калитку, его тут же схватил за руку отец:

– Ты где шатался?

– Гулял… – соврал Аполлинарий.

– Врёшь! Тебя у шапито видели. Опять фокусы?…

Он стал одной рукой расстегивать ремень. Аполлинарий с ненавистью на него посмотрел:

– А что, нельзя?!

– Поговори у меня ещё!..

…Ночью Светлана и Геннадий вели неуютный разговор в постели.

– Не любишь ты его… – глухо сказала Светлана.