Читать книгу Грустная история Васи Собакина - Игорь Градов - Страница 2

Если тебя вызывает начальство, это почти всегда к неприятностям. Проверено на себе, причем многократно. Вот и сегодня, едва я уселся за рабочий стол и включил монитор, как позвонила Людочка, секретарша шефа:

– Собачкин, тебя к Пал Палычу!

– Собакин, – привычно поправил я

– Неважно, – фыркнула Людочка, – шеф ждет.

– Иду.

Моя фамилия Собакин, и происходит она от древнего боярского рода. В кремле даже одну из башен раньше так и называли – Собакина. Вот жил бы я лет триста-четыреста назад, были бы мне почет и уважение с такой знатной фамилией! А что, неплохо звучит: боярин Василий Иванович Собакин. А то каждый перековеркать норовит…

Я вздохнул, оторвал взгляд от монитора и поплелся в приемную шефа. Людочка, как обычно, полировала ноготочки. При виде меня она скривила мордашку и махнула рукой в сторону двери – туда!

Пал Палыч, развалившись, сидел за огромным полированным столом. Вот что удивительно: чем меньше шеф ростом, тем больший по размеру стол он себе заказывает. Компенсация за физическую неполноценность? Как тут не вспомнить старика Фрейда с его бессмертным учением о либидо!

Пал Палыч роста небольшого, но любит прямо-таки огромные вещи: стол во весь кабинет, джип размером с танк, секретаршу с ногами от шеи… По возрасту он лишь немногим старше меня, но строго требует, чтобы его именовали не иначе, как по имени-отчеству. Никаких тебе Павел, Павлик и уж тем более Павлуша.

Шеф оторвался на секунду от бумаг и указал рукой на стул. Я скромно пристроился на самом краешке.

– Слушай, Собаков… – начал он.

– Собакин, – поправил я.

– Да, Собакин. Что у тебя с эскизом для «Куриных грудок»?

– Делаю.

– Ну и?

– Срок сдачи – пятница, а сегодня только среда…

– Спасибо, что напомнил, какой сегодня день недели, – поджал губы шеф, – а то я без тебя не знаю. В общем, так: мне звонил заказчик, просил, чтобы эскизы были готовы завтра к утру. Потому ты все бросай и немедленно заканчивай работу. Чтоб завтра в десять у меня на столе лежал готовый проект! Ясно?

Я пожал плечами – чего уж тут неясного. Придется мне сегодня опять до ночи сидеть, рисовать и раскрашивать. Слово начальника – закон. По крайней мере, в нашей конторе.

Я вышел из кабинета и направился на рабочее место. По дороге заглянул в курилку – успокоить нервы и собраться с мыслями. Только вынул сигаретку, как ко мне подрулил друг Славка.

– Дай закурить!

– Свои надо иметь, – привычно заметил я.

– Да ладно, не жмоться, потом сочтемся! – так же привычно ответил он.

Я протянул пачку, Славка вытащил сигарету и жадно затянулся. Он у нас такой – вечно без курева, зато с помятым лицом и трехдневной щетиной. Ужасно талантливый, но столь же безалаберный. Никогда не сдает проекты вовремя, за что регулярно получает пипюлей от начальства. Не увольняют его по одной простой причине – его эскизы считаются лучшими в нашей фирме. И даже грозный гендиректор, Семен Петрович, редко кому благоволящий, и тот снисходительно улыбается, когда рассматривает его творения: «Ничего, вроде бы неплохо, а? Как вы считаете?» И все, в том числе и Пал Палыч, дружно кивают.

У Славки две слабости – женщины и выпивка. И той, и другой он предается регулярно, а потому денег у него практически никогда нет. Как он умудряется при такой активной половой жизни еще и работать – уму непостижимо. Впрочем, это его проблемы.

– Что, опять от шефа получил? – сочувственно поинтересовался Славка.

– Да нет, он дал всего лишь ценное указание – закончить проект сегодня вечером. Заказчик, видишь ли, хочет уже завтра получить свою красоту ненаглядную.

– А он хочет получить деньги… – закончил Славка. – Понятно. Я слышал, шеф опять на курорт собирается, и с новой любовницей, вот деньги ему и понадобились. Без бабок он баб не привлекает, – рассмеялся Славка своей любимой шутке.

У нашего шефа, надо сказать, тоже есть одна слабость – женщины, точнее, молоденькие девушки. Но, в отличие от Славки, у него с ними большие проблемы. То ли из-за роста, то ли еще из-за чего, но женский пол к нему довольно равнодушен, вот и приходится Пал Палычу покупать любовь.

– А Людочка? – поинтересовался я.

– На кой ляд она ему сдалась? От этой фифы только одна головная боль – хочу того, хочу сего. Нет, ему бы что попроще и подоступней. Да и помоложе, без особых претензий. Желательно – бюджетный вариант, а то вообще без бабла останется. Кто с ним тогда трахаться будет? Задарма желающих нема!

– А ты с ней пробовал, с Людочкой? – решил уточнить я.

– Пробовал, – скривился Славка, – гонору много, а в постели – рыба рыбой. Вспотел весь, пока раскочегарил как следует. Нет, больше не хочу!

Славка, кстати, любит девушек исключительно красивых, а обходятся они ему недешево, вот и стреляет рубли от зарплаты до зарплаты.

– Ладно, пойду поработаю, а то никогда не кончу, – сказал я, бросая в урну бычок.

– Давай, кончай, – кивнул Славка, – только помни: главное, чтобы в тебя не кончили!

И опять заржал. Похабник он все-таки, хоть и беззлобный.

* * *

За столом я первым делом набрал номер своей любимой супруги – Ленули.

– Лапочка, я сегодня немного задержусь, – начал я, – понимаешь, работа срочная…

– Собакин…

Жена обычно обращается ко мне по фамилии – даже дома. Несмотря на почти двадцать совместно прожитых лет и двоих почти взрослых детей, она почему-то считает меня недоумком, за которым надо постоянно присматривать – как бы чего не вышло. Отсюда и официальное обращение – как у классной дамы к провинившейся институтке.

Мою фамилию, кстати, супруга после свадьбы так и не взяла – осталась Пчелкиной. И постоянно напоминает, что Пчелкина – приличная фамилия для симпатичной девушки двадцати пяти (на самом деле – почти сорока) лет, а вот Собакина – что-то неприличное и уж точно ей никак не подходящее.

– …Собакин, ты когда в последний раз смотрелся в зеркало? – спросила супруга.

– Сегодня утром, когда брился. А что?

– А то, что вместо своей физиономии ты должен был увидеть морду осла. Сколько раз тебе можно повторять – ты не обязан сидеть на работе до ночи. Если у тебя сверхурочные – пусть платят. А задарма работают одни лишь ослы. Впрочем, я не права – они работаю за морковку, а вот ты за какие шиши пашешь?

– Ну, у меня срочный заказ, – промямлил я.

– Не у тебя, – отрезала супруга, – а у фирмы. Не отождествляй себя с конторой. Твоему шефу хочется как можно быстрее срубить бабки и переместить их за границу, чтобы потом жить до самой смерти счастливо и спокойно, а ты за него корячишься по двадцать четыре часа в сутки. Иди к своему Пал Палычу и заяви: «Пока не заплатите за сверхурочные, работать не буду!» Пусть раскошеливается!

– Он деньги на другое тратит, не на будущую пенсию… – встрял я в монолог любимой жены.

– Фиолетово! Иди и требуй!

– А если уволят?

– Во-первых, не уволят, потому что такого безропотного идиота, как ты, еще поискать надо, а во-вторых, если уволят, тем лучше. Я тебе давно говорила: вали с этого места! Сама устрою тебя на работу – будет и ближе, и зарплата приличнее.

– Знаю, дизайнером в твою фирму, туалетные комнаты клиентам оформлять… – скривился я.

– Ну и что? – возмутилась благоверная. – Туалеты, знаешь ли, тоже нужная вещь! Даже очень! В некотором смысле они даже важнее, чем прочие вещи в доме. Попробуй-ка прожить без туалета хотя бы пару дней, я на тебя посмотрю! А без второй спальни или третьей ванной вполне можно обойтись. Так что иди к своему шефу и требуй доплаты, иначе домой не возвращайся!

На этом жена закончила. Хорошо ей говорить – найду тебе другое место! Она сама штук десять работ уже сменила – кем только не была! И риэлтором, и менеджером, и сетевым продавцом, и еще кем-то, и везде сумела сделать карьеру, да и денег получала не в пример больше, чем я. На ее зарплату, собственно, мы и живем (мне, как вы поняли, платят гроши). Характер у моей любимой беспокойный, не любит подолгу задерживаться на одном месте. Новые впечатления ей подавай, новый коллектив!

А я вот домосед – как попал пятнадцать лет назад в эту контору, так и сижу. Привык уже, сросся со своим стулом, прикипел к любимому столу… К тому же мне служба нравится – делаю рекламные проекты. Работа не пыльная, творческая, требует выдумки и мастерства. А что платят мало… Так я к этому привык.

Собственно, мне много и не надо – и в еде, и в питье я весьма умерен: джинсы ношу по пять лет, свитера – и того больше. Пороков (как явных, так и тайных) у меня нет – не пью, почти не курю, посторонними женщинами не интересуюсь. Единственная моя страсть – чтение: люблю приключенческие романы всех видов и жанров, глотаю их, как горячие пирожки, по несколько штук в месяц. Конечно, книги сейчас недешевы, и их покупка пробивает серьезную брешь в нашем семейном бюджете, но моя жена, кажется, с этим давно смирилась – учитывая, что у других мужчин есть куда более дорогостоящие пристрастия…

Так что в некотором плане я идеальный муж. Наверное, поэтому моя Ленуля и не разводится со мной, хотя каждый месяц, когда я приношу ей зарплату, заявляет: «Все, Собакин, терпение мое лопнуло: или ты ищешь другое место, или я с тобой развожусь!» И отлучает на несколько дней от своего тела, белого и мягкого.

Я обычно отмалчиваюсь – а что скажешь, права она! Но проходит три-четыре дня, и все возвращается на круги своя. Супружеские отношения (в том числе постельные) налаживаются, и мы опять живем душа в душу – до следующей зарплаты.

…Я посмотрел на монитор, где красовался очередной эскиз, вздохнул и принялся за работу.

* * *

В вагоне метро народа было мало – час пик давно прошел, все, кто хотел, были уже дома. Я шлепнулся на свободное сиденье и открыл книгу. У меня имелось по крайней мере двадцать минут, чтобы спокойно почитать. Вагон мягко покачивался, и я углубился в роман…

«…Я бежал по темному лесу. Мокрые ветви хлестали по лицу, но я не чувствовал боли. Скорее бы добраться до спасительной чащи, укрыться под густой сенью деревьев! Сзади раздавались крики – преследователи не отставали. Воины князя Редрика пустили по моему следу самых злобных псов и гнали меня, как осеннего зайца.

Рана на руке уже почти перестала кровоточить – подействовал лечебный эльфийский заговор, которому научила меня матушка, но и сил я потерял немало. В голове билась только одна мысль: только бы добежать до оврага, границы Запретного леса, только бы передать известие о подлости низкорожденных, устроивших коварную засаду и перебивших весь отряд! А там и помирать не страшно – за меня, без сомнения, отомстят, да так, что этим жалким людишкам, считающим себя хозяевами на нашей земле, придется очень несладко! Заплачут они кровавыми слезами, ох, заплачут…»

– Ну, чего расселся-то, – послышалось над самым моим ухом, – подвинься чуток! Не видишь что ли – женщина с тяжелыми сумками стоит.

Я поднял глаза – надо мной нависала здоровенная бабища, вся увешанная котомками. Спорить с такой тушей и что-то доказывать бесполезно – если даже рядом есть свободные места, она непременно встанет перед тобой и будет требовать, чтобы ты уступил место. Я молча подвинулся, давая тетке сесть. Та шлепнулась толстым задом на продавленное сиденье и шумно отдышалась:

– Читают тут, а женщину не видят. Умные все стали, а работать некому!

Ну, что тут скажешь? Быдло – оно быдло и есть. Главное, не обращать на него внимание. Я забился в самый угол и перевернул страницу…

«…Вот наконец и овраг, спасительная граница, отделяющая Запретный лес от нейтральной территории. Дальше начиналась наша земля – вековая земля благородных. Люди и гномы сюда даже не суются – знают, что могут получить в сердце длинную эльфийскую стрелу с тонким и острым, как жало, наконечником.

Я с ходу перескочил овраг, упал на траву и немного отдышался. Люди остановились на той стороне и начали шумно совещаться, решая, что делать дальше. Слышно было, как одни настаивают на продолжении погони, а другие, более опытные (или более умные) предлагают вернуться. Правильно, жить-то всем хочется…

Потоптавшись немного, преследователи все же повернули назад – осторожность взяла верх над охотничьим азартом. Собаки недовольно залаяли, намереваясь гнать добычу, но их взяли на короткий поводок. Вскоре все стихло – люди убрались, лишь сверху слышалось привычное пение птиц.

– Что, Альмир, испугался, небось? – услышал я над ухом насмешливый голос.

Я резко вскочил и приготовился к бою, но тут же взял себя в руки – это был Эльтер, мой старший брат.

– Немного, – честно признался я, убирая в ножны кинжал. – Слушай, Эльтер, надо немедленно сообщить Клаару и старейшинам, что люди нарушили Договор – напали на наш отряд. Всех убили – мне одному удалось скрыться…

– Идем, – приказал Эльтер, – это важно, и я сам отведу тебя к вождю клана.

Мой старший брат с прошлого года считается главой семьи – после того, как в бою погиб наш отец, отважный Тирель. И теперь Эльтер представляет интересы нашей семьи в Совете старейшин, что позволяет ему в любое время входить в дом к Клаару и лично докладывать обо всем.

Через некоторое время мы уже шли к Святилищу. Лес расступился, и я снова увидел его – огромное дерево, на вершине которого находился наш Храм. Внизу, у подножия, примостилось несколько простых хижин – там жили члены Совета, в том числе и глава клана, храбрый и могучий Клаар…»

* * *

«…Осторожно, двери закрываются!..» Я оторвался от книги и резко, как спринтер, рванул с места. Надо же, чуть было не проехал родную станцию. В дверях вагона едва не сбил здоровенную бабищу с сумками – она, оказывается, тоже выходила здесь.

– Ишь, упьются, и не видят ничего! – донеслось мне вслед. – Алкаши проклятые!

А вот это неправда – я к алкоголю равнодушен. Ну, почти. Конечно, выпить бутылочку пива после работы или тяпнуть водочки за праздничным столом – святое дело, но чтобы регулярно ужираться до безобразия…

Хотя нет, каюсь – было… Значатся в моей светлой биографии два-три позорных случая, когда я укушивался до состояния почти полной невменяемости. Последний – почти год назад, на нашей корпоративной вечеринке в честь Рождества.

Тогда я в очередной раз выполнял срочный заказ и пришел в ресторан, где гуляла наша братия, уже ближе к концу. Все были изрядно навеселе и мне тут же преподнесли штрафную – здоровенный бокал водки, пожалуй, граммов на двести. Я толком не пообедал, лишь проглотил наспех пару бутербродов, и все. Поэтому на голодный желудок водочка пошла очень даже хорошо.

Я сразу почувствовал в теле легкость необыкновенную, с души свалился тяжелый камень забот и огорчений, а руки-ноги обрели подвижность и гибкость чрезвычайную. Немедленно захотелось музыки, песен, танцев и тесного общения с женщинами. Короче, понеслось! Потом Славка, давясь от смеха, рассказывал нашим в курилке, как я провел тот достопамятный вечер.

Оказывается, я нагло клеил Людочку прямо на глазах изумленного донельзя Пал Палыча, приставал к бухгалтерше, почтенной Раисе Сергеевне, и обещал официантке развестись с опостылевшей женой и немедленно на ней жениться. И даже плакался, размазывая по щекам слезы и сопли, на плече у нашей Верочки.

О Верочке надо сказать особо. Это тихое, безобидное существо служит в конторе на должности рисовальщицы, а, по сути, выполняет просьбы типа подай-принеси. Ее все шпыняют, особенно Юля и Катя – наши злобные дамы. Они просто проходу Верочке не дают, вечно прикалываются над ее немодной одеждой и дурацкой прической «под мальчика».

Издеваются они, судя по всему, в отместку за то, что их наши мужики (да и другие тоже) в упор не замечают. Как же – обеим уже под тридцать, давно «уж замуж невтерпеж», а женихов подходящих все нет. Да что там подходящих – даже самых завалящих на горизонте не наблюдается. Что только они ни делали, куда только ни обращались – и в брачное бюро, и к профессиональной гадалке, и к колдунье, чтобы снять венец безбрачия, – и все без толку. Больше двух раз с ними почему-то мужики не встречаются…

А вот Верочка, несмотря на свою не слишком модельную внешность, пользуется в нашей конторе вниманием представителей сильного пола. Возле ее стола постоянно крутится кто-нибудь из компьютерщиков. Но ведет она себя очень скромно и в связях, порочащих ее, замечена не была. По крайней мере, пока.

Вот и нервничают девоньки, срывают свою злость на несчастной Верочке. А та лишь улыбается и делает вид, что ничего не происходит, чем вводит дамочек в состояние еще большей ненависти. Зато ко мне Верочка относится очень даже хорошо – всегда старается приготовить чай и бутерброды, если я задерживаюсь на работе. А происходит это в последнее время все чаще и чаше…

В общем, закончился тот славный корпоратив для меня очень традиционно – мордой в салат. До квартиры меня довез верный друг Славка – поймал тачку и лично сдал на руки любимой супруге.

…Через день я с тихим ужасом внимал Славкиному рассказу про свои приключения и тихо сползал по стенке. Мало того, что уже огреб по полной от Ленули (не будем уточнять, что и как, но мало не показалось, уж поверьте), так еще и с работы могли реально турнуть! Слава Богу, на вечеринке все тогда были изрядно подшофе, и мало что запомнили. Или сделали вид, что не запомнили.

Пал Палыч не захотел выносить сор из избы и предавать своего непутевого сотрудника публичной порке, а потому информация о моем позорном поведении наверх не пошла. Но в приватной беседе, вызвав в свой кабинет, Пал Палыч строго предупредил – еще один раз увидит подобное, и… Я понуро кивал головой и тяжело вздыхал – что вы, ни в жизнь, больше ни грамма! Мне, к счастью, поверили и даже штрафных санкций в виде лишения премии не было.

С тех пор я в завязке – чтобы и в самом деле не турнули из любимой конторы. А то придется идти в фирму к обожаемой женушке. Что для меня хуже горькой редьки. Почему – объясню чуть позже.

* * *

– Дорогая, – сказал я, входя в квартиру, – как насчет ужина?

– В холодильнике есть, – отозвалась супруга, не отрываясь от телевизора.

– Ты разве мне не рада, любимая?

– Сейчас хвостиком завиляю!

Понятно: мы опять не в настроении. Подобное у моей бесценной женушки случается регулярно – когда в ее фирме очередные проблемы с клиентами. Заказчики у них, как правило, очень богатые, а потому часто с придурью: хочу того, хочу сего… А Ленуля должна их ублажать. Не в прямом смысле, конечно, но близко к тому – улыбаться, приседать и кланяться, чтобы не упустить тугой денежный мешок. Понятно, что после такого безобразия хочется на ком-нибудь отвести душу. А кто всегда под рукой, кто безропотно перенесет все рыки любимой женушки? Конечно, родной муж!

Вот и сейчас Ленуля была готова уже зарычать и загавкать, но я, наученный горьким опытом семейной жизни, быстренько снял куртку, скинул ботинки и побежал на кухню – во-первых, перекусить, а во-вторых, отсидеться.

Через полчаса Ленуля досмотрит телевизор, допьет свою бутылку вина (она часто расслабляется после трудного дня бокалом-другим красного – говорит, полезно для здоровья и снимает стресс), и завалится спать. Даже, может быть, пустит под свой тепленький бочок…

На кухне я прятался не один – здесь уже отсиживался наш пес Бобик. Он прекрасно понимал настроение хозяйки и под горячую руку не лез. Умный, зараза, прямо как я.

Это милое беспородное существо когда-то притащил с улицы мой сын. Песик был маленький, замерзший и жалкий. Ленуля его пожалела – что случается с ней крайне редко. Женушка внимательно осмотрела трясущееся от страха и холода крохотное существо и задумчиво произнесла:

– Вроде бы маленький, жрать много не станет. А детям нужно прививать любовь к животным – так в школе сказали. Ладно, пусть будет. Только как мы его назовем? А, придумала – Бобик!

– Почему Бобик? – удивился я. – Сейчас такие клички не в моде, давай лучше Бакс или, на худой конец, Алан!

– Собакин, ты посмотри на него, – встала в любимую позу – руки в боки – супруга, – ну какой он на фиг Бакс или, прости господи, Алан? Типичный Бобик, как и ты. Вот и будете дружить на пару!

С тех пор мы и дружим. Бобик со временем вымахал в здорового кобеля (его папой оказался ротвейлер) и жрет гораздо больше, чем я. Супруга, кстати, считает, что, пригрев Бобика, сделала мне большое одолжение. Поэтому пес – полностью моя забота: дети быстро охладели к четвероногой игрушке, а Ленуля разную лохматую живность не особенно любит – лишние хлопоты в доме. Да и шерсть по углам… А домашнюю работу – уборку квартиры, мытье посуды и стирку – она просто терпеть ненавидит. Так что этим тоже в основном занимаюсь я.

Теперь я каждый день гуляю по утрам с Бобиком, минут двадцать или даже полчаса. Ленуля считает, что для меня это очень полезно – моцион не дает застаиваться крови в малом тазу и препятствует развитию разных нехороших болезней. А то я почти целый день сижу на стуле, как бы геморрой не заработать…

Помимо всего прочего я лично кормлю Бобика, расчесываю, мою, отвожу на прививки и т. д. Пес, надо признать, платит мне любовью – он, пожалуй, единственный член нашей семьи, кто при виде меня искренне радуется и виляет хвостом. Ему, в отличие от прочих, кроме любви, ничего от меня не нужно. Что весьма радует.

* * *

…В холодильнике, как всегда, обнаружились замороженные котлеты и слипшиеся макароны. Я бросил то и другое на сковородку и пошел переодеваться. Дома я хожу исключительно в футболке и старых трениках – отдыхаю от официоза на работе. Ленуля тоже предпочитает что-нибудь простое, типа халата – у них дресс-код еще строже, чем у нас.

– Как дети? – поинтересовался я у супруги.

– Нормально, – не отрываясь от фильма, ответила та. – Не слышишь, что ли?

Из маленькой комнаты доносилась громкая музыка – значит, дочь уже дома. Она у нас неформалка – обожает рок и все готическое, ходит в стильном прикиде и красит волосы в черный цвет (хотя от природы русая – в меня). В этом году Маша поступила в институт (это отдельная и весьма поучительная история, как-нибудь на досуге расскажу), поэтому считает себя абсолютно самостоятельным, взрослым человеком. Недавно, например, заявила, что по пятницам не будет ночевать дома – у них, мол, в клубе своя тусовка до утра. Жена махнула рукой – делай, что хочешь. Моего мнения, разумеется, никто не спросил. Я только осторожно заметил Ленуле:

– Дорогая, а ты не боишься, что через девять месяцев станешь бабушкой? Вспомнишь тогда, как детскую коляску по двору катать… Кстати, ты кого хочешь – мальчика или девочку?

– Нет, нет не боюсь, – парировала супруга, – это будут Машкины проблемы – я свое уже откатала. К тому же не то страшно, что я стану бабушкой, а то, что буду спать с дедушкой. Вот это действительно ужас!

И рассмеялась весело. В этом вся Ленуля – ни за что не признается, что, прямо скажем, уже не первой молодости, упорно считает себя юной (или почти) девушкой. Лет этак двадцати пяти… Поэтому и красится регулярно – то в блондинку, то в брюнетку, то в рыжую. Меняет свой имидж, освежает, так сказать, внешний вид. Я, честно говоря, уже и забыл, какого цвета у нее волосы – вроде бы светлые, но не уверен.

Сын Степан, как всегда, сидел в своей комнате за компьютером. Он надевает наушники и может часами играет в любимые стрелялки, не реагируя ни на какие внешние раздражители. Лишь изредка отрывается, чтобы притащить с кухни очередной бутерброд и сжевать его, не отходя от монитора. Поэтому поднять его утром в школу – целая проблема. Правда, Ленуля справляется с ней достаточно просто и эффективно: сдергивает со спящего отпрыска одеяло и открывает настежь окно. От холода Степан тут же просыпается и, жалобно поскуливая, отправляется в ванную.

В этом мы с ним похожи – оба не любим рано вставать (типичные совы) и ненавидим холод. Ленуля держит нас (да и всю семью) в ежовых рукавицах, расслабиться не дает. Вот такая она, наша мама, просто железная леди! Маргарет Тэтчер отдыхает.