Читать книгу Положительный диагноз - Игорь Иванович Бахтин - Страница 2

П

ОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ ДИАГНОЗ

Здоров будешь, док. Я бы к тебе ни ногой – жена заставила. Она тут в коридоре сидит, волнуется. Ей диагноз положительный нужен. Она чуть, что – к врачу. Бабы! У них емоции, поперёд ума, а всё остальное, сам знаешь, сзади. Я, её успокоить пришёл. Переживает она за меня. Зря она это. Я-то у врачей лет пятнадцать не был. Зачем? Я и без них состояние своё могу оценить, диагностику, так сказать, провести. Врачи они всё больше по справочникам лечат, а если в справочнике опечатка будет? То-то. Записывай секрет: нужно уметь в себя заглянуть, голос свой внутренний послушать – он не соврёт. У тебя какая машина? «Девятка»? Не ахти «зубило» ― телега. Если что по двигателю – это ко мне. Моторист я. Тридцать лет стажа. Мне ни справочники, ни аппаратура не нужны, – я болячки движка сходу устанавливаю. Движок запусти – через пять минут выдам тебе окончательный диагноз. Вот и себя я так могу диагностировать, а жена говорит, что странно это, на это, говорит, врачи есть, анализы всякие, рентген, УЗИ. Ей диагноз положительный нужен. Ты её по-братски успокой, лады? А я тебе мотор отлажу. Надоела – к врачу, к врачу, к врачу? А я мужик нормальный, я ещё в силе, не хипстер какой узкобрючный. Не, болячки, конечно, есть небольшие, не без этого. Пустяки, не влияющие на общее состояние, но пробег всё-таки у организма значительный. Вот глаза. Левый глаз у меня видит нормально, но только всё в чёрно-белом варианте. Правый проявляет действительность сугубо в оранжевом цвете. Это, если по очереди смотреть, то левым, то правым глазом. А ежели двумя – всё вокруг становится сочно-зелёным, весенним, майским. Как, к примеру, халатик твой. Белый? Сейчас правым посмотрю. Белый? М-мм, белый как майка у сборной Голландии. Сложно, командир, к такой гамме цветов приспособиться. Вот ты, оранжевые котлеты есть будешь? То-то. А водочку не натурального цвета? Не пьёшь? Это ты зря. Бабка Ванга, Царствие ей Небесное, ежедневно стаканчик пропускала и другим советовала. Вот кто диагнозы ставил! Уважаю! До глубоких лет дожила старушка и без всякого рентгена людей просвечивала. Но насчёт одного стаканчика думаю, лукавила покойница: где первый там и второй, а за вторым и третий в охотку пойдёт, известное дело. Я, правда, теперь, больше двух за смену не употребляю. Мотор уже не тот, клапана постукивают, распредвал износился. Что? У тебя, что по арифметике двойка была? Скажешь, рюмок. Бутылок. Две бутылки за смену. Ты мне предлагаешь по наперсточку, для запаха? С таким рационом и загнуться не долго. Что? Громче говори, я плохо слышу. Нет, только водку. Портвейн категорически не переношу. У меня от него давление падает, жиклера засоряются. Ну, сам посуди: залей в движок фирменного масла или бодяги какой, на каком масле двигатель будет лучше работать? Соображаешь. О чём я говорил? Что-то с памятью моей стало. О глазах? Правильно. Человек ко всему приноравливается. Я теперь так делаю. Наливаю сразу три стакана. Первый стакан пью с закрытым левым глазом – он у меня проходит, как апельсиновая настойка. Второй – закрываю правый глаз. Идёт, как беленькая. Третий пью с открытыми глазами. Он у меня, как тархунная водка проходит. Между прочим, я, когда глаза закрываю, всё равно вижу, док. Но всё в синем цвете. Неприятное состояние, когда тебя окружают люди с синими мордами. Вот такие, значит, заморочки с глазами. А так нормалёк. Даже разнообразие какое-то в нашей серой жизни. Скажу тебе, как родному, никому не говорил … я, командир, между прочим, простым усилием воли могу перевоплотиться, скажем, в какое-нибудь животное. Периодически перевоплощаюсь. Недавно в собаку по дороге домой перевоплотился. Когда до парадной метров десять осталось, силы меня покинули. Думаю: перевоплощусь в собаку – на четырёх-то легче будет дойти до квартиры. Перевоплотился. По снегу неприятно – лапы мёрзнут, но до своего третьего подполза… подъезда доковылял, про дверь с кодовым замком, правда, забыл. Как на грех никто не выходит. До домофона не дотянуться, а назад в человека сил нет перевоплотиться ― я в тот день перебрал маленько, три бутылки принял, вместо двух законных. Стою, поскуливаю, народ мимо идёт, снег сыплет и сыплет, шерсть вся намокла, дрожу весть. Тут мужик выходит, Слава богу. Хотел я в дверь проскользнуть, а он, гад, меня ногой под зад. На следующий день вот такой синячище под глазом. Меня Тимофеевна впустила из 43-ей квартиры – она мусор выносила. Дополз я до своей квартиры, поскрёб дверь лапой, жена меня впустила, обогрела, обсушила, спать уложила. Она собак любит. Даже не лаяла на меня в этот раз. А этого, алкаша, что меня пихнул, я вычислил: он к Надежке из сорок девятой заруливает, когда её законный Петруха на смене. Достал я его. Через неделю в кота перевоплотился и с козырька подъезда на него спрыгнул. Всю харю ему изорвал, правда, лодыжку сломал себе. Так, что нормалёк, командир, нормалёк. Жизнь насыщенная, не то, что у некоторых. Вот директора нашей станции техобслуживания Егор Петровича, положим, жаба говорящая посещает. Страх! Сама, значит, жаба, голова у ней петушиная с гребнем, лапы с когтями кривыми, а кличут её Василиской. Она ночью на грудь к нему садится, взглядом его поедает и требует «Спрайта». Не дай, говорит, мине засохнуть. У Егора Петровича полный холодильник этого «Спрайта» на всякий пожарный. Ко мне такие «дамы», хе-хе, не наведываются. Недавно только было… голос вкрадчивый такой, как у цыганки, что привязывается погадать. Я всё контакт с ним пытался наладить, разговаривал – не выходило. А тут, в среду, подхожу к зеркалу личность свою осмотреть. Глянул – тошно стало! То правым глазом посмотрю, то левым, то двумя. Морда у меня, как сургучная оплывшая печать на посылке. Вдруг голос из зеркала: « Вы, Федор Никитич – это зовут меня так, зеркалу не верьте – это обман действительности. Плюньте вы на это зеркало». Я согласился и плюнул себе в морду, в зеркало, в смысле. Тут голос и говорит: «Вот и чудесно. А теперь, примите стакашечку, Фёдор Никитич, ― это зовут меня так, и всё образуется». Послушался я умного человека, принял. И так мне хорошо стало! Хороший человек плохого не пожелает. Я ему и говорю, выйди, говорю, поговорим за жизнь. Ты мне радость сделал, говорю. Ты меня от погибели спас. Хороший ты человек, говорю, уважительный: по отчеств меня кличешь». А голос грустно так отвечает: «Никогда меня об этом не просите, Фёдор Никитич, – это зовут меня так. Не могу я вам показаться. Мы с вами до последнего смертного часа рука об руку идти будем. Я – ваше второе «Я»! И люблю вас крепко, как болт любит гайку с шайбой. Люблю, говорит, потому что вы меня поите, кормите, женщин своих любить дозволяете. Ты командир налево-то заруливаешь? Нет? А, что это ты так? Водка на грецких орехах от этого дела хорошо помогает. Когда успеваю? Когда, когда… кручусь, стал быть, как белка в колесе. Но после голос пропал. И вот уже неделю его нет. Я теперь в зеркало боюсь смотреть и скучаю очень по голосу этому. Ничего, скоро уже Ильюшка ко мне заскочит. Какой, какой – Муромец. Я в погранвойсках служил. А ты? Не служил? То-то бледненький такой. Ильюша на каждый день пограничника ко мне приходит. На прошлый праздник через окно ко мне влез. Сам в кольчуге, под кольчугой тельняшка, на голове фуражка пограничная. Мы с ним тогда пять бутылок оприходовали. Сигарами меня угощал кубинскими, он на Кубе сейчас обретается, Фиделя от америкосов оберегает. Сигары термоядерные, здоровые такие, как сардельки. Ты куришь? Не куришь, не пьёшь, до баб не охоч, смотри, долго так не протянешь. Илья хотя мужик и здоровый, а окосел здорово. Я, – говорит, – первый русский пограничник я, – говорит, – Русь от татаро-монгольских диверсантов оборонял. Берёт палицу свою. Пойдём, – говорит, – на рынок лиц кавказкой национальности погоняем. Насилу уговорил его угомониться. Потом через окно ушёл. Наверное, пограничников поздравлять двинул. Диван мне продавил. Хороший был диван Краснодарской фабрики, со знаком качества. Что ты там все пишешь, ты жену мою успокой, скажи, ей так и так, мол, всё у вашего супруга нормалёк, для блезиру лекарства какого мне выпиши. Нервы, мол, скажи у него. Возраст? Чей? Мой? Я это, как его… сейчас… значит так: родился я на улице Герцена, в гастрономе № 2. По призванию бухгалтер, по профессии гинеколог, в народе колхозник. Лампочка Ильича горит от ста двадцати кирпичей, а Илья Муромец работает дворником на стадионе «Динамо». Берем, положим, черный хлеб и начинаем наматывать на Кольский полуостров. Наматываем, наматываем, наматываем. А телевизора не получается. Покупайте товары фирмы «Самсунг»! Улица Герцена пересекает гастроном №2 через подсобку, в которой фунциклирует подпольный дом терпимости. Ты зачем вызвал сюда экологов в зелёных халатах? Санитары? Щас левым глазом посмотрю. Ты жену мою, командир, успокой, ей горемычной диагноз положительный нужен.