Читать книгу Музыка падших богов - Игорь Журавель - Страница 24

Кузьма очень страдал последние месяца два. В его жизни произошла настоящая катастрофа. Хотя правильнее будет сказать – происходила. Ежедневно, просыпаясь, он смотрел на часы и видел, что они показывают 11:11. Кузьма уже и будильник ставил, и чего только не пробовал, не помогало. И вообще, стоило Кузьме на часы посмотреть, они то 12:21 покажут, то наоборот 21:12, а то и вовсе 22:22 или еще какое-нибудь непотребство. Эти ужасные цифры вносили колоссальную дисгармонию в ранее столь безоблачное существование этого несчастного мужчины. Наконец Кузьма не выдержал – он разбил о стену все имевшиеся в доме часы, а затем разбил о ту же стену собственную голову.

Негативное влияние часов на психическое здоровье человека (мужчина разбивает голову о стену, вокруг валяются разбитые часы, они показывают 11:11, 22:22, 12:21).

Нос, Еж и Ганс прибыли на вокзал. Ганс собирался отбывать в свой немецкий город-герой, Еж собирался поехать просто куда глаза глядят, Нос же приехал просто за компанию. Пока Ганс брал себе билет до Берлина, Нос и Еж поняли, что если в ближайшее время им не удастся помочиться, получиться нехорошо. Они отправились за ближайший угол, сделали свое дело и решили выглянуть за забор на железнодорожные пути, там они увидели поезд. Поезд вот-вот должен был отойти в какой-то Богом забытый украинский городишко. Пассажиров поезда провожали друзья, знакомые, сестры, любовницы и другие родные и близкие, машиниста же не провожал никто. Пассажирам совали в руки свертки с колбасой и водкой, гладили по голове и называли всякими нехорошими словами, машинист же сидел себе одинокий и мрачный и жевал бутерброд с несвежим салом. Такой несправедливости Еж и Нос перенести не могли. Как же это так, всех провожают, а машиниста – нет. Они тут же начали кричать о важности профессии машиниста, о том, какие подвиги совершает этот мужественный человек, перевозя ежедневно сотни человек, как несправедливо к нему капиталистическое общество. Машинист дожевал бутерброд и занялся делом, поезд тронулся. Нос и Еж помахали еще некоторое время руками и удалились с чувством выполненного долга.

Долг перед машинистом (поезд, машинист в кабине жует бутерброд, на заднем плане двое молодых людей машут руками).

Нос и Еж торжественно шествовали по асфальту в замечательном расположении духа после распитых пары бутылок портвейна. Единственное, что их смущало – несмотря на выпитый портвейн, было довольно холодно. Поэтому курить они расположились в метро, недалеко от входа. И вот какая картина предстала пред их глазами. На лестнице, ведущей в подземку, стояли в художественном беспорядке пустые бутылки. Какой-то веселый подвыпивший парень сообщал прохожим, что это тест на трезвость, и надо пройти, не зацепив ни единого препятствия. Большинство людей этот тест проходили, что весьма удивительно для субботнего вечера. В уголке сидела парочка бомжей и веселилась от души. Еж и Нос тоже веселились от души. Докурив, они решили помочь потешнику-тестировщику и пошли на улицу за новыми бутылками. Холодно не было. Друзья были заняты делом. Бутылок, правда, в округе оказалось немного, но свой посильный вклад они внесли. Затем Нос и Еж стали спускаться, а бомжи продолжали веселиться. Тест был пройден.

Бутылки (двое парней лавируют между бутылками на входе в метро, на заднем плане смеются от души парочка бомжей и нетрезвый молодой человек).

Иван пребывал в чудесном расположении духа. Сегодня он получил зарплату, большая часть коей была уже пропита с коллегами. Приятно возвращаться домой, когда в желудке твоем консервированная рыба, которая с улыбкой на дохлом рыбьем лице плещется в употребленной недавно водке «Люботинн», а вокруг весна.

Иван шел по улицам своего горячо любимого города, любуясь тающим снегом, свежеуложенным асфальтом и радующимися весне гражданками.

Внезапно ему захотелось закурить. Так как курить на ходу Иван не любил, он отошел в сторону, к стене здания, дабы не заграждать дорогу, остановился, вытащил из пачки сигарету, чиркнул спичкой и с наслаждением затянулся. И миг спустя ему на голову свалился кирпич.

Минздрав предупреждал (кирпич, падающий на голову мужчине с сигаретой)

Девушка, идущая по лесу, ассоциировалась с мотыльком. Сравнение довольно пошлое, однако уместное. Она как будто бы не шла, а порхала между деревьев. Одета была девушка в легкий сарафан, голову ее украшал венок из полевых цветов. Обуви не было. Девушка шла босиком по дороге, усеянной камешками, сучьями и тому подобными вещами, способными сильно затруднить такое передвижение. Увидев это, подумать, что она летит, могли бы даже те, кому ранее подобная мысль в голову не приходила. Тут и поэтом быть не надо.

Девушка сама не знала, куда она идет, но не могла не идти. Словно какая-то сила тащила ее. На душе было легко и радостно. Глаза этого удивительного существа женского пола светились уверенностью, что на пути ее ожидает что-то волшебное, замечательное. Ожидания не были обмануты. Выйдя из лесу, девушка увидела огромное поле роз, никогда в жизни не видела она ничего прекраснее. Лишь одна деталь смутила девушку: невдалеке от нее стоял грязный старик в лохмотьях и блевал.

Поле роз (блюющий старик посреди поля роз).

– Сюжеты готовы. Их вполне достаточно, надолго хватит. Пора приступать к работе, – подумала Ольга.

Ольга была художницей. Хотя она могла бы стать неплохой писательницей, это не интересовало ее. По мнению Ольги, художник стоял выше литератора. Ведь сочинить хорошую историю – не проблема. А вот отобразить ее содержание в одном лишь моменте, чтобы уловить его можно было, не тратя много времени, а лишь бросив взгляд – вот что такое настоящее искусство. Поэтому писателей Ольга хоть и уважала, но считала недохудожниками и смотрела на них несколько свысока.

Обстановка комнаты, в которой происходило действие, была довольно необычна. Она состояла из ковра, матраса с пледом, мольберта и цветного ксерокса в углу. Ольга была ярой противницей всяческих излишеств, в комнате было только то, без чего невозможно было обойтись. А как же ксерокс – возразите вы?

Ксерокс также был довольно важным элементом убранства, вторым после мольберта, пожалуй.

Как уже было упомянуто выше, Ольга занималась живописью. В принципе, у нее было все необходимое для занятия любимым делом. У нее были рисовальные принадлежности, мольберт и квартира, служившая одновременно студией. Умение рисовать давало ей заработок, которого вполне хватало на жизнь. Немного – скажете вы? Но ведь у некоторых великих творцов и того не было, а излишеств, как уже говорилось ранее, художница не признавала.

Единственной проблемой была популяризация плодов творческой деятельности. Стоять и продавать картины у станции метро «Исторический музей» Ольге не улыбалось. Это было ниже ее достоинства.

Но выход был найден. Здесь и сослужил службу ксерокс. Закончив работу над полотном, Ольга размножала его на ксероксе. Затем, стараясь не попасться на глаза добропорядочным гражданам, они бродила по городу и расклеивала копии своего нового творения в наиболее людных местах. Никаких сторонних надписей, ничего подобного – это не могло не привлечь внимание. Люди не могли не заинтересоваться происхождением этих плакатов. Ведь не может не удивлять, что вместо рожи очередного кандидата в органы антинародной власти они видят на столбах произведения современного искусства. Их ксерокопии к тому же. Представители всевозможных политических движений искали во всем этом какой-либо политический подтекст, нанимали лучших специалистов для распознания скрытой рекламы. И ведь специалисты ее находили, они честно отрабатывали свои деньги, надо найти – найдут, это их прямая обязанность, не так ли? Несмотря на то, что сей факт не предавался огласке долгое время, надежды Ольги насчет заинтересованности в данном факте телевидения и других средств массовой информации оправдались. Хотя когда те самые политики усилиями злополучных специалистов в области пиара начали производить что-то подобное, затея утратила смысл. Впрочем, я и так слишком забежал наперед. Скажу только, что рекламная капания художнице удалась, но речь не об этом.

Ксерокс, впрочем, служил не только для рекламы Ольгиных эпохальных полотен. Его также использовали харьковские фашисты для издания своих харьковских фашистских газет и листовок. Надо сказать, эти ребята были просто помешаны на конспирации. Каких только приемов они не изобретали, любая разведка позавидует. Они изобретали собственные языки, обменивались письмами с непонятными никому шифрами и пометкой «перед прочтением сжечь» и. т. д. и. т. п… Даже основной их точкой сборки был наркоманский притон, хотя наркотиков никто из них не употреблял принципиально. Конечно, в наркопритон могла в любой момент нагрянуть милиция, и, увидев, что фашисты не принимают наркотиков, их бы приняли за распространителей… Но об этом никто не думал, слишком уж романтичные люди.

Так вот, собственной типографии у фашистов не было, и они просто-напросто верстали свою прессу на компьютере и размножали на ксероксе. Пользоваться легальными ксерокопировальными аппаратами они остерегались по вышеописанным причинам. Глупо, конечно. Как писал кто-то из великих мудрецов древности, Маркс, кажется, капитализм сам продаст нам веревку, которой мы его удавим. Или что-то в этом роде, смысл налицо в любом случае. Ты платишь свои деньги и получаешь все, что захочешь. Хоть рабов.

Ольга всегда была рада фашистам. Это были весьма интересные ребята, у которых при себе всегда были хорошие алкоголесодержащие напитки и масса интересных историй из жизни. Наша героиня нередко брала сюжеты для своих произведений из жизни, пожалуй, почти так же часто, как и выдуманные.