Читать книгу Клановое проклятие - Игорь Ковальчук - Страница 3

Руин вернулся домой поздно вечером, нагруженный огромным мешком Мэлокайна и своим собственным артефактом – кольцом, единственное достоинство которого было в том, что на украшение было зацентровано сложное заклинание подпространства. Кольцо неприятно было надеть на палец, металл, обремененный действующим заклятием, сильно холодил кожу, и потому Арман нес его на шнурке, привязав к запястью.

Мэлокайн высадил его у самого дома и укатил в магазин, куда он должен был заглянуть перед возвращением к жене и целому выводку детей. Он, в отличие от Руина, отсутствовавшего всего неделю, не был дома больше трех месяцев, а потому считал, что просто обязан привезти подарки супруге, старшей дочери и двум сыновьям. А подарками, как и продуктами для праздничного семейного ужина, надо закупиться. Ликвидатор с облегчением избавился от своего груза, который к тому же внушал ему почти суеверные опасения. Казалось бы, обычная бумага, но мысль, что на страницах запечатлены тайны сильнейших чар, нервировала его.

А Арман обращался с архивом адептов Серого Ордена с небрежностью грузчика. Войдя в дом, он швырнул мешок в угол, а на полочку под зеркалом положил кольцо. С отвращением стащил с себя грязную куртку. Неопрятная, заляпанная одежда вызывала у него отчетливое раздражение. Появившаяся на площадке лестницы Катрина заулыбалась, глядя, как прямо в коридоре муж избавляется от надоевшей походной экипировки.

– Сперва ванна, а потом ужин, или наоборот? – спросила она.

– Нет-нет, сначала мыться, – Руин взбежал по лестнице и клюнул жену в щеку. – Не обнимаю, я грязный. Как дела? – и уже бежал в ванную.

Он вышел оттуда, слабо пахнущий мылом и довольный. Жена приготовила для него чистую рубашку и велела подавать на стол. Она надеялась поужинать с ним в полном спокойствии и тишине, потому отпустила служанку. Она же попыталась перенести из прихожей тяжелый заплечный мешок, привезенный супругом, но, почувствовав, как тяжела эта сумка, не решилась ее трогать.

– Не трогай, не трогай! – вторил ее опасениям выскочивший из спальни Руин. Он как раз застегивал пуговку на запястье, а та не давалась. – Тяжело, полный рюкзак бумаги.

– Значит, то, что хотели, вы добыли?

– Разумеется. Но об этом никому не надо знать.

– Зачем ты мне об этом говоришь? Думаешь, я не понимаю?

– Уверен, что понимаешь. Но лучше лишний раз предупредить.

– Ужин?

– Конечно, родная. Уже накрыто?

Они всегда ели в столовой, за длинным столом, где могло усесться человек тридцать. Торжественная обстановка, канделябры с хрустальными подвесками, тяжелая белоснежная скатерть, посуда из дорогого сервиза… Первое время все это очень смущало Катрину, но потом она привыкла и уже охотно соглашалась садиться за этот стол, даже когда она ужинала наедине с мужем.

Супруги сидели друг напротив друга, и, глядя на Руина, молодая женщина и сама стала пользоваться всеми теми многочисленными приборами, которые служанка раскладывала возле тарелок, а не просто вилкой и ножом. Она даже стала находить в церемонности трапез особую прелесть, хотя по-прежнему считала, что это просто мужская блажь, и ужинать вполне можно и в кухне, и в гостиной у телевизора.

Обычно Руин не читал и не смотрел телевизора за столом, но сегодня, усевшись, тотчас придвинул к себе газету и бегло просмотрел заголовки. Постучал пальцем по одному из них.

– Ты читала сводку по заседанию Совета Патриархов, как я просил?

– Конечно, – Катрина даже удивилась. Она выполняла все просьбы мужа, даже самые пустяковые. Ей это было приятно.

– И что же? Какой вопрос стоял на повестке дня?

– Ничего важного. Но ваш патриарх переслал для тебя несколько печатных выдержек из протоколов. Я думала, что ты можешь позвонить и поинтересоваться, поэтому я распечатала конверт и прочитала.

– Правильно сделала, – Руин попробовал суп. – Отлично. Кто готовил? Ты?

– Нет, – с сожалением ответила она. – Я делала отбивную и гарнир.

– Уверен, они окажутся не хуже. Честно говоря, после Мэлокайновской стряпни так хотелось поесть настоящей еды…

– Да? Твоя сестра говорила мне, что ее муж отлично готовит.

– Ага. У него есть три коронных блюда: шашлыки, рагу и борщ. Но даже вышеперечисленное получится так себе, если готовить его из консервов.

– Говоришь, как отец, – улыбнулась Катрина.

– Да? Кстати, да. Прорываются юридические или просто официозные словечки. Как говорится, с кем поведешься… Ты меня поправляй. Канцелярит – это неэстетично… – он отправил в рот маслину из салата. – Так что было в распечатках?

– Идет речь о втором витке Программы. Пока это еще неофициально, но…

– Постой, об этом говорили в Совете? – насторожился Арман.

– Нет… То есть не знаю, – Катрина растерянно развела руками. – По виду бумаг я решила, что это выдержки из протоколов, но, может быть, это и не совсем так. Я сейчас принесу, – она привстала, но муж жестом велел ей сесть.

– Оставь. Я потом посмотрю. Если б было что-то важное, патриарх оставил бы мне сообщение в астрале. Я проверял. О чем еще там шла речь?

– О том, что Блюстители Закона предлагают проект закона о полигамии.

– Вот как… – от удивления Руин даже откинулся в кресле. – Вот за что я тебя ценю – даже если ты что-то не совсем понимаешь, главное ты ухватываешь инстинктивно. Закон о полигамии, как я понимаю, как раз и должен предшествовать второму витку Генетической Программы.

– Но почему ты так думаешь? – молодая женщина неподдельно изумилась. – Какая тут связь?

– Самая очевидная. Таким образом законники собираются бороться с фиктивными и реальными, но неподходящими с их точки зрения браками. Женат ты или не женат – раз в Асгердане полигамия, изволь жениться на том, на ком будет велено, – Руин вертел в пальцах ложку. – А, впрочем, посмотрим. Патриарх не объяснил, почему он переслал эти документы мне?

– Он велел сказать, что эти бумаги вам с Мэлом на двоих.

– Ну и правильно. Мэл все равно постоянно где-то шляется… Кстати, как предложение о полигамии восприняли патриархи, ты не отметила? Может, слышала?

– Даже если б не слышала, на этот вопрос было бы нетрудно ответить. Сам посуди, по крайней мере у семи центритских кланов в прошлом существовала практика полигамных браков. У двух из них она до сих пор существует. Конечно, Идущие Тропой Истины… ну, Эшен Шема, они не имеют возможность оформлять полигамные браки по закону, но в семьях мужчин их клана женщины (и жена, и любовницы) живут тесной семьей, и патриарх следит за тем, чтоб права всех женщин, даже жен не по закону, были соблюдены.

Руин слушал с интересом и кивал головой. Он прожил в Центре уже почти сорок лет, но все это время больше внимания уделял магическому искусству, чем традициям других кланов, которых в Асгердане насчитывалось аж двадцать семь, и с традициями весьма сложными. Для него в светских вопросах жена была экспертом, в конце концов, она родилась в Центре, и для нее местный уклад был естественен. Жестом Арман дал понять, что ему очень интересно, и придвинул к себе тарелку с отбивной, цветной капустой и тонко нарезанным салатом.

– Я уж не говорю о клане Ласомбра, где сожительство с одной женщиной считается признаком слабости и бедности, где оно просто не престижно, – продолжала Катрина. – Или о кланах Накамура и Всевластных, где принято иметь одну жену и пару-тройку постоянных наложниц. Именно постоянных – для мужчин делом чести считается содержать их так же щедро, безотказно и внимательно, как законных супруг. А Одзэро? Я читала, что в прежние годы, когда не был еще принят Закон о семье, патриарх темнокожего клана содержал гарем, в котором было больше трехсот женщин.

– Вопрос, зачем ему было нужно столько. Они, должно быть, там с ума сходили от тоски, – лениво проговорил Руин. Он не слишком любил подобные разговоры, считал, что даже в кругу семьи не стоит обсуждать частную жизнь сторонних людей. Но с кем еще поболтать на сексуальные темы, как не с супругой? К тому же постельные склонности Одзэро в данном случае имели значение, выходящее за пределы его спальни.

Катрина усмехнулась.

– Конечно, эта публикация была сделана хоть и в толстом, солидном, но бульварном журнале. И, наверное, в статье было столько же правды, сколько вымысла. Но о любви Одзэро к женщинам, и, что самое главное, его, скажем так, телесной стойкости ходят такие легенды, что я почти верю статье, будто женщины в гареме этого патриарха не особо скучали. Тем более что смертных там было больше, чем бессмертных.

– Словом, уж кто-то, а Одзэро всяко поддержит закон о полигамии. Так?

– Уверена. А кроме него – Мустансир Эшен Шема, Шатадана Странник, Меоршайл Тха-Эрр, Оттон Всевластный, Эдано Накамура, Луэн Кехада, Дитта Айру Ласомбра, возможно Хранитель Эредлен, Ора Дайн и Айрдан Тивен Тиарн. Говорят, Ора – большая любительница мужчин, а традиции кланов Эредлена и Айрдана так смутны и темны… Но говорят, что в прежние годы Айрдан был женат на трех женщинах, значит, и для него полигамия естественна.

– Да уж, – Руин задумчиво, не чувствуя вкуса, жевал мясо. – Если считать Бомэйна Даро, вернее, его представителя, то получается восемь голосов. Если добавить предполагаемых сторонников этого решения, то число увеличивается до одиннадцати. Пока абсолютного большинства не получается.

– Но этого числа (больше трети) достаточно, чтоб оставить вопрос на повестке дня.

– Верно. Согласен, – Руин оставил вилку и, подавшись вперед, прикрыл своей ладонью руку жены. – А ты-то как относишься к подобному закону?

Катрина пожала плечами.

– Если рассуждать безотносительно Генетической Программы…

– Да, разумеется.

– То я не вижу в этом законе ничего плохого. Если мужчина однолюб, он все равно будет жить с одной женщиной. Если он склонен «гульнуть по девочкам», его все равно ничто не удержит. Просто будут не младшие жены, а любовницы. А их мне жалко. Они – как мотыльки, «нужны на час, а там ее знай нас».

Ее супруг запихнул в рот последний кусок мяса и лишь теперь обратил внимания, как оно сочно и отлично прожарено. Благодарно взглянул на жену.

– Спасибо, любимая, очень вкусно, – с нежностью сказал он.

Тут Катрина спохватилась, что разговор пошел совсем не так, как она планировала, и приподнялась, чтобы подать чай, но Руин как раз взялся за бутылку вина, торчавшую из набитого льдом ведерка, и ловко обернул ее полотенцем. Вопросительно взглянул на супругу и потянулся к ее бокалу.

– Куда ты? Еще закуска не закончилась. Кстати, вино замечательное.

– Я не буду, – почему-то смутившись, ответила молодая женщина.

Рука Армана с бутылкой замерла в воздухе. Он взглянул на жену с удивлением и тревогой.

– Что случилось? Ты плохо себя чувствуешь?

– Нет, но… У меня новость.

– Да?

– Ты… Понимаешь… Нас скоро будет трое.

– К нам переезжает твой брат?

– Нет… Ну, понимаешь, у нас будет прибавление в семействе.

Руин помолчал.

– К нам переезжает мой племянник? – осторожно предположил он. – Или даже мой младший брат?

– Да нет! – Катрине хотелось фыркнуть, но она держалась. – Я же говорю… У нас будет маленький.

– Кто – маленький?

– Ну же! Маленький, вопящий, по ночам не спящий, надоедливый…

– Так все-таки мой младший братишка, Дэйн?

– Слушай, дорогой, ну так же нельзя. Что ты, подшучиваешь надо мной? Меня в моем положении нельзя излишне терроризировать, – шутливо попеняла Катрина. – Мне нельзя нервничать.

– В каком положении, зайка моя? У тебя… этот… предменструальный синдром? – Руин говорил, казалось, совершенно серьезно.

– Да какой синдром?! – завопила выведенная из себя молодая женщина, вскакивая с места. – Ты издеваешься, что ли? Да ты просто идиот! Все вы, мужики, идиоты! Я беременна, ясно? Беременна я! Беременна! У нас будет ребенок! А ты – болван!

Ошеломленный этой вспышкой, Руин тоже вскочил. Еще никогда, хотя прожил с Катриной двадцать лет, он не встречал подобного приема. Айнар неизменно была сдержанна, терпелива и ласкова. Впрочем, и супруг старался не давать повода к ссорам. Он прекрасно понимал, что, женившись, тем самым отрезал себе путь к некоторым развлечениям и излишествам, понимал, что в семью надо приносить деньги (впрочем, теперь, когда он освоился с магической и банковской системами Асгердана, это не требовало от него большого напряжения), что с женой нужно обращаться уважительно. Отвратительный пример провальского отца, Армана-Улла, не сумел должным образом испортить его глубинные представления о браке.

А Катрина, не желая навязывать супругу каких-то своих требований, сносила его отлучки и учебу, которая в сочетании с работой отнимала у Руина очень много времени. В последние годы молодой маг, решив, что жить на доходы с акций все-таки как-то не слишком красиво, да и практика чародею нужна так же, как хирургу, поступил на работу в одну из государственных поисковых контор при службе федеральной безопасности. Работа занимала не слишком много времени, была строго расписана по графику: требовалось искать и распутывать следы преступников, диагностировать неправомерное применение магии... Руина никто не нагружал большим количеством работы, как правило, в разработке у него находилось не больше трех загадок за раз, но уж зато требовалась абсолютная точность и быстрота.

Начальство было Руином очень довольно. Деньги ему платили большие, к тому же он как государственный служащий ведомства федеральной безопасности, а также его ближайшие родственники, мог пользоваться целым веером льгот – немалое преимущество.

Словом, в финансовом плане Катрине было не на что жаловаться. От невнимания мужа она тоже не страдала, и потому семейная жизнь этих двух бессмертных текла размеренно и счастливо. Скандалить оказалось ни к чему.

Однако взрыв негодования у Катрины был самый настоящий. Наверное, в подобной ситуации «настоящий провальский мужчина» первым делом взялся бы за ремень. Но Руин достаточно далеко ушел от этого стандарта, если вообще хоть когда-то хоть в чем-то соответствовал ему. Первым делом он вскочил в замешательстве, готовый подхватить жену, если ей станет плохо (неспроста же она так кричала). Суть того, что она сказала, не доходил до его сознания.

– Родная, что с тобой?

– Идиот, – сдавленно и уже не так громко крикнула она и вдруг разрыдалась.

Он обежал стол и схватил ее в объятия. Уткнувшись в его плечо, Катрина плакала успокоенно и свободно и уже, кажется, не пылала гневом на недогадливого мужа. Мягко поглаживая ее по плечу, Руин вдруг понял, что прокричала ему жена, и, перехватив ее, взглянул в заплаканное лицо.

– Ты беременна?

– Ну да.

– Ёлки, – больше Арман не нашел, что сказать.

А что тут, в самом деле, скажешь?

– Это же замечательно, – выдавил он из себя, сообразив, что надо сказать хоть несколько слов, а то супруга может обидеться. – Как ты себя чувствуешь?

– Пока неплохо, – Катрина вытерла глаза. – Но врач сказал, что еще рановато ждать неприятностей. Скоро, возможно, буду чувствовать себя не самым лучшим образом.

– Ты выбрала себе врача? Молодец. Тебе нужны еще деньги?

– Нет.

– А, – он соображал, о чем еще нужно позаботиться. – Может, нанять еще одну служанку? Или можно сделать демона, который будет заниматься домашней работой, самой простой. Я такого сконструирую без особого труда.

– Я справляюсь.

– Но тебе, наверное, вредно нагружаться.

– Но и сложа руки сидеть очень скучно. Ничего со мной не случится, – она шмыгнула носом. – Ты сразу догадался, да? Только решил подшутить?

Что-то в тоне жены подсказало Руину, что лучше не спорить. Он кивнул и прижал к себе супругу. Какое головокружительное совпадение – только позавчера он вздыхал, что у них пока нет детей, и вот это замечательное известие. Следом пришло беспокойство. Первое, о чем он подумал – это здоровье Катрины. По меркам бессмертных она была еще юна, и беременность могла стать для нее очень тяжелым испытанием. Разумеется, ее следует показать лучшим врачам Асгердана, причем как можно быстрее. Следом пришла мысль, что адепты Серого Ордена, которые, возможно, охотятся на него, теперь могут добраться до его беременной жены.

Эту проблему предстояло обдумать без промедлений, но так, чтобы супруга не догадалась. Она, конечно, станет волноваться, а ей нервничать нельзя.

Он подвел ее к дивану и усадил. На столе в широких бокалах давно степлилось дорогое вино, но им обоим не было до этого дела. Руин, почувствовав, что супруге хочется поговорить именно о будущем ребенке, стал рассуждать, где лучше всего будет устроить детскую, и что неплохо бы сделать ремонт, и кое-что поменять в доме, да узнать, где ближайший детский врач, детский магазин, а сам думал, что неплохо бы на время отправить Катрину в метрополию своего клана. Метрополия Айнар, если вообще можно было так назвать большое загородное имение матриарха этого скромного семейства, не могла обеспечить Катрине должной защиты. А метрополия Дома Мортимер после нападения черных магов теперь больше напоминала крепость.

Жена ласково прижалась к Руину.

– Ты ведь никуда не уедешь, правда?

Его рука отяжелела на ее плече.

– Я не могу тебе этого обещать, но постараюсь. Я и сам хочу быть к тебе поближе, особенно сейчас. Но если мне придется куда-нибудь уехать, я перевезу тебя к родственникам, согласна? В метрополии нашего клана тебе будет уютно. Там к тому же есть целая клиника и все врачи, в том числе и отличные гинекологи.

Катрина выпрямилась и сдвинула брови. Лицо ее стало строгим и сосредоточенным.

– Что-то случилось?

– Нет. Почему ты так решила?

– Ты о чем-то беспокоишься. Хочешь спровадить меня в метрополию… Тебе что-то угрожает?

– Не то, чтобы… – Руин задумался. Какой смысл врать жене, которая к тому же совсем не дура? – Понимаешь, лучше перестраховаться. Мы с Мэлокайном потырили из архивов Серого Ордена много полезных бумажек. Да еще я кое-что там учинил… Долго объяснять. Словом, тамошние адепты вполне могут попробовать мне отомстить.

– Подожди, так Серый Орден по-прежнему существует? – удивилась Катрина.

– Но ты же знала, куда мы направлялись.

– Конечно, но я думала, что от него остался какой-нибудь архив, тайник… Я думала, самого Ордена уже нет.

– К сожалению, есть. И его возможности, равно как и намерения, нам узнать не удалось. И непонятно, смогут ли они меня выследить, станут ли…

– А тебе не стоит прибегнуть к помощи своего клана?

– Какой помощи, родная? Телепорт из Храма серых я замаскировал по всем правилам, распутать его невозможно. Но можно попробовать найти меня в самом Асгердане. А можно и не найти. Вселенная беспредельна, серые маги могут оказаться где угодно.

Катрина помолчала.

– Так ты убедился в том, что серая магия существует?

Руин задумчиво посмотрел на свои руки.

– Трудно не поверить в ее существование, если сам являешься серым магом. Обещай мне, если я решу, что тебе лучше перебраться в метрополию, ты так и сделаешь. Так мне будет спокойнее.

– Я… Обещаю. Но и ты обещай, что побережешь себя.

– С легкостью. Родная, уж не подозреваешь ли ты, что я не хочу выжить?

Они посмеялись.

Лишь поздно вечером Руин уселся за кипу бумаг, которые Мэлокайн без особого разбора понапихал в заплечный мешок. Он, разумеется, не смотрел, что берет с полок, и потому бумаги оказались в полном беспорядке, но с первых же мгновений молодой маг почувствовал, как глубоки и тонки те исследования, результаты которых теперь лежали перед ним. Он пробегал глазами строки, рассматривал длинные формулы, начертанные пером и чернилами поверх печатного текста (как ни странно, это облегчало восприятие), и чувствовал, что подходит к первым ступеням той лестницы, что приведет его к подлинному мастерству.

Это ощущение способно опьянить любого мага. Синяя птица, которая ведет чародея к вожделенной цели – к запредельному колдовскому могуществу, которому подчиняются стихии – не так уж часто дается в руки тому, кто за ней охотится. Руин считал себя человеком сдержанным, но сейчас, горбясь над листами документов, похищенных из тайников Серого Ордена, он был готов потерять голову. Одновременно молодой маг понимал, что самолично заниматься подобной добычей опасно. С усилием оторвавшись от чтения, он поднялся к жене, рассеянно поцеловал ее, извинился, что очень занят, после чего подошел к видеофону – роскошной технической игрушке, стоявшей у него в кабинете рядом с компьютером – и набрал номер патриарха.

Впрочем, когда вызов был принят, на экране появилось не лицо Мэрлота, а его сына, Майнара.

– Привет, Руин, – обрадовался он. – Тебе нужен отец? Его сейчас нет. Он инспектирует поместья.

Арман понял старшего родственника. Разумеется, патриарх никогда не занимался инспектированием сельскохозяйственных владений клана. Эта фраза означала, что глава клана на встрече с кем-то из патриархов, только об этом никому не нужно знать. Иногда для отвода глаз он действительно ездил на природу, но не потому, что хотел проверить деятельность управляющих (их проверяли по-другому, более надежно), а потому, что хотел устроить себе небольшой отдых или пикник с коньяком и девочками.

– Да ладно, пусть себе инспектирует, – отмахнулся Руин. – Я хотел бы показать ему бумаги, которые мы с Мэлом привезли из Родерана.

– Разумеется. Но к чему тебе отец? Он все равно не будет сейчас заниматься магической документацией. У нас есть маги, привози им, они посмотрят. Я порекомендую тебе двоих – неоднократно проверенные, надежные люди.

– Но я хотел бы получить копии.

– В чем проблема? В тот же день тебе их снимут.

– Хорошо. На днях подъеду.

– Так, – Майнар стал очень серьезен. – Давай-ка не тянуть. Любой ценной и неоднозначной документации лучше храниться в клане. Сам понимаешь, в бумагах могут быть какие-нибудь хитрости, ловушки…

– Ладно. Завтра.

– Утром. Договорились?

– Но…

– Тебе сложно поставить портал в метрополию?

– Нет, конечно. Утром привезу.

Майнар кивнул и отключил видеофон, а Руин принес себе несколько бутылок вина, фрукты, остатки десерта, который был приготовлен служанкой к его приезду, и устроился на диване с бумагами серых. Он не замечал, как течет время, не замечал, как пустеют бутылки и блюда, но когда свет лампы почему-то начал резать ему глаза и, подняв голову с диванной думки, он посмотрел в окно, то обнаружил, что солнце уже встало, а часы показывают восемь.

Катрину не слишком удивило то, что супруг даже не заглянул в спальню. Она привыкла к его рвению, а, почувствовав его одержимость магией, даже немного гордилась его упорством. Жена знала, что ему скоро предстоит экзамен на уровень младшего магистра – весьма высокий магический статус – и не сомневалась, что он легко выдержит любое испытание. Сам Руин, кстати, думал так же.

Молодой маг заглянул к жене и, убедившись, что она еще спит, спустился в кабинет. Он поставил портал прямо оттуда, хотя это могло повредить компьютеру, и втащил в него мешок с бумагами. Проносить через портал артефакт с подпространством он больше не хотел – от этого металл либо очень сильно нагревался, либо, наоборот, становился таким холодным, будто кольцо сутки продержали в морозильнике. Конечно, таскать за собой огромную кипу документов не слишком приятно, особенно если учесть, что архив Серого Ордена по весу оказался больше ста килограммов. Все-таки навыков грузчика у провальского принца не было.

В метрополии его уже ждал Майнар, а с ним – архимаг, один из лучших специалистов по системной магии. Они помогли Руину дотащить бумаги до клановой лаборатории… Впрочем, в метрополии клана Мортимер была целая анфилада лабораторий, самых разных, которые упирались в три заклинательных покоя, разных по размеру, а с другого края рабочие помещения магов подпирала огромная и богатейшая библиотека трудов по разнообразной магии. Были здесь и такие помещения, о существовании которых не догадывалось большинство работающих здесь магов, лишь самые надежные люди клана имели туда доступ. Это были секретные лаборатории Мортимеров, в которых, впрочем, ничего особенного не разрабатывалось, зато велась целая серия изысканий. В частности, разбирались чужие, купленные у агентов или добытые иными способами документы.

Теперь на широких столах разложили часть бумаг, извлеченных из объемистого мешка, и архимаг (звали его Хальгейм, он был внеклановым бессмертным и работал на Мэрлота еще в те времена, когда его клановый статус отказывались подтверждать) склонился над первыми листами. Сдвинув брови, принялся разбирать написанное.

– Не могу сказать, насколько все это ценно, – сказал он через несколько минут. – Но то, что это ни на что не похоже, уже понятно.

– Я могу сказать, насколько это ценно, – хмуро заметил Руин.

– Вы разбирали эти документы?

– Да. Всю ночь и все утро.

– И как? – полюбопытствовал Майнар. – Пригодится?

– Если среди Мортимеров еще есть серые маги, то да.

– Постой. Так, получается, все эти разработки сможет использовать только серый маг? Для белых они без толку?

– Ну почему… Уверен, если перечитать все документы, можно будет многое понять и о белой энергии, и о черной. Видишь ли, серая магия – это не что-то среднее между белой и черной. Это сочетание двух магий. Как я понимаю, именно поэтому я способен заниматься и той, и другой магией без вреда для себя. Знаешь, серая магия неспешна, созерцательна, склонна к анализу и, как мне кажется, использует какие-то иные источники силы, чем обе другие магии.

– Какие же? – заинтересовался Хальгейм.

– Пока не знаю. Но уверен, здесь, – Руин потрогал рассыпанные листки, – найдется ответ на этот вопрос. Что-то подобное я ощущал, когда снимал с себя блоки на Черной стороне. Эта магия показалась мне похожей на ключ.

Майнар нагнулся над бумагами и попытался разобрать первую же формулу, которая попалась ему на глаза. Но, видимо, признав, что это не так просто, отодвинул от себя документ.

– Даже и без того было ясно, что ваша с Мэлом добыча стоит внимания, – сказал он. – Сегодня я занят, но Хальгейм проследит, чтоб тебе сегодня же сняли копии со всех бумаг. Как я понимаю, только ты и можешь разобрать их все.

– Да, пожалуй. По крайней мере, пока.

Копирование заняло гораздо больше времени, чем Руин рассчитывал. Впрочем, он плохо представлял себе, как именно можно копировать документы по теории магии, ведь в ксерокс их не засунешь. Ксерокс может точно передать начертание текстов, а ведь кроме начертания там есть еще кое-что, что может воспринять только маг и что служит подсказкой. А подсказка в этом случае была нужна как никогда. Тот, кто составлял трофейные бумаги, имел хорошее представление о том, что из себя представляет серая магия, а вот Руин впервые коснулся теории этого вопроса, и, хоть и раньше догадывался, что нечто подобное существует, пока еще плохо себе представлял, как оно функционирует.

Однако когда Хальгейм принес Руину первые копии документов, он убедился, что в них сохранено самое главное – те самые подсказки. Архимаг предупредил, что наведенные чары сохранятся недолго, и после прочтения документы станут обыкновенной бумагой с черными буквами и формулами. Руин, усмехнувшись, ответил, что одного прочтения ему хватит. На магию у него была отличная память.

Правда, вскоре дала о себе знать и усталость. С усилием оторвавшись от бумаг, он прилег прямо в лаборатории, на диванчике (после того как он отвлекся от чтения, обнаружил, что просто не стоит на ногах, и решил, что до своих покоев в метрополии не дойдет). Он проспал до самого вечера и даже во сне видел формулы, вычерченные на листах дурной бумаги поверх поблекшего текста. Сон был настолько крепок, что Арман не слышал ни шагов, ни шума аппаратуры, но зато даже в самой глубине небытия он сохранял возможность размышлять и представлять себе чары как в виде формул, так и в виде образов.

До дома он добрался лишь через два дня и долго извинялся перед женой, но она, слушая, чувствовала, что мысли его витают где-то очень далеко, и он, наверное, даже не слышит, какие именно слова говорит ей. Катрина лишь вздохнула. Она утешала себя, что муж занимается делом, что он – отличный маг, который постоянно должен заботиться о приобретении новых знаний, иначе растеряет даже то, что у него уже есть. Говорила она себе и то, что Руин, конечно, заботится об их будущем благосостоянии, потому что волнуется за нее и ребенка, но уговоры помогали плохо. Катрине было грустно, плохо и одиноко.

Правда, муж все-таки отвлекся от бумаг, и это произошло дней через пять, когда он вдруг ощутил, что полон новым до предела. Необходимо было прерваться и дать прочитанному «уложиться» в голове. Он встал от стола и, шатаясь, направился в соседнюю комнату, к бару. Там же стоял и телевизор, перед ним Руин с удивлением увидел Катрину. Удивился он лишь потому, что никогда прежде не замечал за супругой интереса к телевизионным программам, наоборот, она относилась к ним с откровенным пренебрежением. Жена вертела в руках пульт и, когда в дверях появился муж, вопросительно подняла бровь.

– Ты смотришь ток-шоу? – спросил молодой маг.

– Да, а что?

– Раньше ты не проявляла интереса к этим передачам.

– А чем еще заняться? Ты даже не ешь ничего. Нет смысла готовить.

– Но я ел что-то…

– Ты ел чипсы, – устало ответила Катрина. – А тарелки я уносила нетронутыми.

Руин присел с ней рядом и выключил телевизор. Обнял, привлек к себе и сунул нос в ее волосы. Он чувствовал себя совершенно разбитым.

– Прости меня, солнышко.

– Ты что-нибудь выудил оттуда?

– Из бумаг? Много полезного. Но, вообще-то, дело только начато. Я, честно говоря, даже не знаю, как с ними работать. Информации слишком много, чтоб усвоить ее за раз, а если прерываешься, теряешь логическую цепочку. Тяжело.

– Да уж, – посочувствовала жена. – Ты весь вымотался.

– Наверное, надо делать краткий конспект, – продолжал Арман. – И работать лучше прямо в метрополии, не торопясь… Ладно, – торопливо сказал он, заметив, что Катрина смотрит на него довольно хмуро. – Надо отвлечься.

– Я для тебя – средство отвлекаться?

Руин почувствовал в ее голосе напряжение. Впрочем, он отлично понимал, что у жены есть все основания обижаться. В конце концов, на то она и жена, чтобы претендовать на особое отношение к себе, особенно теперь.

– Нет, конечно, любимая. Прости, что так долго не обращал на тебя внимания. Я, честно говоря, просто боюсь…

– Ты просто одержимый.

– Наверное, – поразмыслив, согласился Руин. – Ты прости, что так получилось.

– Да ты меня не любишь, – Катрине хотелось сказать не это, а, например, что она его очень любит и скучает, и сил уже никаких нет, и больше всего она хочет, чтобы он ее обнял, но язык буквально помимо ее воли выговаривал нечто другое. – Ты любишь только свою магию.

– Я люблю тебя. Тебя люблю.

– Не любишь!

– Люблю.

– Не любишь! – она уже почти плакала, потому что при одной мысли, что сказанное может оказаться правдой, ей стало очень холодно и одиноко.

Руин не умел разговаривать с женщинами, чье настроение уже напоминает истерику: не умел сорок лет назад и не представлял, как это можно сделать теперь. Потому он, в духе провальского воспитания, попросту опрокинул жену на диван и навалился сверху. Катрина брыкалась и пыталась скинуть мужа с себя, причем гораздо увереннее и решительнее, чем это когда-то делала Реневера. Внезапно вспомнив о положении супруги, Арман отпрянул, но женщину не отпустил.

Но зато дал ей возможность размахнуться. Ударила она слабо, но уверенно, и супруг не пострадал лишь потому, что молодая женщина попала не так, как нужно, а вскользь. Легкая оплеуха Руина ни на миг не смутила. Он просто отмахнулся от нее, как от мухи, а потом прижал руки Катрины к подлокотнику дивана. Осторожно притиснул жену к обитой бархатом высокой спинке и принялся целовать.

– Отпусти!

– Вот и нет.

– Это же насилие…

– Потом можешь посадить меня в тюрьму. Я согласен.

– Да что же это такое?! – возмутилась молодая женщина. – Сначала забросил меня, теперь обходишься так грубо… – но ее слова прервал поцелуй.

Руин, ослабив хватку, чуть подвинулся, освободил для жены побольше места, но не отпустил ее.

– Я не буду грубо, – пообещал он. – Я буду осторожнее. Это станет смягчающим обстоятельством?

– Это просто безобразие.

Он нежно обнял ее и стал целовать, но когда Катрина попыталась освободиться, у нее почему-то ничего не получилось. Правда, муж не пытался добиться чего-то большего, лишь целовал и обнимал, и скоро молодой женщине расхотелось отбиваться. Обида куда-то испарилась, и Катрина потянулась к нему первая. Руин помог ей расстегнуть молнию на платье, освободил ее от одежды, а уж его рубашкой занялась жена.

Они занимались друг другом увлеченно, не замечая вокруг ничего. В комнату заглянула было служанка, чтоб отдать ключи и сообщить, что работа сделана, а ей пора уходить, но вылетела в коридор с такой быстротой, будто за ней гнался волк. Хлопнула дверь, а потом и ключ звякнул о подзеркальную полочку, но супруги ничего этого не заметили. Они целовались так жадно, как разве только умирающий от жажды может припадать к чаше холодной и чистой воды.

Потом Руин неловко налег локтем на пульт от музыкального центра, пристроенного под видеомагнитофоном, и комнату внезапно наполнил страстный, дрожащий, низкий и оттого особенно выразительный голос популярной певицы, чьи песни последнее время звучали буквально отовсюду. Молодому магу, разумеется, не было дела до популярных певиц, обнимая утомленную жену и медленно остывая, он смутно припомнил, что зовут ее, кажется, Лоран Спелый Колос.

– Живу в любви, и веря, и не веря, – с чувством пела Лоран. – Боюсь любви, но все равно люблю…

– Выключи ее, – сонно попросила Катрина.

Руин нашарил пульт и заткнул радио. Он гладил ее обнаженное плечо, потом положил ладонь на живот. Живот был абсолютно плоский.

– Но ведь срок пока еще совсем маленький, – рассмеялась Катрина. – Но я беременна, это точно. Я для гарантии даже УЗИ сделала.

– Я нисколько не сомневаюсь, – он украдкой погладил ее по бедру.

А в следующий миг вскочил с дивана. Но поздно. С грохотом отлетела дверь, и в дверном проеме заклубился овеществленный свет. Казалось, он не возник здесь, а уже был, и ему просто открыли путь. За густым, упругим сиянием не было видно людей, и казалось, что их тут вовсе нет. Руин попытался выстроить защиту, и лишь потом понял, что сделал ошибку. Надо было не защищаться, а нападать. Но ведь за его спиной медленно, будто во сне, приподнималась на локте жена, как же можно было не защитить ее?

Первый же удар, ворвавшийся в комнату с глухим воем, был так силен, что стало понятно – он был предназначен сразу смести противника, покончить с ним. Руин отразил его с силой и искусством, но этого оказалось недостаточно. Заклинание врезалось в стену, и дом ощутимо тряхнуло. Но это было лишь остаточное действие, основная мощь пришлась на хозяина дома. Пожалуй, такого удара хватило бы, чтобы стереть в порошок целый особняк.

Каким чудом Руин умудрился уцелеть под такой атакой, он и сам бы не смог объяснить. Разумеется, случай тут был ни при чем, дело было в искусстве, которым владел Арман. Опыт и чутье заставляли его в крайних ситуациях действовать неосознанно и потому стремительно. Пожалуй, если бы какой-нибудь мастер взялся распутать картину произошедшего, он с изумлением обнаружил бы, что подвергшийся нападению маг умудрился пустить в ход целых семь заклинаний, причем едва ли не в сотую долю секунды. Поверить в это с ходу показалось бы невозможным.

Однако так оно и было. Опрокинувшись на спину, Руин попытался атаковать, хотя по-прежнему не видел, кто на него напал, и с ужасом обнаружил, что пуст, словно опорожненный бокал. Ни капли магической силы не осталось в его теле. Он успел изумиться, что пока остается в сознании – как правило, потеряв всю энергию, человек теряет сознание, если не жизнь – когда его накрыло второе заклинание.

Этого он, впрочем, уже не почувствовал.

Дикий вопль Катрины пронизал внезапно воцарившуюся в доме тишину. Она еще не поняла, что произошло, но будто сердцем почувствовала. Крича, она видела, как становится прозрачным силуэт ее супруга, откинувшегося назад под действием заклинания, как опадает и осыпается пеплом его тело. От вопля перехватило дыхание, и Катрина захлебнулась воздухом. Ее трясло, и, хотя она пока еще ничего не понимала, ужас сковал ее.

Свет, повисший в дверном проеме, рассеялся, и в комнату вошли трое мужчин. Мужчины были одеты во все темно-серое, и почему-то их одежда напугала молодую женщину больше, чем что бы то ни было. Она вдруг вспомнила, что совершенно обнажена, попыталась прикрыться, но под взглядом одного из чужаков окаменела, как кролик под взором удава. Он смотрел на нее с холодным, немного отстраненным наслаждением, и Катрина внезапно вспомнила его. Она схватилась за горло, будто ее кто-то душил, и снова крикнула, тоскливо и жалобно, как умирающая птица.

– Заткнись, шлюха, – бросил второй мужчина, тот, который как раз осматривал останки хозяина дома на ковре. – Еще один звук – убью.

Вернее, останками эту кучку серого, мгновенно развеявшегося по ковру пепла трудно было назвать. Но налетчик извлек из одежды артефакт и стал старательно водить им над ковром. От артефакта так сильно потянуло магией, что это почувствовала даже Катрина, не слишком хорошо разбиравшаяся в чарах. Она потянулась было к валяющемуся на полу платью, но третий чужак пригвоздил ее к месту повелительным жестом.

– Не двигаться, – он шагнул к ней, резко толкнул обратно на диван и придавил предплечье коленом, грубо и больно. Положил ладонь ей на живот.

Катрина в панике дернулась и тут же едва не потеряла сознания от боли. Налетчик ударил ее ладонью по лицу, лениво и равнодушно, и даже не слишком сильно, но молодой женщине хватило. Ненадолго она потеряла сознание, а когда пришла в себя, чужак держал на вытянутой руке какой-то мягко сияющий беловатый комочек, такой маленький, что его можно было сжать в ладони. В первое мгновение она не поняла, что это такое, но почему-то ей стало страшно до тошноты. Она застонала и рванулась к белому комочку, но налетчик грубо отшвырнул ее обратно на диван.

– Где твой муж держит бумаги? – холодно спросил он.

Катрина с ужасом смотрела на него.

– Отвечай, дрянь, – звучало это бесстрастно и равнодушно, но молодой женщине было очень страшно.

– Я… не знаю.

– Вспоминай. Ты знаешь, что это такое? – светлый комочек снова мелькнул в его руке. – Это твой ребенок. Вернее, не он сам, а его энергетическая составляющая. Если я сейчас раздавлю эту маленькую штучку, у тебя случится выкидыш. И, учти, муж больше никогда не сможет сделать тебе другого… Лежать, сучка. Говори быстро, иначе я устану и уроню на пол. И сапогом наступлю. Ронять?

– Нет, – простонала Катрина.

– Где бумаги?

– В кабинете… У него есть сейф, но у меня нет ключа, а еще есть сейф-подпространство. Он кочующий.

– Где он сейчас?

– Но я не знаю! – Катрину трясло, и слова звучали неясно. – Я правда не знаю. Я не маг…

Чужак повернулся к своему товарищу, тому, которого молодая женщина узнала.

– Это так? – спросил он.

– Я ее давно не видел. Но когда мы были знакомы, с магией у нее было плохо, – подтвердил тот. – Не трогай ее, ладно?

– Тебе оставить? Лови, – налетчик перекинул светящийся шарик знакомцу молодой женщины, и тот ловко поймал его. Шарик исчез.

– Отдайте! – раздирающе закричала Катрина. Один из нападающих ударил ее и замахнулся было второй раз, но тот, что спрятал у себя энергетическую составляющую нерожденного ребенка, перехватил его руку. Молодая женщина не обратила на это внимания. Она рвалась, будто пойманная птица, не обращая внимания ни на боль от чужой хватки, ни на угрозы. – Отдай!

– Тихо! Вернон, следи.

Знакомец Катрины присел рядом с нею и прижал ее к дивану: сильно, но не болезненно.

– Лежи и не шевелись.

– Отдай мне ребенка…

– Мы поговорим об этом позже.

– Отдай мне ребенка…

– Молчи, Катрина. Не раздражай этих людей. Твой муж сунулся туда, куда ему соваться не следовало, и сейчас он вполне может потянуть тебя за собой. Я попытаюсь тебя спасти.

– Отпусти меня!

– Не шевелись и молчи, – он навалился на нее и стал целовать. Катрина пыталась кричать, но у нее получался лишь сдавленный писк.

На этот звук обернулся один из напавших и досадливо поморщился.

– Брось, не время заниматься ерундой.

– Ничего я ей не буду делать. Пока.

– А может, все-таки поделать с ней кое-что? – спросил чужак, правда, почти не грубо: он торопился. На женщину он смотрел совершенно равнодушно. – Может, трахать, пока не скажет?

– Что не скажет? – всполошился Вернон.

– Эй, как тебя… Где твой муж хранил оригиналы документов?

Катрина посмотрела на него с недоумением. Проницательный взгляд налетчика впился в ее лицо, и, оглядев ее очень пристально, он обернулся к своему товарищу, обшаривавшему ящики стола.

– Видимо, действительно не знает. Наверное, муж ей ничего не говорил.

– Ничего странного, – пыхтя, ответил второй. Он как раз наклонился в три погибели и вышвыривал из шкафа все, что там было. – Мужик, видимо, держал от жены в тайне все свои дела. Обычная вещь.

– Но она же должна догадываться, где он может хранить бумаги. Живет она с ним давно, его повадки знает. Слушай меня, шлюха. Пока не достанешь и не вернешь нам оригиналы документов, не получишь обратно своего детеныша.

– Откуда ей знать, – возразил Вернон, накидывая на Катрину платье. – Он же клановый. Бумаги наверняка уже в руках патриарха.

– Мэрлота?

– А то.

– А если взять ее в заложницы?

– Толку никакого. За нее он, разумеется, ничего не отдаст. Ведь Катрина – не его потомица. Ему на нее наплевать.

– Но на своего-то потомка не наплевать, наверное? Она ж вынашивает Мортимера.

– А может, не Мортимера. Да и потом, разве это потомок? Даже еще не плод.

Чужаки замолчали, переглядываясь.

– Что же делать? – хмуро спросил один из двоих, не известных Катрине мужчин. – Копать метрополию?

– Наверняка бумаги именно там.

– Естественно. Эй, ты, в метрополии клана Мортимер есть лаборатории?

– Что ты ее спрашиваешь? И так понятно, что есть.

– Но где они – вот вопрос.

– Откуда это знать бабе? – запротестовал Вернон. – Тайные лаборатории, конечно же, расположены в ухоронках, а об их месторасположении девица из чужого семейства знать не может.

– Ладно, – один из двоих чужаков мотнул головой и, еще раз взглянув на кучку пепла на полу, повернулся к двери. – С этим был еще второй. Он тоже может что-нибудь знать. Надо и его встряхнуть. Идем. Может, он сумеет притащить нам документы. Потому что так вот просто лезть в клановую метрополию… Сам понимаешь.

– Ага, – второй налетчик обернулся и взглянул на Вернона. – Заканчивай с ней быстрее, – и тоже вышел.

Катрина огромными глазами смотрела на своего былого знакомца.

Их знакомство не было добрым. Вернон появился в жизни Катрины, когда она, закончив школу и курсы компьютерной грамотности, нашла работу и, возжелав самостоятельности, сняла комнатушку в огромной коммунальной квартире. Тогда Вернон буквально свалился на нее и стал ухаживать за нею так настойчиво, так требовательно, что уже одно это могло серьезно обеспокоить разумную девушку. Этот молодой человек, отличающийся подлинно бандитской красотой и такой же несдержанностью, просто в какой-то момент решил, что эта девушка должна принадлежать ему. Мнение девушки его, казалось, нисколько не интересовало.

Он преследовал ее так настойчиво, что жизнь скоро стала казаться Катрине тесной клеткой. Как загнанная лань, она пыталась куда-нибудь спрятаться от него, но Вернон постоянно был рядом. Он просил, требовал, потом стал угрожать, и никаких отказов не желал слушать. Стоило какому-нибудь молодому человеку оказать девушке внимание, как следовало жестокое избиение и предупреждение, что упрямого может ждать нечто более серьезное.

Закончилось все печально. Решив, что иначе не заставить непокорную красавицу понять, насколько ей повезло, Вернон выследил ее после работы, затолкал в машину и, насильно привезя в свой дом, изнасиловал. Пожалуй, и тогда запуганная Катрина не стала бы обращаться к помощи закона, но оказалось, что полиция давно уже выслеживала ее неуемного «жениха». Арестовали его в тот момент, когда он, достаточно покуражившись над пленницей, решил-таки отпустить ее.

На крыльце пошатывающаяся Катрина столкнулась с группой захвата. Ее привезли в штаб-квартиру отряда спецназначения и там подсунули заявление, которое оставалось только подписать. Девушка подписала – в ту минуту ей было все равно. Страдалицу совершенно не интересовало, в чем обвиняют ее «ухажера», она мечтала только об одном – чтобы ее наконец оставили в покое и дали, свернувшись где-нибудь клубочком, забыться. Полиция вскоре так и сделала – Катрину отвезли в кризисный центр для женщин, где девушка прожила почти месяц.

Родителям она тогда ничего не рассказала, а они ни о чем не узнали. Вернон был обвинен в целой серии преступлений, на фоне которых изнасилование выглядело бедновато. Как ни странно, преступника приговорили не к Звездным каторгам, а всего лишь к длительному заключению и самым обычным исправительным работам. Катрину, впрочем, это нисколько не занимало. Она была счастлива, что назойливый ухажер наконец-то испарился с ее горизонта.

И вот теперь он снова перед ней. Молодая женщина не могла ни о чем думать, ничего не хотела понимать. Ступор, который сковал ее тело и сознание, был милосердным даром природной особенности каждого человеческого организма: большая боль ведь не сразу вступает в свои права. От нее защищается и тело – обмороком, и душа – непониманием.

– Я знаю, что это не ты меня предала тогда, – сказал Вернон. – Но даже если бы и ты заявила в полицию, я бы простил тебя. Я, пожалуй, был тогда грубоват, перегнул палку. Но я слишком люблю тебя, чтоб так просто от тебя отказаться.

– Ты меня убьешь? – устало, едва шевеля губами, спросила Катрина.

– Нет, конечно. Ведь я тебя люблю.

– Это ты называешь любовью?

– В любви хороши любые средства. Катрина, ты все равно будешь моей женой. И тогда ты поймешь, что лучшего супруга тебе не найти.

– Это после того, как ты убил моего мужа?

– Он втравил тебя в беду. Этого уже достаточно для того, чтоб считать его плохим мужем. Довольно, Катрина. Ты сама не понимаешь своего блага. Раз так, придется тебя убеждать. Понимаю, пока ты испугана и растеряна. Это пройдет. Я еще загляну к тебе чуть позже, когда ты немного придешь в себя и сможешь отдавать отчет в своих действиях. И учти одну деталь – ребенка я верну тебе только в том случае, если ты выйдешь за меня замуж. Впрочем, может быть, теперь тебе этот ребенок не очень и нужен?

Катрина побелела.

– Отдай, – прошептала она.

– Отдам. Как только в храме ты скажешь мне «да». И, уж поверь, смогу стать для твоего ребенка хорошим отцом. Даже усыновлю его, так уж и быть. Видишь, как я тебя люблю! Ладно, размышляй.

И ушел. А молодая женщина, на время оглохшая и ослепшая от ужаса, который навалился на нее, повалилась лицом вниз на диван и замерла.