Читать книгу Российский конституционализм: проблемы становления, развития и осуществления - Игорь Кравец - Страница 5

Современный конституционализм сложился после трех великих революций XVII–XVIII веков: английской, американской и французской. В рамках национальной правовой системы он имеет свои особенности, основываясь на классических принципах, которые зачастую подвергаются модификации под воздействием традиций, опыта и институтов конкретной страны.

Основные модели современного конституционализма: английская (Вестминстерская), американская и французская, – представляют собой изначальные модели конституционного развития, которые в значительной степени повлияли на дальнейшее развитие конституционализма в планетарном масштабе[47]. Впоследствии страны Восточной и Центральной Европы, Азии и Латинской Америки внесли свой вклад, добавили национальную специфику в современное понимание конституционализма.

На рубеже тысячелетий происходит возвышение и глобализация практики современного конституционализма благодаря интеграционным процессам в праве и в целом мире. Глобализация приводит к широкому распространению моделей конституционного и демократического развития в различных странах, появляются новые версии и интерпретации конституционализма на почве национальной специфики отдельных государств. Планетарное распространение конституционализма влияет на рост использования сравнительного правоведения в изучении и исследовании конституционно-правовых институтов, практики конституционной интерпретации[48].

Процесс глобализации отдельные исследователи описывают как «возвышение мирового конституционализма»[49], при котором понятие индивидуальных прав, помещенных в писаную конституцию, является существенным компонентом демократического правления. Поэтому как никогда справедливым в новом тысячелетии становится тезис, выдвинутый представителями русского конституционализма начала ХХ века, о том, что конституционализм и конституционное право в целом являются продуктом совокупной деятельности цивилизованного человечества[50]. В нем отразилась борьба нескольких поколений конституционалистов за свободу и гармоничное развитие личности, за уважение к ее правам и свободам, за подчинение государственной власти требованиям права и справедливости.

После Славной революции в Великобритании 1688 года сформировалась Вестминстерская (Westminster) модель конституционализма. Для этой модели стали характерными три элемента: суверенитет парламента, господство права и действие так называемых конституционных соглашений. Последний элемент относится к юридически необязательным политическим и моральным конвенциям и гарантирует, что поведение парламента (который на основании своего наибольшего верховенства не может быть подчинен законам) соответствует суверенитету народа, а именно воле большинства избирателей.

С последней четверти XVIII века английская модель конституционализма перестала быть единственной. В американских колониях Великобритании английская модель стала объектом конституционной революции: в 1787 году была принята Конституция США, которая вступила в силу в 1789 году (первый год Французской революции).

Основные сущностные элементы конституционализма остались прежними, однако американская модель предложила новые конституционные институты, которые находились в оппозиции или даже враждебном отношении к соответствующим институтам Вестминстерской модели. Американцы, чувствуя, что английская версия конституционализма не защищала их от произвола парламента, повторно изобрели, хотя с весьма различным значением, средневековое различие между конституцией и обычным законом, несовместимое с понятием парламентского суверенитета. Это привело к появлению трех идей.

Во-первых, конституция превосходит обычный парламентский закон, следовательно, она создает, определяет и ограничивает органы государственной власти, включая законодательный орган непосредственно.

Во-вторых, размещение конституции на вершине юридической иерархии приводит к тому, что конституция как окончательный источник авторитета политической власти устанавливается в акте экстраординарного законодательства и в письменном документе.

Это, в свою очередь, влечет третий элемент, а именно предписание, что верховенство конституции над обычными законами включает полномочие судов признавать недействительными законы, несовместимые с конституцией. Одно из наиболее существенных значений судебного надзора – это защита конституционных прав не только от исполнительного органа, но также и от законодательного органа власти. Помимо этого философия американского конституционализма покоится на имплицитной теории естественного права[51].

В период Французской революции была заимствована идея писаной конституции, принятой учредительным собранием и стоящей выше обычных законов. Во французском варианте родилось понятие прав, которое стоит в абсолютном контрасте с английским понятием. В Англии оно основано на неотделимой связи между правом и институциональными средствами против их нарушения, так что, по словам Дайси, «в Англии право конституции есть не что иное, как обобщение прав, которые суды гарантируют индивидуумам»[52]. Французская модель предполагает, что в целом бремя гарантированных прав помещается в текст конституции. Для англичан свобода, как она была представлена во французской Декларации 1789 года, являлась неким абстрактным правом, лишенным практических полномочий и гарантий. Она «стремилась низвести индивидов до положения совокупности неразличимых атомов, которые бы с легкостью становились жертвами деспотического правления»[53]. Вместе с тем, пройдя революционный этап, французская модель конституционализма сформировала представление о том, что гарантии прав и свобод должны закрепляться в конституции.

Это понятие прав – часть всестороннего набора идей, с помощью которого Французская революция внесла вклад в концептуальное развитие конституционализма. Его главная характеристика – понимание конституции как писаного воплощения имеющих универсальную силу принципов и доктринальных истин, которые представляют собой своего рода рациональный план для предельно рационального и хорошо функционирующего государства. Этот конституционный стандарт завершенной рациональности влечет за собой непрерывные поиски совершенствования государства и включает дух политического динамизма в концепцию конституционализма, которого недостает ни английской, ни американской версии.

Следовательно, во французском варианте юридические механизмы, предписанные конституцией, не менее важны, чем политические средства. Таким образом, что кажется парадоксальным на первый взгляд, а именно – революционно и философски чрезвычайно влиятельная Декларация прав человека и гражданина 1789 года играла только незначительную роль в конституционной жизни Франции. Однако в настоящее время она инкорпорирована в действующее конституционное право Франции и применяется в интерпретации Конституционного Совета Франции[54].

Конституционные права реализуют политические требования и, прежде всего, удовлетворяются в сфере политики. Французские конституции никогда не предусматривали судебный надзор до Конституции V Республики 1958 года. Они главным образом полагались на действие политического процесса в целом и в особенности на право парламента предписывать конституцию.

С другой стороны, живой отклик французской конституционной модели к политическому процессу облегчил объединение в конституции независимых целей политики (подобно социальным правам и целям государства). Такой целевой конституционализм чужд конституционной мысли США, которая рассматривает это как потенциальный риск для юридической нормативности конституции. Кроме того, учитывая происхождение конституционализма в США, американцы доверяют судам больше, чем парламентам.

Во второй половине ХХ века возникла и в настоящее время продолжает формироваться новая концепция европейского конституционализма. Ее возникновение связано с правовым оформлением европейской интеграции в рамках Европейских сообществ и позднее Европейского союза и составляющих их правовую основу договоров – так называемого первичного права. В современных исследованиях европейской интеграции существуют сторонники новой концепции «многоуровневого конституционализма» («multilevel constitutionalism») или «многослойного конституционализма». Понятие «многоуровневый конституционализм» применительно к процессу европейской интеграции введено немецким исследователем европейского права и имеет своих сторонников[55]. Оно призвано отразить специфику конституционного процесса в Европе.

Другой немецкий исследователь Райнер Арнольд выделяет три уровня европейского конституционного права: национальный, на котором действуют Конституции государств – членов Европейского союза; наднациональный, на котором существуют основы права трех Европейских сообществ и Европейского союза; а также третий уровень – уровень Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод с дополнительными протоколами, которая действует в отношении членов Совета Европы[56].

Концепция «многоуровневого конституционализма» имеет в своей основе федералистские начала, которые проявляют себя не только на региональном или государственном уровне, но и на наднациональном конституционном уровне. Множество уровней, имеющих черты конституционного характера, все чаще рассматриваются в процессе европейской интеграции как взаимодополняющие элементы динамической конституционной системы. Они взаимосвязаны и многообразно переплетены друг с другом: в институциональном, функциональном и правовом плане.