Читать книгу Формула алхимика - Игорь Лебедев - Страница 10
Глава 9
Бурые лягушки
Оглавление– Как думаете, что за опыт проводит Горский? – подсел к Ардову Жарков.
Илья Алексеевич пожал плечами.
– Можете назвать книги, которые были в лаборатории? – не отставал Петр Павлович.
– Зачем вам?
– Сделайте одолжение.
Ардов мысленно вернулся в подвал и, приблизившись к полке, принялся зачитывать названия на корешках:
– «Герметическія фигуры» Клавдия де Доминико Челентано Валлес Нови, «Магическій архидоксъ» Филиппа Ауреола Теофраста Бомбаста фон Гогенгейма, «Розарій философовъ» Арнольда из Виллановы…
– А что за манускрипт лежал на столе?
Илья Алексеевич обернулся к столу как раз в момент, когда Аладьин торопливо сворачивал в трубочку листы богато иллюстрированной рукописи. Сыщик успел прочесть лишь заглавные буквы:
– «Splendor Solis».
– Блеск Солнца, – перевел Жарков и в возбуждении потер ладони. – Понятно…
– Что понятно? – вынырнул из «римской комнаты» Ардов.
Этот прием – мысленный возврат на место происшествия – Илья Алексеевич частенько применял в расследованиях, поскольку обладал уникальным свойством памяти – ничего не забывал и во всякий момент мог без труда восстановить в воображении любую картину из прошлого, чтобы рассмотреть ее в мельчайших подробностях, примечая упущенные ранее детали.
– Типичная библиотека алхимика, – заключил Жарков. – Так я и думал. Горский еще в гимназии был увлечен тайнами космического процесса творения, все твердил про четыре первоэлемента Аристотеля и пытался увлечь нас идеями постижения сущности человека и мира.
– А что такое «Блеск солнца»?
– Это средневековая рукопись. Работа состоит из 22 образов, включающих ряд из семи алхимических колб, каждая из которых связана со своей планетой. В пределах колб показан символический процесс трансмутации. У Горского конечно же копия манускрипта, но в данном случае это неважно.
– Горский увлечен трансмутацией металлов? – догадался Илья Алексеевич.
– Он проводит эксперимент по созданию золота! – воскликнул Жарков.
Петр Павлович пребывал в возбуждении, которое совершенно не разделял Илья Алексеевич.
– Ну и что… – пожал он плечами.
– Мы обязаны проследить за ходом этого исследования!
– Вот еще! Зачем это?
– Трансмутация золота – вопрос государственного значения.
– Прежде всего это не запрещено законом…
Ардов встал и направился к выходу. Жарков последовал за ним.
На улице уже зажгли фонари.
– Как вы не понимаете, – горячился Петр Павлович, – такие процессы нельзя оставлять без надзора!
– Послушайте, это же не подделка денег! – вяло отмахнулся Ардов. – А стало быть, ваш профессор может создавать свое золото без всякого надзора.
– Иногда вы ставите меня в совершеннейший тупик своими взглядами, Илья Алексеевич! – сдерживая раздражение, заметил криминалист. – Процесс трансмутации никак не регламентирован законами только лишь потому, что никому и в голову не приходило, что мечтания средневековых алхимиков удастся кому-либо воплотить в жизнь.
– А вы что же, верите, что это возможно?
– Я считаю, что это невозможно, – взяв себя в руки, рассудительно ответил Жарков, но тут же наклонился к уху Ильи Алексеевича и жарко зашептал: – Но Горский гений! Поверьте мне! Совершеннейший гений.
– Петр Романович, – строгим тоном осадил спутника Ардов, – в этом деле наша задача – найти убийцу несчастного студента. Заботы государственной важности давайте оставим государственным мужам высшего звания.
Жарков хотел было возразить, но сзади раздались шаги. Обернувшись, чины полиции увидели Аладьина, приближавшегося к ним как-то боком, нелепой подпрыгивающей походкой.
– Я насчет К-крючина… – заикаясь, выпалил студент. – Профессор ошибается.
– Что вы имеете в виду? – не понял Ардов.
– К-крючин был скользким типом.
Ардов и Жарков переглянулись. Аладьин все еще задыхался от быстрой ходьбы и нервно оглядывался. Его голос был каким-то мутным, болотным, а с каждой запинкой изо рта выскакивала маленькая лягушка. Сдерживая отвращение, Илья Алексеевич наблюдал, как эти липкие бурые лягушки прыгали по плечам и голове юноши.
– Сильно сказано, – прокомментировал Петр Павлович, не зная, как еще прореагировать на необычное признание.
– Он м-меня избивал! – скривив лицо в гримасе боли, взвизгнул Аладьин и выплюнул очередную лягушку. – А этой кукле всю г-голову задурил!
– Кого вы имеете в виду? – насторожился Илья Алексеевич.
– Глебову! Он всё смеялся, мол, б-барышни – существа при-при-митивные.
Шлеп, шлеп – еще пара лягушек бурыми кляксами вылетели изо рта Аладьина. Ардову стоило труда не подавать виду.
– А чем эта Глебова занимается?
– Она натурщица в художественном училище… Не понимаю, что она в нем нашла.
– Господин Аладьин, – вступил Жарков, – вас можно заподозрить в зависти.
– Какая, к черту, зависть?! – отбросил приличия студент. – Он был м-мерзавцем. Один раз я застал его за изготовлением субстанции, которая не имела отношения к нашим опытам.
– А в чем суть ваших опытов? – решил все-таки осведомиться сыщик.
– Я не м-могу раз-раз-глашать…
Аладьин смутился и потупился.
– Извините, мне нужно возвращаться в лабораторию, – пробормотал он. – Опыт нельзя п-прерывать.
Помощник профессора скрылся так же неожиданно, как и появился.
Коллеги постояли в молчаливом недоумении.
– Неожиданное явление, – резюмировал Петр Павлович, закуривая папироску.
– Водяной какой-то, – пробормотал Илья Алексеевич, приходя в себя после нашествия лягушек.