Читать книгу Синдром Искариота, или История одного предательства. Повесть - Игорь Левин - Страница 7

Вот уже несколько дней, оставшись дома только с кошкой Крис, Эсператов с головой окунулся в работу. Он торопился успеть сдать эскиз в срок. Наполовину задумка была уже воплощена, но другая половина работы, связанная с решением антуража и деталировкой композиции, нуждалась во вдумчивом анализе и точности исполнения. Скучать было некогда, да Крис и не давала скучать. Её мурчание становилось всё навязчивее, повадки – диче и агрессивнее.

Решившись немного отвлечься, Эсператов включил телевизор. Звучали рождественские стихи. Под скрипичную музыку женщина в строгом тёмно-пурпурном одеянии читала известное стихотворение Блока, полное мистических озарений и мрачных предчувствий:

«Гм …Конечно, люблю Блока, – стал философствовать Эсператов. —Но к Рождеству могли бы что-то и оптимистичнее прочесть – возможно, Бродского или Бунина. Да, почему бы не Бунина – «вечерний ангел», «грёзы золотые», «чистой радости» мечта… А может, их уже читали? Даже у меланхоличного Надсона был светлый рождественский стих…». Рассуждение Эсператова прервало возвращение ощущения голоса женщины-чтеца на последней строфе:

«И на губах Искариота улыбку видели гонцы», – машинально повторил Эсператов последнюю фразу. А затем он мысленно вернулся к пропущенной строфе:

Почему Искариота сделал Блок свидетелем Рождества? – задумался Эсператов. Он часть предвечной силы, оскверняющей свет и радость. Не антихрист и не бес – вечный лицедей, предатель и мнимый победитель. Предательство ранит больнее, чем открытая вражда, не так ли? Чудо Рождения и чудо греховного лицедейства. Одно неизбежно сопровождает другое, как спутник, как предвестие грядущего столкновения двух начал одной истории, что изображено на фреске Джотто…

К ночи телефонный дисплей высветил сообщение от жены. Снова завязалась «телеграфная» беседа.

Жена: – Я на Рождество никак не успею. Миу. Спишь?

– Какой тут сон…

Жена: – А что?

– Пушистик ничего делать не даёт.

Жена: – А что делает?

– Мешает. То на стол лезет, то на планшет, урчит и вращается.

Жена: – И что? Кошке просто плохо, пройдёт.

– Мне тоже не лучше.

Жена: – А тебе от чего?

– От этого.

Жена: – От кошки? Ну запри её тогда.

– Да постоянно вой в ушах, на все столы к любой посуде прыгает.

Жена: – Тебя это злит, так?

– Не злит, просто изматывает.

Жена: – Если бы я сделала операцию ей, она бы так не мурячиля. Ты сам отказался от этой идеи, кстати.

– Ещё хуже бы было калечить. Не говори об этом живодёрстве вообще.

Жена: – А лучше, чтоб ты психовал?

– Лучше, чтобы она жила в кошачьей компании, была бы сытая, ухоженная и довольная.

Жена: Ты хочешь кота завести?

– В деревне ей было бы лучше. Надо бы только корм периодически передавать для неё.

Жена: – Мы её уже взяли себе, теперь куда?

– Тогда кота по вызову)

Жена: – Нет, я котят не буду раздавать.

– Отдай в деревню. Там коты, а на какое-то время можно будет её забирать и выкармливать.

Жена: – Боюсь, так не получится, её уже не примут.

– Почему?

Жена: – Это психология животных, и ты её не понимаешь просто, не примут её кошки. Мы её взяли, значит, будет с нами.

– Кошки не примут, а коты примут) Она сейчас сильная, боевая.

Тут возникла небольшая пауза. Эсператов снова втянулся в работу под демонстративное мурчание кошки Крис. По-видимому, Регина в это время что-то с родителями обсуждала. И опять высветился на табло её ответ.

Жена: – Дочку ты тоже родителям вернёшь, если что-то не понравится?

«Вот так ответ! – подумал Эсператов. – Интересно, кто автор этого сравнения? Надо же мозгами шевелить! Одно дело животное, другое —человек – дочь, тем более. Похоже, эту идею ей подкинули…»

– Ты не сравнивай. Для неё самца искать не придётся)

Жена: – Мне неприятно, что ты так стал говорить о Крис, это безответственно так с кошкой поступать.

– Я забочусь о её состоянии, чтобы ей было лучше. А ты готова её живодёрам отдать калечить, лишь бы при себе держать.

Жена: – Ладно. Я спать. С Рождеством!

– И тебя с Рождеством!

Позвонив по телефону, Регина ещё раз подтвердила, что к Рождеству её отец не сможет довезти её из деревни до дома и предложила Эсператову приехать самому. Да как тут приехать? Кошку куда деть, с работой как расквитаться? Такой праздник, а встречать придётся порознь… Художник сильно погрустнел…

Следующий день, Сочельник, он провёл в тревожном настроении. Работа шла тяжело. Праздник или нет, а работу заканчивать надо, чтобы сдать заказчику – поддержать свой профессиональный имидж, да и семью обеспечить. Снова завязалась переписка с женой.

Жена: – Как там живёте? А? Чем занят?

– Да всё так же, без изменения.

Жена: – Ничего. Прорвёмся! Обиделся, что ли? Кстати, мы будем квартиру освящать?

«Прорвёмся!» – Эсператов не любил это слово, в нём ему слышались очень знакомые нотки беспринципного нахрапистого внедрения куда-либо ради какой-то выгоды: так часто говорил предавший его друг, который испортил отношения с бывшей его невестой в юности – Кирой. Эсператов думал было ответить жене: «Если хочешь, освятим, но важнее брак освятить». Но потом подумал, что надо бы использовать эту тему, чтобы она, наконец, решилась на венчание, как и договаривались изначально. Сколько можно ему всё время уступать? Надо же, чтобы и жена тоже прислушалась к его мнению. Вот он и ответил:

– Нам это не нужно. Важнее брак освятить.

Жена: – Я не могу спокойно спать, пока там такие товарищи ходят странные.

«Детские страхи, прямо», – досадовал Эсператов. То ей в этом доме мерещился домовой в образе чёрного кота, вроде бы не проявлявшего активности, но которому не нравилось, что там прибирают. То уже после смерти отца Эсператова и когда кошка прижилась, в сумеречном состоянии, как бы сквозь сон, ей показалось, что какая-то мрачная фигура склонилась над ней, как будто хотела напугать, но её кто-то прогнал: «Скройся отсюда, чудовище!» (ведь над головой висела икона со Святым образом Спасителя). «Это, наверное, просто болезненная впечатлительность… Спросонья что только ни привидится… Тем более отец Регины как-то рассказывал, что в церкви ему показалось какое-то существо, похожее на карлика с крысиной мордой, которое скрылось в стенах. Так что, возможно, и наследственная склонность к галлюцинациям, в чём нет ничего плохого, пока они не становятся навязчивыми, – предположил он. – Она ведь девушка с тонкой душевной организацией, мало ли что ей померещится…». И решил до конца стоять на своём, да поспешил ляпнуть:

– Это глюки.

Жена: – А если нет? Тебе жалко это сделать для меня?

– Ко мне эти товарищи не ходят, и тебя обойдут. В комнате иконы. Кстати, не привози засохших цветов, где бы они ни стояли. Там сильные аллергены. После того, как поставили шкаф и убрали из комнаты засохшие цветы, у меня нос больше не забивается ночью.

Жена: – Понятно.

Была бы на месте жена, с ней бы обязательно встретил Рождество в церкви. Но, оставшись один, Эсператов принял решение закончить основную работу до приезда жены, используя и ночное время, постепенно дорабатывая рисунок, а в перерывах молясь, поставив свечу перед иконой Богородицы и смотря телевизионную трансляцию служения Патриарха.

Уже днём, после Рождества, продолжился разговор супругов по СМС.

Жена: – Как настроение. В храм не ходил?

– Нет. По телевизору смотрел ночью служение Патриарха.

Жена: – И как?

– В Питере там встречали. Президент тоже в храме был.

Жена: – Ясно.

– Когда приедешь?

Жена: – Днём, наверно, а что?

– Надо знать, когда встречать.

Жена: – Зачем встречать?)

– Надо)

Жена: – Как повезут, так напишу.

– Мур)

Жена: – Я плохо спала. Твой брат и его жена снились.

– Ты же их в реале не видела.

Жена: – Ты мне не веришь, что ли?

– Ну хрен с ними. Скоро узнаем, чем наследственное дело кончилось.

За час перед приездом Регина позвонила и сказала, подтрунивая:

– Буду через час. К моему приезду готовь праздничный ужин на столе с Шампанским, яствами и дичью.

– По попе тебе, Лиса, за несанкционированное лисятничество, а не праздничный ужин, – поддержал шутливый тон Эсператов.

Вскоре машина подъехала, остановившись неподалеку возле подъезда. Эсператов помог Регине выйти из автомобиля. Её отец отказался пройти в дом, сославшись на нехватку времени. Эсператов пожал плечами: «Что ж, не буду настаивать».