Читать книгу Ибо однажды придёт к тебе шуршик… Фэнтези времён плаща и шпаги - Игорь Маслобойников - Страница 14

* * *

Вечерело. Осторожно вынув из мешочка пульсирующее разбойничье сердце, Тихий Тук поместил его в золочёную воронку. Толстина́ Глоб добавил несколько капель пурпурного красителя, затем величественно взмахнул лапой и, приняв эстафету с видом чрезвычайно важным, Крошка Пэк нажал рычаг хитроумного механизма, который, гулко загрохотав, медленно вдавил добычу в самую сердцевину сосуда. Неве́ра Лум принялся на распев читать заклинание из «Книги магии и волшебства», от чего на длинном змеевичке стали проступать светящиеся письмена на древнем, практически забытом языке предтеч:

Читая замысловатый текст, Лум всё более и более погружался в священный транс полного отречения от всего сущего, отчего зрачки его побелели, а лёгкая лихорадка всколыхнула мощное тело зверя тонкими вибрациями причастности к таинственным, потусторонним материям, о коих не имели представления даже самые продвинутые умы прошлого. Шуршики с тревогой посматривали на собрата, ибо никто не хотел браться за чтение древних словес, слишком уж они были мудрёные и действие производили пугающее! Только Неве́ра, увлечённый загадочным сочетанием букв, совершенно невдавающийся в смыслы, как зачарованный, раз за разом пускался в опасное предприятие, декламируя древнее знание. Что происходило с ним в такие минуты, объяснить впоследствии он не мог, так как по прошествии сего таинства абсолютно ничего не помнил и был чист разумом, аки лесной родник.

Отпустив механизм, Пэк принялся стучать в барабаны с видом крайне сосредоточенным и суровым. Зачем его однажды назначили ритм-отбивающим – он не ведал, да и знать особенно не стремился, ибо его завораживал сам процесс. В купе с завываниями Лума это производило благоговейнейшее впечатление!

Схватив приготовленные заранее специи, смешанные с пахучими дурман-травами, собранными в различные фазы лунных затмений и иных половин, а также редкие часы рассветов и закатов, случившихся, как в года смутные и тёмные, так и в часы, полные красок ярких и радостей безмерных, что нисходили благой вестью в сознание ушастых зверьков в дни минувших столетий, Глоб стал посыпать их в соответствующее отверстие, ибо выжатый под заклинанием состав, должен был основательно закваситься, прежде чем в него будет добавлен медовый отвар в строго определённой пропорции.

Чернушка, прежде не видевшая ничего подобного, с любопытством таращилась на соратников хозяина, где-то очень глубоко внутри, догадываясь, что присутствует при чём-то весьма и весьма значительном, а стало быть, поступила она более чем мудро, разом покончив с серой и унылой жизнью в сельском курятнике. Ещё через некоторое время, поддавшись всеобщему возбуждению, курочка принялась в такт барабанам, двигать клювом взад-вперёд, погружаясь в неизведанные пределы своей воинственной и тёмной – ну, так уж она вдруг решила! – души.

Спустя час дело было сделано! Наступала пора «снимать пенку» – пробовать получившееся варево. И тут либо всех ждала удача, либо полнейшее фиаско. Один за другим звери приложились к маленькой серебряной ложечке, заботливо приготовленной Толстино́й Глобом. И когда по шерсти ушастой братии прокатилась нежно-голубая волна, сам ворс стал шелковистым, а в чреслах всколыхнулась крепость молодецкая, соплеменники взглянули друг на друга с чувством безусловно одержанной победы. Во-первых, явственно ощущалось, как с плеч разом слетел груз пары последних столетий, во-вторых, вернулась уверенность, что уж теперь-то Большой Бло, непременно сменит гнев на милость! Тук же, украдкой отогнув пояс, наскоро заглянул в штанишки, дабы прояснить, что творится с шерстью на его бедовом кукузике, пострадавшим от экзекуции в недавнем прошлом, и вздохнул с удовлетворением: там тоже всё налаживалось!

«Снотворное» в этот раз, и в самом деле, вышло на славу! По вязкости, консистенции и градусу, ликёрчик получился практически идеальным, а посему на рынке «снотворных глюнигатэнов» их продукт, пожалуй, занял бы весьма достойное место, а то и поборолся бы за пять лепестков от знаменитого дома «Мэша и Лэна».

И тут всё дружно глянули на Чернушку с озорным вопросом: а не угостить ли и её бодрящим напитком? Но Тихоня резко осадил беспардонных рыжепопиков:

– Не валяйте дурака! Она всё-таки птица! Неизвестно, чем это может для неё обернуться! А я к ней уже привык… – и он как-то особенно нежно погладил пернатую подружку, отчего глазки последней блаженно закатились, а после добавил исключительно серьёзно: – Разливайте глюнигатэн по бутылям! Меня же ждёт ещё очень много важных дел…

Рыжики, конечно же, обвопросились, вскинув пушистые кисточки ушей: какие, интересно, могут быть дела у их сотоварища, да ещё ночью, когда все порядочные шуршики спят? Но Тихоня и тут срезал излишние расспросы:

– Большой Бло не стал бы изгонять меньшого брата от нечего делать… – затем, выдержав гнетущую паузу, на всякий случай пояснил: – С этим придётся разобраться. Ибо «…жить в прозрении мудрее, нежели сгинуть в неведении…»

Сказано было знатно, и рыжая стая кивнула, соглашаясь с умудрённым соплеменником: хоть кто-то из них должен же знать хоть что-то!

– Пойдём, Чернушка! – позвал Тук пернатую бестию. И оба исчезли в направлении библиотеки.

Ушастые же переглянулись, а Пэк подвёл черту, многозначительно подняв вверх коготь:

– …жить в прозрении мудрее, нежели сгинуть в неведении!

И все одномоментно захихикали, а потом так же резко смолкли, вспомнив, как подвели Маленького Бло, молча вышвырнув бедолагу из замка. Чувство вины вновь накрыло друзей, и дальнейшее совершалось молча, с печалью в глазах, подобно тому, как давеча они терзались своим предательством за ужином.