Читать книгу Смерть грабителям, или Ускользнувшее счастье - Игорь Москвин - Страница 11

На следующий день Бережицкий прошёлся по соседним с елисеевской квартирам, опросил прислугу. Правда, ничего нового не узнал. Скорее, навестил место преступления для очистки совести.

– Дяденька, – во дворе к надзирателю подошла девочка лет семи, в коротком куцем пальтишке, словно бы с чужого плеча, – это вы пожаром интересуетесь?

– Ну, я, – ответил грубо Геннадий Петрович, но потом смилостивился и даже улыбнулся. – Какое, однако, несчастье случилось. Надо же вот так, на ровном месте.

– Если пятачок дадите, то я вам расскажу, как дело было.

Бережицкий остолбенел от неожиданности.

– Ты… что-то знаешь?

– А как же. Сама внизу стояла и всё видела.

– Не врёшь?

– Дяденька, я всегда правду говорю. Меня тятя так научил, – и она недовольно поморщилась.

– Так что ты видела?

Девочка протянула руку, в которую Геннадий Петрович вложил выуженную из кармана маленькую серебряную монетку.

– Держи.

– Я, конечно, многого не видела, – девочка спрятала за спину руку с пятью копейками, – но… Сейчас по порядку. Огонь появился в окне не сразу, сперва дым повалил…

– Форточка открыта была?

– А вот и нет, – покачала головой собеседница. – Я тут во дворе иной раз за птицами наблюдаю, так вот, – она понизила голос, – сперва кто-то форточку открыл, и оттуда белый такой дым повалил и в комнате огонь запылал, словно свечку большую зажгли. Я не поняла, что пожар начался, иначе я бы деду раньше сказала.

– А дед твой кто?

– Дворником тут служит, – по-взрослому произнесла девочка.

– А ты, случаем, никого не видела потом, когда огонь разгорелся?

– Никого, я же к деду побежала.

– Ты, может, видела, как господин Елисеев с женой уезжали?

– Видела.

– А после них кто из дому выходил?

– Сперва Катя, эта которая горничной у Елизаветы Сам… – девочка споткнулась об отчество госпожи Елисеевой.

– Самойловны, – подсказал полицейский.

– Да-да, а вслед за ними Катя.

– А кухарка Ульяна?

– К той сын пришёл, вот после этого она уехала.

– Сын?

– Ну да, сын Григорий. Он всегда мне гостинец давал, – она надула губы, – а вчера тенью промелькнул и меня даже не заметил.

– Значит, кухарка вместе с сыном ушла?

– Да нет же! Я же говорю, что сперва Катя, потом, когда Григорий прошёл, кухарка, а потом уже сам Гришка.

– Это ты точно помнишь?

– Эдакий вы недоверчивый, я вам в точности рассказываю.

– А Гришка ушёл до того, как ты огонь заметила, или после?

– После.

– Глаз, вижу, у тебя острый, – сощурил глаза Бережицкий и часто задышал, словно гончая, напавшая на след. – А ты, ненароком, не заметила – Григорий один приходил или с товарищем?

– Один, – кивнула головой собеседница.

– Вот что… как тебя зовут?

– Маша.

– Вот что, Маша, вот тебе ещё пятачок, но ты больше никому о том, что мне рассказала, ни-ни. Поняла?

– Никому, – подтвердила девочка и спрятала ещё одну монетку.

Геннадий Петрович хотел сразу же направиться с вопросами к кухарке, но осадил себя.

«Я ещё толком ничего не знаю, а сразу же в галоп, – сказал он себе, – тут надо с чувством, с толком и расстановкой. Сгоряча рубить не стоит».

Для начала полицейский установил полное имя кухарки, откуда она родом, каких лет. Кто-то – то ли Елисеев, то ли его супруга – упомянул, что, действительно, есть у Ульяны сын. На вопрос, как его зовут, только пожимали плечами – мол, а зачем им это знать, если он при них не служит.

Идти к кухарке не хотелось, поскольку, если Григорий в чём-то замешан, то он попросту может скрыться, а тогда ищи ветра в поле.

Поэтому Бережицкий сперва решил навестить хозяйку, которая не осмелилась ослушаться мужа и приняла полицейского чиновника для беседы.

Ничего нового он не услышал, но последняя фраза заинтересовала:

– Геннадий Петрович, простите, что запамятовала, я ж бумаги разделила на две части. Пять тысяч оставила в верхнем ящике, а две засунула в нижний, там же и брошь лежала с бриллиантом.

Владимир Гаврилович внимательно выслушал Бережицкого.

– Таким образом, подтверждаются ваши подозрения, что был поджог, – произнёс он вслух то ли утвердительно, то ли вопросительно.

– Я тоже так думаю, – отозвался полицейский надзиратель. – После того, как я обнаружил в снегу, куда сбрасывали горящие вещи, золотую брошь с бриллиантом и обгорелые остатки ценных бумаг, решил, что произошёл случай. Забыла Елизавета Самойловна зажжённой лампу, а здесь такая вот катавасия. И сын кухарки этот…

– Да, Геннадий Петрович, видимо, поджигатель не знал о том, что госпожа Елисеева разделила ценные бумаги на две части, забрал из верхнего ящика то, что увидел, высыпал из шкатулки драгоценности и устроил пожар.

– Именно так.

– И вы подозреваете, что поджог устроил сын кухарки?

– Он.

– И разговор о ценных бумагах могла слышать кухарка?

– Горничная подтвердила, что могла.

– Но каким образом кухарка могла известить сына о том, что в ящике будуара будут лежать ценные бумаги?

– Владимир Гаврилович, этим вопросом вы рушите все мои построения. Пока не знаю.

– Вот что, любезный Геннадий Петрович, ищите этого самого Григория и посыльного, местного мальчишку, который мог отнести записку: скорее всего, кухарка узнала о том, что дом на время остаётся бесхозным, и вызвала сына. Ищите причину. Видимо, этому Григорию срочно понадобились деньги, об этом знала мать, поэтому и устроили такую импровизацию.

– Владимир Гаврилович, – смущённо сказал Бережицкий, – вы мне отвели два дня на поиски, боюсь, не успею.

– Два дня отменяются, и в помощь тебе отрядим… Кого бы ты хотел?

У Геннадия Петровича на щеках выступили красные пятна, словно от смущения.

– Ивана Бубнова.

Полицейский надзиратель третьего разряда Бубнов был молод, но это компенсировалось вдумчивым отношением и прирождённой сыскной хваткой.

– Ну, вы, Геннадий Петрович… – покачал головой Филиппов.

– Вы же…

– Лучших агентов в помощники просите.

– Владимир Гаврилович…

– Ступай и передай Ивану Бубнову, что я его отрядил вам в помощь.

– Благодарю, – расплылся в улыбке Бережицкий и почти бегом покинул кабинет начальника, боясь, чтобы последний не передумал.