Читать книгу TAROTRIP - Игорь Нараян - Страница 4

Наконец приехав домой, я принял душ, переоделся во всё чистое, хорошенько подкрепился макаронами и только потом начал разбираться со своими находками. Валяясь на диване, я как раз закончил осмотр советских часов и взял в руки коробочку с деревянными картами.

«А! Это, наверное, какая-то старенькая игра типа карточной, надо будет поискать в Гугле информацию», – лениво подумал я. Достал карты, разложил перед собой – 22 штуки. Каждая пронумерована сверху римской цифрой. Дерево было гладкое, отшлифованное постоянным касанием рук. «Сколько им лет? Десять? Двадцать? А может и все пятьдесят?», – чем древнее они были, тем дороже их можно было продать коллекционерам через интернет-аукцион.

«Ладно, если не разберусь, скажу, что 1950-х годов, всё равно никак не проверить», – хитро ухмыльнулся я своей предпринимательской жилке.

Взял одну из карт в руки наугад, чтобы рассмотреть получше. Сверху римская цифра «XIV», внизу надпись на русском языке «ОТВАГА». Я хмыкнул и всмотрелся в изображение. Глубокая Черная Бездна… Не совсем понятно, что скрыто в ней и от этого мурашки по коже. Толпы людей, испуганно прижимаются друг к другу, пятятся. И лишь один человек, судя по всему мужчина, стоит перед бездной, гордо расправив плечи и смотрит прямо в её глубины. В его фигуре так и читается отвага, смелость.

Изображение было таким глубоким, что я даже “залип” на него, рассматривая детали. Какое-то ощущение возникло внутри. Будто я соединился с этим изображением, увлёкся им, установил некую связь или что-то такое. Контуры изображения начали мелко дрожать, я не мог и не хотел отводить взгляд от изображения и смотрел на него, как зачарованный.

– Интересная картинка, – сказал я вслух, – отважиться всегда не просто…

Я успел заметить, что последний звук «о», который я произнёс, как-то растянулся, стал ниже и завибрировал. Получилось что-то наподобие “непросто-о-о-у-у-у-м-м-м”. Гул не стихал, становился всё сильнее, я моргнул.

***

«Отважиться всегда не просто, но кто-то ведь должен сделать это?», – подобные мысли посещали меня каждый день. «Но почему я? Неужели мне единственной не всё равно?». Деньги правят миром. Я поняла это ещё в самом детстве, но всё никак не могла смириться с таким положением дел. Чем больше времени проходило, тем больше власти становилось у корпораций-гигантов. И вот, сегодня мы уже их марионетки. И за деньги готовы на всё: работать по 12 часов, отказаться от того, что нам действительно нравилось в угоду разрекламированному товару, уничтожать природу, животных и даже воевать. Убивать себе подобных.

Шагаю по коридору. Всюду стерильная чистота. Здесь и мурашка не проскочит, потому что бункер засекречен, охраняется во всей строгости, а то, над чем мы работаем, требует наисерьёзнейшего подхода. Так что, здесь убираются специальные роботы каждые несколько часов. Они монотонно жужжат и движутся по коридорам. От скуки мы дали им прозвища. У них, конечно, были официальные названия: «Dictum ver.4» и подобные, но мы их называли просто: «Жестянка», «Тупица», «Андроид». Последнее, как видите, самое безобидное. Всё потому, что напряжение надо было куда-то выплёскивать. А психика человека устроена очень интересно, в замкнутом пространстве обязательно всё и все начинают раздражать. Спросите у космонавтов.

Прямо, прямо, направо, прямо, направо… Навстречу идёт коллега, улыбается, демонстрируя мне белоснежные зубы. Ещё пять лет назад эти фосфорицирующие ровные зубы были бы объектом насмешек. Но, рекламная кампания сделала своё дело. Сейчас все стремятся вставить себе такие импланты в рот, что ярче тысячи солнц.

– Привет, Ронда! – максимально дружелюбно обращается ко мне коллега, махая своей маленькой ручкой.

– Приветик, – также дружелюбно отвечаю я, – твоя смена закончилась?

– Да, иду в корпус «ноль», отдыхать.

Корпус «ноль» – это специальный отсек в бункере, в котором все мы живём. Контракт подписывается на два года, так что всё это время, корпус «ноль» – наш новый дом. Немного похоже на тюремные камеры: маленькие комнатки, минимализм, встаём "по звонку" и ложимся тоже, но человек ко всему привыкает, не так ли?

– Ну, давай, увидимся может вечерком на просмотре фильма, – говорю я и одновременно двигаюсь дальше по коридору. Нужно спешить в лабораторию. Ни на какой фильм я вечером, конечно, не пойду. Сколько можно смотреть одно и то же?

Перед лабораторией вхожу в специальную дезинфицирующую камеру. Закрываю глаза. Электронный голос говорит откуда-то сверху: «Дезинфекция через три… две… одну секунду». Громкое шипение. Меня обдаёт специальным паром со всех сторон. Ну всё, чистенькая, как новенькая. Вхожу в следующую комнату. По сути, это раздевалка. Открываю свой шкафчик с прозрачной дверцей, достаю защитный костюм. Он массивный, но достаточно удобный. Вожусь минут пять. Готово, наконец-то вхожу в лабораторию.

Тут и там мелькают огоньки индикаторов, как в каком-то научно-фантастическом фильме. Везде порядок: различные колбы и склянки на своих местах. Манипуляторы, инструменты и контроллеры, чего тут только нет. Лаборатория идёт в ногу со временем и даже опережает его. Ведь здесь много секретных технологий, которым мне пришлось обучаться на специальных секретных курсах. Сколько же я бумаг о неразглашении информации подписала… Десять? Двадцать?

– Эй, Ниндзя, заждался? – шутя обращаюсь я к своему помощнику. Маленький, но очень шустрый азиат с бритой головой. Его окрестили «Ниндзя» с самого начала, но он вроде и не обижается.

– А, Ронда, привет.

Я не его начальник, мы, в принципе, делаем одно дело. Интересное, с научной точки зрения, но…

– Как ты вчера, была в баре? – спрашивает он, не отрываясь от пробирок.

– Смысл? – ответила я вопросом на вопрос.

– Опять ты со своими принципами…

– Да ладно, на самом деле, никаких принципов, просто устала вчера, – ловко соврала я.

Да, у нас, кстати, здесь есть бар. Не смотря на то, что мы находимся более одного километра под поверхностью планеты. Но, какой в нём смысл, если, во-первых, лица одни и те же, пиво одно и тоже, а, во-вторых, есть лимит – один бокал для женщины и два для мужчины. Чтобы не снижалась продуктивность труда. Даже День рождения не отпраздновать. Кроме разбавленного пива, никаких других алкогольных напитков Советом Директоров не предусмотрено.

– Как же я соскучилась за вином. А шампанское? О, Боги, я отдала бы всё на свете за один бокальчик игристого.

– Душу бы продала? – хихикнул Ниндзя.

– Ладно, что там сегодня. Как реагирует штамм на экстремальные условия? – включилась в работу я.

Ниндзя заглянул в голограмму, давно заменяющую нам древние мониторы, и сказал чуть погодя:

– Даже минус тридцать его не остановит, а вот жара… Тут пока что есть определённые трудности.

Весь день прошёл за оптимизацией штамма, двенадцать часов пролетело, как миг. Хотя мы и изрядно устали.

Я волочила ноги в корпус «ноль» и вместо того, чтобы думать над рабочими задачами (что крайне рекомендовалось руководством, в качестве свободного времяпрепровождения), думала я над своей судьбой: «Это же надо так опуститься на самое дно… Я старший научный сотрудник, настоящий ученый. И вместо того, чтобы созидать, я работаю над вирусом, который должен истребить миллионы людей, среди которых дети, старики». В открытую нам никогда не говорили этого, но данный факт был очевиден всем нам. Каждый знал, что он делает.  Хотя руководство и отнекивалось от неудобных вопросов, якобы наша цель лишь исследовательская. Чушь собачья!

 Мы создаём, возможно, самый опасный вирус для Земли. И пусть сами мы находимся в бункере на совсем другой планете, под скучным названием «Z-97», легче от этого не становится. Ведь там далеко, на голубом шаре, наши соплеменники, родные, друзья, некогда близкие люди, Человечество. Пусть оно и погрязло в невежестве, жадности, насилии, но и мы ведь не создаём лекарство от этого, а совсем наоборот: идём на поводу у кукловодов.