Читать книгу Поднявший меч на гранфаллон. Студенческая повесть - Игорь Николаевич Бабаян - Страница 3

Вольдемар как-то сразу оказался вне гранфаллона. Возможно, то было некоторое предопределение. Возможно, как говорили гранфаллонцы, то был некий знак свыше. А потому, наверное, случай с Горохом также стал результатом особого расположения небесных светил по отношению к гранфаллону и противостоявшему ему Вольдемару. Хотя, если уж быть откровенным до конца, то Вольдемар вовсе и не был Вольдемаром, а был Вовой или Володей, как его ласково называла зеленоглазая Мариэтта…

Впрочем, не будем забегать вперед.

Гранфаллон сложился как-то сразу, как-то невзначай, как-то без особых стараний будущих гранфаллонцев. Возможно, то было предопределение. Возможно, как говорили сами гранфаллонцы, то был знак свыше. Абитуриенты стали первокурсниками – вот и все усилия Судьбы по этому поводу.

Очень скоро, в первые же четверть часа тогда, 1 сентября 197… года, они выяснили, что их объединяет категорическое сходство интересов, а именно приязнь к Есенину и Окуджаве, а также к преферансу и к футболу, и к доброму пиву, и к другим добрым напиткам, как будто специально созданным для первокурсников. И вот уже после второй пары соратники, покинув гостеприимные стены универа, нашли приют в ближайшей (хвала армянским советским архитекторам!) веселой пивнушке под романтическим названием «Крунк» («Журавль») и после нескольких часов непрерывного горячего общения докурлыкались до той кондиции, когда члены неразумных гранфаллонов обычно отправляются домой, баиньки.

Не таков был данный гранфаллон.

Невзирая на то, что далеко не все, все, как один, длинноволосые (The Beatles forever!) участники вновь испеченного сообщества твердо стояли на ногах, было выражено твердое общее мнение продолжить душевное общение. Тем более, что душа (как выяснилось несколько позже) сообщества Вардан, сразу же окрещенный соратниками прозвищем Большой (он был самым высоким из них) предложил продолжить в заманчивом местечке, как нельзя более подходившем для общения универских дебютантов – в кустах густо росших за фасадом ереванского храма науки. Белокурая бестия Валера (в дальнейшем Цукер) тут же сгонял за N-ым количеством бутылок недорогого вина (гранфаллонцы без раздумий скинулись для этой цели по рублю с полтиной) в расположенный недалеко от универа (хвала армянским советским архитекторам!) вино-водочный магазин и общение вспыхнуло с новой силой.

Между тем, вино, доставленное Цукером, к сожалению, было не только дешевым, но и сладким и в сочетании с принятым прежде порядочным объемом пива оказало на соратников неизгладимое впечатление. Тем более, что пили они, как и подобало уважавшим себя первокурсникам страны Советов, из горла и без закуси. А потому очень скоро члены гранфаллона стали время от времени отползать (вопреки названию вина «Гетап» – «Get up» – англ. «вставай») в рядом растущие кусты, откуда, естественно, вскоре доносились соответствующие непотребные звуки.

Таким образом, обряд посвящения гранфаллонцев в советские студенты был исполнен соответствующим образом.

Необходимо заметить, что данный гранфаллон был гораздо более осмысленной формой существования, чем ведомая КПСС «историческая общность», обитавшая в социалистическом раю, как злые языки на Западе называли советскую действительность эпохи застоя, ибо в отличие от «исторической общности» членов сообщества помимо названных уже выше интересов объединяло также неистребимое желание как можно веселее провести грядущие пять лет студенческой жизни. А посему они в отличие от КПСС не нуждались в строгих корпоративных документах, которые бы регламентировали пребывание в рядах сообщества. Не было у них и иных обязательств друг перед другом, кроме права на нескучное времяпровождение, смысл которого был неплохо передан некой молодежной песенкой той поры, а точнее, рефреном, звучавшим слово призыв: «От сессии до сессии живут студенты весело, а сессия всего два раза в год!..»

Они были молоды, а потому не обращали особого внимания на недостатки коммунистического режима, ну, а нескончаемые тронные речи престарелого Генерального секретаря смешили их, вместо того, чтобы огорчать.

Они были молоды, а потому их не мог ввергнуть в уныние абсурд советских учебно-трудовых будней и даже первомайские шабаши, именовавшиеся идеологами демонстрациями, они воспринимали лишь как очередную возможность собраться и хорошо провести время.

Они были молоды и не вполне романтичны, хотя в шутку именовали себя студентами-романтиками, ибо искали в свои юные годы не столько любви, сколько удовольствий.