Читать книгу Keep out 2 - Игорь Николаевич Святкин - Страница 6

Джонатан очнулся, напротив него сидела Виктория.

– Здравствуй.

– Здравствуй, – она улыбалась.

– Я совсем не знаю, что сказать. Ты знаешь… ваша местность как будто лечит душу. В том мире я безумно устал, безумно запутался. Очень постарел внутри.

– А здесь вдруг опять стал молодым?

– Да. Ты совсем не изменилась.

– Я рада.

– Забавно, не так ли? Какая необычная жизнь получилась, какие необычные обстоятельства! Даже не знаю, как сказать. Ты как-то странно на меня смотришь. Знаешь, о чем я сейчас думаю? Был ли тот мир, та жизнь? Или я всегда был здесь и видел, как ты улыбаешься… Хорошо ли тебе было здесь? Расскажи, как прошла твоя жизнь.

– Я жила словно в сказке, Джонатан.

– Это хорошо. Быстро ли пролетело время?

– Не слишком.

– Ждала ли ты меня?

– Ждала.

– Правда?

– Да, Джонатан.

– Я никак не могу поверить, что прошло столько времени… Но мне так неловко сейчас, так тесно среди этих сухих слов. Мне не нравится наш разговор. Мы как будто не говорим! Мне тесно среди этих стен. Мне не нравится мой голос, мне не нравится, что я говорю. Все эти банальные приветствия, вся эта крупица смысла в словах. Родная, научи меня любить, я совсем разучился. У меня были мечты, но я забыл. Всегда всё забываю. Умудрился забыть сущность чувства. Несчастливый человек! Разучился любить… Для меня это как будто игра. Как будто я просто как обязанность в себе включаю чувствовать и мечтать, но когда отвлекаюсь, то забываю эти чувства и мечты, словно их не было… Ты понимаешь меня?

– Всё это глупости, перестань.

– Я несчастлив, любимая. Не умею любить. Как жить мне, подскажи. Только у тебя и хотел спросить, на тебя надеялся.

– Так ты меня не любишь? Ты придумал любовь ко мне? – она нахмурилась.

– Нет, нет! Я так начал думать. От одичания все мысли. Моя жизнь была кошмаром. Кошмар длился полвека. Если бы я не был молодым, это было бы настоящей трагедией. Смешной, наверно.

– Ты говоришь это как-то спокойно, – неприятно удивилась она.

– Почему? Моя душа тренированная. Я много дурного перелопатил, но стал сильнее, а всякие мелочи уже не беспокоят меня. К тому же я молод. Впервые в полной мере осознал мое преимущество. Я жил без цели, без любви, и поэтому вечная молодость была для меня страшной ношей. Я мучился. Прожил целую жизнь как маленькое чудовище. Плохое сравнение?.. Боль породила неправильное мышление. Не знал, зачем живу и хватался за всё подряд, как тонущий в океане. Мне было очень одиноко, любимая. Ты знаешь… Я убил человека. Я убийца. И сидел в тюрьме пятнадцать лет. Смешно, никто не верил, что я был в тюрьме… Я выглядел как юноша. Страшно запутался. Они заставили меня планировать, стремиться к непонятным целям.

– Кто они?

– А ты не знаешь?

– Знаю, – она кивнула. – Думаю, что знаю. Ты говоришь об инопланетянах?

– Мы потом поговорим с тобой об этом. Я всегда думал, что должен был переместиться вместе со всеми вами. Раз уж так сложились обстоятельства. Множественность пустых дней губит человека. Мне здесь хорошо. Почти обо всём забыл. У меня никого не осталось там. Там я никому не нужен. По прошествии большого количества времени я сам стал инопланетянином в обновившемся мире. Отныне и навсегда мире чужом. Мне там делать нечего. Как слепец бродить и раздражаться? Не надо. С тем миром я связь порвал окончательно. С миром воспоминаний он не имеет ничего общего. А видеть отголоски былого и знать, что ничего не восстановить, это боль. Обед очень вкусный, спасибо за гостеприимство. Теперь я точно знаю, что попал домой.

Джонатан встал из-за стола и подошел к Виктории. Она чуть-чуть отодвинулась, а он положил голову ей на колени.

– Родная, как мне вылечиться от этого бреда? – он плакал. – Как избавиться навсегда от ощущения, что ты впустую провел полвека?

– Ты молодой, молодость лечит, – заботливо говорила она.

– Но мозги всё портят.

– Успокойся, всё будет хорошо. Ты просто устал немного. У тебя было долгое путешествие.

– Я не знаю, как жить…

– Научишься. Только и всего нужно, что найти свой дом, свое место, где ты обретешь покой. Свое направление движения. Тогда и мир тебе покажется другим, более светлым. Ты не будешь в этом мире чужим. И найдешь сразу смысл всего. Это чудо, которое будет доступно только тому, кто это испытает. Ты жил и любил всё это время как бы в теории, ты привык мучиться…

– Я думал, ты ждешь меня… Не мог выбросить эту мысль из головы.

– Джонатан, не плачь. Ты очень чувствительный человек.

– Это доказательство, что я жив. Родная, здесь так мило. Солнце пробивается сквозь окна, комната наполнена ласковым светом. Здесь всё обновилось. Вы делали ремонт?

– Да, были усовершенствования.

– А дома тоже стареют?

– Глупенький, да, конечно.

– Но некоторые люди почему-то нет.

– Только некоторые. Вечная молодость, как ты выяснил, может принести не меньше боли, чем подползающая старость.

– Теперь я так не считаю. Теперь у меня есть смысл. Еще с душой надо поработать. Душа не справляется.

– Как ты думаешь…

– Да, любимая?

– Если бы ничего не случилось, я имею в виду взрыва, исчезновения и всего остального, было бы лучше?

– Думаю, что да. Всё, что случилось, было не нужно. Всё это лишнее. Секунда бессмысленного мучения уже вмиг обесценила всё это предприятие. Жизнь прожита напрасно. Много ошибок. Много потерь. И зачем всё это?

– Джонатан, ты смотрел на меня как на звезду. Видел во мне решение.

– Давай поженимся, как планировали когда-то. Сегодня такой прекрасный солнечный день. В комнате так уютно! Давай сегодня. 21 июля 2008 года.

– Джонатан.

– Что? Устроим праздник на улице. Расставим столы. У вас есть фейерверки или что-то в этом роде? Все переоденутся в праздничные наряды… Какой странный мир! Мне кажется, как будто кроме этого лагеря на планете ничего нет.

– Так и есть. Джонатан, я хотела…

– Я знаю, что ты хотела.

– Нет, не знаешь. Я хотела тебе сказать, что вышла замуж. У меня есть муж. И не стоило бы делать что-то противоестественное.

* * *

Джонатан перестал слышать слова. Он забылся. Он помнил, что многократно говорил Виктории: «А я думал, ты ждала меня, я думал, что нужен тебе, что ты любишь меня». Но ее ответов он не слышал. Не хотел слышать. Его разум погрузился во мрак. Он как-то выбрался из комнат и ограждений, оказавшись где-то в чаще дремучего леса. Он разговаривал сам с собой.

«Не тренированная душа у меня, значит. Я так и знал. Надо бы привыкнуть…»

«Правда в том, что я любила и ждала тебя».

«Но у тебя есть другой. И ты другого любишь».

«Но ведь прошло пятьдесят лет».

«Но ведь прошло пятьдесят лет. А я-то пришел, я думал, что ты любишь и ждешь меня. Ошибся. И что мне делать теперь? Ходить, смотреть под ноги? Натыкаться на стены? Уничтожаться? Надеть маску великой печали? Что делать? Как я буду жить здесь? Как я буду существовать в этом мире? Ничего кроме лагеря здесь нет!»

«Я не обязана была».

«В этом всё и дело. Никто ничего не обязан. Я не хочу жить. Зачем? Устал. Я устал! Мне нечего делать в жизни».

«У меня никого нет, я пошутила. Я проверяла тебя».

«О нет! Нет! Опять начинается. Опять эта болезнь! Я не успел излечиться, а теперь навсегда заболею. И сойду с ума окончательно».

«Ты много на себя берешь».

«Много. Ноша неподъемная».

Джонатан упал без сил где-то чуть в стороне от тропы. Кругом была глушь.

«Ты отсюда не убежишь», – повторял Джонатан надрывным голосом.

Солнце светило ярко. Был полдень.