Читать книгу История Отечества IX – начала XXI века - Игорь Новиков - Страница 10

Размышляя над особенностями становления древнерусского государства Киевская Русь, мы должны отчетливо осознать, что говорить об особенностях мы можем лишь условно, если сравнивать его с образованием европейских государств. Если Европа и стала образцом для России к XVI–XVII вв. (но только не в области идеологии, когда «Святая Русь» отделяла и противопоставляла себя Европе), то этого нельзя сказать о времени раннего Средневековья, когда закладывались основы феодализма и Европа была периферией цивилизованного мира, а Русь развивалась почти синхронно с варварскими королевствами, являясь ее составной частью. В конечном итоге, в этот период образцом для подражания были прежде всего восточные страны – Византия и Арабский халифат, но от них Русь была отделена «диким полем», населенным кочевниками. Сама Европа первоначально черпала опыт Востока, пока стечение обстоятельств не сделало ее на рубеже Средневековья и Нового времени тем трамплином, по которому человечество взлетело резко вверх.

И все же расхождения, пусть первоначально и незначительные, зародились и начали накапливаться уже с периода образования раннефеодальных государств. Этому способствовали особые условия, определившие специфику развития и восточнославянского общества, и государства Киевская Русь.

Восточная оконечность Европы была зоной, где проживали народы, стоящие на стадии родоплеменного строя, и продвинувшиеся сюда славянские племена не встречались на своем пути с древними цивилизациями, которые могли бы оказать влияние на их социальное развитие. Действительно, восточные славяне относятся к ареалу тех варварских народов, которые ранее не имели прямых и длительных связей с греко-римским миром, составившим основу будущей европейской цивилизации. Это так называемые государства «бессинтезной зоны», где феодализм развивался самостоятельно, путем разложения первобытных общин, а не впитывал в себя элементы античной культуры – римское гражданское право, государственные учреждения, науку, искусство, мораль. Следствием этого является более длительный период вызревания феодальных отношений, когда одновременно сосуществовали элементы разлагающихся первобытнообщинных структур и нового, нарождающегося феодального уклада.

Область расселения восточных славян – это равнинная, слабозаселенная огромная территория, с юго-востока окруженная «диким полем», населенным кочевниками. К тому же с суровым климатом – холодной зимой и коротким летом. Эти, на первый взгляд, несущественные особенности играли тем не менее в жизни восточных славян важную роль, воздействуя на социальные процессы.

Во-первых, зарождающемуся государству труднее, чем в Западной Европе, было защищать свои границы, и это заставляло быть в постоянной боевой готовности и княжескую дружину, и всех общинников. Следовательно, заставляло сохранять ополченческую организацию свободных общинников, что приводило к постоянному воспроизведению традиций военной демократии.

Во-вторых, давление кочевников заставляло славян переселяться все дальше на северо-восток в лесные малонаселенные земли. Происходили постоянные миграции населения. Это было связано и с тем, что земли были малоплодородные, но их было много. Отсюда подсечное земледелие на севере и смена участка по мере истощения почвы.

В-третьих, суровый климат, когда короткий период полевых работ не давал возможности жить поодиночке, сплачивал население в большие семьи и территориальные общины. Сама природа делала в тех условиях общинную организацию незаменимым институтом выживания. Все это определяло большую, чем в Западной Европе, крепость общины, затрудняло имущественное расслоение, переход к частной собственности, а следовательно, к задержке процесса расслоения общества и появления государственности.

В-четвертых, большой фонд земель давал возможность ведения экстенсивного земледелия; земля не была тем богатством, которым следовало особо дорожить и стремиться приобрести ее в личную или частную собственность. Это задерживало развитие феодализма вглубь, а миграции разряжали обстановку в центре страны и давали возможность не доводить дело до конфликтов из-за собственности на землю.

Что же касается возникновения самой государственности у восточных славян, то вопрос этот до сих пор остается дискуссионным. Но общее представление о путях зарождения и эволюции государственности позволяет по-новому взглянуть на историю государственно-политической организации средневековой Руси. У восточных славян политогенез8 датируется IX в. К этому времени в ходе Великого переселения народов около 150–200 праславянских племен оказались на равнинах Восточной Европы. Немногочисленные туземцы (балты, иранцы, фин-но-угры) растворялись в славянской среде. Но здесь славяне встретились и с более сильными соседями. Пользуясь разобщенностью славянских племен, эти соседи стремились подчинить их своей власти. Особенно активной была Хазария – огромная империя, имеющая богатый опыт государственного строительства на территории Восточной Европы и Азии. На некоторое время она подчинила вятичей, северян, полян, радимичей. Хазарский каганат получал с этих славян пушную дань и контролировал их торговые связи с Востоком. Славяне, проживавшие западнее, также попадали в зависимость от соседних государств. Так, волыняне и хорваты сначала были включены в состав Великой Моравии, а затем до конца X в. подчинялись Польскому и Чешскому княжествам. Для будущих новгородцев серьезным противником являлись скандинавские викинги (варяги). В середине IX в. варяги из Швеции проникали в земли сло-вен и кривичей и взимали с них дань – откуп. Постоянная борьба шла и между самими восточнославянскими племенами, не упускающими случая «примучить» друг друга.

В такой ситуации острее проявлялась тенденция к новым формам объединения, возрастала роль связанных с войной и руководством вождей и дружин. Стали образовываться союзы племен, а следом и более сложные суперсоюзы. В IX в. обозначились два региона, где политогенез протекал ускоренными темпами. Его ускоряло также активное использование внешних резервов. Роль такого резерва, в частности, сыграли отдельные отряды викингов во главе со своими конунгами. Славяне заключали с ними соглашения, и викинги как готовая военная сила иноземного происхождения способствовали укреплению зачатков новой политической организации.

Так, при участии варягов Дира и Аскольда9 возник южный очаг протогосударственности – Полянское княжение с центром в Киеве. Это княжение первым разорвало данническую связь с Хазарией и вступило с ней в вооруженную борьбу. Подчеркивая свое независимое положение, его князья именовали себя хазарским титулом «каган». Киевские каганы пытались установить отношения с Византией и Францией, а также значительно раздвинули границы княжества, присоединив соседние славянские племена. Каган Аскольд даже организовал первый в истории восточных славян поход на Византию. Хотя поход закончился неудачей, он свидетельствовал о появлении в Европе новой серьезной политической силы.

Помимо южного, возник и северный очаг протогосудар-ственности. Его первоначальным центром была Ладога. Для своего времени Ладога являлась крупным международным торгово-ремесленным поселением. Северный суперсоюз располагался на берегах великих озер: Ладожского, Ильменского, Белого, Псковского. Славяне пришли сюда с польского Приморья относительно поздно, в VII–VIII вв. Родственные западным славянам колонисты осели прежде всего на удобных и важных речных путях. Они установили тесные отношения с местными финно-угорскими племенами и небольшими группами скандинавов, которые в ходе «эпохи викингов» также оказались «на Востоке». В 830–840-х гг. с населения Ладоги и ее окрестностей взимали дань пришлые викинги-свеи. Но вскоре словене, кривичи и чудь подняли против них восстание. Объединившись, восставшие изгнали свеев. Общая победа не положила конец всем проблемам: ведь Ладога была сожжена, а победители свеев ослабляли себя paздорами и соперничеством. В 862 г. к борьбе подключился варяжский князь Рюрик с дружиной. Скорее всего, это был Рорик Ютландский из Дании. Конунг Рюрик давно утратил связи с родиной, превратился в наемника и зарекомендовал себя как враг шведских викингов. Опытный норманн и его дружина оказали определенное влияние на развитие событий в северном суперсоюзе. Полагают, что они выступили на стороне словен и помогли им объединить местных кривичей и чудь. Спустя некоторое время Рюрик уничтожил и часть словенской родовой знати, недовольной усилением военно-служилого слоя. Так внешний «варяжский» фактор придал ускорение политогенезу и в этом регионе.

Южное и Северное княжения были протогосударственны-ми объединениями. Они имели в своей структуре элементы политической организации: земли нескольких племен составляли единую территорию, существовали общие повинности, постоянное войско-дружина, грады-убежища и грады-святилища, над-племенные органы управления.

Дальнейший импульс развитию государственно-политических элементов дало слияние этих двух княжений. Известно, что оно произошло в 882 г., когда «северяне» покорили «южан». Северянами в тот момент предводительствовал варяг Хельги, или, по-славянски, Олег. Войско Олега, состоящее из славян, чуди и норманнов, захватило несколько важных пунктов на Днепре и, главное, сам Киев. После того как Олег убил киевского князя Аскольда, «южане» без сопротивления признали его своим князем. Они полагали, что пришлый князь пользуется лучшим покровительством богов и обеспечит большую удачу, чем прежний.

Олег стал первым правителем нового образования – Киевской Руси, или «империи Рюриковичей». Олег и его преемники (князья Игорь, Святослав, Владимир, Ярослав Мудрый) стремились прежде всего расширить державу, «окняжить» множество еще самостоятельных восточнославянских племен и союзов. Окняжение в то время означало их подчинение судебной, административной и финансовой власти Киева. Эта задача решалась в ходе беспрерывных войн киевских князей с ближними и дальними соседями и в основном была выполнена к концу XI в. Кроме славян, в состав «империи Рюриковичей» вошло 25 неславянских народов. Ее территория достигла 1 млн км², а число жителей – нескольких миллионов человек. Еще раньше за новым восточноевропейским государством закрепились два самоназвания – «Русь» и «Руська земля».

Какая же форма государства была присуща Руси? Конечно, за время ее существования в качестве единого государства с конца IX до начала ХII в. политико-административная система совершенствовалась и укреплялась. Но в целом форму определяло разделение общества на два основных слоя. Это общинные «миры», которые объединяли главную массу населения, и княжеско-дружинные корпорации, которые объединяли правящий высший слой. По всем признакам Русь являлась патриархально-монархическим государством, типичным для ранней стадии средневековой цивилизации. Принцип монархического (единоличного) правления еще только вырабатывался. Самые первые киевские князья (Олег, Игорь, Святослав) управляли Русью фактически вместе с другими княжескими династиями, которые продолжали возглавлять подвластные Киеву племена и союзы племен. Позднее эти династии были частично истреблены, а частично пополнили ряды великокняжеского боярства. При Владимире Святославовиче установилась монопольная верховная власть одной династии Рюриковичей. Но и эта власть имела корпоративный характер, ибо считалась принадлежащей всему княжескому роду. По обычаю каждый князь имел право на свою долю власти. Он получал ее в виде первоначального удела, который назывался «причастье». Очень интересно, что все сыновья великого князя признавались равными между собой. Этот обычай долго вызывал ожесточенную борьбу наследников за единоличную власть над Русью. Когда в живых оставался один из них, он объявлял себя самодержцем. Так пришли к «самодержавию» Владимир Святой (980–1015 гг.)10 и Ярослав Мудрый (1019–1054 гг.). Его многочисленные потомки продолжали делить Русь, но уже с учетом определенного старшинства в роду. Эти княжеские доли нельзя было наследовать. Они снова и снова перераспределялись среди родственников по известной системе. Князья обычно за свою жизнь несколько раз меняли «причастье». Столичный город Киев никому первоначально не принадлежал и приобретался старшим в роду вместе с титулом киевского князя. Существование временных фиктивных княжеств не означало наступления настоящей политической децентрализации. Это была форма функционирования патриархально-коллективного властвования с характерными маятниковыми переходами: верховная власть то дробилась, то снова оказывалась в одних руках.

Своеобразно определялся также статус князя в качестве носителя верховной власти. В законах об этом вообще ничего не говорилось. У многих ученых возникало впечатление, что государь на Руси стоял выше закона и вне его, т. е. был деспотом. Но такое впечатление обманчиво. Подобная ситуация характерна для всех ранних государств. На этой стадии нигде в мире не практиковали договорных ограничений, но повсеместно воспринимали персональную власть как священное (сакральное) явление. Не был исключением и восточнославянский князь. Его личность и функции осмысливались в мифологических образах. Само государство отождествлялось со строением или продолжением тела князя. Он владеет государством, как собственными органами – руками, ногами, головой. Государственные налоги – это еда, корм князя. Чтобы законно унаследовать великокняжеский титул, не требовалось писать особый закон или завещание. Но будущий преемник обязан был присутствовать на похоронах отца – великого князя. К сожалению, эти воззрения, создающие особый комплекс идей о власти, применительно к Руси почти не изучены. Но ясно, что именно они содержали ограничительные и разрешительные нормы для политической деятельности членов княжеской корпорации.

Остальные корпорации также выполняли свою часть государственно-политических функций. Дружины князей были не только профессиональным войском, но и управленческим аппаратом. Они концентрировали и использовали ресурсы страны для обороны и экспансии, взимали дани, творили суд, оберегали общественный порядок. Характерно, что на первых порах дружина-аппарат действовала кочевым способом. Этот способ нашел выражение в практике полюдья – объезде подвластных земель для сбора дани и осуществления суда. Само полюдье – просто путь от нерегулярных поездок дружинников за данью до хорошо отлаженной общегосударственной системы. Арабские путешественники, например, оставили описание архаичного полюдья при князе Олеге Вещем. Оно еще больше напоминало набеги «руси» на славянские поселенья. Разбившись на отряды в 100–200 чел., «русы» собирали дань и кормились. «Они поедают достояние и расхищают добро славян», – констатировали арабы-современники. Князь Игорь Старый (912–945 гг.) организовывал полюдье иначе. В поход за данью отправлялась вся дружина, слуги, обозники. Экспедиция целых полгода (ноябрь – апрель) объезжала славянские земли, проходя более 1500 км. Ее «объезды» выполняли также идеологическую роль, символизируя власть князя и значимость княжеского окружения. Весной и летом «рycы» продавали или меняли собранные меха, мед, воск на заморских рынках.

Убийство князя Игоря древлянами в 945 г. вызвало важную реформу даннической системы. Реформу начала его вдова княгиня Ольга, но особенно активно внедрял новый порядок ее внук Владимир Святой. Территории общин теперь превращались в специальные округа-погосты. При этом дружинники везде уничтожали прежние общинные центры (погостины) и возводили новые княжеские крепости. Эти крепости сооружались по единому плану и имели единое назначение. В каждой из них размещался небольшой отряд воинов во главе с тиуном11. Тиуны с помощью гарнизонов крепостей руководили сбором дани, ее хранением и доставкой в Киев, выступали в роли судей, контролировали выполнение княжеских указаний. Традиционное объездное полюдье практиковалось меньше. Сам термин «полюдье» приобрел новое содержание. Полюдьем стал называться единовременный налог.

Сеть княжеских крепостей значительно усилила контроль над общинными корпорациями со стороны официального государства. Но погостовские общины, или верви, продолжали оставаться сильными автономными организациями. Они участвовали в сборе налогов. При необходимости общинники своей «сотней» под руководством старост выходили на войну. В погостах действовал свой суд. Судьями были главы семейств, которые на основе обычного права решали множество дел.

Для системы погостов было характерно специфическое переплетение политических функций всех корпораций. Поэтому она являлась основой патриархально-монархической государственности. Механизм ее работы не нуждался в организации сколько-нибудь сложных центральных органов. Для обсуждения и решения важнейших вопросов князья собирали на совет своих дружинников. Вначале в совещаниях участвовала вся дружина. Позднее эти совещания стали более узкими и сделались привилегией дружинной верхушки. Но и такие советы при князе не имели стабильного количественного и персонального состава. Не разделялись и решаемые советом дела, среди которых могли быть вопросы войны и мира, законодательные и прочие проблемы. В качестве исполнителей государственных решений князья также использовали свой двор, состоящий из их личных хозяйственных слуг. Княжеские люди, высшие и рядовые (повара, конюхи, псари и прочие), наряду с дружинниками одновременно являлись и частью тогдашней администрации. Таким образом, возникло уникальное явление, когда господствующее сословие и государство как бы сливались в дружинном институте (рис. 1).

Свидетельством укрепления государственной собственности стали возникавшие территориальные и должностные «кормления»12 для младших родственников князя и знатных дружинников. Другим проявлением той же тенденции было объявление территории государства княжеской «вотчиной», т. е. наследственным владением великого князя киевского. Вслед за этим князья начали реально распоряжаться землей: дарить, жаловать, обменивать. В результате с XI–XII вв. началось развитие крупного частного землевладения. На Руси оно приняло форму вотчинной системы. Вотчинник-землевладелец обладал правом распоряжаться своей землей: передавать наследникам, дарить, продавать, закладывать.

Рис. 1. Государственный механизм Киевской Руси

Первоначально вотчина и князя (его домен), и его слуг имела рабовладельческий характер, постепенно там появляются и феодально-зависимые крестьяне, но рабы все же преобладали в течение всего киевского периода. Таким образом, с XII в. в феодальной собственности образовалось два сектора – государственно-корпоративный и частный. Но вотчины основывались, главным образом, на рабском труде и представляли собой островки в море свободного общинного мира. Вотчинная система не стала господствующей, и если мы можем говорить о раннем феодализме, то он был прежде всего государственным.

Но вернемся к дружине. Она появилась в IX в. и существовала за счет государственных доходов. Основной обязанностью дружинников была военная служба. С князем дружинников связывали узы личной верности, носящие взаимный характер. Поэтому говорить о князе как самодержце в раннефеодальный период едва ли правомерно. Пополнялась дружина, как правило, не за счет старой родовой знати или рядовых общинников, а за счет маргинальных элементов: изгоев славянского происхождения, бродячих иностранцев, зависимой челяди князей, скандинавских викингов. Это облегчало превращение дружины в эксплуататорский слой, чуждый местному населению. Таким образом, дружина не вырастала из общины, а стояла над ней. Не случайно уже в IX–X вв., чтобы выделиться, дружина носила самоназвание «русь», имеющее социальное значение как синоним этнически пестрой дружины.

Дружина-«русь» сформировала свою специфическую культуру, отличную от простых славян. Она носила смешанный евроазиатский характер и проявлялась в вооружении, снаряжении боевых коней, костюмах, украшениях, домашней утвари, погребениях.

С Х в. внутри дружины существовала собственная иерархия. Ее члены делились на высших – «мужей» и низших – «отроков». Позднее к ним прибавился еще один разряд – «децкие». Часть воинов постоянно находилась при князе, составляя его ближайшее окружение и свиту, другая часть несла службу по городам. Города служили как бы общими замками и, в отличие от западноевропейских городов, были прежде всего административными, а не торгово-ремесленными центрами. С разрастанием рода Рюриковичей роль городовых дружин перешла к дружинам князей – родственников великого князя киевского.

Разложение дружинной организации в Киевской Руси намечается со второй половины XII в. При князе теперь оставалась лишь низшая прослойка дружины. Она получила название дворских слуг, дворян. Они охраняли князя, управляли его хозяйством, выполняли судебные и полицейские функции, ходили в походы.