Читать книгу Безымянные - Игорь Озёрский, Игорь Дмитриевич Озёрский - Страница 5

Это походило на небольшое уличное представление. Словно все эти события кто-то тщательно спланировал.

Всё произошло быстро. Настолько быстро, что Болли Блом ничего не успел предпринять. Камень выскочил из-под ноги и умчался прочь в тот момент, когда пальцы ещё не успели найти опору. Надежда оставалась только на страховку, но она подвела. Болли словно в замедленной съёмке видел, как из кирпичной стены вылетел крюк и устремился вниз. За ним, извиваясь, словно змея, заскользила страховочная верёвка. Старая каменная кладка обвалилась, и поблизости не оказалось ни одного выступа, за который можно было бы ухватиться.

Болли показалось, что кто-то изо всех сил дёрнул его за ноги. Внутренности сжались и превратились в одно пульсирующее от страха целое. В мгновение ока окружающий мир распался. Он потерял чёткие очертания, приняв образ абстрактной живописи. Холод пронзил живот и лёгкие, а сознание заполнил гулкий свист.

Подобно лавине обрушилась тишина. Навалилась всей своей мощью, заполнив пространство и время. Она была очень тёмная, густая, с еле различимым багровым оттенком.

Тело разлетелось на множество осколков. То же самое произошло и с мыслями. Разбитое и искалеченное сознание очутилось в непроглядной тьме, которая оказалась липкой, вязкой и отдалённо напоминала желе.

Чернота поглотила всё, что хоть немного напоминало о существовании мира: звуки, запахи и цвета. В этом бесконечном чёрном пространстве не осталось ничего. Это уже даже нельзя было назвать пространством. Ибо это место, нигде не начинающееся и нигде не заканчивающееся, в сущности, являло собой абсолютное Ничто.

Разум попытался собрать осколки мыслей. Как осьминог, он раскинул во все стороны свои длинные щупальца и старался отыскать обрывки информации, чтобы соединить их. Разум работал изо всех сил, но безрезультатно. Все кусочки памяти канули в небытие.

Ничего не происходило. Стояла абсолютная тишина. Прошла минута, другая. Разум старался уловить течение времени, но не мог. Словно оно остановилось или исчезло вовсе. Разум не мог понять, как долго он уже здесь находится. Секунды, месяцы или столетия?

В какой-то момент черноту, словно метеориты, пронзили слова:

– Приветствую тебя, Номер Три.

Эти четыре слова что-то изменили. Они будто запустили неведомый механизм. Из-за него Ничто пришло в движение. Словно со словами в пустоту проникло время.

Разум с жадностью поглотил полученную информацию и стал её анализировать. Возник первый вопрос:

– Вы Бог?

– Можешь называть как угодно, Номер Три…

Голос, раздавшийся в уме, прозвучал отчётливо. Но что-то в нём настораживало. Он был неестественным… Будто каждое слово с трудом выдавливала из себя гигантская змея, затаившаяся где-то поблизости.

Змея…

Было в этом что-то безумно знакомое. Знакомое и пугающее.

– Где я?

– Нигде, – ответила змея.

– Кто я?

– Что тебя интересует? Вид? Пол? Раса?

Речь невидимого собеседника вызывала страх, но разуму нужна была информация. Чтобы восстановить память, необходимо продолжать диалог, хотя инстинкты во всю мощь трубили, что делать этого ни в коем случае нельзя.

– Имя! Мне нужно знать моё имя!

– Это можешь сказать только ты сам. Но пока рано его называть…

Разум напрягся изо всех сил. «Имя… Болли Блом! Вот оно! Точка опоры… Но что означает “рано его называть”?»

Тем временем имя помогло оживить воспоминания. Они стали проносится словно слайды. Вначале медленно. А затем всё быстрее.

Номер Три увидел свой дом. В нём ещё жили его родители, пока не умерли. Небольшой, двухэтажный, с просевшей черепицей и выцветшими стенами, по которым расползлась сеть трещин.

Значительное место в его воспоминаниях занимал Тронхейм. Город, в котором Номер Три родился. И в котором он умер.

Быстро и незаметно пронеслись воспоминания о школе, которую Болли Блом окончил с трудом. Первые выкуренные сигареты, поднятые руки одноклассников, укоризненные взгляды учителей.

Затем он увидел места, где он работал: складские помещения уступали место сторожевым будкам, кабины грузовиков – придорожным закусочным.

В одной из них Болли проработал дольше обычного. Он даже увидел людей, которых мог бы назвать друзьями. «Без горчицы, Болли! Слышишь? Никакой горчицы!»

Старые, давным-давно пережитые эмоции внезапно ожили. Номер Три вновь ощутил то разочарование, когда закусочную закрыли из-за каких-то нарушений. Тогда Болли опять пришлось искать работу.

Идеальным вариантом оказался ресторан быстрого питания. В нём Болли начал карьеру в роли уборщика, затем стал поваром, а в последние месяцы был повышен до кассира. «Спасибо, что без сдачи!»

Слайды побежали дальше. Болли не задержался надолго в «ресторанном бизнесе». Он решил искать себя в других сферах. Некоторое время работал грузчиком, затем курьером, а на пике своей карьеры стал строителем.

Воспоминания не просто восстанавливали хронологию событий – они возвращали опустошённому и обезличенному сознанию индивидуальность. Словно на белом холсте начинал проявляться образ человека. И чем больше Номер Три углублялся в воспоминания, тем отчётливее становился его портрет.

Болли был невысоким и крепким мужчиной с внушительным размахом плеч. Он выделялся непропорционально длинными и мускулистыми руками с толстыми массивными пальцами. Черты лица, грубые и несимметричные, были словно неумело высечены из камня скульптором-новичком. Значительно выступал вперед мощный квадратный подбородок, а небольшие раскосые глаза были посажены глубоко и далеко друг от друга. Из-за многочисленных драк нос сильно искривился, а высокий лоб украшала парочка тонких шрамов; их не могли скрыть коротко подстриженные светло-русые волосы.

«Против Блома нет приёма, если нет другого Блома», – шутили его приятели.

Длинные и запутанные лабиринты памяти, по которым блуждало сознание Номера Три, привели Болли к одному из воспоминаний.

Он очутился в баре, в котором прослыл завсегдатаем. Это был один из тех вечеров, когда Болли вначале молча пил пиво, а захмелев, влезал в чужие разговоры. Этот вечер Номер Три хорошо помнил ещё при жизни и время от времени мысленно к нему возвращался.

Когда очередная кружка пива подошла к концу, Болли Блом решил вступить в один из споров, который вовсю кипел рядом. Несколько посетителей обсуждали учебные заведения. Болли окликнул мужчин и начал излагать им свои мысли по этому поводу:

– Знаете, на самом деле плохо, когда есть это… высшее образование! Вот, допустим, выучился ты на кого-то… Ну, например, э-э… на юриста или там инженера. И всё! Ты либо юрист, либо инженер. И эти люди не знают ничего, кроме того, что, типа, выучили в институте. Этим они сами себя ограничивают. Их жизнь скучна и однообразна! Зато я вот могу заниматься чем угодно! Например, готовить. Я имею в виду не так, чтобы просто готовить дома яичницу, а по-настоящему! Я был поваром в ресторане…

Без горчицы, Болли! Слышишь? Никакой горчицы!

– Я и продавать могу! Любой товар! Вообще, продажи – это моё! В своё время я был довольно сильно в этом задействован! Да, задействован в этом бизнесе! И, надо сказать, у меня неплохо получалось!

Спасибо, что без сдачи!

Обычно такие посиделки заканчивались одинаково. Кто-нибудь из подвыпившей компании (обычно тот, кто первый раз видел Блома) начинал подшучивать над ним. И, когда до Болли доходило, что над ним смеются, начиналась драка.

Надо отметить, дрался Болли Блом неплохо. И от этого у него часто возникали проблемы.

В тот вечер в баре оказался какой-то иностранец. То, что посетитель не местный, стало ясно, когда он делал заказ. Мужчина хоть и говорил на норвежском, но с сильным акцентом и ошибками.

Это отвлекло Болли от рассказа о своей профессии, и он решил заказать себе ещё пива. Мужчины, беседу которых он прервал, вздохнули с облегчением.

Иностранец выбрал тёмное пиво. Вроде бы «Гиннес». Когда бармен принёс кружку, мужчина одним долгим глотком осушил её и попросил повторить.

Гость оказался общительным. Сложно было понять, сказывалось ли выпитое пиво, или он был таким по жизни. Завсегдатаи бара приняли его радушно. По большей части оттого, что им надоело слушать повторяющиеся изо дня в день истории друг друга.

Иностранец долго рассказывал, откуда он начал путешествие и как оказался в Тронхейме. Болли не особо разбирался в географии, поэтому не понял, о какой стране говорил иностранец. Но слушал его внимательно. Что-то заинтересовало Болли в этом человеке.

На вопрос одного из посетителей, чем тот занимается, иностранец ответил, что раньше был священником. Это заявление вызвало всеобщий интерес. Разговор перешёл на религиозную тему. Так вышло, что посетители бара в подавляющем большинстве были людьми неверующими. И, как свойственно иным неверующим людям, они хотели убедить в своей правоте верующего.

– А что ты думаешь о первых людях? Об Адаме и Еве? Ты считаешь, что они существовали на самом деле? – спрашивали уже порядком захмелевшие мужчины, даже не стараясь скрывать улыбки.

Иностранец смотрел на них спокойно и отвечал с сильным акцентом, будто не замечая, что над ним подтрунивают:

– Существовать? О, да! Бог помещать Адама в саду и предупредить не есть плод Древа Познаний Добра и Зла, ибо в день, в который он вкусить этот плод, он будет умирать.

Акцент иностранца и его ошибки в простейших словах веселили слушателей ещё больше.

– Тогда Змей искушает Ева, – продолжал иностранец, игнорируя смешки, – чтобы она вкушать от древа. Но Ева говорить Змею, что сказать Бог. Змей отвечать ей, что она не умрёт. Змей говорить: «Ваши глаза должны быть открыты, и вы будете, как боги, знающие добро и зло». Ева ест плод и дать его Адаму. И он тоже ел. Бог всё узнать об этом. Чтобы предотвратить Адама и Еву от еды плод Древа Жизни и жить вечно, он изгонять их. Змей тоже наказан за участие в их падение: обречён вечно ползать на брюхе в пыли.

Некоторые завсегдатаи бара уже смеялись в голос, но иностранец по-прежнему сидел с невозмутимым видом, как будто он рассказывал анекдоты и ждал именно такой реакции публики.

Болли поразило услышанное. Его семья не была религиозной. Сам Болли, хоть и допускал существование некоего Бога, но никогда не интересовался этим всерьёз. Слушая иностранца, он понял, что ни разу в жизни не задумывался о появлении мира и первых людях. Его кругозор ограничивался настоящим и только им. И вот непонятно откуда появляется человек в одном из тысяч баров большого города Тронхейма и поднимает такие необычные для этих мест темы. И это происходит не в каком-нибудь популярном, полном богатых туристов заведении, а именно в том баре, в который очень редко заходят чужаки. В баре с неприметной вывеской, на окраине города. В баре, где по вечерам Болли Блом пьёт холодное пиво.

Болли внимательно вслушивался в тяжёлую для восприятия, корявую речь иностранца. Пытался не упустить ни единого слова. Он сконцентрировался настолько, насколько для него это вообще было возможно. Болли не слышал смеха, что раздававался со всех сторон до тех пор, пока иностранец не замолчал. Гость не подавал вида, что его расстроила реакция слушателей, но Болли понял, чем вызвана пауза в рассказе.

Блом развернулся к бородатому соседу, гоготавшему во всё горло у него над ухом, и отвесил ему мощную затрещину. Удар был настолько сильный, что бородач с грохотом свалился со стула вместе с кружкой пива. Раздался звон бьющегося стекла. Во все стороны полетели толстые осколки. Пиво, пенясь, растеклось по дощатому полу.

– А ну, все заткнулись! Что вы услышали такого смешного?! – прорычал Блом, слезая с высокого барного стула. Он показательно размял увесистые кулаки, пощёлкивая суставами.

Воцарилась тишина.

Свалившийся со стула бородач вскочил на ноги. Его распухшее от алкоголя лицо покрылось багровыми пятнами, а глаза, подобно глазам быка, налились кровью. Несколько секунд он озирался, пытаясь понять, что произошло. Затем взгляд бородача остановился на Болли, и он двинулся в его сторону. Все, включая иностранца, замерли, наблюдая за происходящим. Через пару шагов бородач остановился. По-видимому, он рассчитывал, что кто-нибудь из посетителей попытается его остановить, дабы предотвратить драку. Но, судя по лицам, никто и не думал этого делать. А драться с полоумным Бломом было абсолютным безумием. Бородач постоял, переминаясь с ноги на ногу, после чего нервно схватил пальто и, ни на кого не глядя, покинул заведение.

Дверь захлопнулась, и бар вновь ожил. Все сделали вид, что ничего не произошло. Над рассказчиком уже больше никто не смеялся.

Болли подошёл к иностранцу и сел на соседний стул:

– Я не очень понял. Выходит, это… если, типа, змеи ползают по земле из-за того, что они наказаны, то раньше они могли ходить?

Иностранец посмотрел на Болли, затем перевёл взгляд на кружку пива. Сделал большой глоток и вновь поднял глаза на собеседника. По его лицу сложно было понять, о чём он думает. Но Болли показалось, что иностранец обрадовался проявленному интересу.

– Нахаш, – тихо произнёс иностранец, так, чтобы его мог слышать только Болли. – Такое еврейское слово. Его использовать для идентификация Змея, который появляться в книге Бытия в Эдемский сад. Змей – обманчивый существо, который способствует делать то, что запретил Бог, и проявлять особый хитрость в Его обмане. Змей обладает способностью говорить. Змей хитрее всех, кого создал Господь. Хоть в Книга Бытия и нет указаний, что Змей мог ходить на двух ногах, всё же так следует понимать.

После той встречи с иностранцем Болли часто мучили странные сны. Он видел в них белое дерево, огромного Змея, стоящего рядом на человеческих ногах, и лежащую под деревом Еву, вокруг которой разбросаны гнилые яблоки и покрытые плесенью хот-доги. Он не чувствовал во сне запаха, но был уверен, что протухшие хот-доги страшно смердят, заполняя ужасным зловонием райские кущи.

Тебе же говорили, без горчицы, Болли! Никакой горчицы!

В этих снах Змей всегда молчал. Но Болли догадывался, каким может быть его голос.

И вот что-то происходит… Вроде, это было падение. И кто-то начинает говорить с ним змеиным голосом, которого он ни разу не слышал. Может, это и есть Нахаш – древний Змей, описанный в Книге Бытия? Та самая змея с потёртым землей и камнями брюхом, что обречена вечно ползать в пыли?

Неожиданно его воспоминания прервала мысль: «Я мёртв».

Спасибо, что без сдачи…

Стояла тишина. Ничего не происходило. Только осторожно и медленно, словно иссякающий ручеёк, текло время, недоумевающее, как и зачем оно оказалось в этом странном и зловещем месте.

«Как жаль, что поблизости нет иностранца, – подумал Болли. – Вероятно, он бы смог объяснить, что происходит».

– Что именно тебе не ясно?

Номер Три не хотел отвечать. Он всё ещё представлял, что рядом с ним затаилась невиданных размеров змея, которая может в любой момент наброситься на него и сожрать. И это зависит от того, ответит он ей или нет.

«Молчать. Нужно молчать!» – убеждал себя Болли. Но змея и не настаивала на ответе. Нахаш молчал. А Болли Блом думал о жизни. Он ещё не был готов окончательно расстаться с ней. Какая-никакая, а она ему нравилась. Но он боялся, что Змей попытается обмануть его, как когда-то обманул Еву. Он в мельчайших деталях помнил рассказ иностранца о Змее, который лишил людей Рая. О хитром и гнусном Змее по имени Нахаш.

– Хорошо, Номер Три. Ты сделал свой выбор…

Эти слова внушили Болли настоящий ужас. Он подумал, что останется один, навечно заточённый в черноте. И, быть может, он упускает единственный шанс выбраться отсюда. Маловероятный, но всё же шанс. Тем более сейчас он явно был не в Раю, которого ещё при жизни так страшился лишиться. Терять, по сути, было совершенно нечего. Возможно, у него, действительно, есть выбор. Болли совсем запутался. Он не знал, какое решение является правильным. Сейчас или никогда.

– Подожди!