Читать книгу Доктор Ахтин. Бездна - Игорь Поляков - Страница 2

1.

– Здравствуйте, Светлана Геннадьевна.

Врач улыбнулась в ответ и показала рукой на стул.

– Рада вас видеть, Мария Давидовна. Что привело вас ко мне?

Доктор Гринберг села, задумчиво посмотрела на врача-гинеколога и просто сказала:

– На учет хочу встать.

Улыбка у доктора стала еще шире, и Светлана Геннадьевна на всякий случай уточнила:

– Когда были последние месячные?

Мария Давидовна назвала дату и добавила, что уже сделала тест на беременность, и он оказался положительным.

– Я рада за вас, Мария Давидовна. Это именно то, что вам нужно. И для здоровья, и для души. Раздевайтесь за ширмой и ложитесь, посмотрим, что там у вас.

Взяв протянутую акушеркой амбулаторную карту, Светлана Геннадьевна открыла её и стала писать.

Мария Давидовна неторопливо раздевалась, задумчиво улыбаясь своим мыслям. Она вырвалась из замкнутого круга ежедневной суеты и вышла на дорогу, которая приведет её в неизведанное будущее, пусть даже оно окрашено в мрачные тона. Она приняла решение, которое может кардинально изменить её жизнь, но – почему-то она была уверена, что эти изменения только к лучшему. Постелив одноразовую пеленку на гинекологическое кресло, она взобралась на него, и, глядя на белый потолок, продолжала улыбаться.

– Кроме задержки и положительного теста, что еще есть? – спросила Светлана Геннадьевна, извлекая одноразовые перчатки из упаковки.

– Тошнота по утрам, – поморщившись, ответила Мария Давидовна.

– Грудь как?

– Да, соски чуть-чуть болят.

– Отлично, – удовлетворенно пробормотала Светлана Геннадьевна.

Мария Давидовна закрыла глаза и попыталась расслабиться. Она, как врач, понимала необходимость плановых медосмотров и ежегодно проходила через гинекологический осмотр, но за все эти годы так и не смогла спокойно относиться к этим неприятным ощущениям. Нет, не больно, просто как-то неловко и бесцеремонно, пусть даже это делает хорошо знакомый врач. Ощущение, что ты курица, которую именно сейчас будут заживо потрошить. Мысленно хмыкнув, Мария Давидовна подумала о том, что никто не знает, что думает курица, потому что её потрошат после смерти. Абсолютно глупые мысли, но, похоже, они помогли пережить эти несколько минут осмотра на гинекологическом кресле.

– Всё, вставайте.

Быстро одевшись, Мария Давидовна села на стул рядом с доктором, которая быстро писала в амбулаторной карте. Закончив, Светлана Геннадьевна, подняла голову и, посмотрев на акушерку, сказала:

– Анализы, как обычно.

Затем, повернув голову к пациентке, продолжила говорить:

– Ну, что, дорогая моя, беременность пока небольшая, мы в таких случаях в диагнозе пишем «беременность в малом сроке». Так сказать, всё ёще впереди. Для начала начинайте принимать витамин Е, который поспособствует сохранению беременности, и фолиевую кислоту для профилактики пороков развития у ребенка. Сдавайте первые анализы, и через три недели приходите. Помните, что нельзя курить, принимать горячую ванну, принимать без моего разрешения какие-либо лекарственные препараты, ну, и все такое. Вы ведь врач и сами всё прекрасно знаете.

Мария Давидовна кивнула. Да, она всё знала. Взяв протянутые акушеркой бланки анализов, она сказала «спасибо» и вышла из кабинета.

Сев в коридоре женской консультации на стул, она наконец-то облегченно выдохнула и стала складывать документы и бланки анализов в сумку. У соседнего кабинета разговаривали две женщины, точнее, говорила одна, а вторая слушала:

– …рожай, говорит! Ага, щас, разбежалась! Живем в общаге, Зойка постоянно болеет, этот гребаный упырь работу нормальную найти не может, у нас даже приличного телевизора нет! И что мне этот гребаный материнский капитал! Я уже узнавала, мне его сразу никто не даст, пока еще второй ребенок до трех лет доживет, да и потом, когда придет время, я не смогу их истратить на то, что мне надо.

Мария Давидовна подняла голову. Полная женщина, выглядящая лет на тридцать, с чуть округлившимся животиком, эмоционально жестикулируя, загибала пальцы на правой руке и говорила:

– Да мне эти двести с чем-то там кусков не хватит, чтобы переехать из общаги в свою квартиру! Вложить в свою будущую пенсию? Так до неё, как до Китая раком, нахрена мне эти деньги в старости, когда они сейчас нужны! Заплатить за обучение ребенка? Да нафига Зойке учеба, – в школе читать, писать научат, и хватит для того, чтобы замуж выйти!

– А в чем проблема-то? – наконец-то спросила женщина, которая сидела рядом с полной женщиной. – Пошла и сделала аборт. Сейчас, вроде, с этим никаких проблем.

– Да, правильно, пойду и сделаю!

Беременная женщина решительно взмахнула руками и стала складывать документы в сумку.

Мария Давидовна вздохнула, встала со стула и пошла к выходу из консультации. Она стояла на крыльце поликлиники, на лице снова появилась улыбка. Начало осени, дни стоят теплые и сухие. Она не знала, где Ахтин, но интуитивно чувствовала, что он жив и на свободе. И пусть она пока одна, и нет никакой надежды на будущую совместную жизнь, Мария Давидовна улыбалась этому своему странному счастью.

Просто любить.

И носить под сердцем плод этой любви.

Впервые в своей жизни Мария Давидовна подумала о том, что до определенного момента всё в этой жизни она делала неправильно.

2.

Она сидела и смотрела на страницу календаря. Смотрела бессмысленно, потому что в голове не было ни одной разумной мысли. Мария Давидовна даже не помнила, зачем она подняла глаза и уставилась на календарный лист. Помотав головой, она стряхнула оцепенение, и опустила голову. Перед ней лежал документ, на котором написано расписание лекций и семинаров со студентами лечебного факультета на осенний семестр. Снова пересчитав количество своих часов, Мария Давидовна вздохнула – почему-то она совсем не хотела заниматься со студентами. Впрочем, вообще не хотелось рано вставать, ходить на работу, консультировать и лечить, давать психиатрические заключения и заниматься ежедневной рутиной. В сознании возникла крамольная мысль – а может бросить всё это, сидеть дома и ничего не делать. Но разум сразу задал резонный вопрос – а на что она будет кушать, да и через неделю тупого сидения в квартире она взвоет.

От мыслей, которые взорвут мозг.

От воспоминаний, которые, как ржа, будут разъедать сознание.

Тонко затренькал радиотелефон, лежащий на столе. Не глядя, Мария Давидовна протянула руку и поднесла трубку к уху.

– Кафедра, – равнодушно и односложно сказала она.

– Здравствуйте, я бы хотел услышать доктора Гринберг.

– Это я, – вздохнула Мария Давидовна, подумав о том, что сейчас придется слушать очередной бред пациента или его родственников.

– Капитан Сергеев Илья Вячеславович, следователь, – представился собеседник, и она сразу напряглась.

– Я слушаю.

– Разговор не телефонный. Я могу к вам подъехать или мы можем встретиться на нейтральной территории. Как бы вы хотели?

Мария Давидовна кивнула, словно разговаривала с человеком не по телефону, и сказала:

– Скоро время обеда, давайте встретимся в кафе.

Она назвала место и время, капитан согласился и попрощался.

Мария Давидовна, задумчиво глядя на монохромный экран телефона, положила трубку на стол. Неожиданно для себя она стала думать о том, что это не может быть доктор Ахтин. Она не знала никакого капитана Сергеева, который бы имел какое-либо отношение к следствию по делу Парашистая. Хотя, это не имело никакого значения – следователя могли поменять. Прошел месяц с тех пор, как она вернулась из санатория. Не было никаких известий об Ахтине, – к ней никто не приходил и ничего не спрашивал. Она каждый день смотрела местную новостную программу по телевизору, в надежде услышать хоть что-то в криминальных новостях. Она прислушивалась к своей интуиции, и она говорила ей, что с Ахтиным всё хорошо.

Почему же именно сейчас она так испугалась, хотя никакой причины вроде нет?

Мария Давидовна встала и подошла к зеркалу. Оттуда на неё смотрело лицо с большими глазами. Большими и испуганными. Заметив небрежность в прическе, она провела рукой по волосам. На пальцах остались несколько волосков. Стряхнув их на пол, она подумала о том, что в последнее время эти досадные мелочи стали приходить всё чаще и чаще. Скорее всего, это связано с беременностью, но, ко всем прочим удовольствиям, состояние организма усугубляется хроническим стрессом. Она живет с постоянным ощущением, что скоро что-то случится. Что-то очень плохое или очень неприятное. И эта постоянная невротическая ситуация заставляет бояться телефонных звонков и появляется желание спрятаться в своей квартире.

Однако это не выход.

Надо жить дальше и пытаться спокойно принимать существующую реальность.

Глубоко вздохнув, Мария Давидовна скинула белый халат, переодела обувь и вышла из кабинета. Она шла по улице к месту встречи с капитаном и пыталась не думать о грустном. Она даже стала улыбаться, словно радовалась последним теплым денькам. Солнце приятно грело, легкий ветерок шуршал сухими тополиными листьями, встречные люди отвечали такими же улыбками.

И Мария Давидовна успокоилась.

Что бы сейчас она не услышала, какие бы вести не принес вестник в погонах, – она не будет волноваться и переживать, потому что это может повредить течению беременности. В конце концов, для неё это сейчас самое главное.

Увидев в полупустом зале кафе человека в форме, который помахал ей рукой, она подошла и села за столик.

– Еще раз здравствуйте, рад вас видеть. Много о вас слышал от Вилентьева, царство ему небесное, – капитан, упомянув о погибшем сослуживце, стер с лица улыбку.

Мария Давидовна кивнула. Она спокойно смотрела на мужчину лет тридцати-тридцати пяти, не пытаясь по привычке составить психологический портрет нового для неё человека. Хотя делая это непроизвольно, – высокий мужчина с правильными чертами лица, с умными глазами и широкой улыбкой. Голос уверенный, жесты спокойные. Капитан производил монолитное впечатление, но Мария Давидовна решила не делать скоропалительных выводов.

Заказав официанту обед, она улыбнулась офицеру и спросила:

– О чем вы хотели поговорить?

Капитан отложил вилку, вытер губы салфеткой и сказал:

– Две недели назад в городе произошло убийство. Очень необычное убийство, – уточняющее добавил капитан, – преступник обыкновенным кирпичом разбил голову человеку и достал мозг.

– И вы подумали, что это Парашистай? – спросила Мария Давидовна, не заметив, что не дослушала собеседника.

– Какой Парашистай? – недоуменно приподнял брови собеседник. – Вы имеете в виду убийцу по фамилии Ахтин? Нет, ни в коем случае. Этот маньяк недели три назад утонул в болоте. Я совсем не это имел в виду, – махнул рукой капитан, – просто неделю назад случилось второе подобное убийство, и полковник Никифоров рекомендовал обратиться к вам, чтобы вы помогли мне составить психологический портрет преступника.

Капитан говорил что-то еще, но доктор Гринберг не слушала его. В висках пульсирующей болью звенели слова о смерти Ахтина.

– Извините, – тихим голосом произнесла она, – вы сказали, что Ахтин утонул в болоте. Как это случилось?

Капитан пожал плечами.

– Я точно не знаю. Маньяка поймали в лесу рядом с санаторием «Сокол».

– Где?

Мария Давидовна даже не заметила, как официант поставил перед ней заказанные блюда.

– Санаторий «Сокол». Когда его везли в город, автомобиль заглох на железнодорожных путях и локомотив сбил его. Пятеро погибших, а Парашистай остался жив. Его выкинуло из машины, и он ушел в лес. Была организована погоня, и убийцу догнали на краю болота. Ахтин пошел через болото, попал в трясину и утонул.

– Кто-то видел, как он утонул в трясине? – настойчиво переспросила Мария Давидовна.

– Да, следователь, который арестовал его и потом пошел за ним в погоню, – кивнул Сергеев.

– Следователь Ильюшенков?

– Да.

Она сидела и отрешенно смотрела в окно. Она вдруг явственно ощутила, как в голове образовался вакуум, в сознании отсутствовали какие-либо желания, голод неожиданно испарился, а запах пищи, стоящей перед ней, вызывал тошноту.

– Илья Вячеславович, – сказала она, – давайте сделаем так. Завтра вы мне привезете все материалы по вашему делу, и я подумаю над психологическим портретом, а сегодня, если можно, я пойду. Кушать совсем расхотелось, голова вдруг заболела, да и работать надо – у нас на кафедре учебный год начался.

Мария Давидовна встала со стула, и, резко повернувшись, пошла к выходу.

3.

Я преодолеваю последние метры и падаю на чистую траву. Пока не могу вспомнить, как давно иду по болоту, но это не важно. Лежа на траве, я вдыхаю чистый лесной воздух и радуюсь тому, что подо мной твердая поверхность. Много ли надо для ощущения радости, – осознавать, что ты свободен, и что только что преодолел бескрайнее болото.

Медленно встав на ноги, я поворачиваюсь и смотрю туда, откуда пришел. Низко висящие серые тучи скрывают край горизонта, а утренний туман – поверхность трясины. Бело-серая реальность, из которой я вышел, кажется мне странной и безжизненной. Туман, разделивший действительность на две части – до и после. Как я там выжил?

Внезапно я понимаю, что замерз. Кроме того, что одежда на мне мокрая, утренний холод в лесу совсем не летний. Скрестив руки на груди, я делаю первый шаг и иду в лес. Мне надо двигаться, чтобы выжить. Только теперь вижу, что на траве иней. И это настораживает, – в августе еще такого не бывает. Смотрю на лиственные деревья, и паника медленно вползает в сознание. Листья желтые и красные, много опавших листьев. Трава под ногами сухая.

Очень похоже на осень.

Я перехожу на бег, – иначе мне не согреться. Всё быстрее и быстрее я перебираю ногами, словно хочу убежать от этой реальности. Мне не вериться, что уже осень, потому что помню, что была середина августа, когда я уходил от погони через болото.

Я провожу рукой по лицу и ощущаю наличие волос. Усы и борода. Длина примерно пара сантиметров. Волосы на голове свалявшиеся и тоже достаточно длинные. Ногти на пальцах рук.

Может, надо попытаться составить в сознании картину прошедших дней, как собирают паззл из кусочков воспоминаний. Я шел через болото, меня кусали комары, и жарило солнце. Я проклинал светило и старался идти аккуратно, чтобы не провалиться в трясину. Потом передо мной появилось препятствие, которое я не смог бы преодолеть. Только обойти стороной. Богиня протянула руку, и я шагнул вперед.

Дальше я ничего не могу вспомнить.

Сжав губы и кулаки, я бегу по утреннему лесу. Нет ничего хуже, чем потерять время. Тут помню, а тут не помню, словно ничего и не было. Однако что-то было, и это бесит меня. Провал в памяти, как засасывающая бездна, – неизвестность точит сознание, заставляя бояться самого себя. Единственная мысль, что удерживает сознание на краю пропасти: всё это пропавшее время я был не один. Со мной была Богиня. Она проследила за тем, чтобы я снова нашел себя.

Туман уходит, уступая место первым солнечным лучам, которые пробиваются сквозь белые облака. Странно, но я радуюсь солнцу. Давно этого не было, – обычно я предпочитаю свету тьму. Облака постепенно расступаются, давая возможность солнцу греть и освещать. Согреваясь, я перехожу на шаг.

И понимаю, что зверски голоден.

Да, именно так. Я очень хочу есть. У меня сосет в желудке. Всего одна мысль о куске хлеба вызывает непреодолимое слюноотделение. Сглотнув слюну, я смотрю по сторонам. Увидев красноватую шляпку сыроежки, иду к ней и, сев на траву, срываю гриб, забыв о том, что надо сохранить грибницу.

Я быстро жую сыроежку, глотаю пищу, и думаю о том, что это самая вкусная еда в моей жизни. Заметив невдалеке еще один гриб, я на карачках ползу к нему, и – снова наслаждаюсь божественным вкусом. Затем ползу к следующему, – только на пятой или шестой сыроежке я снова начинаю адекватно воспринимать действительность. Я сижу, привалившись к дереву, медленно жую и думаю.

Думаю о том, что, судя по всему, я в течение нескольких недель ничего не ел. Глядя на погоду и на природу, можно предположить, что сейчас уже сентябрь, причем вторая половина.

Где я был целый месяц?

Что случилось за этот промежуток времени?

Вопросы, на которые у меня нет ответа.

Я судорожно роюсь в глубинах своей памяти, но ничего не нахожу.

И от этого хочется выть.

Встав на ноги, я осматриваюсь. Обычный лиственный лес, в котором преобладают осины. Встречается рябина и береза. Достаточно много елей, изредка небольшие сосенки, голые кусты и невысокая трава. Красно-желтые кроны деревьев, ветер шелестит сухими листьями.

Тишина и спокойствие.

Заметив невдалеке рябину, обсыпанную гроздьями ягод, я иду к ней и срываю плоды. Ярко-красные ягоды на вкус очень горькие, но я с удовольствием складываю их в рот.

И постепенно успокаиваюсь.

Путь из моего сознания выпали несколько недель жизни. Главное, что я жив и здоров. На мне нет одежды, кроме грязных джинсов и футболки. В следующую ночь я могу замерзнуть, но – я улыбаюсь.

Сейчас я почти сыт.

Мне тепло.

Я чувствую в себе достаточно сил, чтобы идти дальше.

Я уверен, что в ближайшее время я найду всё, что мне надо для выживания в осеннем лесу. Потому что рядом со мной Она.

Та, что за руку выведет меня к свету далеких фонарей.

4.

Мария Давидовна опоздала на работу. Она смогла уснуть только около пяти часов утра, поэтому далеко не сразу среагировала на звонок будильника. Наконец-то встав с кровати, она пошла на кухню, чтобы выпить кофе, но свернула в туалет, где её вывернуло вчерашней пищей. Затем долго собиралась, – собственно говоря, она сделала всё, чтобы позже выйти. Совершенно не хотелось идти на работу, если не сказать, что ненавистна была сама мысль о том, что надо вообще выйти из дома.

Капитан Сергеев сидел рядом с её кабинетом.

– Извините, что опоздала, – сказала Мария Давидовна с виноватой улыбкой.

– Ничего, – отмахнулся капитан, – пока вас не было, я попытался систематизировать всё, что знаю.

– Пойдемте, расскажете мне.

Мария Давидовна открыла кабинет и вошла внутрь. Усевшись за свой стол, она смотрела на капитана, который вытаскивал из портфеля папки, и думала об Ахтине: всего лишь несколько лет назад другой капитан рассказывал о происходящих в городе убийствах, а она пыталась понять, кто это может быть. Тогда она с интересом бралась за новую загадку, еще не подозревая, к чему это её приведет.

Сейчас она тоскливо и без энтузиазма ждала, когда капитан начнет.

Если Ахтин действительно мертв, то с его стороны это будет самым худшим поступком в его жизни. Она даже мысленно усмехнулась, осознав, что думала о том, что лучше живой серийный убийца, чем мертвый любимый мужчина.

– Итак, – негромким голосом сказал капитан Сергеев, – две недели назад, а, точнее, пятнадцатого сентября в Ленинском районе был убит Авдеев Александр, двадцати девяти лет. Молодой и здоровый мужик, правда, в момент убийства он был сильно пьян. Вот он на фотографии, – он подтолкнул к Марии Давидовне карточку, на которой был изображен старательно позирующий мужчина.

– Убили его ударами по голове. Орудие убийства, вот оно, – обычный красный кирпич. Били несколько раз. Расколов череп жертвы, как орех, убийца извлек мозг. Вот на фото видно пустую черепную коробку, – показал пальцем капитан на следующий снимок с места преступления.

– Никаких отпечатков пальцев, никаких следов. Мы опрашивали окружение жертвы, может, у него были враги или он кому-нибудь должен, но ничего интересного не узнали. Зацепится вообще не за что, – разочарованно резюмировал капитан, – я решил, что у меня образовался очередной глухарь. Но через неделю новое убийство, но в этот раз убийце помешали. Жертва, женщина лет сорока, поздним вечером припарковала автомобиль во дворе своего дома, вышла из машины, и он на неё напал. Забил насмерть красным кирпичом, но мозг извлечь не успел: группа подростков проходила мимо, и он убежал с места преступления, хотя молодежь даже не обратила на него внимания. Один из парней просто заметил темную фигуру, которая растворилась в темноте, а потом уже они нашли тело убитой женщины. И снова ничего, – ни следов, ни отпечатков, ни свидетелей.