Читать книгу Правда о Советском Союзе. Какую страну мы потеряли? - Игорь Прокопенко - Страница 4

В 1937 году на Всемирной выставке в Париже грандиозный павильон Советского Союза находился напротив не менее монументальных выставочных залов Германии. Противостояние империй – СССР и Третьего рейха – материализуется в камне и металле.

На нейтральной парижской территории идет борьба за умы, борьба за главенство в мире. Это поединок, личный спор между Сталиным и Гитлером, и уже в этой схватке должен победить сильнейший.

И в Москве, и в Берлине понимают, что новое время останется запечатленным в архитектуре даже в бо́льшей степени, чем в литературе, музыке и живописи.

Спустя всего четыре года Советский Союз и фашистская Германия сойдутся в смертельной схватке, которая принесет обоим народам неисчислимые страдания. А пока каждый из них доказывает свое превосходство в строительстве нового мира: серп и молот против свастики и камня, созидание и труд молодой Страны Советов против агрессии и монументальной незыблемости рейха. В последнем предвоенном десятилетии борьба символов и идеологий достигает своего пика.

В дни проведения парижской выставки французская печать восторженно отмечает: «Гигантская статуя павильона Советов передает молодость, которая прорывается ввысь своей великолепной радостной легкостью, как большая надежда, шагающая к небу».

Те же газеты, говоря о германском павильоне, цитируют слова личного архитектора фюрера Альберта Шпеера – это «кусок священной земли, выполненный из немецкого железа и камня». Подавляющая мощь, немецкий лаконизм, орел, сжимающий когтями свастику. «Deutschland über alles» – «Германия превыше всего». Ни у кого не должно появиться и доли сомнения, кто будет править миром.

Вокруг строительства советского павильона бушуют почти что детективные страсти. Немцы в буквальном смысле охотятся за чертежами павильона Иофана, для того чтобы понять, какой высоты будет вся конструкция.

Шпеер в панике. Он принимает решение увеличить высоту своего павильона на 10 метров. Орел, венчающий конструкцию, оказывается меньше задуманных пропорций, его черты съедаются перспективой увеличенной высоты.

Очевидцы поражены динамикой статуи Мухиной. Рабочий и колхозница доминируют в общей панораме Парижа, а шпееровская башня выглядит как неуместное препятствие. Мухина придумывает поразительной красоты постамент, с которого легко взлетают ввысь женская и мужская фигуры. На фоне мрачного сооружения с орлом и свастикой скульптура Мухиной приобретает какую-то неземную притягательность. Парижан завораживает как бы «оживший» металл, который вбирает в себя голубизну неба. Серо-розовый мрамор мерцает каким-то неземным светом.

Несмотря на явное преимущество советского павильона, устроители выставки принимают дипломатичное решение. Противостояние СССР и Германии на берегах Сены заканчивается вничью. Советский и немецкий павильоны делят главный приз. А в соперничестве архитекторов побеждает Альберт Шпеер. Он получает Гран-при за проект оформления территории съездов НСДАП в Нюрнберге. Волею судеб именно там в 1945 году он будет осужден Нюрнбергским трибуналом как военный преступник. Но до этого часа пройдут еще долгие восемь лет…

А пока Иофан и его вечный противник Шпеер разъезжаются по своим столицам, чтобы в камне и металле увековечивать идеалы мироздания, которые несут миру их хозяева. Вожди хотели, чтобы их время было запечатлено в монументальных, величественных сооружениях, чтобы в них отразилась мощь страны и ее развитие.

Чтобы оценить всю дерзость такого замысла, придется сделать экскурс в историю. Когда в 1918 году столица переезжает из Петрограда в Москву, Белокаменная производит более чем скромное впечатление. Пожалуй, только многочисленные церкви да Кремль передают величие древнего города. В бытовом плане Москва со своими постройками – вполне неказистый городок, скорее даже – большая деревня.

Москва 1920-х годов в воспоминаниях современников, как русских, так и иностранцев, описана очень похоже. По всему городу во многих местах протянуты веревки, чтобы освободить узкие островки для движения транспорта. Помимо нескольких автобусных маршрутов, единственным общественным средством передвижения остается трамвай. Поскольку долгое время столицей государства являлся Санкт-Петербург, Москву «не строили» и не реконструировали, улицы были узкие, плохо освещенные.

Столица Германии – Берлин того времени тоже мало чем отличается от Москвы. Послевоенный, еще не оправившийся после Первой мировой и местами разрушенный город. Но совсем скоро Берлин и Москва чудесным образом преобразятся. Их облик будет выправляться в соответствии с новой великой миссией. Ведь и Москва, и Берлин должны символизировать красоту и невиданную мощь своих империй.

В кругу профессионалов существует такое определение. Архитектура – это зримая картина мира, каким его хотели бы видеть не столько строители империи, сколько те, кто считает себя императором, и их ближайшее окружение. Архитектура была любимым детищем и любимой игрушкой всех тиранов XX столетия.

Молодая Страна Советов всеми силами старается сбросить с себя мрачные одежды прошлого. В архитектуре господствуют конструктивизм, модерн, авангард. Никаких авторитетов. Все рождается свободной фантазией. Строгость и лаконизм форм, диктат геометрии, экспериментальность замыслов в сочетании с передовыми технологиями – в 1920-е годы советские архитекторы в курсе всех мировых строительных тенденций. Еще относительно свободен выезд за рубеж на выставки и симпозиумы, зодчие Страны Советов могут десятками выписывать из-за кордона интересующие их издания. Но совсем скоро упадет «железный занавес», и вся жизнь изменится кардинально.

Двадцатые годы – это период, когда Россия была «впереди планеты всей». Требовался новый символ эпохи, которым стала архитектура, в ней лучше всего и выразились происходящие в стране и мире исторические перемены.

Вспомним первые достижения послереволюционной архитектуры. Дом культуры имени Русакова – первое в мире здание, где балконы зрительного зала вынесены наружу. Внешне сооружение напоминает огромную шестеренку, это строение вызывает небывалый восторг у западных критиков.

Знаменитая Шуховская башня – уникальная гиперболоидная конструкция, выполненная в виде несущей кружевной оболочки, завораживает своей устремленностью ввысь. Архитекторы из Европы специально едут в Москву, чтобы посмотреть на новое чудо света.

Самый авангардистский проект 1920-х годов, которому архитекторы восторженно рукоплещут и сегодня, – знаменитый дом Мельникова на Арбате, который сохранился в неизменном виде.

Дом представляет собой два соединенных цилиндра – двухэтажный и трехэтажный. На фундаменте в виде пересекающихся колец, особой, разработанной Мельниковым кладкой выложены стены с двумя сотнями шестиугольных окон, что позволило равномерно распределить нагрузку и не требовало использования несущих колонн. Это было талантливо и невероятно смело.

Москва становится столицей мировых тенденций в архитектуре, творческая мысль бьет через край. Состязаются личности, школы и мастерские, равный голос имеют и конструктивисты, и классицисты.

Еще в 1923 году в Берлине создается откровенно просоветское общество архитекторов «Друзья новой России». СССР им казался страной архитектурного будущего. Отмена частной собственности на землю воспринималась как возможность осуществить заветную мечту – строить современные города, не оглядываясь на границы частных участков.

Среди самых активных членов «Друзей новой России» даже Эрнст Май, главный советник по делам строительства Франкфурта-на-Майне. Он получает приглашение приехать на работу в СССР со своей бригадой специалистов. Май бросает клич. Почти полторы тысячи архитекторов и инженеров со всей Германии готовы вместе с ним ехать в СССР. И вскоре вместе с семьями они отправятся в СССР. К этому времени въехать в страну или покинуть ее уже не так просто. Но пока еще в СССР иностранные архитекторы – желанные гости.

Первыми в СССР приглашают иностранных специалистов, умеющих строить массовое жилье для рабочих. Среди них не только Эрнст Май, который возводил жилые районы во Франкфурте-на-Майне, но и известный архитектор Ханнес Майер, а также Вальтер Гропиус, строивший жилые кварталы в Дессау.

Иностранные архитекторы получали хорошие деньги. Зарплата самого Эрнста Мая соответствовала его жалованью городского советника Франкфурта. Май не был коммунистом и подчеркивал, что воспринимает себя политически нейтральным специалистом. Однако о настроениях в его бригаде можно судить по ироническому наблюдению Вальтера Швагеншайдта: «В этих буржуазных квартирах сейчас страстно обсуждаются формы будущего коммунистического коллективного жилья, при этом многие из нас большие коммунисты, чем сами русские».

За короткое время группа Мая создает проекты застройки Магнитогорска, Нижнего Тагила, Щегловска, Кузнецка (Сталинска), Ленинска, Автостроя (Нижний Новгород), Прокопьевска, Сталинграда и многих других городов.

Вся страна представляет собой одну большую стройку. Коллективизация ломает привычный крестьянский уклад, оставляя без земли и средств производства миллионы сельчан. Результат – голод в Поволжье и на Украине, огромные жертвы. А выжившим путь один – в трудовые армии, бойцам которых надо где-то жить. Значит, пора проектировать и строить дома для трудовых коммун.

Немного статистики. Если во второй половине 1920-х годов на одного городского жителя в СССР приходилось около 5,5 кв. м, то в начале 1930-х норма расселения снизилась до 3–3,5 кв. м, а в некоторых новых промышленных городах – до 2 и даже до 1,7 кв. м на человека. Эти метры располагались в основном в очень плохих деревянных бараках, чаще всего общих, не разделенных на комнаты, без водопровода, с общими кухнями и «удобствами во дворе».

Сталин понимает: одними домами из сборных элементов (платтенбау, германский стиль середины 1920-х) не обойтись, это очень дешевый вид массового жилья. И Сталин решает строить одновременно и монументальные дома, и комплексные парковые зоны. Одна из самых ярких архитектурных идей – Выставка достижений народного хозяйства. Ее создатель Вячеслав Олтаржевский с 1924 по 1935 год находится в командировке в США, где не только знакомится с современными строительными технологиями, но и оканчивает экстерном Нью-Йоркский университет и даже успевает поработать на высотном строительстве Нью-Йорка.

Выставка не просто стала «архитектурным зверинцем», слишком тривиально рассматривать ее как набор павильонов. Это был проект безупречного социалистического города – и эстетически, и структурно.

Иосиф Виссарионович Сталин

В этом «безупречном городе» Страны Советов есть место и для элитного жилья. Дом на набережной архитектора Бориса Иофана становится символом будущего благосостояния советского народа. Иофан – сторонник итальянской классической школы. В этом эксклюзивном строении будет расселена новая номенклатура – партийно-советские деятели, обласканные властью художники, артисты, писатели.

Советская бюрократия к этому моменту окончательно стала разбираться, как ей следует жить. Дом сопоставим по своим параметрам, по инженерной оснащенности с самыми передовыми сооружениями того времени.

В Доме на набережной многокомнатные квартиры с широкими холлами, высокими потолками, помещениями для прислуги. В этом доме есть все – магазин, парикмахерская, прачечная, кинотеатр, детский сад, школа. Говорят, из Дома на набережной в сторону Кремля будет даже пущена отдельная ветка метро…

Идея такого обособленного (без демонстрации окружающим) существования была близка советской элите, быстро осваивающей вкус к жизни.

По мнению Андрея Бокова, президента Союза архитекторов России, «это очень характерно для империй XX столетия – создание таких автономных дворцов, полностью изолированных от окружающего мира и в техническом отношении, и в стилистическом».

Сразу после заселения дома по Москве поползли слухи: в строении полые стены, в которых перемещаются сексоты, чтобы следить за его обитателями. Достоверно не известно, правда это или вымысел, но в конце 1930-х годов жители этого дома попадали в НКВД гораздо чаще других.

За окном 1931 год, выходит постановление ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций», которое пресечет архитектурную вольницу. Авангарду и конструктивизму будет сказано твердое «нет».

Аналогичные процессы происходят и в гитлеровской Германии. Национал-социалисты запрещают авангард и конструктивизм. Они видят Германию империей войны и воли, им нужны широкие проспекты для парадов и демонстраций, величественные здания и памятники.

В стране уже произошел пивной путч. Люди в коричневой униформе ведут себя как хозяева. Уже увозят в концлагеря евреев и других инородцев, по стране жгут книги неугодных авторов.

В 1933 году учреждается Имперская палата культуры. Только члены Палаты имеют право на работу, тысячи художников по расовым признакам, из-за политической неблагонадежности или за пристрастие к авангардизму выбрасываются на улицы. «Мы ведем яростнейшую борьбу с уцелевшими остатками искажения немецкого искусства, – говорит Геббельс, – лишая их материальной жизненной основы».

В результате к 1936 году членами Имперской палаты искусств состоят 15 000 архитекторов, столько же живописцев, 3000 скульпторов, 4200 графиков-прикладников, 2600 издателей литературы по искусству и продавцов художественных магазинов. Более 30 000 «солдат фронта народного искусства» трудятся на благо империи, воспевая арийские ценности.

А тем временем в Москве завершается проектирование еще одного монументального сооружения – гостиницы «Москва». Это самый большой отель в СССР. Проект должен утверждать сам Сталин. На всякий случай академик Щусев на одном листе ватмана рисует два варианта оформления фасада. Один помпезный, украшенный лепниной, другой – строгий и аскетичный. Сталину проект так понравился, что он расписался прямо посередине ватмана. Не осмелившись задать вопрос, какой фасад Сталин все-таки имел в виду, Щусев строит два фасада. Один с выходом на Ильинку, другой – на Охотный ряд.

Те, кто не знает эту историю, могут оценить решение фасада как необычайную архитектурную тонкость: это справа, это слева. А на самом деле это история о власти и о системе принятия решений.

Со строительством гостиницы «Москва» уходит в прошлое облик Манежной площади. Совсем недавно здесь располагался жилой квартал, застроенный двухэтажными домами, церквями, в середине которого возвышался гранд-отель. Именно на его месте и было построено грандиозное здание по проекту Щусева.

Спорить о художественных достоинствах щусевской гостиницы «Москва» трудно. Здание недавно снесено, на его месте сегодня стоит нечто похожее, «топ-класс» комфортности. Но вот об архитектурном пращуре современного отеля работы Щусева в 1930-е годы известный советский писатель Илья Ильф писал так: «Муза водила на этот раз рукой круглого идиота». Ильф ошибался. Муза водила рукой талантливого конъюнктурщика, обласканного властью.

Кстати, Щусев – автор построенного всего за несколько лет до этих событий Мавзолея Ленина. Он талантливо вписывает усыпальницу вождя в кремлевский ансамбль. Щусев придает особую сакральность мавзолею, намеренно подчеркивая его связь с египетскими пирамидами.

А что же в это время происходит в Германии? К 1933 году Гитлер получает абсолютную власть. Его победившая национал-социалистическая партия устанавливает каноны, по которым отныне будет строиться жизнь в новой Германии.

В 1934 году на VI съезде партии в Нюрнберге объявлена «Культурная программа НСДАП».

Основу этой программы составили высказывания Гитлера о задачах и сущности изобразительного искусства, повторявшиеся фюрером многократно. Ну к примеру, об искусстве как возвышенной и обязывающей к фанатизму миссии.

Тогда же была заложена и идеологическая основа архитектуры Третьего рейха.

Вот какие задачи ставил перед своими зодчими фюрер: рассчитывать здания не на десятилетия и даже не на столетия вперед. По его мысли, постройкам должна быть уготована тысячелетняя история, как немецким соборам, – строить нужно на века.

Шпеер, став придворным архитектором Гитлера, реализовал указания своего хозяина с немецкой педантичностью. Новому порядку нужны новые величественные здания, проспекты и площади, которые примут сотни тысяч преданных делу арийцев.

Вот как считает профессор МАРХИ Евгений Асс:

«В Германии ширина улиц никоим образом не была продиктована наличием современного количества автомобилей. По этим улицам шли демонстрации, парады, общественные здания воспринимались как некие сакральные центры. Это необходимый инструмент управления и манипулирования сознанием».

Гитлер считал себя художником и архитектором. Может быть, поэтому он питал всепоглощающую, трепетную страсть ко всему монументальному и символическому.

Гитлер был художником, и его «Слово из Камня» распространялось по всей Германии. Он оценивал достижения разных эпох, в том числе и достижения их архитектурного наследия.

И вот наступает сокровенный момент: Гитлер открывает перед Шпеером свои личные альбомы для рисования, которые он испещрил эскизами дворцов и триумфальных арок еще тогда, в 1920-е, когда он только начал свой путь к владычеству над миром.

В Берлине еще только мечтают возвеличить рейх в архитектуре, а в Москве уже полным ходом идет работа над грандиозным проектом, который будит в Гитлере и зависть, и злость, потому что он опоздал.

В Москве объявлен конкурс на строительство Дворца Советов. Еще в 1922 году на Первом съезде Советов Сергей Миронович Киров заметил, что скоро делегатам республик не хватит места для проведения заседаний, и предложил построить новый монументальный комплекс.

Конкурс на строительство дворца в самом разгаре. В нем принимают участие более 270 проектов: 160 работ архитекторов-профессионалов, около 100 предложений от советских граждан – крестьян, рабочих и интеллигенции, 24 разработки прислали на конкурс европейские и американские архитекторы.

Но эпохи сменились как раз в момент проведения этого конкурса. И Дворец Советов стал главным центром притяжения новой Москвы, имиджевой, красной столицы мира.

План Дворца Советов

За ходом конкурса внимательно следит Сталин. Будучи на отдыхе в Сочи, он отправляет в Москву письмо следующего содержания:

«Здравствуйте, т. Ворошилов, т. Каганович и т. Молотов!

Из всех планов «Дворца Советов» план Иофана – лучший. Проект Жолтовского смахивает на «Ноев ковчег». Проект Щусева – тот же «собор Христа Спасителя», но без креста («пока что»). Возможно, что Щусев надеется «дополнить «потом» крестом».

И вот после нескольких туров – финал, в феврале 1932 года присуждается множество премий. Из них 3 высшие: Борису Иофану, Ивану Жолтовскому и американцу Гектору Гамильтону.

Необходимость постройки новой городской доминанты – дворца и девяти высоток – рождается именно в эти годы.

К чему такая гигантомания? Ответ, видимо, в том, что архитектура нового стиля должна поражать своими размерами, воодушевлять и вдохновлять.

Самое невинное архитектурное сооружение является некоторым инструментом управления человеком, и в этом смысле архитектура как средство и как механизм власти – очень эффективный инструмент государственной политики.

Совет строительства Дворца Советов публикует «Особое постановление». Вот выдержка из этого документа:

«О проекте Дворца Советов.

1. Принять проект тов. ИОФАНА Б. М. в основу проекта Дворца Советов.

2. Верхнюю часть Дворца Советов завершить мощной скульптурой Ленина величиной 50–75 метров с тем, чтобы Дворец Советов представлял вид пьедестала для фигуры Ленина».

Дворец воистину грандиозен. Высота сооружения планировалась в 420 метров, предполагаемый объем – семь с половиной миллионов кубометров! Объем пирамиды Хеопса – два с половиной миллиона кубометров – в три раза меньше. Для облицовки дворца потребовалось бы 300 тысяч квадратных метров гранита.

Если бы дворец был построен – это было бы самое грандиозное сооружение в мире, которое по своей высоте почти в два раза превзошло бы знаменитый небоксреб Эмпайр-стейт-билдинг в Нью-Йорке.

Во Дворце Советов предполагалось разместить Президиум, государственный документальный архив, библиотеку, музей мирового искусства, залы Палаты Верховного Совета СССР, Конституции, Гражданской войны, Строительства социализма, аудитории для работы депутатов и приемов делегаций. Рядом со зданием решено было построить огромную площадь и стоянку на 5 тысяч автомобилей, для этого требовалось отодвинуть на 100 метров Музей изобразительных искусств, а Волхонка и близлежащие улицы должны были исчезнуть под тысячами кубометров земли.

Вспоминает Юрий Гнедовский, народный архитектор России, почетный член Академии архитектуры Франции, Института американских архитекторов, Королевского института архитекторов Ирландии:

«Именно Сталиным было задано это направление – предложено сделать нечто, что не только в Москве, но и в мире будет замечено как величественное сооружение, как памятник эпохи. Я еще застал стальные быки на месте недостроенного Дворца Советов, ходил мимо в школу».

Местом для дворца определен холм над Москвой-рекой, на котором расположился храм Христа Спасителя. Ему уже уготована судьба разрушенных 7 тысяч московских церквей.

Разрушение Храма Христа Спасителя, 1931 год

По мнению Михаила Хазанова, вице-президента Союза московских архитекторов, «архитектура создается не только способом созидания, она может получиться и способом разрушения. Это просто сообщение городу некоего нового качества. Просыпается утром горожанин, город по-новому выглядит, и ему сразу становится весело, бодро и хорошо».

Но не всем становится весело и хорошо от решения властей снести храм Христа. Против этих планов выступают с протестами общественные и культурные деятели, среди которых художник и историк Москвы Васнецов.

5 декабря 1931 года храм Христа Спасителя был взорван, и после разбора его руин начались подготовительные работы к строительству, прежде всего прорытие и бетонирование огромного котлована.

Идея храма-памятника казалась его авторам символичной: на месте старой церкви строят новый храм «социалистической религии». Об идейной направленности в архитектуре газеты тех лет писали: «Парфенон тем именно хорош, что его гениальный автор сумел воплотить в здании идеи демократических Афин, сумел построить здание, прямо отвечающее своему назначению. Дворец Советов будет стоять точно такой же, каким мы с вами увидим его в ближайшие годы. Столетия не оставят на нем своих следов, мы выстроим его таким, чтобы стоял он, не старея, вечно».

Архитектура Дворца Советов основывается на мощных решениях античного Рима с его грандиозными символами – планировочной системой, триумфальными арками и колоннами, масштабностью, симметрией.

Дворец Советов так и остался мечтой, не ставшей явью. В Советском Союзе настолько велика была вера в его скорое появление, что никого не смутило размещение на обложке путеводителя «Указатель к плану г. Москвы 1940 года» еще не построенного здания. Изображение Дворца Советов появлялось на конфетных коробках, пригласительных билетах. Все настолько уверены в скором завершении строительства восьмого чуда света, что сам его образ достаточно органично входит в быт. Начинает издаваться журнал «Дворец Советов», посвященный его строительству и даже строится станция метро «Дворец Советов». 1 января 1935 года станция введена в строй и почти в неизменном виде дожила до наших дней, только называется она теперь «Кропоткинская». Станция должна была стать подземным входом во Дворец Советов, соединившись с ним роскошным порталом.

Многие разрушения 1930-х годов – тоже имиджевые, нужные, как казалось тогдашнему начальству, чтобы проснулся некий общественный оптимизм.

В 1930-х в Москве убраны все городские оси, симметрии и вертикали. Уничтожен и главный центр притяжения – храм Христа Спасителя. В результате улицы выходят на пустыри, где были церкви и колокольни.

Все снесенные вертикали надо чем-то заменить, потому что Москва представляет собой плоский ландшафт, абсолютно равнодушный и утилитарный, без акцентов и эмоций.

И тогда принято решение о полной перестройке города по Плану реконструкции Москвы 1935 года.

Этот план рассчитан до конца 1950-х годов и предусматривает революционные преобразования в столице, площадь которой должна увеличиться вдвое, как и население, и составить через 20 лет почти 5 миллионов человек.

Историческим и политическим центром остается Кремль с новой городской доминантой – Дворцом Советов. От Дворца Советов к зданиям гостиницы «Москва» и современной Думе должен протянуться проспект, и все на его пути должно было быть уничтожено «как мертвая ткань… стена, тупики, улицы…», как писали газеты тех дней.

В генплан 1935 года была заложена мощная имиджевая эспланада от Ленинских гор. Это было настолько серьезно проработано, что туда собирались вывести министерства, ведомства и сформировать там некий линейный центр.

Дальше – больше. Все главные городские площади, в том числе и Красная, должны за счет уничтожения окружающей их исторической застройки увеличиться в два раза. Это необходимо для удобства проведения грандиозных манифестаций и парадов.

И уж совсем фантастические планы строятся в отношении водных артерий столицы. Ведь разработчики плана реконструкции серьезно подумывают превратить Москву в некое подобие Венеции.

Например, вся северо-восточная часть города должна оказаться на острове! Кольцом ее охватывают Москва-река, Яуза, канал Москва – Волга и Северный канал. По этим водным магистралям грузовые и пассажирские суда идут из Химкинского водохранилища кратчайшим путем, минуя центр столицы, до Южного речного порта.

В наследство от сталинского плана развития столицы Москва получила большинство нынешних мостов через Москву-реку. Набережные покрылись гранитом, что кардинально изменило облик города.

Расширяли улицы не только за счет сноса старых зданий и постройки на их месте новых. К примеру, правая сторона улицы Горького вплоть до Белорусского вокзала была отодвинута. Для этого подрывали фундамент вокруг дома, поднимали домкратами само здание, под него проводили рельсы, на них ставили тележки, и дом перевозился на новую линию. Таким же образом с площади перед Белорусским вокзалом была перевезена на Кутузовский проспект Триумфальная ярка.

В это же время коренным образом перестраиваются центральные магистрали города: Тверская улица, Комсомольский и Ленинский проспекты, Проспект Мира и другие, которые играют огромную роль в восприятии Москвы в силу ее радиально-кольцевой структуры. В отделке главных магистралей столицы была заложена философия сталинской архитектуры. Дома на высоте трех-четырех метров в поле зрения человека украшались цоколями «колотого» тяжелого камня, что олицетворяло собой незыблемость советского строя.

Многие архитекторы уверены: все, что мы видим сегодня, чем Москва вправе гордиться, все было содержанием плана 1935 года. Это метро, основные магистрали, основные площади, набережные. Это семь высотных зданий, представления о которых были заложены именно тогда.

Правда, планировалось построить не семь, а девять высоток. Есть версия, что «высотки» с высоты птичьего полета должны были образовывать пентакль, то есть звезду. Символам в этот период уделялось большое внимание. В мистических учениях, к которым Сталин относился очень внимательно, число 9 ассоциируется с богом войны Марсом. Уж не марсианам ли посылала знаки Страна Советов?

Символы эпохи – это машинизация, механизация, индустриализация; это добролет, общество парашютистов, воздухоплавателей, дирижабли, самолеты, монопланы, бипланы, ракеты, это мечта о космосе, «Аэлита» А. Толстого. Это знаки, которые подаются, чтобы и на Марсе знали: есть такая партия – большевиков, есть такая страна – Советский Союз.

Театр Советской Армии изначально предполагалось тоже строить в форме пятиконечной звезды. С высоты человеческого роста это незаметно. Однако с высоты постамента Дворца Советов этот символ был бы различим очень хорошо. Авторы проекта, видимо рассчитывали, что подобный символизм поможет им в реализации задуманного.

Пятиконечная звезда – это как раз одна из таких шифровок. Но именно с точки зрения этого послания, с точки зрения этой декларации наверняка и шла защита проекта. Проект был представлен самому высокому руководству планами, где эта звезда отчетливо обозначалась.

А в это время в Германии, след в след московским архитекторам, идет Шпеер. В одной из бесед с Гитлером он слышит, что Берлин должен измениться, фюрер рассуждает о необходимости быть готовым к новой миссии.

В июне 1936 года Гитлер показал Шпееру свои проекты перестройки германской столицы и вскоре назначил его главным архитектором по реконструкции Берлина. Строительство должно было завершиться в 1950 году.

Фюрер ежедневно появляется в Академии искусств, в проектной мастерской Шпеера, где лучшие краснодеревщики трудятся над огромными подсвеченными макетами, воспроизводя в масштабе 1:50 до мельчайших деталей все, что задумали Шпеер и Гитлер.

Новый Берлин должны пересечь две гигантские оси в направлении север-юг и запад-восток.

Предполагается построить два огромных вокзала на севере и на юге города. Главную площадь должна была украшать Триумфальная арка, превосходящая наполеоновскую арку в Париже. С ее 85-метровой высоты посетитель мог бы увидеть в конце шестикилометровой перспективы грандиозный купол Народного дома, который мог вмещать до 100 тысяч зрителей.

Величественные бульвары и проспекты тянулись вдоль громадных общественных зданий, таких как штаб-квартира одиннадцати министерств, ратуша 500-метровой длины, новое полицейское управление, Военная академия и Генштаб. Кроме того, предполагается возвести колоссальный Дворец наций для проведения митингов, 21-этажный отель, новое здание Оперы, концертный зал, три театра, кинотеатр, вмещающий 2000 зрителей, роскошные кафе и рестораны, варьете и даже крытый плавательный бассейн, выстроенный в виде римских терм с внутренними двориками и колоннадой.

Историк Маттиас Уль (Германия) замечает:

«Были и другие крупные проекты – мемориалы в честь величия Третьего рейха, так называемые Тотенбурген («Замки мертвых»). Эти колоссальные сооружения, обращенные к западу, должны были появиться на Атлантическом побережье Европы как память о германских солдатах, погибших «при освобождении континента от британской заразы». Несколько таких же башен должны были, по планам фюрера, подняться на востоке, чтобы символизировать покорение «необузданных сил Востока».

Шпеер и Иофан, Берлин и Москва, Гитлер и Сталин – непримиримое состязание городов, тиранов и их придворных архитекторов вступает в решающую фазу. Мир должен видеть преимущество и силу победителя, ведь его наследие в камне переживет века!

И все же в предвоенные годы Сталин оставил далеко позади всех своих конкурентов. Московское метро – по грандиозности, величию и помпезности этому проекту не было равных.

Вначале оно задумывалось довольно скромным и похожим на все остальные европейские метро. Московское метро – конечно, уникальное событие в мировой истории и культуре, которое из простой функциональной транспортной системы превратилось в небывалый памятник не просто архитектуры, а архитектуры монументально-декоративного искусства и скульптуры.

Решение о необходимости сооружения метрополитена созрело в начале 1920-х годов не только потому, что в Москве было плохое транспортное сообщение. Революционный энтузиазм вселял в людей уверенность в фантастической силе транспорта. Отныне в воспитании нового горожанина решающую роль играют радио, телевидение и скорость – мчащиеся по путям электропоезда «наземки», скоростная «подземка», управляемые аэростаты с «колоннами-пристанями». Фантастика шагает в быт советских людей!

21 марта 1933 года Постановлением Совнаркома СССР утверждена схема линий Московского метрополитена протяженностью 80,3 км, насчитывающая 10 радиусов. А спустя два года, в апреле 1935-го, открывает свои двери станция «Парк культуры» первого, «красного» радиуса.

Создавался радиус, который проходил через три вокзала, – это было важно, там как бы реализовывалась правильная советская социалистическая жизнь: все замыкалось – тут Большой театр, тут Кремль.

Метро – это очень сложный подземный город, система коммуникаций для быстрого перемещения людей. Советские метростроевцы выбрали свой, совершенно особый путь. И эта грандиозная по своим масштабам стройка дала множество интересных инженерных, архитектурных и художественных находок.

На первую линию метро было израсходовано по 1700 квадратных метров мрамора на каждую станцию, а помимо этого – килограммы золота для позолоты и даже полудрагоценных камней для украшения интерьеров.

Для отделки станций Московского метрополитена использовались лучшие природные материалы, показавшие всю роскошь геологического богатства Советской страны. Именно таким в старину было убранство дворцов и храмов.

Архитекторы, которым впервые пришлось заняться непривычным для них делом, естественно, старались превзойти друг друга. Конечно, работали они с большой оглядкой на Хозяина.

Московское метро строится как стратегический объект высшей категории. Вся столица буквально сидит на этой гигантской структуре, которая, как спрут, опутывает весь город.

За проведение работ особой государственной важности один из создателей московского метро, Алексей Душкин, будет награжден орденом Ленина.

Он отстроит секретные ветки метро от Кремля к подмосковным аэропортам и в центр Москвы от дачи Сталина в Матвеевском.

Вскоре на свое знаменитое выступление на «Маяковской» Сталин приедет именно по такой ветке на специальном поезде. Забегая вперед, скажем, что сыграет свою роль эта станция и во время бомбежек в самом начале войны.

Тем временем Сталин получает совершенно секретный доклад советской разведки: строительство специальных бункеров и бомбоубежищ идет полным ходом и в берлинском метро.

А пока за окном 1940 год. Сталин уже знает: еще немного – и он преподнесет миру новый неожиданный сюрприз, слава о котором переживет века. Ему только что доложили – к лету 1942 года Дворец Советов откроет свои двери.

Однако этому событию не суждено будет сбыться. Скоро начнется война.