Читать книгу Телохранитель - Игорь Пронин - Страница 4

Год спустя Майкл Дилан немногое знал о городе, который почему-то называли Большим Яблоком. Он и сходства на карте особого не видел и не понимал, что за радость такая – жить в яблоке. Разве что чувствовать себя червем? Что ж, он чувствовал. Только вот никакой радости это ему не доставляло. Большое Яблоко было не просто чужим, оно было гнилым, и для осознания сего факта не нужно было знать каждую его авеню, достаточно было его хотя бы попробовать.

Южный Бронкс. Какое впечатление произвел он на Майкла, когда бывший легионовец оказался там впервые год назад? Самое отвратное: грязно, убого, по улицам смело расхаживают только бандиты, и то лишь днем. Поначалу, едва подошва его ботинка коснулась здешнего асфальта, Майкл решил, что вне зависимости от результатов переговоров с работодателем ни за какие коврижки здесь не останется. Но, по счастью, кафе, в котором ему предстояло работать вышибалой, находилось в сравнительно приличном месте, возле перекрестка, где часто проезжали полицейские машины. Других предложений на ту же сумму он в Интернете так и не нашел и потому решил все же немного задержаться, чтобы приобрести хоть какой-то опыт работы на гражданке. «Потом, – думал он, – может быть, переберусь на Манхэттен, там вроде пока все в порядке. Только жилье уж очень дорогое, надо покупать машину, а денег в обрез…» Тем более что хозяин, губастый пуэрториканец Эрнесто, тут же предложил и жилье по сходной цене: прямо над кафешкой, в грязноватой комнате, с умывальником и унитазом в крошечной уборной.

– Душ можешь принимать у нас на мойке, после закрытия. У меня все официантки и посудомойки там моются, по очереди, конечно: сначала, понятно, девочки.

– А как же санинспекция? – спросил Майкл и тут же пожалел о своем вопросе, когда Эрнесто нахмурил брови. – Я хочу сказать: лишь бы не попадаться.

– Не парься об этом, – поморщившись, махнул рукой пуэрториканец. – Вот еще лет шесть назад тут хоть какой-то порядок образовался… Но все, как обычно, полетело к чертям. А раньше мне и вышибала-то был не нужен! Я даже спиртным не торговал тут – от слова «совсем». Гамбургеры, картошка фри, яичница, пицца, подростки тут вечно ошивались да мамаши с ребятней… Мороженого летом постоянно не хватало, я даже грешным делом думал, мои тягают своим чадам, но они клялись-божились, что стаивало… – Эрнесто был личностью эмоциональной и мгновенно загрустил, да так, что Майклу на миг показалось, что он вот-вот пустит скупую ностальгическую слезу. – В общем, тогда в городе был порядок. Ну, может, не шесть лет назад, а восемь… Концы с концами сводил кое-как, но по крайней мере семья жила со мной.

– У тебя жена, детишки? – Майкл несколько неуклюже попытался поддержать разговор. – Все живы-здоровы, я надеюсь?

– Да, спаси их Дева Мария! – Эрнесто перекрестился и тут же вытащил смартфон, чтобы показать фотографии. – Вот это моя Глория, а вот наши девочки… Я по ним очень скучаю, Майк! Можно я буду называть тебя Майк?

– Все так и зовут, – пожал плечами Дилан.

– Значит, договорились. Ну так вот в итоге пришлось отправить их к бабушкам и дедушкам, на мою историческую родину. Тут, видишь ли, стало слишком опасно после отмены законов «нулевой толерантности». Не сразу, конечно, но из года в год становится только хуже… А переезжать дорого! Да и нет в Нью-Йорке теперь безопасных мест. Даже на Пятой авеню нет-нет да и стреляют! Но арендная плата только растет. Что же такое происходит с этой страной, Майк, ты можешь мне ответить?

– Не со страной. Со всем миром. – Тут уж настала очередь загрустить самому Майклу. – Боюсь, безопасных мест действительно все меньше. Но ведь есть и те, кто пытается это изменить, прямо здесь, в Америке!

– Ты это сейчас про Легион? – Эрнесто быстро оглянулся на компанию своих приятелей, тихо выпивавших в углу кафе. В меню Майкл, кстати сказать, спиртного не заметил. Похоже, что лицензию на продажу Эрнесто так и не приобрел. – Гхм… Как бы выразиться… Майк, не скрою, ты мне сразу понравился, и вообще нормальный ты парень, хороший, это видно! Но давай я скажу тебе все начистоту. В первого парня, которого я нанял, всадили три пули. Это был Джордж, черный такой, как уголь, здоровяк, и он даже умудрился выжить. А знаешь почему? Его не добивали. Просто укурки расстреляли его и ушли. Даже убежали! Тогда они еще убегали… Джорджа выходили, но сюда он больше не вернулся, решив, что дважды ему так не повезет. Второй парень продержался дольше. Его звали Стив, и он был белым-белым, как вот ты. Я сначала еще подумал: ну как белый парень сможет охранять мой бизнес в нашем квартале? А потом понял, что это, наоборот, лучше некуда! Он ведь тут чужой всем и потому всегда был начеку, со стволом не расставался. И все это знали! Да, была вначале парочка инцидентов, но Стив ясно дал понять: он предупредительных выстрелов не делает! Отправил одного в госпиталь, так остальные лоботрясы какое-то время обходили мое кафе стороной. Никто ведь на самом деле не искал неприятностей, каждая скотина хотела всего лишь отхватить бабла себе на наркотики. Вот они и пошли туда, где сделать это было проще всего. Но тогда еще было куда идти! Вокруг меня закрылись шесть заведений. Даже итальянский ресторанчик напротив. И в прежние времена, честно скажу, я был бы очень рад. Главные мои конкуренты! Там давно всем заправляли черные, но крышевала их настоящая мафия, хозяин сам в Маленькую Италию деньги отвозил, и все об этом знали. А мафия – она бессмертна, Майк. Конечно, сами они бы сюда не приехали разбираться, поручили бы дело местным, но разве мне от этого легче? Так вот, когда на них в очередной раз напали китайцы, стали трясти деньги, хозяин уперся и сказал, что всех их знает, и мафия достанет каждого. А они в ответ пристрелили его беременную жену и ушли. Не убежали, Майк. Ушли! И мы все были уверены, что китайцам – а эта банда в паре кварталов к северу обосновалась, там их орава целая, – что этим китайцам теперь конец! Ну, или хотя бы их главарям. Но вышло иначе: эти «лисы», как они себя называют, устроили в квартале настоящую бойню! У них там оказались даже гранатометы, и они не постеснялись, пустили их в ход! Мафия решила не лезть на рожон и напустила на них полицию. А ты же понимаешь, надеюсь, что полиция в наши дни приезжает или когда трупы уже остыли, или если кто-то хорошо попросит… и подмажет. Ну так вот мафия попросила, а «лисы» взяли и полицейских тоже обстреляли! Можешь себе представить? И без жертв не обошлось, мы это точно знаем. Тут все видели, как вот на этом перекрестке один молодой офицер истек кровью, потому что «скорая помощь» теперь не очень-то скорая и тоже старается приезжать, когда лечить уже некого. Врачи, понимаешь ли, тоже жить хотят.

– Да не может быть, чтобы им сошла с рук такая наглость! – воскликнул Майкл.

– «Лисам»-то? Ха! Многие не верят. – Эрнесто хитро подмигнул новоиспеченному вышибале, словно речь шла о чем-то веселом. Он был весьма странной личностью, этот пронырливый пуэрториканец. – Только эти «многие» здесь не живут и ничего не знают. Ну да, в прежние времена полиция авиацию бы вызвала, танки и в момент разбомбила бы тут все вместе с мирными жителями, лишь бы отомстить. Но теперь с ними кое-кто поговорил. И не только поговорил, а еще и расписался. Там, к северу, появилась большая надпись на букву «С».

– Синдикат?! – Майкл не сомневался в преступной сущности врагов Легиона, но чтобы крышевать каких-то уличных отморозков с гранатометами?.. Дело ведь происходит в Америке, а не в Афганистане, Кувейте или Ираке. Разве Эдварду хватило бы наглости… – Это мог написать кто угодно.

– Да? А почему же тогда китайцев никто не тронул? О, да СМИ в тот же день сообщили, что виновные найдены, посажены на сотни лет и все такое прочее! Фотографии показали, имена назвали, все, как полагается. И полиция отчиталась. Только люди на улицах знают, что все это ерунда. За все ответили какие-то левые парни, которых специально для этого привезли из-за границы. Некоторые говорят, что они даже не китайцы, а какие-то совсем уж ребята со стороны, которым дали немного денег, чтобы их нищие семьи смогли выжить в их вонючих странах. – Эрнесто невольно скривился. – «Лисы» после этого совсем осатанели, и все их теперь боятся как огня. Мафии, как говорят, во всем Бронксе не сыщешь, а ресторан их китайцы прибрали к рукам.

Майкл посмотрел через перекресток. Там все ярко сияло неоном, непонятные иероглифы о чем-то громко сообщали.

– Теперь там, считай, их опорный пункт, – пояснил Эрнесто. – Я им плачу, как и все вокруг. Китайцев не опасайся, они к нам не ходят. И не конкуренты мне, потому что чужаков к себе не пускают. Только дорогу им не переходи, понял? Если какой-нибудь сморчок из ихних пихнет тебя плечом, извинись и поскорей уйди, вот и все.

– Зачем же тебе вышибала, если уже и так все схвачено-проплачено?

– Ну… – Эрнесто снова мгновенно помрачнел. – Не то, чтобы все. Эти сволочи только берут деньги, но не охраняют. Так что всякая укуренная гопота периодически все равно нет-нет да заходит. Жалко, публика у меня теперь уже не та, что прежде, но кое-как я могу заработать пару долларов, чтобы отправить семье. Продать-то мое кафе уже невозможно. Кто его теперь купит? Захотят – просто заберут мою «Улыбку Эрнесто». Понял теперь?

– Еще не все. – Майкл наблюдал, как из дверей помянутого пуэрториканцем ресторана вышли несколько угрюмого вида раскосых парней в ярких цветастых куртках. – Ты не рассказал, что же в итоге случилось со вторым вышибалой… Стив его, кажется, звали?

– Ты вот что, не пялься так в сторону «лисов», – мрачно приказал Эрнесто. – Никогда. Мы называем их точку «Лисья нора», так что если услышишь, что в «Лисьей норе» перестрелка или еще что-то, не крути головой из любопытства, а сразу закрывай двери на все замки! Клиентов, если что, официантки выведут через кухню. Там всякое бывает, Майк, помни, они ж отморозки, которым притом все сходит с рук! А Стив… Ну а что Стив? Убит. Я же специально подчеркнул: Джордж выжил, потому что его не до-би-ва-ли. Наркоши – они такие, постреляли и разбежались, а Стива вообще боялись, уж больно он был скорый на расправу, не церемонился с ними, значит. Но «лисы» – это тебе не наркоши. Совсем другое дело. Вот они зашли как-то раз, не знаю, что на них нашло, но не суть. Ну и опрокинули, в общем, пару столиков да какую-то девку обидели. Это бывает, Майк. И не вздумай связаться с «лисами»! Потому что Стив тогда не сдержался и решил поиграть в крутого шерифа. Мол, тут мой город, проваливайте подобру-поздорову. Наставил на них, значится, пушку, а они на него – свои, всякие слова ему обидные кричали, а он стоял, как Клинт Иствуд в старом фильме, весь такой красивый, мужественный и непо… не-по-ко-ле-би-мый. И китайцы ушли, представляешь? Как будто струсили или просто решили не связываться… А потом Стив вышел покурить. Он всегда выходил на угол и торчал там с сигариллой – ну опять же как шериф осматривал свои владения. Ну вот там они его и подстрелили, издали, без лишних рисков. А потом спокойно подошли и, уже просто для успокоения нервов, всадили в него по обойме. Ты представляешь, что от него осталось?! И вот закончили они с ним и, значится, так же спокойно уходят, а труп остался лежать. Я после того случая три ночи не спал, все думал, куда бежать, если они за мной явятся. Но нет, они, слава богу, с ним разобрались да и успокоились. Я, конечно, позвонил в полицию, чтобы труп Стива забрали, но сразу сказал, что ничего не видел. Других свидетелей тоже не нашлось, да копы и искать не стали, им главное было – поскорее убраться подальше. Виновников-то они и так знали, но ничего с ними поделать не могли. Теперь ты все понял?

Майкл вздохнул. После сбивчивых историй, которые ему поведал словоохотливый пуэрториканец, у него отпало последнее желание работать в этой закусочной. Но Синдикат в Нью-Йорке… Что, если эта информация заинтересует Хадсона? Или даже самого Тейлора… Ведь это форменное безобразие!.. Впрочем, про Нью-Йорк ему и прежде доводилось слышать немало. Может быть, неспроста Хадсон настаивал, чтобы Майкл поехал именно сюда? После отмены ряда законов город сильно преобразился, это подчеркивал не только Эрнесто, но и многие другие люди, с которыми русскому довелось здесь столкнуться. А ведь Легион, насколько Майкл мог вспомнить, даже поддерживал отмену запрета на ношение огнестрельного оружия. Тогда преступность снова возросла, люди хотели иметь возможность защищаться, но что-то пошло не так. И Синдикат, похоже, имел самое прямое отношение к этим ужасным метаморфозам.

– У меня нет ствола, – признался Майкл. – Что у тебя имеется? Может быть, после Стива осталось что-то приличное?

– После Стива остался изрешеченный кусок мяса, идиот! – Эрнесто вскипел мгновенно, его настроение было похоже на морскую погоду – такое же переменчивое, такое же непредсказуемое. – Тебе не нужен ствол, Майк. Вон, в углу бита стоит – это твое оружие. Чтоб пьяных да наркоманов гонять сгодится вполне, а больше я от тебя и не прошу.

– Но у пьяниц с наркоманами тоже может оказаться ствол! Что мне с ними делать тогда, битой в них швырять?!

– А ты бей первым и сразу со всей дури, чтоб не просто вырубить, а убить! Что ты так на меня смотришь удивленно? Не хочешь убивать? Боишься, что тебя упекут за решетку? Но кого ты боишься? Полицию? Да всем тут давно плевать на полицию, полиция – пустое место. Приедут, заберут труп и уедут, решив, что это «лисы» порезвились. Ну-ну, Майк, не смотри на меня таким обвиняющим взглядом! Я ведь с самого начала не обещал тебе, что тут будет легко! В конце концов, я тебя не знаю, а деньги платить собираюсь весьма приличные для такого вот незнакомца, да еще жилье предоставляю, душ опять же. Ну и, кстати, о наркоманах… А то ты опять ничего не поймешь… – Эрнесто, успокоившись, положил руку на плечо Майкла. – У меня тут обосновались двое парней, они торгуют. Они и их девки – мои лучшие клиенты, понял? Так что если ты вдруг очень правильный, чтобы с ними ужиться, то лучше сразу уходи, пока мне весь бизнес не порушил. И не смотри на меня так, повторяю. Мне надо как-то обеспечивать себя и свою семью!..

– Ладно, поработаю у тебя немного. – Майкл с плохо прикрытым отвращением стряхнул его руку с плеча. – Плати мне раз в неделю, и я буду помалкивать. И кстати, не такие уж ты и хорошие деньги платишь на самом деле. Так что советую тебе исправно кормить твоего нового вышибалу, чтобы он ноги не протянул раньше, чем к тебе заявятся какие-нибудь отморозки!

– Не проблема, Майки! – пообещал Эрнесто. – Можно я буду иногда звать тебя Майки? Хотя разносолов, конечно, не обещаю. И спиртное… За твой счет и только после закрытия. От пьяного вышибалы одни беды. Приступай к работе, а я распоряжусь, чтобы тебя кормили как следует, добро?

– Добро, – нехотя выдавил Майкл.

Эрнесто улыбнулся и подошел к землякам. Долго хлопал их по плечу и быстро говорил что-то по-испански, то и дело косясь в сторону Дилана. Новый вышибала сдержанно поклонился компании, и мужчины одобрительно закивали: Майкл им явно понравился.

По перекрестку сновали машины, китайское заведение мигало иероглифами, и все выглядело не таким уж страшным.

Но так было год назад.

А с тех пор, увы, кое-что изменилось.

Например, светофоры на перекрестке перестали работать. Сломались они уже несколько месяцев назад, но чинить их никто не собирался. Исчезли многие жители, в основном латино. Зато больше стало китайцев и совершенно опущенных наркоманов, которые год назад еще не валялись на улицах, где придется… в отличие от нынешнего сезона. И хотя изначально Майкл не собирался застревать тут надолго, жизнь распорядилась иначе. Главным разочарованием было то, что ему так никто и не позвонил на мобильный, который он всячески оберегал и заряжал каждую ночь.

Поначалу было страшно. Но Майкл утешал себя мыслью, что на самом-то деле он не вышибала в этом жутковатом, живущем по закону джунглей районе. Он этакий шпион, лазутчик. И интересуют его не наглые китайские мордовороты из заведения напротив, а их влиятельные покровители. Когда родители и сестра Михаила Вихрова (коим Майкл был еще совсем недавно) погибли в том египетском теракте, когда он остался один и понял, что жить в мире, полном зла, он просто не хочет, снайпер стал искать тех, кто был готов положить жизнь за доброе, светлое будущее для всех и каждого. Это оказалось непросто: прежние начальники, заслуженные, честные мужики, при откровенном разговоре только хмурились и подливали водки.

– Миша, – сказал один из них, – я выбрал эту жизнь потому, что хотел служить добру, порядку, справедливости. И я не выполню приказ, который сочту преступным! Вот только вокруг меня много людей, которые выполнят, если им так скажут. И за это их всегда будут ценить больше, чем меня, такого строптивого. Видишь ли, многим хватает утреннего чтения новостей, чтобы разувериться во всем, что их окружает. А я вот давно не интересуюсь новостями. Я просто служу Родине. И конечно, я не идиот, чтобы думать, что меня и моих парней никогда не использовали втемную для решения каких-то своих дел. Но как разобраться, где светлое, а где темное, Миш?

– В Сети много информации о взрывах в Египте, – произнес Вихров. – И все независимые источники утверждают, что связь с Синдикатом очевидна. Они спонсировали террористов, они имеют отношение к поставкам оружия, это ясно, как божий день. Почему же мы их не раздавим?

– Молод ты еще, Миша. Твой Синдикат – это, понимаешь ли, как надводная часть айсберга. А какие силы поддерживают их на плаву? Как до них добраться, не ввязавшись в большую войну?

– Но ведь нельзя это терпеть! – Михаил обхватил голову руками. – Они убивают, а мы… Я вместо того чтобы отомстить гадам, просто буду тянуть лямку? Пока они сами к нам не придут?

– Молод ты еще, – повторил седовласый начальник. – Давай-ка выпьем. Ты приходи ко мне почаще, тебе не нужно сейчас одному быть.

– Генерал Тейлор бросил вызов, и люди пошли за ним, и даже американское правительство не посмело его остановить! – уверенно заявил Вихров.

– Ха! А ты знаешь, что твой Тейлор, возможно, это чистой воды выдумка? Кукла, понял? Которую Штаты изобрели, чтобы создать видимость борьбы. Взяли имя заслуженного полководца и им теперь прикрываются. Уж очень гладко у него все выходит: я весь в белом, идемте со мной крушить силы мирового зла. – Седовласый презрительно фыркнул и наполнил рюмки. – Не будь так доверчив, Миш. Этот Легион – тоже лишь видимая часть айсберга. Иначе их придушили бы еще в самом начале, только они объявились.

Михаил выпил, а на следующий день заявил, что увольняется. Трудно было прощаться с парнями, с которыми прошел огонь и воду, трудно было смотреть в глаза командирам, но он ушел. Если Легион – обман, то Михаил хотел сам в этом убедиться, на собственной шкуре испытать. Он больше не верил чужим словам. Жизнь потеряла прежний смысл, и нужно было обрести новый. Так он и сказал своей невесте.

– А я? – Девушка, имени которой он старался не вспоминать, взмахнула длинными ресницами. – Как же я, мы с тобой, наша свадьба… Это – не смысл?

– Теперь уже нет, – глухо выдавил он. – Я не хотел этого, но я должен воевать. Прости и… найди себе другого.

В Сети удалось найти людей, которые вроде бы были как-то связаны с Легионом. Вместе с туристической группой Михаил улетел в Черногорию, а там в первый же вечер ушел от теплого моря в горы, туда, где его должны были встретить. Пришлось кое-что рассказать о себе: снайпер, с боевым опытом. Они не поверили, но все же пригласили. Встреча не была теплой, пару часов Михаил провел под прицелами наведенных на него «калашей». Его тщательно обыскали, тут же уничтожили телефон, ноутбук и даже часы, потом допросили, потом ждали какого-то человека, потом долго шли с ним по горам, а после его снова обыскивали и снова допрашивали. Даже спустя несколько суток, уже оказавшись в сербской части Боснии, Михаил все еще был пленником, подозревавшимся в шпионаже. И все же он прошел все проверки и, под чутким надзором сменив еще две страны, оказался в Соединенных Штатах, в подготовительном лагере Легиона. Только там Вихров понял, что каким-то чудом не ошибся: здесь и правда собрались хорошие парни.

– Чего стоит жизнь, если ты ничего не сделал против подлости и предательства? – сказал как-то один обаятельный рыжеволосый паренек, которого бойцы меж собой звали то ли Пламя, то ли Зажигалка. – Зло существует, и если с ним не бороться, оно поглотит весь мир. Я даже имя поменял и хочу забыть старое. Теперь я сын Тейлора, хоть он об этом и не догадывается. Нас таких много, и мы пойдем за генералом до конца.

Позже Михаил встречал и тех, кто служил под началом Тейлора еще до его выхода в отставку. И генерала ВВС, а прежде полковника, что молодые, что заслуженные характеризовали только с самых лучших сторон. И каждый раз добрые слова в адрес Тейлора заставляли Михаила улыбаться: значит, он был прав, значит, Легион действительно воюет за справедливость! Жаль, что воевать придется вдали от дома, но это вполне осознанный шаг, тем более что добро надо насаждать повсеместно, а не только в родном краю. Вихров участвовал в рейдах, видел лица врагов, а еще видел трупы, которые эти сволочи за собой оставляли. Международные корпорации создали монстра и обозвали его Синдикатом, и продажные твари с готовностью кинулись отрабатывать свои доллары в составе частной армии проклятого Стального Эдварда. От них нельзя было ждать пощады и их нельзя было щадить. Тем не менее Тейлор требовал, чтобы его сподвижники не стремились к жестокости ради жестокости.

– Мы – честные люди, которые ведут борьбу против бесчестья. За правду против лжи. За справедливость против бесчинства. Тут проходит линия, разделяющая нас и наших врагов! – заявил Тейлор в одном из интервью. Потом он поднес руку к сердцу: – У большинства людей эта линия проходит прямо здесь. Они колеблются, они боятся. Я не могу требовать от всех, чтобы они защищали свою правду. Но тех, кто хочет и может сделать этот шаг, мы ждем! Мы готовы принять их в свои ряды. И не только тех, кто готов взять в руки оружие. Нам нужны специалисты всех специальностей, и не только военных. Присоединяйтесь к нам! Мы бьемся за свободу против рабства, за будущее для наших детей, которое пытаются украсть корпорации!

Михаил служил Тейлору честно, и Тейлор ни одним словом, ни одним приказом не подвел его, не заставил сомневаться в искренности намерений. Снайпера Легиона окружали настоящие люди, действительно идейные борцы. Они не сдавались даже в самых трудных ситуациях, они не щадили себя, выполняя приказы, и они действительно воевали с плохими парнями. Тонны наркотиков горели на глазах Михаила, и он верил в победу, был готов идти с генералом до конца, несмотря на его ковбойский образ. Тем более что и не образ это был, а реальная суть удивительного человека, прожившего честную жизнь и не побоявшегося бросить вызов таящемуся в рукотворном тумане противнику. Только такой и мог собрать под свои знамена десятки тысяч соратников. Еще больше людей на всех континентах ему сочувствовали. Ничего удивительного, что так злобствовали его враги, и прежде всего их стальной кулак: наемники из Синдиката.

Если бы не тот злополучный рейд, Михаил воевал бы и дальше. Но после позорного провала, после мерзкой истории с неудачным изнасилованием Тейлор просто не мог позволить Вихрову оставаться в рядах своей армии. Будь возможность, Михаил бы все исправил и согласился бы даже попасть в список геройски павших… Но вышло иначе, и теперь Майкл Дилан был даже рад, что простился с прошлым «я».

Вот только обновленного снайпера обратно тоже звать не спешили. Дилан весь день торчал в кафе, то жуя вчерашний гамбургер, то попивая просроченную колу, набирал килограммы бесполезной плоти и все смотрел, смотрел в дурацкий ящик на стене. Новости часто были неприятные: змея Синтиката жалила Легион ядовитым жалом, гибли парни, терялись целые районы. Работы у Майкла почти не было – те обкуренные придурки, что еще хоть что-то соображали, предпочитали держаться подальше от «опорного пункта» китайцев беспредельщиков, а прочих вышибала просто вышвыривал за дверь. Со временем он научился распознавать злоумышленников заранее: они отводили глаза, трясущимися руками проверяли, на месте ли ствол… К слову, уже в первую неделю Майкл вопреки наветам Эрнесто обзавелся собственным оружием, хоть это и был всего лишь крошечный дамский револьвер, больше годный для какого-нибудь фильма о временах «сухого закона». Вышибала нагло отобрал его у бородача неопределенного возраста с исколотыми венами, причем отобрал так ловко, что никто ничего даже не заметил (включая самого «нарика»). А вот другие стволы, побольше, к сожалению, приходилось отдавать Эрнесто: официантки и кое-кто из его приятелей-завсегдатаев пристально наблюдали за новым сотрудником и охотно стучали боссу, случись им увидеть какое-то непотребство.

Официанток, к слову, было две, и работали они через день. Обе пуэрториканки, они не слишком жаловали устроившегося к ним «снежка», впрочем, Дилану было плевать. Очень скоро он понял, что работа в кафе была для этих смуглых дамочек скорее отдыхом от основного «ремесла»: в свободное время обе занимались проституцией, причем клиентов обслуживали в комнате, которую им сдавал Эрнесто – тут же, над кафе, по соседству с нынешним пристанищем Майкла. Однажды, видимо, перебрав с алкоголем, девицы «сжалились» над новым вышибалой и предложили ему свои услуги, даже пообещали «корпоративную» скидку, но Майкл благоразумно отказался: не хотелось потом брать отпуск за свой счет для похода к венерологу.

В десять вечера кафе закрывалось, и тогда сюда приходил хмурый чернокожий тип по имени Роб, явно наркоман со стажем, но из тихих. Он наскоро приводил помещение в порядок и мыл ту посуду, что не успела сполоснуть официантка, каждый раз тихо ругая ее за лень. Так продолжалось около года. В один из дней он не пришел, а потом его заменил белый парень, тоже, как и сгинувший Роб, тихий и явно сидящий на какой-то «дряни» (если бы не иной цвет кожи, Майкл счел бы их близнецами). Этого «нарика» звали Том.

Удивительно, но именно Том стал первым, с кем у Майкла завязалось хоть какое-то подобие близких отношений. Как рассказывал сам «нарик», его привели сюда те самые наркодилеры, которые толкали дурь прямо в кафе и неплохо платили за эту привилегию находчивому Эрнесто. Майкл знал дилеров только по кличкам – Конь и Грузовик. Конь был черным, явно стероидным качком, а Грузовик – латиносом, жирным, почти круглым, и очень неповоротливым, как гиппопотам. Что свело этих бугаев вместе, оставалось для Майкла загадкой; впрочем, разгадывать ее он никакого желания не имел. Эрнесто застолбил для «сладкой парочки» местечко у окна, отгородив его от остальных посетителей дешевой, но симпатичной китайской ширмой. Вышибала, как и обещал боссу, к ним даже не заглядывал: дилеры могли решить любые проблемы без посторонней помощи, тем более что оба повсюду ходили с оружием.

Но однажды они сами позвали Дилана к себе.

– Майк! – Конь высунулся из-за ширмы, чтобы взглядом проводить очередного перепуганного задохлика с Манхэттена, прикатившего в Бронкс на дорогом автомобиле ради вожделенной порции «бодрости». – Поди сюда. Разговор есть.

– Сейчас буду, – нехотя отозвался вышибала.

Майклу эти двое не нравились, впрочем, как и почти все в этом гнилом, забытом богом местечке. Поэтому прежде, чем идти, он дослушал выступление одного из полковников Легиона, обещавшего раздавить наркокартели на подшефной территории. Потом пошли сообщения о перестрелках на границе с Мексикой, опять что-то о растущей как на дрожжах коррупции в полиции… Все это портило настроение, особенно если учесть, в какой обстановке подобные новости приходилось слушать.

– Что нужно? – напрямик спросил Майкл, наконец снисходя к торгашам.

– Ты где раньше работал? – не оборачиваясь, спросил Грузовик, выставлявший на подоконник многочисленные бутылочки с кетчупом, перечницы и солонки. Так они на неизвестном Майклу коде сообщали клиентам об ассортименте и ценах. – В армии служил или в полиции?

– Тебе-то что за дело? – Майкл проработал у Эрнесто уже достаточно, чтобы чувствовать себя в своей тарелке. – Думай о тех, кто сейчас в полиции служит.

– Об этих уже за нас подумали! – ухмыльнулся Конь. Он попивал виски, закинув ноги прямо на стол. – Грузовик, а не пора ли нам просто выставить снаружи объявление, где все будет доходчиво написано по-английски?

– Не все понимают по-английски. Так что давай-ка лучше по старинке. – Отступив от подоконника, Грузовик тоже уселся на стул. – Как ты знаешь, Майк, наш друг Эрнесто потерял уборщика. А ведь хороший уборщик сейчас большая редкость! Такой, чтобы не воровал стулья, не обгадился тут же ночью и не сдох от передоза, не домыв чашки. Но у нас, к счастью для Эрнесто, есть один замечательный клиент, смирный и весьма работоспособный. Он как раз сейчас придет. Мы думаем, Эрнесто его наймет. Практически не сомневаемся в этом.

– Ну и мне-то что с того?

– А ну-ка не груби! – Грузовик надул жирные щеки и в сердцах хлопнул огромной пятерней, унизанной перстнями, по столешнице. – Мы как-никак вместе тут работаем.

Майкл промолчал.

– Так вот, – продолжил Грузовик после короткой паузы, – наш приятель Том тут уже бывал и обмолвился, что как-то уже видел тебя до этого. А прежде этот дурак, кстати говоря, служил родине, той самой, которая потом на него болт положила. Так вот мы хотим, чтобы Том на тебя хорошенько посмотрел еще разок…

– Я не статуя Свободы, чтобы меня рассматривать!

Майкл собирался вернуться в зал, когда Конь вдруг вскочил и наставил на его револьвер. Отчего-то он предпочитал именно этот тип оружия – возможно, в детстве пересмотрел старых вестернов.

– Стой, где стоишь, тварь! – процедил наркодилер, держа ствол в согнутой руке. – Чистенький ты чересчур, и этим давно меня бесишь!

– Конь, ну ты же и сам чистый! – Майкл примирительно поднял руки и сделал крохотный шажок вперед, нарочно сокращая дистанцию. – Ты ведь только других травишь, за их же деньги.

– Не шути со мной! – возмутился Конь, хотя Майкл и не думал шутить. – Повернись! Медленно! И без глупостей!

Хоть Конь и не походил на толкового стрелка, но револьвер направил прямо в сердце, а не в лицо, как какой-нибудь дилетант. Майкл не знал, изображал ли дилер бешенство или в самом деле его испытывал, но курок он взвел, и теперь револьвер так и плясал у него в руке. Дилан начал медленно поворачиваться, прикидывая, как бы половчее уйти с линии огня, но тут к делу подключился Грузовик – обратившись к вышибале, он тоже наставил на него свой пистолет. Латинос в отличие от Коня выглядел совершенно спокойным, если не сказать безмятежным.

«Шансов маловато, – пришлось про себя признать Майклу. – Ну кого же я увижу?»

Повернувшись, он уставился на Тома. Худой парень среднего роста, с редкой растрепанной бороденкой; в целом практически точная копия прошлого уборщика, хоть тот и был негром. Возраст Тома, как и в случае с большинством злостных наркоманов, определить было практически невозможно – где-то около тридцати, плюс-минус пять лет. Глаза тусклые, печальные, с дряблыми мешками, и еще слышно, как он тихо стучит зубами – профессиональная привычка, что поделать?..

– Здоров, Том. Так ты его точно раньше видел? – Конь ткнул револьвером в спину Майкла. – Вспоминай.

– Ну, видел, – кивнул Том, которого Майкл, как ни старался, вспомнить не мог. – В Афганистане он был.

– Так он, значит, армейский?

– Ага, – так же равнодушно подтвердил Том. – Морпех. Я же говорил: помню его в форме.

– О’кей. – Конь несильно толкнул Майкла. – Свободен, Майк. И это… в общем, не держи зла. Хоть сейчас времена и поменялись, а копов, пусть и бывших, или еще каких борцов за общественный порядок мы тут терпеть не можем. Но ты не коп, солдат, а это… другое, в общем. Покажи Тому, где взять швабру или что там ему полагается для работы, и можешь быть свободен.

Майкл, не оборачиваясь, вышел из-за ширмы. В углу зала, как обычно, сидели друзья Эрнесто, то ли родственники, то ли просто бездельники – кто их разберет, этих испаноязычных болтунов? За одним столиком жадно ел пиццу какой-то грязный тип, за другим сидели опрятные парень и девушка, явно забредшие сюда из кварталов почище. Парень тут же встал и отправился к наркодилерам. Его подружка, прижимая к груди пухлую сумочку, бросила быстрый взгляд в окно на припаркованный автомобиль.

– Не беспокойтесь, – язвительно сказал ей Майкл. – От нашего кафе машины не угоняют. Наш босс всегда заботится о своих посетителях, святой человек, точно вам говорю! Может, вам кофе принести?

– Благодарю, не надо. – Девушка потупилась. – Я просто с другом приехала.

– И правильно: кофе сегодня – полное дерьмо, – заявила прислонившаяся к косяку официантка, подавив зевок. – Майк, что это за чучело рядом с тобой?

Том с безразличным видом стоял рядом с вышибалой и тупо смотрел Майклу в ухо, будто там кино показывали или цветной мультик. Кивком головы пригласив «нарика» следовать за собой, вышибала прошел к каморке с инвентарем. Следовало все же разобраться, в самом ли деле его видел этот блаженный или ему пригрезилось все, начиная от самой службы и заканчивая их встречей в Афганистане? В любом случае форму морпеха Майкл не носил никогда.

– Вот тут все, что может тебе понадобиться, – сказал Дилан. – Уборка после закрытия, грязная посуда тоже на тебе. Все понятно?

– Ага. – Том смотрел не в глаза, а как будто на подбородок собеседника. – Ты ведь ушел из Легиона, да? Там тоже оказались подонки?

Услышанное немало удивило Майкла. Он снова попытался вспомнить Тома, мысленно убрав мешки из-под его глаз, сероватый оттенок кожи и эту дурацкую бородку, из-за которой парень походил на чертова хиппи, но так и не смог. Лицо «нарика» казалось абсолютно незнакомым. То ли дурная привычка так изменила парня, то ли Дилан его отчего-то не запомнил… то ли они все-таки никогда и не встречались или, допустим, издали друг друга видели, может, но на этом и все.

А между тем дело принимало весьма нежелательный оборот: Майкл только-только начал что-то узнавать о людях из Синдиката, обосновавшихся в Южном Бронксе, как вдруг появился этот вот Том с его не в меру развитой памятью на лица. Если люди в округе узнают, что Майкл прежде был как-то связан с Легионом, это может для него очень плохо закончиться.

– Кто ты? – напрямик спросил вышибала, для убедительности встряхнув новоявленного уборщика за плечи.

– Меня зовут Том! – Наркоман беззастенчиво посмотрел Майклу прямо в глаза и обезоруживающе улыбнулся. – Просто Том.

– И откуда же ты взялся, просто Том?

– Я ночую на парковке, в двух кварталах отсюда. Там все знают, что я действительно просто Том, можешь сам у них спросить, ей-ей! А вот раньше… Это тоже все знают, меж прочим! Раньше вот я служил в… гхм… аэродромном обеспечении. Вместе с парнями был в Афганистане. Я даже генерала Тейлора видел. До того, как он вышел в отставку. Или после… Нет, раньше. Но тогда он не был генералом, кажется. Я три раза ездил в Афганистан, прикинь?

– И когда же ты видел там меня?

– Ну, когда ездил туда в последний раз… наверное… – Том задумался и стал разглядывать пуговицы на рубашке вышибалы. – Красивые… Точно не скажу. Был взрыв, и откуда-то стреляли. Я не знаю, кто стрелял, может быть, и наши стреляли, и афганцы стреляли. Или только наши. Но самолеты горели, а люди кричали, что взорвался склад с топливом. Это вряд ли, потому что тогда бы я не выжил, я был рядом и мог запросто…

– Быстрее! – Майкл на миг высунулся из каптерки, оглядел зал. По счастью, в кафе все было тихо. – Говори, где ты видел меня?

– В Афганистане, – уверенно ответил Том.

– Да точнее же, точней! Все побежали, взрыв… дальше что?

– Ох, что ж там было… В общем, меня ударили. Сильно, по голове. Уже в городе, наверное. Я не помню, прикинь? Сказали потом, что в городе, но я не помню! И я с еще двумя… Или тремя… Нас увезли в горы, грозили отрезать головы. Несколько дней мы там были, я не помню, я почти все время лежал. Меня били, но я не мог встать. Потом стреляли… а потом я видел тебя в машине. Ты дал мне воды. Легионовцы тогда спасли нас, я так и сказал следователям. Но они говорили, что мы дезертиры и паникеры, оставили часть. Или только я… Не помню. А про Легион сказали, что я вру, и что у меня больная голова, и что вообще я какой-то бедовый. В общем, я тогда подписал бумаги, и меня уволили. Отправили в Штаты, обратно. Теперь я здесь. А ты дал мне воды. И все вокруг говорили: это Легион. Но следователи сказали, что я перепутал. Что это был кто угодно, но не Легион. И что вообще ничего не было. Но я-то знаю, что было.

Том снова поднял глаза, как бы спрашивая: «Ну что тебе еще нужно? Я рассказал все, что знал».

Вот теперь все и вправду стало ясно. Этот бедолага был одним из тех, кого Майкл и другие парни вытащили из плена во время его самого первого рейда. Они накрыли склад наркоторговцев в горах, и в одном из домов нашли американских пленных. Действительно, в тот период была знаменитая атака на аэродром в Баграте, где Том, если верить его словам, служил в обеспечении.

– Следователи правы, Том. Ты ошибаешься. Я никогда не служил в Легионе.

– Да? Ну, хорошо. Зря я тогда соврал тем двум придуркам, что ты морпех.

– Э-э-э… – Майкл почесал затылок. – Знаешь, давай мы с тобой так и условимся, что я все-таки морпех. Ладно?

– Как скажешь. Значит, в Легионе тоже подонки, да? – Том беззлобно ухмыльнулся. – Я так и думал. Я часто думаю там, на парковке, только получается не очень, много что отвлекает, прикинь? Но, я думаю, все подонки они, подонки и есть!.. Но ты дал мне воды. Я обрадовался, когда тебя увидел. Думаю, круто иметь знакомое лицо, все такое. Можно, я буду тут работать?

– Работай, – милостиво разрешил Майкл.

Ему очень хотелось сказать, что все не так, что Легион и правда служит добру и что в генерала Тейлора и его дело можно и нужно верить, несмотря на всю ту ложь, которую умышленно тиражируют СМИ с подачи Эдварда Уоррена. Но стоит ли заводить такие разговоры с законченным нарколыгой? Наверное, нет. Во всяком случае, не теперь, когда его мозг практически превратился в кашу.

Вышибала уже собирался уйти из каптерки, когда Том, с равнодушным видом копаясь в старом уборщицком инвентаре, пробормотал:

– А Грузовик служил в Синдикате.

Майкл замер на пороге, медленно оглянулся через плечо.

– У него даже наколка на плече имеется, – заверил Том и хлопком указал, где именно у латиноса находится татуировка. – Вот прямо тут. Тоже подонок… да все они подонки, кругом подонки. Тут вообще часто подонки из Синдиката ходят, их еще китайские подонки охраняют.

– Ты об этом лучше помалкивай, ладно? – понизив голос, попросил Майкл. – Со мной только можешь об этом, и то – вечером, когда на работу придешь. Добро?

– Как скажешь. Ты мне воды дал. Ты не подонок… наверное. Хотя все подонки, но ты… А, не знаю. А я не болтаю, да. У меня был приятель, тот болтал. Ему нижнюю челюсть «лисы» отстрелили, он полежал еще часа три, а потом совсем подох. Я тоже подохну, но лучше не так… и попозже.

До закрытия кафе оставалось еще больше часа. Как всегда в это время появился хмурый Эрнесто, кивнул официантке и скрылся за китайской ширмой – пошел к наркодилерам за причитающейся долей. Вскоре Конь и Грузовик ушли, причем Конь по-дружески, как ни в чем не бывало хлопнул Майкла по плечу. Вышибала с трудом сдержался, чтобы не сломать дилеру руку.

Дилану было стыдно. Почему, ну почему же он раньше никогда не задумывался о том, чего ради китайцы позволяют этой парочке бугаев продавать дурь прямо у себя под носом? Майкл не видел, чтобы они делились с ними, но теперь его одолевали сомнения.

«В самом ли деле все, кто приходит к ним за ширму – обычные наркоманы?»

Учитывая сложившуюся в районе ситуацию, таким макаром было бы удобно принимать связных. В самом деле, не открывать же здесь пекарню или ателье? А перекресток весьма удобен для гостей. Ну и полиции здесь, в принципе, давно уже нет, так же как и какого-либо закона, кроме закона самой банды «лисов».

Майкл, который остался тут только для того, чтобы что-нибудь разузнать о Синдикате, готов был прыгать от радости. Он был уверен, что даже Хадсон и прочие легионовцы по достоинству оценят эту информацию. А простому люду, надо думать, подобные новости и вовсе покажутся сенсационными: подумать только – Синдикат, прикрывшись благими намерениями, крышует банды и наркоторговлю! И не где-нибудь в экзотических странах (хотя там – тоже!), но и прямо здесь, в США!.. Тейлор такого точно бы не потерпел. Но у него слишком много дел, сил Легиона не хватает, чтобы успеть везде, и так приходится в иные места, вроде того же Кувейта, отправлять вчерашних тинейджеров, еще не оперившихся, не проникшихся до конца этим освободительным духом…

Но вот если бы Майкл смог узнать, куда именно нужно ударить, где ключевые точки сформировавшейся системы, явно проникшей и в мэрию, и во власти штата Нью-Йорк, и даже – чем черт не шутит – в парламент, вот тогда было бы куда как проще.

Ну и, конечно, нужны доказательства, которые можно предъявить СМИ: мол, тут орудует именно Синдикат, а все их слова о подлинных планах Легиона и генерала, который якобы стремится к мировому господству, – ложь и вообще бред сумасшедшего!

Вечерами Майкл мечтал, что вот-вот зазвонит его секретный мобильник, что Хадсон назначит встречу, и Майкл явится на нее не с пустыми руками, а с пухлым конвертом, доверху набитым всевозможным компроматом – имена, явки, пароли…

Однако то были лишь мечты.

Как ни старался Майкл что-то разнюхать, поначалу ему не удалось найти никаких следов Синдиката. Даже пресловутая надпись на стене, про которую ему год назад говорил Эрнесто, была давно замазана местными художниками-«граффитчиками».

И все же постоянное, осторожное, даже робкое наблюдение за перекрестком дало кое-какие результаты.

Несколько раз Майкл видел, как к китайскому заведению подъезжали весьма приличные машины, из которых выходили люди в хаки или дорогих костюмах. Изловчившись, он ухитрился незаметно сфотографировать два номера и даже отыскал эти машины в Сети: одна случайно попала в кадр возле здания ООН, а после возле иракского посольства, другая засветилась в Канаде, возле правительственных зданий. Словом, это была уже пусть и небольшая, но все же зацепка.

И хотя лиц пассажиров ему рассмотреть не удалось, Майкл не сомневался, что эти типы приезжали в Южный Бронкс не за порцией наркоты и не за острыми ощущениями. При необходимости им такие вещи доставляли прямо на дом. Нет, здесь они явно с кем-то встречались.

С кем? Вопрос, несмотря на все усилия Майкла, по-прежнему оставался открытым.

Тем не менее время шло, майор, как казалось Майклу, уже вот-вот должен был позвонить, но информации все еще было слишком мало. Посетители кафе о новостях болтали немного и неохотно да и вообще были неразговорчивы. Если, конечно, не брать в расчет испаноязычных приятелей Эрнесто, которые щебетали, что твои канарейки – долго и с охоткой.

Но вот появился Том и с ходу дал очень солидную зацепку. И потому Майкл едва ли не выталкивал последних клиентов из кафе, чтобы закрыть наконец двери и вывесить табличку «Закрыто». Опустив жалюзи, он против обыкновения вернулся в кафе через грязную кухню. Том уже возил грязь по полу в зале, как обычно, методично и неторопливо, с глупой улыбкой уставившись в стену перед собой. Заслышав шаги, он покосился на Майкла, но ничего не сказал – просто продолжил работать, с той же идиотской улыбочкой блаженного идиота.

– Хочешь виски? – Майкл решил, что сегодня самый что ни на есть подходящий случай, чтобы запустить руку в запасы Эрнесто, кои до сих пор оставались им неизведанны. – Дрянное, конечно, но и не отрава какая.

– Да нет, я выпить не любитель. Я б, честно сказать, лучше мета курнул. – Том мечтательно облизал губы. – У тебя, часом, нигде ничего такого… не завалялось?

– Не употребляю, – раздраженно процедил Майкл. Теперь он не знал, как разговорить уборщика. – Да и тебе, честно сказать, тоже стоило бы завязать.

– Голова болит, когда завязываю, – пояснил Том, неуклюже орудуя шваброй. – Меня же ударили по голове тогда, в Афганистане, забыл?

Все же достав из тайника бутылку плохенького вискаря, Майкл уселся за столик и поставил перед собой два стакана – на случай, если Том вдруг передумает. Он решил не спешить, ведь похоже было, что сосредоточиться на чем-то долго наркоша не может и информацию из него «вытянуть» не получится. Оставалось надеяться на то, что она выплеснется сама, но пока Том отмалчивался, и нужно было как-то помочь ему избавиться от этой неуместной скованности.

– А у Коня есть тату? – опасливо принюхиваясь к виски, спросил Дилан.

– Конь живет где-то за городом. Я там не был, не видел его без рубахи. Он, наверное, хорошо живет. А Грузовик ленивый, он далеко не стал бы ездить. Он тут живет, недалеко. Но в гости не придешь: там китайцы сразу чужих встречают с такими минами, будто убить хотят, прикинь? «Лисы» – они очень опасные, точно тебе говорю. Но некоторым можно там жить. И я там живу, с друзьями. Только мы на парковке, а Грузовик, Джек и еще… Забыл, как их зовут. Им можно в доме жить. Восьмиэтажный, старый… Там, наверное, хорошо жить. Вода есть. Душ.

– Ты, кстати, если хочешь, можешь тут сполоснуться, на кухне, – подсказал Майкл, надеясь задобрить Тома. – Шланг только надо подключить, и мойся себе на здоровье. Я тебе даже шампунь дам.

– Не, мыться не хочу. – Том задумчиво почесался. – Я бы лучше, веришь-нет, курнул чего-нибудь. Но у меня есть, за парковкой, не переживай. Я на обратной дороге тогда лучше расслаблюсь, ага.

– Ну так у Грузовика ты тату все-таки видел, верно я понял? – с нажимом поинтересовался Майкл, возвращая разговор в прежнее русло: болтать о припрятанной дозе Тома ему хотелось не слишком.

– Ну да, ему жарко бывает, он тогда у окна сидит, голый, наверное. А может, в трусах, мне не видно. У него на плече «Синдикат» написано и орел парит, как будто. Что-то еще… Не помню.

– Думаешь, он служил в Синдикате? – Майкл решился отхлебнуть и тут же пожалел об этом: скривившись, он тяжело задышал, будто только что проглотил ежа. – Какой-то он… не очень спортивный. Разве взяли бы такого?

– Грузовик говорит, что он просто болеет. Но стреляет хорошо, я видел. Один раз они с Конем вечером шли, и два каких-то «нарика» напали на них. Конь замешкался, а Грузовик обоих пристрелил. То есть совсем. Убил, прикинь? Китайцы прибежали, а уже поздно. И Грузовик орал на них.

– Что сказал? – Майкл навострил уши.

– Сказал, что они козлы узкоглазые, и он если скажет, кому надо, то им всем яйца оторвут. Конь его в бок толкал, но Грузовик очень рассердился. Еще сказал, что им оружие не для понтов поставляют. – Том вдруг остановился и оперся на швабру. – Понятно, почему мне показалось, что я тебя в Легионе видел. Я их куртки видел.

– Где? – Вот теперь Майкл отставил стакан с пойлом. – Тут что, легионовцы были? Вот прямо тут?

– Нет-нет! Только форма. Грузовик на нашей парковке разгружали ночью, и остановились отдохнуть. Эти «лисы» ленивые такие, ага. А мы с Кривым Эдом хотели что-нибудь стащить незаметно, но там, прикинь, была форма Легиона, а ее разве продашь? Хотя куртки хорошие. Куртку я бы как-нибудь продал. Но тогда испугался.

– Они выгружали форму Легиона? И где же она теперь? – Майкл подошел вплотную. – Покажешь дом?

– Мне еще убираться…

– Я сам закончу. Идем.

Жажда действий! Вот что мучило его все это время! Через десять минут они с Томом уже шли по району. В кармане куртки Майкл сжимал отобранный у наркомана дамский револьвер. Вокруг было довольно тихо: тут просто некого было грабить, и окрестная шпана по ночам предпочитала разбредаться по округе. Том свернул во дворы и, немного попетляв, вывел сопровождающего к парковке. Рядом с ними оказались две давно сгоревшие машины. Остальное пространство было пусто, не считая нескольких автомобилей напротив, у дома из красного кирпича.

– Вот тут я и живу! – Том указал в сторону, где виднелся костерок. Несколько фигур бродяг толпились вокруг него, видно, в попытке согреться. – Нас не трогают. Мы днем деньги ищем, а вечером что нашли, им приносим и покупаем. Если у них не покупать, «лисы» сильно злятся. Хотя их главные об этом не знают. Секрет, прикинь?

– Так форма Легиона хранится в этом доме? – Майклу неинтересно было слушать о наркоманах и их взаимоотношениях с «лисами».

– В подвале. Видишь дверь? Там и форма, и оружие. Они что-то затеяли. Не люблю Синдикат. И Легион тоже, кругом подонки.

«Тут и думать нечего: затевают провокацию! – подумал Майкл со злорадством. – Не знаю, что конкретно они задумали, но явно готовят красивую картинку. А ведь Тейлор говорил, что правоохранение в гетто и подобных районах надо полностью передать добровольным дружинам во главе с Легионом… Вот за это они, наверное, и зацепятся! Покажут, как Легион начинает насаждать добродетели против воли живущих здесь граждан. Жестокость, насилие, кровь… Это никому не понравится. Ну что ж, мой генерал, позволите мне еще раз продемонстрировать вам, насколько я преданный солдат?»

Вышибала быстро простился с Томом и направился обратно к кафе. Во дворах он немного заплутал, но направление помнил и уже почти вышел к дороге, когда путь ему преградили двое «лисов». Только тут Майкл сообразил, что Том скорее всего знал, где расположены посты и нарочно петлял, чтобы провести нового приятеля.

– Я заблудился, парни. Ну, и еще отлил тут, за углом. – Майкл попытался изобразить голосом смущение и благоговейный страх. – Простите, что шляюсь. Я работаю у Эрнесто, вы наверняка меня видели!

– Видели. – Один из китайцев посветил ему в лицо фонариком. – И ты, честно говоря, нам сразу не понравился. Что тут делает белый парень, а?

– Я работаю у Эрнесто, – повторил Майкл. – Я вышибала.

– Ты – вышибала? – Второй китаец красивым, но медленным движением выхватил из-под куртки большой пистолет. – Вот это – вышибала. Потому что вышибет все мозги из башки в два счета! А ты, белый парень, не вышибала. Ты – просто чмо, понял? А ну проваливай, давай!

– Понял, я все понял… – Майкл благоразумно съел оскорбление, поднял руки и бочком протиснулся мимо уличных гангстеров. – Не сомневайтесь, господа, мы больше не придем…

На прощание он получил обидного пинка. С трудом заставив себя забыть об этом, Майкл поднялся к себе в комнату и спешно отыскал в Сети страницу Легиона. Здесь были телефоны для добровольцев и помощников.

Майкл закусил губу так сильно, что вскоре почувствовал солоноватый привкус крови во рту.

Звонить или нет?

Он задумался. Что, если попутно контрразведка Легиона заинтересуется им? Это вообще-то даже их долг. Ведь он не о пустяке сообщит и не стодолларовое пожертвование перечислит. Тогда они могут узнать, что под именем Майкла Дилана скрывается Михаил Вихров, некогда опозоривший Легион. После этого ему уже никто не поверит. Совравший раз соврет не единожды, горькая правда!..

Не слишком хорошо разбираясь в устройстве Сети, Майкл все же решил попытаться сохранить инкогнито и вошел на сайт Легиона через анонимайзер. В «сообщении-онлайн» он изложил суть дела, свои подозрения и указал точный адрес дома, который пробил на карте города. Захлопнув ноутбук, Майкл понял, что дышит тяжело и часто, будто после ожесточенного боя.

– Ну и размяк! – отругал он себя. – У снайпера дыхание должно быть ровное, спокойное, иначе как он будет работать по цели?

«Ну, теперь только ждать. Только бы поскорее, только бы поверили!..»

– Скорее не можешь, а?! – закричала за тонкой стенкой официантка, которая сейчас занималась другим своим ремеслом, куда более изнурительным, чем таскание чашек и тарелок из кухни в зал и обратно. – Сколько можно-то? Мне спать нужно хоть иногда!

Ей что-то ответили хриплым басом, и снова заскрипела старая кровать. К этому монотонному звуку Майкл успел так привыкнуть, что уже даже не замечал его.

«Ну. Ты. И. Размяк, – мысленно повторил он. – И зачем ты такой нужен Тейлору? Соберись. Ты снова на службе, просто генерал еще об этом не знает. Но однажды тебе позвонят, и все вернется на круги своя…»

Майкл лег на койку и попытался уснуть, но каждый раз, когда по улице проезжала машина, он машинально открывал глаза и прислушивался. Может быть, они уже здесь? Может быть, они за ним придут и увезут его туда, где хороший снайпер нужен куда больше, чем в этом чертовом Гнилом Яблоке?

Он не знал, что ждать предстояло еще несколько месяцев.

* * *

Удивительно, но заторможенный «нарик» Том, которого официантки меж собой прозвали Слоу (что значило «медленный» на английском), задержался в «Улыбке Эрнесто» дольше, чем того ждали все без исключения обитатели кафе. Шли месяцы, а он продолжал ежедневно приходить сюда, надевать фартук и с той же дурацкой улыбкой елозить шваброй по полу. Впрочем, его предшественник, чернокожий «близнец», продержался даже дольше, так что ничего особого выдающегося в достижении «нарика» не было.

Друзей среди сотрудников кафе у Тома так и не завелось, если не считать Майкла. Тот иногда с ним заговаривал, иногда нет, по настроению. Бывший легионовец все пытался вытащить из Тома нужную ему информацию, но «нарик» то ли не знал ничего, кроме уже рассказанного, то ли просто не решался еще больше откровенничать с вышибалой – пусть тот однажды и дал ему воды (о чем Том любил повторять денно и нощно), а своя рубашка все ж ближе к телу. Так они и существовали в двух соседних мирах, изредка, когда Дилан, отчаявшийся найти что-то без подсказки, обрушивался на уборщика с новой порцией вопросов, вступая в контакт, но и на этом все. Общих интересов, кроме Синдиката, у вышибалы и «нарика» не было, а следовательно, и говорить чаще, чем обычно, поводов не имелось.

Однако в тот злополучный день все пошло не так, как обычно.

Началось с того, что Том опаздывал. Майкл невольно поймал себя на мысли, что периодически смотрит на часы и даже начинает немного волноваться в душе за придурковатого уборщика. Он не хотел себе в этом признаваться, но за то время, что они с «нариком» общались, Дилан невольно привязался к нему, как обычно привязываются к ненужной вроде бы вещи, о которой начинаешь скучать, когда она пропадает или портится.

Еще вчера Том мыл пол, посуду, улыбаясь одной из дебильных своих улыбок, и вдруг – ра-а-аз!.. – и не пришел. Помнится, с его чернокожим предшественником случилась та же история – однажды он просто пропал и больше уже не появился.

Впрочем, делать какие-то выводы было рановато. Может, он в конце концов просто проспал – Том как-то обмолвился, что любит прикорнуть перед вечерней сменой. Ну, чтобы потом носом не клевать. А перед тем как сомкнуть глаза, он наверняка чем-нибудь закидывается, чтобы лучше спалось… или курит свой излюбленный мет… В общем, вряд ли ложится без специфического снотворного.

Возможно, в этот раз он просто переборщил с дозой и проспал будильник. Или совсем забыл его завести, а теперь мечется по квартире, ища второй носок или первые брюки…

Логично? Вполне. Однако унять тревогу, зреющую в душе, оказалось не так-то просто. Предчувствуя нечто ужасное, Майкл бродил по кафе, как тигр в клетке, то и дело выглядывая наружу и посматривая на часы.

И вот наконец он увидел Тома.

Пожалуй, впервые за все время, что они были знакомы, Майкл видел его таким… эмоциональным – таким напуганным, растерянным, участливым… Том опрометью несся по улице, а следом за ним бежали двое хмурых китайцев с битами. Судя по ожесточенным лицам, настроены они были весьма серьезно.

При виде «лисов» все внутри Майкла обмерло. Эрнесто любил повторять: «Если китайцы кого-то наметили прикончить, даже не думай вставать у них на пути – бедолагу ты уже не спасешь в любом случае, а так еще и сам жизни лишишься!» Что это могло значить в данном конкретном случае? Судя по всему, то, что Майкл видел Тома в последний раз. По крайней мере в последний раз живым.

Запыхавшийся «нарик» уже почти достиг перекрестка, но неловко споткнулся о собственную ногу и распластался на тротуаре. Китайцы, поняв, что жертва никуда уже не денется, перешли на шаг. Вразвалочку они приблизились к барахтающемуся на земле Тому и стали нарезать вокруг него круги, презрительно глядя на несчастного уборщика сверху вниз и демонстративно поигрывая битами.

Сглотнув набежавший в горле ком, Майкл бросил взгляд на парадную дверь. Эрнесто в таких случаях требует запираться изнутри, опускать жалюзи и сваливать через черный ход. И уж точно он запрещает пялиться на разгуливающих снаружи «лисов», поскольку те вполне могут покарать тебя за излишнее любопытство – да так, что ты потом вообще ни на кого пялится не сможешь.

И тем не менее Дилан просто не мог отвести взгляд от странного танца смерти, который отплясывали китайцы с битами вокруг отчаявшегося Тома, который не хуже вышибалы понимал, что все кончено. Майкл не знал, чем провинился уборщик, который по общему мнению, даже мухи бы не обидел, но методы китайцев определенно шли вразрез со всеми принципами, которых придерживался вышибала еще в бытность снайпером Легиона. Ивонна, сломавшая ему карьеру, была мразью, но он все равно жалел о содеянном. А «лисы»… «Лисы», судя по всему, мнили свои проделки еще более безобидной шалостью, чем обычная рыбалка. Право на убийство даже не как привилегия сильного или дар свыше, а как ежедневная рутина.

«И ради чего тогда весь наш Легион, если прямо у нас на глазах происходит подобное?» – думал Майкл, наблюдая за китайцами.

Один из них как раз опустился на корточки рядом с «нариком». Том под его насмешливым взглядом замер, боялся даже дышать. Майкл понял, что сейчас произойдет. Увидел ясно, словно фантастический пророк. И ужаснулся, не желая терять единственную ниточку, способную, как он думал, привести его к боссам Синдиката.

Им овладели инстинкты. Вышибала резко шагнул к двери, распахнул ее и вышел наружу. Разум требовал Майкла вернуться обратно, отсидеться в кафе, пока «лисы» не закончат начатое и не уйдут. Но само естество Дилана противилось тому беспределу, который вознамерились учинить китайцы с битами.

Они услышали шаги и разом обратились к нему, присевший «лис» даже по такому случаю снова поднялся. Только Том не поворачивал головы, все еще находясь в ступоре.

– Тебе чего, Белоснежка? – нагло сощурившись, вопросил один из китайцев, с бородкой-«клинышком» под толстой нижней губой.

– Не хочу показаться грубым, – останавливаясь в нескольких футах от «лисов», медленно произнес Майкл, – но вы, кажется, нашего уборщика напугали.

– Вот как? – делано удивился второй, с черными волосами, собранными сзади в хвост.

– Это ничего страшного! – спешно добавил вышибала. – Я сейчас его подберу и унесу в кафе, только и всего.

Он сделал было шаг в направлении Тома, но Бородка выставил перед собой биту на манер шпаги и покачал головой. Майкл послушно остановился. Взгляд его скользил от одного китайца к другому и обратно. Судя по тому, как топорщилась куртка Хвоста, под ней у него была кобура с пистолетом. Бородка, казалось, вооружен только битой, но обольщаться на его счет Дилан не собирался – «лис» вполне мог таскать пистолет за поясом сзади, под курткой, как делают крутые, но не очень умные парни, которые не слишком-то боятся отстрелить себе ползадницы.

«Итак, будем считать, что они оба вооружены стволами!» – напутствовал себя Майкл.

Его трофейный дамский револьвер лежал в правом кармане куртки, и Дилан благоразумно засунул туда руку, еще находясь в кафе, – чтобы не пришлось тянуться за оружием на глазах у «лисов». Пальцы сомкнулись на рукоятке, указательный машинально поглаживал спусковой крючок. Если кто-то из китайцев рыпнется, Майкл живо покажет ему ствол. И даже выстрелит, если он вдруг покажется зарвавшимся «лисам» не слишком внушительным на вид.

– Ты ищешь неприятностей, белый парень? – процедил Бородка, презрительно глядя на вышибалу. – Твой хозяин умный, не связывается, никто не связывается… а ты, похоже, дурак?

Майкл стоял, не шелохнувшись. Теперь пути назад уже не было. «Лисы» завелись и отдавать добычу в лице Тома явно не намерены. Скорее, теперь они захотят расправиться не с одним наглым белым парнем, а сразу с двумя.

– Я дам тебе всего один шанс, – заявил Хвост и мотнул головой в сторону кафе. – Иначе тебе не жить, глупый белый парень.

Казалось бы, вот она, единственная возможность уйти, надо же, какое удивительное везение!.. Однако Майкл даже не шелохнулся. Он наслышан был о шансах, которые дают «лисы» своим жертвам – они заверяют, что ты можешь уйти, а потом стреляют тебе в спину, усмехаясь твоей доверчивости. Что им известно о чести, о совести, обо всех добродетелях, к которым взывает Тейлор во время публичных выступлений под прицелами телекамер? Во время одного из последних интервью обожаемый генерал сказал фразу, которая запала Майклу прямо в душу: «Если Эдвард Уоррен считает, что быть совестливым старомодно, что стремление поступить по зову сердца – пережиток прошлого, что ж, пусть считает меня консерватором. Но я искренне верю, что у чести нет срока годности».

И Дилан был полностью согласен с Тейлором. Что в бытность Мишей Вихровым, что уже став Майклом, он всегда оставался человеком, старающимся всегда поступать по совести. «Лисы» же олицетворяли собой воплощенную подлость, помешанную с бессмысленной, безрассудной жестокостью – иными словами, они были Синдикатом в миниатюре. А бывший легионовец Майкл Синдикат ненавидел всеми фибрами души и клялся Тейлору методично истреблять эту мразь.

Вот только мрази было слишком много, а Майкл – всего один. И если «лисы» прознают о его выходке, ему совершенно точно не поздоровится.

«Хлопнуть бы обоих, – подумал Дилан. – Чтоб не рассказали никому. Да кто-то все равно увидит…»

– Ну так что, остаешься? – нетерпеливо вопросил Хвост.

Вместо ответа Майкл вытащил из кармана револьвер и направил его на собеседника.

– Вам лучше уйти, – сказал он холодно.

– А ты, я погляжу, смельчак, – усмехнулся Бородка, глядя на миниатюрное оружие в руке вышибалы скорей с неподдельным восторгом, нежели с опаской.

– Это мой друг, – переводя ствол на ухмыляющегося гангстера, сказал Майкл.

– Плохо ты людей в друзья выбираешь, белый парень, – заметил Хвост.

Этот в отличие от спутника держался куда скромней и настороженней. Видно, довелось уже получать огнестрельное ранение, знает, что даже маленький калибр неприятно жалит. И хотя в том, что Дилан и Том уже покойники, Хвост не сомневается, но поймать пулю явно не хочет.

Молчаливая дуэль продолжается минуту, не меньше. Все это время уборщик-«наркоша» усиленно изображает труп, а Майкл, как его предшественник Стив, безрассудно играет с «лисами» в вестерн. Вся атрибутика для этого имеется – тут тебе и хороший парень с револьвером, один против своры негодяев, и невинно-обиженная жертва в лице Тома, и темная безлюдная улица, только перекати-поля не хватает.

– Был тут до тебя другой белый парень, – продолжил Хвост, глядя на Майкла исподлобья. – Тоже смельчак. Тоже дурак. Твой босс не рассказывал?

– Рассказывал, – нехотя разлепил губы Дилан.

– Зря ты связался с «лисами».

– Может быть. Да только друзей в беде нельзя бросать, кто б их не пытался обидеть – «лисы» ли, «волки»…

– Твой друг умрет так или иначе, – уверенно заявил Бородка. – Только теперь не один, а вместе с тобой.

Держа биту в левой руке, он потянулся было за спину, но Майкл тут же сказал:

– Даже не думай. Стреляю на поражение.

Китаец замер. Лицо его перекосила маска гнева: как может ему, «лису», указывать какой-то вонючий вышибала из дешевого кафе? Но ствол смотрел Бородке в грудь, и он невольно засомневался: а что, если у этого сумасшедшего белого ублюдка хватит дури нажать на спусковой крючок? Крутость крутостью, но кому он ее будет демонстрировать, если умрет? Мунакру и Накиру, когда они явятся за его душой?

Майкл казался непоколебимой глыбой, даже скалой. Казалось, он и впрямь высечен из камня – только указательный палец елозит по спусковому крючку туда-сюда, готовый моментально среагировать на малейшее движение Бородки. Выбора нет. Он бросил вызов «лисам» и теперь должен идти до конца.

– Гуанмин, – негромко позвал Хвост.

Бородка вздрогнул, скосил глаза в сторону спутника. Хвост едва заметно кивнул ему и, переведя взгляд на вышибалу, сказал:

– Мы уйдем, белый человек. Но мы вернемся, и ты умрешь. И он умрет. – Хвост махнул битой в сторону парализованного страхом Тома. – Ты совершил большую ошибку. И ты за нее ответишь.

Ни один мускул не дрогнул на лице Дилана, хотя он тоже был напуган, да еще как!.. Вышибала невольно снова и снова прокручивал в голове историю бедолаги Стива, которого «лисы» просто изрешетили и бросили прямо на перекрестке. Майкла, судя по всему, теперь ждала та же судьба.

Прежде он думал, что смирится, стерпит, если увидит, как «лисы» нападают на кого-то… но обостренное чувство справедливости, то ли привитое Тейлором, то ли им просто разбуженное в Майкле, не позволило равнодушно смотреть на бесчинства китайцев.

– Гуанмин, – снова сказал Хвост и, одарив Дилана красноречивым взглядом, развернулся, чтобы уйти.

– Скажи Эрнесто, чтобы искал себе нового вышибалу! – воскликнул Бородка с наглой, но явно вымученной улыбкой и устремился следом за товарищем.

Майкл провожал их враждебным взглядом, пока они не скрылись за поворотом. Затем, не выпуская из виду угол, за который свернули «лисы» (а ну как вернутся?..), он подступил к Тому, опустился рядом с ним на корточки и тронул за плечо.

«Нарик» вздрогнул и, не поднимая головы, простонал:

– Я ничего, ничего не видел!

«Похоже, он что-то видел!» – с интересом отметил про себя вышибала, а вслух сказал:

– Уймись, Том. Это всего лишь я, Майк. Из нашей кафешки.

– Майк?..

– Он самый.

Вывернув шею, «нарик» удивленно уставился на своего спасителя. Улыбка коснулась было его губ, но лишь на миг – и тут же лицо Тома вновь стало обеспокоенным.

– А где… где «лисы»? – робко спросил он.

– Ты что же, ничего не слышал? – поразился Майкл.

– Что не слышал? – не понял «нарик».

– Я вступился за тебя. «Лисы» ушли, но сказали, что мы оба покойники.

– Ты… вступился? За меня?

– Да как ты мог не слышать, ты ж тут лежал?

– Я… я что-то слышал, голоса, но ничего не мог понять, у меня, как будто, мозг отказал на какое-то время, прикинь?

– Не могу прикинуть, если честно, – признался Дилан.

«Это ж сколько надо дури сожрать, чтобы соображалось так туго?» – подумал он, глядя на безуспешные попытки уборщика встать хотя бы на четвереньки.

– Давай помогу? – предложил Майкл, понимая, что сам Том не справится.

«Нарик» охотно согласился. Весил он, как перышко, так что поднять его на ноги Дилану не составило труда.

– Идти сможешь? – спросил вышибала, когда Том при первом же шаге болезненно сморщился.

– Лодыжку подвернул, кажется… – пробормотал уборщик. – Но это ничего, дойду… Только как порядок наводить?

– Порядок? – оторопело усмехнулся Майкл.

За ним только что гнались «лисы» с явным намерением отправить его на тот свет, а он думает о том, как будет прибираться в кафешке с вывихнутой лодыжкой?.. Нет, этот парень явно не в ладах с головой.

«Стоило ли вообще его спасать? Не сегодня-завтра он все равно умрет – не от рук «лисов», так от банального передоза…»

Дилан тут же устыдился собственных недостойных мыслей. Что было бы, если бы генерал Тейлор рассуждал подобным образом? Наверное, никакого Легиона бы тогда не случилось, и Синдикат уже давно беспрепятственно погрузил бы весь мир во тьму…

Нельзя отказывать в помощи заблудшим душам. Нельзя допускать, чтобы зарвавшиеся сволочи, возомнившие себя то ли ангелами-карателями из Священного Писания, то ли и вовсе богами во плоти, безнаказанно истребляли американский народ.

Пока Том ковылял к парадной двери, Майкл опасливо озирался по сторонам, ожидая, что «лисы» вот-вот вернутся с подкреплением и просто втопчут их в асфальт. Но этого, к счастью, не происходило. Возможно, они нарочно не спешили с казнью, чтобы вышибала помучился домыслами и догадками, как и когда к нему пожалуют палачи. Возможно, у них имелись дела поважней обнаглевшего кафешного вышибалы и его ополоумевшего наркодружка, и они отложили расправу на потом, понимая, что никуда они с Томом не денутся.

– Да ты вообще в своем уме?! – раздраженно воскликнул Майкл, глядя, как уборщик с отстраненным видом берется за швабру и начинает елозить ею по полу.

Том недоуменно уставился на вышибалу. Мозг его будто обнулился: во взгляде не было ни страха, ни злости – только обычная рассеянность, к которой за несколько месяцев успели привыкнуть все, кто хоть немного знал белокожего «нарика».

Разозлившись, Дилан буквально вырвал швабру из слабых рук Тома и отшвырнул ее в сторону.

– Ну что ты делаешь, Майк… – пробормотал «нарик», делая шаг в том направлении, куда она улетела, но вышибала встал у него на пути.

– Здесь нельзя оставаться, – сказал он строго.

– Из-за «лисов»? – облизав пересохшие губы, уточнил Том.

– Да, господи, да, конечно, из-за «лисов»! Я ведь сказал тебе – они пообещали нас убить!

– Ой-ей-ей… – «Нарик», разом обессилев, опустился на ближайший стул и замотал головой. – И как же нам теперь быть?

– Надо валить, пока они не нагрянули, – сказал Майкл.

– Ну так пошли?

Том поднялся и устремился было к двери, но Дилан остановил его, положив руку на хилое плечо:

– Погоди. Мне надо забрать кое-что из комнаты наверху.

– А? – не понял Том.

– Просто иди за мной, – на последних остатках терпения выдавил Майкл и увлек «нарика» за собой к лестнице.

В соседней комнате официантки работали вовсю. По крайней мере ахи-вздохи-крики были слышны даже за стеной, да так отчетливо, будто их источник находился в несчастных дюймах от ушей Дилана.

– Да, жеребец! Да! – орала официантка.

– Зови меня «господин директор»! – пробасил мужской голос.

Майкл от неожиданности чуть ключи не выронил. Да, если бы стычка с «лисами» не испортила ему настроение, он бы, наверное, расхохотался. Но, увы, в те мгновения Дилану было не до улыбок.

По-хорошему им бы вообще в кафе не возвращаться – побежать сразу на ближайшую стоянку такси, взять машину и валить, куда хватит скромной налички в карманах. Но Майкл, к сожалению, не имел обыкновения таскать с собой драгоценный мобильник и весь ворох документов, которым его перед увольнением одарил Хадсон. Потерять все это «богатство» значило не просто стать безродным бродягой, но и навсегда распрощаться с Легионом, самолично отказаться от вероятного возвращения под крыло генерала. Нет, разумеется, для людей Тейлора найти кого-то в любой точке мира – не проблема. Но станут ли они искать человека, который умудрился подвести их во второй раз, потеряв все ниточки с организацией? Ответ казался Майклу невероятно очевидным.

Он наконец вскрыл замок и вошел внутрь. Том призраком вплыл следом. Пока Дилан опустошал тайник в углу, «нарик» бродил по комнате, изучая ее с неожиданной щепетильностью опытного риелтора. Спрятав паспорт во внутренний карман куртки, Майкл оглянулся через плечо и обнаружил, что уборщик стоит у самого окна и завороженно смотрит наружу.