Читать книгу Испытательный срок - Игорь Ревва - Страница 10
5. ВЫСТУПЛЕНИЕ
ОглавлениеНапрасно мы выступили днём. Под вечер надо было, когда стемнеет. А то Косой вон повёл нас на курьеров днём, и чего вышло? А вышло то, что вышло!.. И обратно не заходит…
Хорошо ещё, что солнца нет. Серые тучи затянули небо, насколько глаз хватает. И воздух серый. И всё остальное вокруг – серое, привычное. И не жарко. Это хорошо, что не жарко.
Тащиться нам предстояло на юг, по Севастопольскому проспекту. Дня два тащиться, не меньше. Потому как пробраться нам нужно было аж за самый Битцевский лесопарк, чуть ли не куда-то в район Северного Бутова. Не, нормально, да? Я когда узнал, куда идём, чуть сам не застрелился! Там ведь Верных Защитников – пруд пруди! Считай, место обитания Корпуса! И это уже, можно сказать, и не Москва вовсе. А впрочем, и хорошо, что не Москва. Накушался я уже Москвы – из ушей аж лезет.
Иногда думаю, правильно гоблины порушили тут все. Не фиг потому что! Москва, Москва! Столица всей Сибири, мать её… А тут такие рожи попадаются – в страшном сне не увидишь. Косой, к примеру. Или Гусёнок. Или хотя бы Максим этот, Игнатьев, чтоб его… Вон он, кстати, идёт, прямо передо мной. Автоматик на плече, как на прогулку вышел. Только что песенку не насвистывает, гад. Ничего не боится! Не, нормально, да? Пальнуть бы ему в затылок из пистолета, чтобы не расслаблялся… жалко, патронов мало, всего-то одна неполная обойма.
Да и то уже хорошо, что «пээмку» мою вернули. Не бог весть что, но как-то я даже обрадовался, когда пистолетик свой увидел. Дрянь, конечно, а не оружие, из него только гоблинов будить. Но лучше уж с ней, чем вообще без ничего. Без оружия себя голым чувствую, кажется, что любая гнида плевком убить может. Одно плохо – патронов мало. Просил – не дали. А то бы я Максу точно в затылок пальнул.
Шагах в десяти перед ним – Эллина. Эта насторожена, даже отсюда видно, какая она напряжённая. Тронь только – так ударит, мало не покажется. Кашлянул я, она сразу же на меня – зырк! За Максом лучше следи, дура! Этот тип нам ещё хлопот доставит, нутром чую. Не такой он, чтобы хлопот не доставлять…
Метрах в двух за ней – Катя. Легко идёт, сразу видно – крепкая. На поясе висит типа тесака что-то. На плече – «калаш». Странная девка какая-то, молчит постоянно. Заговорит с ней кто, а она некоторое время этак с любопытством собеседника разглядывает, прежде чем ответить. То ли ответ обдумывает, то ли типа размышляет, а стоит ли отвечать вообще… Хотя, поживи я сам в Кремле у тамошнего гоблина, я бы, может, и не таким странным казался. И потом, старая она – ужас! Столько люди не живут и всё такое. Гнусь обмолвился, что ей около тридцати уже, если даже не больше – толком никто не знает, сама-то Катя типа не любит трепаться на эту тему. Фиг её знает, как она до стольких лет дожила?! Может, магические дела какие-нибудь? Гнусь болтал, что она в магии разбирается, в гоблинской. Не знаю, как она там в магии, а автоматиком не брезгует. Не то что Колобок.
Он самым первым в нашей команде идёт, Колобок. Ну, типа Малахов Петька. Но как-то у меня само собой получилось, что я его прямо в глаза Колобком назвал. А он – ничего, не обиделся совсем. И сразу же меня – Прыжком. Ну, хотел было я ему в глаз засветить, а потом подумал – за что?! Меня уже все тут Прыжком величают. Дашка-стерва, так та прямо сказала, что имя Анатолий мне типа не подходит. Ну, к ней, мне кажется, вообще только одно имя подходит. Не буду говорить какое… Да, видать, приклеилась это погоняло ко мне до самой смерти. И всё такое. Ну ладно. Прыжок так Прыжок, фиг с вами. Хоть горшком величайте, только в печь не суйте…
Рядом с Максом – чуть левее и позади – та самая Дашка-стерва идёт. Ничего девка, симпатичная. Не знаю, правда, чего в ней Гнусь разглядел такого, чтобы с ума сходить? Не красавица, короче говоря. Щупали баб и посимпатичнее. Ну, Гнусь, он Гнусь и есть. Ему откуда солнышко посветит, он туда и повернётся, всегда таким был, сколько помню.
Сам Гнусь тащится позади меня, шагах в пяти. Рядом с ним этот мордоворот… как его?.. А! Юрка! Специалист, значит, по технике. Специалист, мать его! Рожа у него, правда, специалистическая такая вся, но с техникой как-то не соотносится. Разве что его об технику эту – рожей, с размаху. Я его штурмовиком вчера назвал, так Гнусь Юрку от меня еле оттащил. Обиделся он, типа того. Хорошо хоть, до драки не дошло, до настоящей. Раздавил бы он меня, по правде сказать. С такими мордоворотами лучше не связываться. Да и хватит с меня пока что драк. Плюнул бы я в Юркину сторону, да губы болят… Это после вчерашней разборки с Гнусем, когда я ему в глаз дал. А чё?! Решил – сделал! Всё правильно. Гнусю типа не понравилось это дело, ну он и ответил. Теперь губы болят – разбил, зараза. Ну, это фиолетово. Главное, что я ему в глаз всё-таки засветил…
Они позади с Юркой о чём-то таком говорят, о чём-то техническом. Гнусь, он тоже технику любит. Только вот она его не очень. У Гнуся вообще вся любовь в жизни безответная. Помню, как он на ту женщину смотрел, я его чуть не убил, суку. Хотя… если подумать… не моя же женщина, я и видел-то её всего несколько раз. И даже как зовут, не знаю. Но красивая… Интересно, отыщу я её когда-нибудь или нет? Если будем идти, как сейчас – словно на прогулке, ни на что внимания не обращая, – то вряд ли… Перебьют нас всех, и всё такое… Ведь никто же по сторонам даже не смотрит! Ну, кроме Эллины, может быть.
Эллина шагает – не слышно даже. Как кошка. Облезлая… Автомат на ремне, палец на спусковом крючке. Интересно, девочка, а с предохранителя-то ты его сняла или как? Автомат у неё в руках как-то неестественно выглядит. Следом Колобок катится. Этот вообще без оружия. То есть за спиной у него меч висит и на поясе два ножа каких-то. Ага, много ты навоюешь этими железяками, когда в нас палить начнут. Дашка-стерва – эта тоже с «калашом» вышагивает. Топает как слон, в Твери небось слышно. И автомат так держит, словно на неё сейчас вся Москва смотрит. А автоматик-то старый, дряхленький. Вот у Макса автомат – супер просто! «Абакан»! С подствольником! Отличная штука! Не чета остальным. Правда, у Гнуся с Юркой тоже ничего оружие – «эмки» штатовские. Одно плохо – громыхают они сильно, когда на плече их тащишь. Или это они их так тащат? Придурки! Потише не могут? Да ещё лясы точат, надоели уже: бу-бу-бу…
Я хотел начать ворчать, типа как обычно я это умею. Но тут вдруг Макс башкой своей дёрнул в сторону. Ну, типа увидел что-то справа. Повернулся, несколько секунд поглядел пристально так и пошёл себе дальше. Спокойно, не торопясь. Даже автомат с плеча не снял.
Никто ничего не заметил, кажется. Кроме меня. Да и я сам-то внимание обратил только потому, что на Макса у меня зуб имеется – убить он меня хотел, зараза. А это такая вещь, которая навсегда запоминается.
Ну, посмотрел я туда же, куда и Макс, – ничего. Слева от нас всё в порядке, пусто, а справа – сплошные развалины. Вначале ещё ничего было, ровненькое место, обломки не выше пояса. А сейчас, когда мы уже к Балаклавскому проспекту приближаемся, пошли развалины. Не люблю я развалины. Там кто хочешь укрыться может.
И самое поганое то, что мы как раз рядом с домом идём, от которого целых два этажа осталось. Торчит в серое небо обломками, словно зуб гнилой. А что там в дупле, у зуба этого, никому не известно. Серые стены, разводы копоти на них, словно флаги над окнами зачем-то вверх вытянулись, оплавленный камень, трещины, как паутина. Неприятное зрелище, опасное. Да и вообще, здания я не люблю. И на фига их такими здоровыми строили?! Жуть! Но Макс вроде ничего, спокойно так типа мимо проходит. А я на всякий случай пистолетик свой вытащил.
Эллина сразу же на меня глазами зыркнула – услышала. А Дашка впереди глянула на Эллину, усмехнулась и что-то Максу сказала. Тот заржал. Наверное, она про Эллину что-то сказала. Насколько я понял, не очень-то эти девочки ладят между собой. Интересно, каким местом Дарников думал, когда всех нас вместе посылал? Не головой думал, это точно. Головой бы такого вовек не придумать…
«Пээмка» моя занюханная капризничает, с предохранителя еле снял. Вот ведь суки какие! Просил же нормальное оружие – не дали. Хуже Косого… Мне бы сейчас…
Но додумать эту сладкую мысль я не успел.
Потому как справа кое-что произошло.
Темнота в одном из окон разрушенного здания сделалась вдруг плотнее, зашевелилась и чёрным комом вылетела наружу. В воздухе что-то загудело – низко так, на грани слышимости. А затем темнота эта вмиг вздёрнулась вверх и такой чёрной волной метнулась к нам. И не просто к нам – мимо меня, мимо Макса с Дашкой – туда, к Эллине, Катьке и Колобку.
Я только заорать успел. А толку-то? Волна эта накрыла ребят с головой и начала сжиматься в правильной формы шар. И в воздухе гул какой-то стоял – тяжёлый, давящий. Хотелось бросить все, сесть на землю и трясти башкой – казалось, что так легче станет.
Максим-то, смотрю, на ногах держится. А Дашка и правда согнулась, голову руками обхватила и приседает потихонечку так. Что там с Гнусем и Юркой было – не знаю, не оглядывался. Потому как сам уже не понимаю, что со мной произошло, когда я этот чёрный шар увидел. Ясно же, что ребятам крындец настал, и всё такое. И стрелять нельзя – я сразу понял, что против этой чёрной волны никакие пули не помогут. Особенно из моего фигового пистолетика.
Я кидаюсь вперёд, отталкиваю Макса и – прямиком на этот чёрный шар. Вот интересно, я про Дарникова только что размышлял… А сам-то я каким местом думал, когда это делал?..
Чёрная поверхность уже совсем рядом. И что теперь? Ногой пинать? Плюнуть на неё? Криком напугать? А башка-то трещит, гудит, раскалывается. Перед глазами всё плывёт, ноги не держат. Но показалось мне вдруг, что из этой чернильной мглы до меня крики доносятся. И тогда я туда и нырнул.
Не, нормально, да?
Прямо башкой, и прямо туда!
Словно в ледяную воду окунулся. Холодный воздух, дышать невозможно. По коже словно песком кто трёт. Тело не слушается, рукой-ногой пошевелить нельзя. Чувствую, как сила какая-то приподнимает меня, начинает со всех сторон давить. В голове полная каша. И сквозь эту кашу до меня доносится голос Кати. Что-то она там орёт, визгливо так, на пределе. Чего орёт – не понять, не по-русски что-то.
Но мозги у меня уже совсем не работают, и мне почему-то кажется, что то, что она там орёт, и не даёт этой черноте с нами окончательно разделаться. И тогда я начинаю повторять эти слова за ней следом. Понимаю же, что крындец нам полный и Тверь свою я, может быть, никогда уже больше не увижу. Но повторяю. Старательно выговариваю незнакомые слова, душу в них вкладываю зачем-то, типа того.
И кажется мне, что чернота эта вдруг слабеть начала, какая-то она уже типа не совсем чёрная делается. Да и давление ослабло, если поднапрячься, можно уже руками пошевелить слегка. Хотя и незачем. И вдруг!..
Прямо перед глазами у меня что-то полыхнуло так, словно выстрелил кто. И вижу я… её! Ту самую женщину!
Красное платье трепещет, словно на ветру, хотя ветра никакого, сами понимаете, нету и в помине. Волосы – зеленее зелёного – вокруг головы, словно вихрь. Руки в стороны развела, лицо – бледное совсем, почти белое – вверх запрокинуто, глаза закрыты, губы шевелятся… в такт моим. Точно она, как и я сам, повторяет всю ту дребедень, что там Катька кричит.
Почувствовал тут я что-то. Не могу сказать что, но почувствовал. Словно сила какая в меня вселилась. И уже сам я знаю, какие слова произносить нужно. И уже, кажется, Катя за мной повторяет, а не я за ней. И голос её почему-то кажется мне каким-то ободряющим, что ли? Будто обрадовалась она, что не одной ей тут разбираться со всем этим дерьмом. Хотя наверняка ведь показалось мне это. Не знаю, не успел я разобраться. Потому что меня неожиданно о землю шмякнуло, как будто кто из-под задницы скамейку выбил. И я шлёпнулся. Задницей.
В башке гудит, перед глазами туман, а она опять исчезла, как тогда… как всегда. Блин! Я же даже имени её не знаю! И стало мне вдруг обидно. Но обидно мне недолго было, потому как на меня сверху хлынуло. Как будто какая-то сука ведро воды надо мной опрокинула. Холодной.
Я ругаюсь и всё такое. На ноги вскакиваю, протираю глаза…
…и вижу прямо перед своим носом ствол автомата…