Читать книгу Ласточки - Игорь Ривер, Игорь Рогачев - Страница 3
Огненное крещение
Оглавление– А ты кем до войны был, Андреич? – спросил молодой солдат по прозвищу Киря, без нужды протиравший тряпкой пулеметный диск.
– Священником.
– Попом что-ли!?
– Да.
– А здесь как? Ваших ведь не берут, вроде.
– Берут. Но я добровольцем пошел.
Пожилой старшина затянулся в очередной раз самокруткой и передал ее по кругу. Самокрутка была толстой, махорки на нее не пожалели. Чего экономить? После боя покурить может уже и не придется, а бой предстоял страшный – это все понимали. Вчера немцы весь день грызли оборону перед ними, сегодня возьмутся за них. Немец – он такой! Его хлебом не корми, а дай чего-нибудь погрызть. Хуже было другое: с юга "солдатское радио" принесло весть, что и там немцы начали наступление. В окопе не мальчики сидели, вернее: не только мальчики. Понятно было, что если немцы давят с двух сторон, то значит пытаются в окружение взять. Как под Харьковом, в прошлом году. Оттуда мало кто выбрался.
– Первый раз вижу попа-добровольца.
– Так ты и воюешь-то еще первый месяц, салага!
Это сказал ефрейтор, пять минут назад подошедший на запах дыма. С ним поделились, конечно. Дело житейское. Сегодня ты нам на хвост сел, а завтра мы тебе. А может быть, и не будет никакого завтра… Но с другой стороны: может быть, и у кого-то из немцев этого самого "завтра" не будет? Не сорок первый год на дворе, когда он по свистку воевал. Буквально ведь, по свистку. У фельдфебеля стреляная гильза, он в нее дует, свистит и отделение делает перебежку. Снова свист – второе перебегает. Сзади, из-за цепи, лупит десяток пулеметов, да еще миномет накидывает. А у тебя – "трехлинеечка" и три обоймы. Сейчас же они запасли и бутылок с бензином, и гранат, и даже пару противотанковых мин саперы оставили. Патронов – вообще валом. Пушкари левее в землю зарылись, минометы есть… Было, короче, чем встретить дорогих гостей.
– Сейчас, после Сталинграда, полегче стало. Фриц уже пуганый. Зимой-то им хорошо врезали, так что тебе, считай, повезло, что только нынче призвали.
– Да я ничего… Просто удивительно как-то.
– Чего же тут удивительного? – спросил старшина. – Место священника где? Там, где его паства. А паства на фронте, в приходе одни бабы остались. Таких, как я, не один и не два, только не звонят о себе, почем зря. Замполит не одобрит.
– Он про тебя знает?
– Конечно. Зачем мне скрывать?
– Расстрига, значит?
– Дура! – ефрейтор приподнялся, выглянул из окопа и снова сел на место. – Расстрига – это когда выгнали. Вот Гришка Отрепьев, к примеру, расстригой был. А он сам ушел.
– Ты бы, Петро, не высовывался так, – сказал старшина. – Мало ли, снайпер… Вообще-то я сан не складывал, но согласно Уставу духовному, имел право просить об этом. Греха в том нет. Осуждается, когда священник о сложении сана просит из страха, или по нужде, но если кто из епископов считает, что я из страха в военкомат пришел, то пусть сюда в траншею придет и о том мне скажет. С охотой приму епитимью, но пока я что-то никого из них здесь не видел.
Остальные рассмеялись. Им епископы на фронте тоже пока не попадались. Молодой сказал:
– А я вот в церковь не ходил. Вернее был там, только давно очень. Бабка носила, крестить. С тех пор ни разу.
Старшина махнул рукой.
– Это ничего… Даже если бы и не крещен – что с того? Про крещение огнем не зря сказано. Ведь что это такое? Это обряд, во время которого человек меняется, утверждаясь в вере своей. Вера важнее всего. Верь, что победишь. Большего, я думаю, никто не потребует от тебя.
За перелеском на востоке шла вялая перестрелка, иногда начинал молотить короткими очередями немецкий пулемет, а у них пока было тихо. Потом за речкой раздался громкий, но довольно быстро стихший вой. Киря аж подскочил.
– Что это!?
– Сиди ты спокойно. Чего испугался? – Петр придавил его за плечо к земле. – "Скрипуха" это. Миномет ихний реактивный. Не слышал что-ли ни разу?
– Не-а!
– Ну вот теперь знаешь, как он бьет. Осколков после него – не собрать, так что не высо…
Слитно, один за другим, на противоположном от них скате высоты ударили разрывы. Старшина посмотрел на взлетевшие в небо бревна, вздохнул и сказал:
– Прямо в блиндаж положил. Опять мне взводом командовать.
– Думаешь, хана взводному?
– Да кабы не ротой… Ротный-то там же мог сидеть. Петро, давай за пулемет, первым номером. Схожу, проверю. Если не вернусь, значит за командира пришлось побыть. Вот же падла! Этот шестиствольник теперь задаст нам по самое не хочу. Там овраг и видимо фрицы ночью его туда закатили, а мы это дело прощелкали. Теперь его не выковырять.
Он поднялся, поправил ремешок каски и пригнувшись побежал по ходу сообщения.
* * *
От блиндажа осталась глубокая яма, заваленная бревнами и землей. Двое знакомых солдат из первого взвода тупо смотрели в нее, не зная, что делать.
– Ротный где? – спросил он.
Один из солдат молча показал на курящийся над бревнами дымок. Реактивная мина легла не прямо в накат, иначе бы тут ничего не осталось, а рядом, но этого как раз хватило, чтобы подбросить бревна, а потом обрушить их вниз.
– А Васильев?
– Там же. Бухали они ночью. И с первого взвода лейтеха там же был. Старшина им спирта притащил, вот и…
Все было понятно. Не вдвоем же с командиром второго взвода ротный день рождения праздновал? Наверняка всех позвал. Замполита подранило еще позавчера, так что рота осталась без офицеров. Андреич поднял руку, чтобы почесать затылок, но рука наткнулась на каску.
– Так… Ты – он ткнул пальцем в одного из солдат. – Где штаб полка знаешь?
– Ага…
– Чеши туда. Скажи, что первая рота осталась без офицеров и что командование принял старшина Козлов. А ты, – он показал на второго – давай, возвращайся в свой взвод, скажи там то же самое. Яковлев у вас замок, пусть командует, ему не впервой. Передай приказ: "Приготовиться к отражению атаки противника". Понял?
Тот часто закивал головой.
– Во втором взводе так и так я старший. В третий сейчас сам схожу. Все. Быстро!
Вокруг понемногу собирались солдаты, выбравшиеся из щелей и землянок. Андреич только сейчас понял, что ему с самого начала показалось странным. Пахло одеколоном. Ротный всегда после бритья смачивал им щеки. Совершенно фантастический запах мирной жизни.
Снова заревела "Скрипуха". Мины легли западнее, подняв огромное облако пыли в расположении первой роты. С нашей стороны ответили 82-миллиметровые минометы. Солдаты, не дожидаясь команды, снова разбежались по укрытиям. Концерт начался.
Андреич сплюнул и двинул в третий взвод.
* * *
С одной стороны: это было хорошо, что лейтенант, которого назначили три дня назад, все-таки уцелел. Значит офицер в роте все-таки есть и одному отдуваться не придется. С другой: лейтенант был самым настоящим мальчишкой. Прислали его вместе с тем же пополнением из маршевой роты, что и Кирю, три дня назад. Двадцать лет, ускоренный выпуск.
То, что ротный убит, он вообще не знал. Не сказал никто, а самому сбегать – не судьба. Когда Андреич просветил его на этот счет, лейтеха даже не сразу понял, что из этого следует. Командовать ротой? К такому его жизнь не готовила! Он и взвод-то получил совсем недавно. Понаберут молодых в училища со школы…
Немцы к тому времени разошлись вовсю. Молотили по деревне в тылу и по обращенному к ним скату высотки. Залетало и сюда, на обратный. На головы то и дело сыпалась земля, но больше почему-то доставалось третьей роте. Может быть, они считали, что основной узел обороны именно там? А вообще-то артподготовка была довольно бессистемной. Лупили по площадям. Куда прилетит – туда и ладно.
– Ладно, лейтенант, не перди паром! – старшина хлопнул офицера по плечу и улыбнулся. – В полк я уже послал человечка. Если добежит, то пришлют кого-нибудь. Если нет, то связи все равно нету и никто тебя ругать не станет.
– Комбат…
Старшина усмехнулся.
– Ты нашего комбата не знаешь! Его срандель танком с места не стронуть. Будет на НП сидеть и материться. Ты просто по сторонам внимательно смотри, командуй своими людьми и если из полка, или из батальона приползет кто – возьми его на себя и доложи обстановку. В первом и втором взводе мы с Яковлевым справимся. Главное сейчас – связь с полком, с минометами и с пушкарями, вот и займись ею, как старший командир. Минометчикам без корректировки огня работать никак нельзя.
– Так ведь и телефонов нету ни одного. Ладно, придумаем что-нибудь. Все равно из полка должны связистов пригнать.
– Давай. Я в первый взвод схожу, передам, что ты цел. Заодно своих по местам разгоню.
Артобстрел прекратился как раз когда старшина добрался до окопов первого взвода.
* * *
С Ванькой Яковлевым Андреич знаком был не слишком хорошо. На самом деле звать Ванькой человека, воюющего почти год, вроде как и неловко, но больно уж у старшего сержанта вид был неказистый. Был он маленького роста, курносый, рыжий и казался моложе даже своих двадцати лет. С торчащими в разный стороны ушами тоже ничего сделать было нельзя.
Однако он был далеко не прост. Два ранения, служба в разведроте, из которой его по каким-то причинам выперли и недавно нашедшая его после госпиталя медаль "За отвагу" – все это говорило само за себя. Замкомвзвода из бывшего разведчика получился отличный. Он и на "Ваньку" не обижался, зато солдаты его слушались с полуслова. Умел "замок" с людьми разговаривать и если бы на то была воля бывшего священника, то он бы именно Ваньке отдал командование ротой. Но нельзя. Тот не согласится, да и как ни крути, а старшина сержанта старше.
Яковлев уже был в курсе случившегося и деятельно распоряжался во взводе. Его солдатики разбегались по местам, подгоняемые матерными напутствиями. Услышав о том, что в третьем взводе уцелел офицер, он довольно кивнул. Все-таки лишняя прокладка образовалась между ним и штабом. Он только и спросил у Андреича:
– Думаешь, на нас попрут?
– Не, на нас – вряд-ли. Вначале третью роту попробуют раздавить, там танкам пройти легче, потому и долбят сейчас но ним. Но нам от этого пожалуй что даже тяжелее, потому что нами потом займутся, а танки еще добавят.
– Согласен. Ударят в стык, выйдут к нам в тыл. Дальше – дело техники. Я уже послал одного из своих на батарею, предупредить. Им, правда, далековато, но… Ага, началось! Вон они.
За ручьем перебегали немецкие пехотинцы, выходя на рубеж атаки. Кто-то выстрелил по ним, хотя расстояние было не меньше километра и попасть можно было разве что случайно. Яковлев заорал в ту сторону, причем приличными словами в фразе были только предлоги и местоимения.
Андреич мысленно перекрестился и побежал по траншее в свой взвод, ставить оборону.
* * *
Час спустя исход боя еще не определился. На поле дымились шесть немецких танков. Немцы в ответ разнесли полковые батареи 76-миллиметровых пушек но танками снова лезть вперед пока опасались. Зато их пулеметы старались изо всех сил, а стоявшие вдалеке танки били из пушек по позициям, методично нащупывая пулеметные точки. Немецкая артиллерия перенесла огонь в глубину и понимая, что сейчас произойдет, старшина отправил два из трех имевшихся во взводе ручных пулеметов на запасную позицию, с приказом отсечь немецкую пехоту от танков, но не открывать огонь до самого последнего момента. Тут-то его и нашел лейтенант, командовавший третьим взводом.
– Связисты приползли, – проорал он, перекрикивая грохот боя. – Приказано держаться. У немцев резервов нет.
Старшина поморщился. Все-таки неприятно, когда тебя за идиота держат. Ну откуда в полку знать, есть ли у фрица, чем развить успех? Если бы к ним туда разведка ползала, то в ротах бы людей предупредили об этом. Дух повышают, не иначе! Вслух он сказал:
– А мы тут что делаем? Половины взвода уже нет и сейчас они полезут всерьез. У тебя как, пулеметов много?
– Два пока стреляют.
– Пусть приготовятся. Бронебойщикам тоже команду дай. Нужно будет поддержать третью роту. Атакуют обязательно ее, потому что позиции первой прикрыты оврагом, а на нас им нужно идти вверх по склону. Если они прорвутся, то обойдут и нас, и первый батальон. Но если мы у них танки выбьем, то считай, что продержались. Сегодня – продержались, ну а завтра – как Бог даст. С минометчиками связь есть?
– Была. Корректировщик у меня во взводе сидит. Я приказал пока огня не открывать.
– Правильно сделал. Самое важное для нас пехоту остановить. Без нее мы с танками справимся.
Лейтенант, пригибаясь, убежал по траншее, а немецкие танки наконец сдвинулись с места и медленно пошли вперед, перестраиваясь в "шахматный" порядок. Старшина машинально пересчитал их. Двадцать один. Очко.
* * *
– Откуда их столько повылазило!?
– Там же наши траншеи были. Они в них и сидели. Ну что, Киря? Готов?
– К чему?
– К тому… По крайней мере одну коробочку мы у них уделаем, если что.
Киря покосился на вещмешок с лежащей в нем противотанковой миной и парой гранат.
– Если они нам разрешат.
– Да куда они денутся? Но похоже, что Андреич прав был. На третью катят. Значит будем делать, что он сказал.
– Ага… Петь, а ты че спокойный такой?
Ефрейтор удивленно посмотрел на него.
– Чего мне волноваться? Карты сдали, пересдавать поздно, теперь только сыграть осталось. Трясет тебя, да?
– Есть немного.
– Меня в первом бою тоже трясло. Ничего… Два раза не убьют, как один умный человек сказал.
Он выглянул из окопа, оценил расстояние до немецкой цепи и вытащил из кармана портсигар. Еще оставалось время покурить, а заодно и порисоваться перед мальчишкой, доставшимся в напарники. Ну и не показать виду, что его тоже трясло – это тоже. Два раза не убьют, но и одного тоже никому не хочется.
* * *
В спину что-то давило и было темно. Вечер, что-ли? А почему стреляют до сих пор? Старшина окончательно пришел в себя и кое-как проморгался от попавшего в глаза песка. Танки были совсем близко, метрах в ста. Под гусеницей одного из них взлетела фонтаном земля и машина закрутилась на месте. Мина… Остальные продолжали надвигаться на окопы.
Батарея ротных минометов открыла огонь как раз вовремя. Хлопки выстрелов не были различимы в грохоте боя, но разрывы 50-миллиметровых мин ни с чем не спутаешь. Немецкие пехотинцы залегли, а шесть танков отделились от строя и пошли на высоту. Старшина успел крикнуть, чтобы готовили бутылки с бензином, в этот момент рядом грохнул взрыв и его впечатало в стену траншеи. Хорошо, хоть в себя пришел быстро, но взвод успел окончательно потерять управление.
По лобовой броне идущего первым танка растеклось пламя. Кто-то поспешил с броском. Немец, не обратив на огонь внимания, наехал на окоп, крутнулся на нем, а потом пошел дальше. Не замечая, что из ушей течет кровь, Андреич нащупал в нише полузасыпанные набросанной взрывами землей бутылки с бензином. КС, самовоспламеняющиеся. "Пропустить над собой и поджечь" – легко сказать… Больше всего на свете ему сейчас хотелось забиться в щель и превратиться в таракана. Если сейчас немцы поднимутся…
Не поднялись! Заработал один из ручных пулеметов, которые он до того послал на фланги. Пользуясь моментом, старшина перебежал, приподнялся и одну за другой швырнул обе бутылки в проходившую мимо машину. Вторая угодила как раз туда, куда нужно – сзади, за башню. Несколько пуль выбили из бруствера фонтанчики песка совсем рядом и он залег, пытаясь сообразить, где можно раздобыть гранаты. Ведь готовили же связки, заранее готовили! Куда все растащили? Наверняка все осталось в ближних к немцам окопах. Подожженный им танк остановился. Откинулся люк, оттуда высунулся танкист в черной форме, сразу запрокинулся, получив чью-то автоматную очередь, повис на башне, свесив руки. Остальные машины продолжали утюжить траншеи на гребне высоты, поливая все вокруг из пулеметов.
И тут старшина не поверил своим глазам. От башни одного из немцев веером взлетели ослепительные искры. Он зажмурился, потом посмотрел снова. Танк стоял. Через несколько секунд то же самое повторилось еще с одним танком. Он подумал, что снаряды прилетели откуда-то из третьего батальона, но потом заметил движение в разрушенной деревне в тылу. Там, почти неразличимые среди обгоревших стен, стояли две самоходки, "коломбины", многократно проклятые экипажами за бензиновые движки, слабую броню и открытые башни и столь же многократно благословленные пехотой за мощные 76-миллиметровые пушки и отличную проходимость. Сюрприз! Приятный для его взвода и очень неприятный для фрицев.
Еще один немец получил сразу два снаряда в борт. Из всех его люков и щелей рванулось пламя, башня подлетела вверх и упала обратно на погон. Взорвался боезапас. Последний танк, заметивший наконец опасность, быстро ушел за подбитый, развернул башню в сторону самоходок и начал ворочать пушкой. За ним мелькнула чья-то маленькая фигурка, под корму полетел зеленый сверток. Ударил взрыв. Танк осел задом в траншею и загорелся.
Только сейчас старшина понял, что не слышит ни звука.
* * *
Вечером, когда пять последних уцелевших немецких танков задним ходом убрались восвояси, они втроем собрались в том же самом окопе, в котором сидели утром. Ефрейтор притащил три фляги со шнапсом, снятым с мертвых немцев. На боку у него болтался трофейный "шмайсер". Киря взахлеб что-то рассказывал, но старшина конечно же не понимал, что. Наконец он сказал:
– Ты меня слышишь?
Тот закивал головой.
– Возьми две фляги, сбегай молодыми ногами в деревню к танкистам, отнеси им. Если бы не они…
Тот снова кивнул и убежал. Петр достал из кармана конверт и написал на нем: "Он танк подбил".
– Скажи лейтехе: пусть наградной напишет.
Старшина откинулся на стенку окопа и закрыл глаза. Водка приятно грела пустой желудок и ему чудилась вечерня в церкви, где он читал ектению, как это и положено, когда служишь без дьякона.