Читать книгу Ученица Лесника Doppelkopf - Игорь Ривер, Игорь Рогачев - Страница 2

Учитель был дома и он был не в духе. Посмотрел на Ирину, хмыкнул и молча ткнул пальцем в сторону стола: “Выкладывай, что принесла.” Равнодушно взглянул на серебряную пластинку и снова вопросительно посмотрел на девушку.

– Нашла.

– Это понятно, что не сама сделала. Где?

– Перелесок рядом с заброшенной деревней. Где берег выгибается, рядом с родником. Лежала в воде.

– Не зря я тебя туда послал. Чернота по реке шла. Ясно было, что она не местная. И откуда она там взялась?

– Когда шли, Серко что-то учуял. Позвал меня, но мы не успели. В овраге человек лежал, не знаю, кто он. Рядом уже были спасатели. Они его унесли на носилках, а я заметила блеск в воде. Видимо, он выронил, когда упал.

– Так… Понятно, что ничего непонятно.

Он взял с печки закопченный чайник, плеснул в стакан зеленоватый настой. Второй стакан, пустой, протянул ей.

– Принеси-ка дождевой воды из бочки.

Когда она вернулась, он бросил в воду щепотку соли и, поставив стакан на визитку, провел над ним рукой. Посмотрел в воду, потом на Ирину.

– Зачем ты в нее своим ножиком тыкала?

– Я думала…

Лесь поморщился.

– Думала она… Было бы, чем думать! Тебе для этого его дали, чтобы им непонятные вещи колоть? Серебро – вещь тонкая. Плетение на него положить непросто, а вот разрушить – пара пустяков. Ты это и сделала. Поздравляю.

Всем своим видом Ирина выразила раскаяние. Впрочем, учитель быстро смягчился, отпил настой из стакана, который держал в левой руке и сказал:

– Хотя может быть, что оно и к лучшему. Кто его знает, что там на ней было? Вещица явно с Перекрестка, а оттуда какой только дряни не притаскивают люди. Иной раз не знаешь, с какой стороны и зайти.

Здесь учитель конечно прибеднялся. Перекрестком он называл Москву, а городские колдуны-самоучки вряд-ли могли преподнести ему что-то хотя бы похожее на сюрприз. Зато сам он… Ирина вытащила карточку из под стакана.

– Что, совсем ничего не осталось?

– Осталось… – Лесь опустился на табурет рядом со столом и ссутулился, став немного похожим на аиста. – В том-то и дело, что осталось, хотя не должно было. Кинжал-то твой обычно работает грубо. Это же кровь, хаос. Никаких ограничений силы. Либо ты сама лежишь без сознания, если сил не хватило, либо плетение в клочья. А здесь вроде как резинкой стирательной по рисунку провели и пеплом присыпали: что-то видно, но что изначально было – не разобрать. Я таких игрушек за свою жизнь повидал не одну и не две, но к чему была приспособлена именно эта, не знаю. Вообще-то серебро – это предмет для ведуна очень сложный. Заговорить его – все равно что по очень мягкому дереву резать, причем вместо резца у тебя мясницкий топор. Чуть посильнее нажал – начинай заново. Но если все сделал правильно, то результат того обычно стоит. Пулю, например, из серебра отлить – самое то, потому что на ней заклятье продержится очень долго. Талисман по той же самой причине лучше всего из серебра делать. Отлил в форме, наложил плетение, да и зачеканил по рисунку. Сто лет продержится, если кто нибудь его с перепугу не вскроет, потыкав острой железкой.

– Значит это талисман?

Лесь покачал головой.

– Эту штуку в бумажнике носили, рядом с деньгами. Это хорошо видно, след остался. С талисманом, или амулетом так не обращаются. Деньги сами по себе заклятье не снимут, но замажут рано, или поздно. Грязнее их ничего нет. И к случайному человеку она бы тоже не попала…

Он потер рукой подбородок и снова пожал плечами.

– Да леший с нею. Все равно сейчас это просто кусок металла. Там баня теплая. Пойдешь?

– Конечно!

Баню Ирина любила. У Леся она была такой, что после нее хотелось взлететь. У него даже булыжники в каменке были подобраны по породе, размеру и форме так, чтобы каменная пыль летела в воздух строго в нужных пропорциях, а пар становился мягким и не обжигал, а именно грел.

Девушка выскочила из сторожки, задев ногой развалившегося на крыльце, отдыхающего Серко и, стаскивая на ходу футболку, побежала к маленькому строению в углу двора. Камни и правда были горячими. Она плеснула на них полковша специального настоя на листьях (еще один секрет Леся), стянула шорты и забралась на полок, в поднимающиеся клубы пара.

– Здравствуй, Рыжая! – сказали снизу.

Она не пошевелилась, даже глаза не стала открывать. Подумаешь: банник вылез. Домашняя, безвредная нечисть. Безвредная, если его не обижать, конечно, но ссориться с ним Ирина не собиралась, а стесняться его отвыкла давным-давно. Стесняться, или бояться нечисти ни в коем случае нельзя. Им это нравится. Начнут специально пугать и ничего хорошего из этого не получится.

– И тебе не хворать, – отозвалась она.

– Штой-то ты ему тут принесла?

О себе банник, как всегда, говорил в третьем лице.

– Где?

– А вон, на лавке. В штанишках твоих смешных.

Выходя из дома, она машинально сунула серебряную визитку в карман. Банник ее заметил сразу. Интересно, из-за того, что это серебро, или по какой то другой причине?

– В лесу нашла. Непонятная штука. Взгляни, может и скажешь про нее что дельное?

Внизу послышался шорох, а потом оханье. Дверь приоткрылась и что-то вылетело наружу. Похоже, что это были как раз ее шорты.

– Ты чего? – спросила она.

– А ты чего? – в голосе банника звучала злость. – На што ему здесь это? Больше сюда не носи такое!

Она повернулась на бок и удивленно посмотрела вниз. Банник сидел в углу, надувшись и встопорщив бороду. На нее не глядел. Точно, злится!

– Ну прости уж! Я ведь не знала. А что это?

– Что-что… Не знаю, что. Но как увидел, так будто поленом по башке шандарахнуло. Его конечно поленом бить – только полено портить, но все равно нехорошо. Дурная вещь.

– Лесь сказал, что теперь это просто металл.

– Просто, да не просто! Хозяин тоже не все видит. Может, эта штука и не против него, а вовсе даже против таких, как мы. Мы – племя свободное, хотя и рядом с людьми живем. Заставить нас что то против воли сделать нельзя. Только уговорить. А это серебро… Оно как раз заставить может. Вернее, сейчас уже не может, но сила в нем еще есть.

Ирина обдумала его слова. Нечисть своенравна, это правда. Даже если и будет служить, то прямые приказы выполнит так, что потом пожалеешь. Силу они уважают, но авторитета добиться ой, как не просто, а уж подчинить… Что-то тут не так!

Вслух она сказала.

– Ладно тебе! Не злись. Говорю же: не знала я. У тебя веник хороший есть?

Вот такие просьбы банник всегда был готов исполнить! Вскоре Ирина буквально растеклась на горячих досках под ударами душистых веток. Она все еще думала о случившемся, но ни к какому выводу так и не пришла. А когда она наконец вышла из бани, ее уже ждал на крыльце Лесь.

– Вот что, ведьма… Похоже, что дело серьезнее, чем я думал. Одевайся, бери мой мотоцикл и лети в Кенигсберг… тьфу! в Калининград этот. Найдешь Зигфрида и покажешь ему свою находку. Если он тоже ничего не поймет, то гони в Казань, к Княжне. Вряд ли она этим заниматься будет, раз к ней ученик вернулся, но может и заинтересоваться. Все поняла?

– Ага!

– Немцу скажи… – Лесь замялся. – В общем погорячился я тогда, в Припяти. Когда… Ну ты помнишь. Извинись за меня.

Он поднялся и ушел в сторожку, а Ирина, справившись наконец с шортами, направилась к сараю, в котором стоял старый “Урал” с минскими номерами.

* * *

Она остановила машину у одноэтажного здания местной спортивной школы. Заглушила мотор, сняла шлем, повесила его на руль. Город встретил ее жарой и полным безветрием. После гонки по белорусским, а потом по литовским дорогам, после теплого ветра, продувающего насквозь, влажная духота облила ее горячим маревом. Футболка сразу промокла от пота, хоть выжимай.

Ирина толкнула дверь. Было не заперто, несмотря на воскресенье. Темный коридор вывел ее в небольшой вестибюль. Оглядевшись, она свернула направо, к двери с надписью “тренерская” и подняла руку, чтобы постучать.

– Заходи, Рыжая! – послышалось из комнаты.

Зигфрид сидел спиной к ней за обшарпанным столом, что то писал и между делом тыкал пальцем в кнопки большого японского калькулятора. Его белые волосы за время, прошедшее с их последней встречи, изрядно отросли, почти до плеч. Ирина присмотрелась и удивленно подняла брови.

– Что я вижу? Непобедимый Зигфрид красит волосы. Ну и дела!

Немец скептически хмыкнул.

– Меня побеждали и не раз. Победа и поражение – обычное дело для солдата. А волосы… Я, понимаешь ли, начал седеть. Видимо взрослею. Сказывается то, что впервые за долгое время я стал старшим на этой земле. Цвет у волос получается крайне неприятный, мертвый какой то. Пришлось подобрать краску. Но тебе это не грозит, ты еще совсем молода. Рад тебя видеть.

Он встал и повернулся. Крашеный дощатый пол жалобно скрипнул.

– Ух ты! Черный пояс!

– Да, Кодокан дзюдо. Его мне вручил Дзигоро Кано, еще до Первой мировой, вместе со свидетельством. Именно этот пояс. Забавно, но никто из тех, кто не так давно аттестовал меня и видел свиток, не обратил внимания на дату. Проходи, присаживайся. У меня в холодильнике есть фрукты. Сейчас принесу.

Он вышел. Ирина уселась на продавленный кожаный диван, подобрав под себя ноги. С интересом посмотрела на “иконостас” – коллекцию медалей и наград школы. Потом ее взгляд остановился на узкой двери, ведущей в… она восторженно вскрикнула. Когда Зигфрид вернулся, Ирина уже забралась в душевую.

– Дать полотенце? – спросил он.

– Давай!

– Висит на ручке.

– Спасибо! Я на мотоцикле, вся в пыли.

– Все в порядке, купайся.

Большое махровое полотенце исчезло за дверью. Завернувшись в него, Ирина вышла и подхватила со стола большое красное яблоко. Раздался хруст.

– Восемь часов ехала. Дороги – просто ужас. Последний раз наверное при Хрущеве ремонтировали. Меня к тебе Лесь послал.

– Что то срочное?

– Не знаю. Скорее странное. Вот, посмотри.

Она вытащила из кармана шортов визитку и отдала ее немцу. Тот аккуратно взял металлический прямоугольник, присмотрелся, покрутил его в пальцах.

– Любопытно… Откуда это у тебя?

Она рассказала. Упомянула и о реакции банника.

– И ты хочешь знать, что это и как оно действует?

– Да. Если ты знаешь, конечно.

Помолчав, он ответил:

– Шесть, или семь сотен лет назад я впервые увидел пушку. Я тогда не понял, что это, а итальянское название ничего мне не сказало. Мне объяснили, но то, что говорил видевший ее в действии наемник, показалось мне бредом. Кидать камни? Зачем? Требушет может метнуть гораздо больший. Грохот и дым? Годится, чтобы пугать лошадей, но всадник справится с животным и снова пойдет в атаку. А когда мне сказали, сколько стоит эта бронзовая труба, я подумал, что наш герцог свихнулся.

– Ну и что?

– Я не понял, что это такое, но сразу понял, что это какое то новое оружие. Сейчас та же самая ситуация. Как эта вещь работает, я пока сказать не могу, но то, что это тоже оружие, для меня очевидно. Я слишком много видел различных устройств для убийства людей, чтобы ошибиться. К сожалению, после твоего кинжала от заклятья осталось не многое. Может быть…

Он вдруг замолчал, глядя почему-то на стену. Потом встал и, обойдя стол, подошел к Ирине.

– Посмотри. Это интересно, – сказал он, показав пальцем ей за спину.

Она обернулась. На стене висел маленький солнечный зайчик. Визитка, которую Зигфрид положил на освещенный солнцем стол, отразила его лучи на висящее на стене зеркало, а оно исправно перенаправило отражение в противоположную стену. Косой прямоугольник, размером с ладонь, со странным рисунком на нем.

– Что ты видишь, Рыжая?

– Свинья какая-то… И два круга сверху. Что это?

– Это не круги. Одевайся, отдых отменяется. На ходу объясню.

Голос его теперь звучал холодно и отстраненно. Ирина вскочила, дожевывая яблоко. Быстро оделась, пока Зигфрид не отрываясь разглядывал солнечный зайчик.

* * *

– Ты когда-нибудь играла в карты? – спросил немец, сняв доги и натягивая белую футболку.

– Конечно.

– Какие масти знаешь?

– Эти, как их… Пики, крести, черви и буби.

– Это вульгаризированые названия мастей французской колоды. Но есть и другие. Например в немецкой колоде бубны – это бубенчики, которые изображаются в виде шариков. Вот это они и есть там на отражении.

– Но при чем тут эта свинья?

– При том… – он вытащил из шкафа большой рюкзак, заглянул в него и снова застегнул пряжки. – Иногда приходится выезжать срочно, так что у меня всегда готов дежурный набор… При том, Рыжая! Такая карта по-немецки называется “даус”. Это старшая карта в колоде и есть в немецком выражение, которое звучит примерно так: “Вот даус!” Русский аналог: “Вот черт!” Одно из имен Сатаны: “кабан”. Поняла теперь, как это работало и что происходило с человеком, которому давали такую визитку?

– Вообще-то не очень.

Ирина потрогала лежащую на столе визитку. Солнечный зайчик на стене чуть повернулся и свинья на нем вдруг изменилась. Теперь она смотрела прямо на них. Скалила клыки, выставив вперед острые копыта, а вместо бубенчиков над ней висело два черепа.

– Ой!

Зигфрид бросил на визитку газету. Отражение исчезло.

– Тварь поняла, что ее видят. Ничего. Силы у нее теперь нет, – сказал он. – Но все равно не стоит позволять пялиться на нас.

– Значит это не просто визитка, а игральная карта?

– Не просто карта. Портал, в котором ждет демон. Кто-то очень ловкий научился людей прямиком на тот свет отправлять, причем за их же счет. Ты говорила, что с тем мужиком, которому она принадлежала, инсульт случился? Этим не ограничится. Вроде бы все взял… Пойдем.

Теперь на Зигфриде был одет черный спортивный костюм от “Адидас”, нисколько не гармонировавший с золотыми часами на запястье и золотой же цепочкой на шее. Ирина рассмеялась.

– Ты прямо как бандит.

Зигфрид тоже усмехнулся.

– Я и есть бандит. Ты карту взяла?

– Взяла.

Они вышли из кабинета. Немец сделал ей знак подождать, заглянул в спортивный зал и кого-то позвал. Оттуда вышел коренастый, стриженый паренек.

– Саня, – сказал Зигфрид. – Я уезжаю. Надо до столицы прокатиться. Возьму “бэху”. Во дворе стоит мотоцикл – загони его в наш гараж. Тренировки пока веди ты.

– Что за дела?

– На Ленина в мавзолее позырить захотелось. Меньше знаешь – крепче спишь.

– Понятно…

Стриженый бросил быстрый взгляд в сторону Ирины и быстро закивал головой, сделав какие-то свои выводы.

Они вышли через запасной выход. За школой, в тени здания стояла черная иномарка, “BMW”. Зигфрид по-хозяйски уселся за руль. Ирина устроилась на переднем сидении.

– Нет, ты что, правда бандит?

– Правда. – мотор завелся и тихо заворчал, прогреваясь на малых оборотах. – Причем весьма значительную часть своей жизни.

– Неожиданно…

– Почему?

– Ты же рыцарь.

– Конечно. Но откуда пошло само слово “банда” ты знаешь? Нет? Я расскажу. После окончания Столетней войны во французских и в германских княжествах образовался избыток наемников, как благородного, так и самого низкого происхождения. Вооруженные шайки терроризировали деревни, города и даже целые страны. Народ, который к такому поведению за военное столетие уже попривык, давал им отпор. Постепенно горожане поняли, что проще нанять группу бригандов и поручить им защиту окрестностей, чем отбиваться от множества мелких отрядов. То есть наемничество, как таковое, не исчезло, но нашло себе новую нишу. Впоследствии такие отряды становились основой городского ополчения. Могли наняться и к феодалам, для участия в их разборках.

Зигфрид передвинул рычаг передач и задним ходом выехал на дорогу, не обращая особого внимания на шарахнувшиеся от немецкой машины “жигуленки”.