Читать книгу Душеллект - Игорь Рожкевич - Страница 9

Они уселись за отдельным столиком возле иллюминатора, наискосок друг от друга.

Инга была в недоумении. Что это было? Эталон галантности? Незнакомец, едва завидев ее, повел себя довольно оригинально. Подскочил и помог сесть, заботливо пододвинув кресло.

Но через минуту женщина уже думала о другом, поскольку он с еще большим энтузиазмом, чем на палубе, принялся пожирать ее взглядом.

Самодовольные навыкате глаза налиты кровью.

«Таможня дает добро. Похоже, что соглашение встретиться было воспринято тобой именно так, – Инга плотно сжала губы и, сама того не замечая, несколько раз покачала головой из стороны в сторону. – Снова эти бешеные глаза в предвкушении безусловной победы. Ненасытный самец. Сколько же в тебе энергии? Тебя что, от меня мгновенно накрывает гормональный ураган? Ну и темперамент, помноженный на самомнение!»

При этом она и сама, пусть совсем ненадолго, не могла отвести от него взгляд. И, если раньше ей чудился Глеб, то теперь именно незнакомец вызывал неподдельно-жгучий интерес.

Инга не могла определить, что конкретно в его облике произвело на нее столь ошеломительное впечатление. Скорее всего, весь этот аляповатый коктейль: щегольской костюм цвета «мокрый асфальт», разрезанный пополам несуразно-оранжевым зигзагоподобным галстуком, треугольно-пирамидные часы, нарочито-огромный перстень и, главное, запонки в виде автомобильных дисков, торчащие из-под слишком коротких рукавов пиджака.

Похоже на тот самый случай, когда лишние деньги быстро помогают забыть о вкусе.

Инга уже и не помнила, когда была так близка к бешенству. А тут, вроде, и повода то особого не было. Однако ее чуть не трясло от этой зашкаливающей расфуфыренности не знавшего ни в чем меры франта. Рядом с «Майбахом», не то, что «Лада», но даже любая «Тойота» почувствует себя ущербно.

Хочешь, не хочешь, а Инга вдруг подумала о том, как она теперь выглядит. И речь шла даже не о тщательном макияже. Достаточно было бы какой-нибудь простенький марафет навести. Или хотя бы причесаться.

«Блин, кто же знал, что тут такое чудо появится? Хорошо хоть джинсы и блузка в норме. Не можешь книжки читать? Захотелось к людям, говоришь? Так получи дискомфорт в квадрате: мало того, что этот идиотский взгляд достал, так еще вдобавок неловко от собственного внешнего вида. Только не смей сюда еще добавлять и „зачем пришла?“. Иначе совсем тоска: хоть вставай и беги куда подальше».

Инга отвела взгляд, закрыла глаза и глубоко вдохнула.

В ту же минуту ее внутренняя воображаемая камера, до этого снимавшая незнакомца фронтально, пошла сбоку и дальше вдоль головы. При этом выяснилось, что голова эта никакая не трехмерная, а плоская, словно венецианская маска.

«Откуда такое классное видение? – Инга слегка улыбнулась. – И почему оно так быстро привело меня в норму? Да потому что всё это полнейшая чушь! Все эти ваши тщательно подобранные личными стилистами образы, ковбойские замашки, мастерски поставленные улыбки, модные байки-разговорчики – все это сплошная пустота! Где глубина чувств? Не слышали о таком? Правильно, вам ведь только и нужно постоянное show must go on, чтобы скрывать за ним свою слабость, никчемность, неспособность что-то понять и почувствовать. Короче, одна сплошная бессмысленность…»

Инга поняла, что снова заводится.

«Так, перестань наезжать без причины. Лучше скажи: зачем тебе все это нужно? – злилась она на себя. – Ты притащилась сюда, чтобы увидеть именно это? Ну, смотри, наслаждайся, надеясь на очередные галлюцинации своего воспаленного мозга».

Бесконечные вопросы разрывали и без того утомленное сознание.

Женщина была полностью обесточена. И если бы она решилась скрывать это состояние, то все ее попытки были бы обречены на провал. Да она и сама прекрасно понимала, что актриса из нее в данный момент никакая.

Незнакомец при этом в очередной раз, как для себя назвала это Инга, поставил ситуацию на паузу.

Она видела, что, несмотря на критическое перевозбуждение, он словно перебирал в уме все возможные варианты поведения и никак не мог выбрать.

Его застывшая улыбка, в которой участвовали только губы, больше походила на издевательскую гримасу Хоакина Феникса, превратившегося в «Джокера». И какой при этом разительный контраст с холодным, сосредоточенным и пронизывающим насквозь взглядом. Так смотрит хищник, поджидая малейшую ошибку своей потенциальной жертвы.

«Неужели он и вправду способен чувствовать оттенки заката? – думала Инга. – Как по мне, так ему больше подойдет работа в морге. Тогда и судмедэксперт никакой не нужен. Этот ходячий рентген мгновенно способен определить причину любой смерти».

Мужчина при этом сидел достаточно прямо, руки симметрично положил на колени. Он ничего не говорил, а только смотрел.

Какая-то странная манера поведения. Инга просто не могла понять, как так можно себя вести.

«Ведь если тебя что-то распирает изнутри, то действуй: говори, спрашивай, смейся, пой, делай хоть что-нибудь, но только не молчи. Неужели тебе самому не в тягость все это?»

Она мельком взглянула в его сторону: вдруг уже включился?

Не включился, но что-то изменилось.

Незнакомец уже не пялился на нее. Он смотрел куда-то вдаль, можно даже сказать сквозь нее, словно фокусируясь на чем-то за ее спиной.

«Может он потерял дар речи и таким образом выражается его смущение? А я тут понавыдумывала кучу всего, – Инга решила брать ситуацию в свои руки. – Ладно, если остаюсь, то нужно как-то успокоиться. Рано делать какие-то выводы. Потом решу, зачем пришла. Однако нужно срочно что-то предпринять: не киснуть же нам теперь в молчании весь вечер».

– Удалось вам что-то сфоткать? – продолжила она начатую на палубе тему.

– Нет, – с неожиданным после столь длительного молчания энтузиазмом ответил незнакомец. – Сегодня как-то слишком быстро стемнело. Но даже если бы не стемнело и глаза увидели бы весьма насыщенные оттенки, то их просто невозможно полноценно передать на фотках.

– Даже с вашим серьезным оборудованием? – Инга внимательно посмотрела на собеседника. «Вот тебе и здрасьте! Откуда эта размеренная речь зануды-фотографа? И куда подевался богач-ловелас? Так ты еще и француз, судя по акценту».

– К сожалению, никакие камеры не способны передать то, что видит глаз. Им до уровня восприятия наших колбочек и палочек еще далековато. Но с помощью специальных графических программ можно довести фотки до любого требуемого уровня.

Инга не отводила взгляд. Мужчина по-прежнему смотрел за нее и, судя по всему, совершенно не собирался поддерживать разговор.

«Ничего не понимаю. Глаза были готовы заживо меня проглотить, а он при этом не предпринимает никаких попыток. Да еще и преспокойненько рассуждает о тонкостях фотографирования! Впервые такое встречаю: какая-то гремучая смесь льда и пламени. Ладно, пока он снова не включил паузу, придется выдумывать какое-нибудь продолжение».

В этот момент раздался мощный и протяжный гудок.

«Наверное, предпринимаем какой-то маневр», – подумала Инга. А вслух спросила. – Вам раньше доводилось плавать на ледоколе?

– Нет, – уже практически безучастно ответил мужчина и замолчал.

«Да что же это такое? – Инга чувствовала, что окончательно выдыхается. – Мне снова нужно подталкивать разговор?»

Но в этот момент, о, Небо, наконец, услышало ее мольбы, молчун словно бы опомнился, включив в себе какую-то специальную разговорную кнопку. Его глаза как-то странно несколько раз мигнули, по лицу прошла судорога. Он перевел взгляд на Ингу и затараторил в настолько ускоренном темпе, что начал путать слова.

– Мне нравится этот вместительный le bateau7. На нем даже есть l’hélicoptère8, с помощью которого можно высаживаться на труднодоступные берега, пять одноместных квадрокоптеров, в любой момент готовых к трехчасовому перелету, и две быстроходные лодки. На них les voyageurs9 могут совершать вылазки, например, для близкого осмотра недоступных айсбергов. Теперь по внутреннему устройству. Всего на судне пятьдесят одна каюта. Во всех имеется большое окно, столик, шкаф, туалет, душ. Для удобства пассажирам предоставляются банные халаты и фены. В les cabines10 люкс гостиная зона и спальная разделены, присутствует мини-кинотеатр с шикарным выбором фильмов. Кроме того, есть два ресторана, барная стойка, лекционный зал, библиотека, пять сувенирных киосков, подогреваемый бассейн, сауна, спортивный зал. Между палубами ходит довольно вместительный лифт. Еще есть l’hôpital11. В зале, где мы сейчас сидим, можно отведать блюда разных кухонь мира. Гостям предоставлен широкий выбор вин и крепких алкогольных напитков.

Выпалив все это, незнакомец снова замолчал. При этом его правая рука принялась теребить колесико запонки на левой.

«Ничего себе! Очнулся, так очнулся, – Ингу шокировало мгновенное преображение собеседника из молчаливого сладострастца в пламенного оратора. – Значит еще не все потеряно. Хотя странно: он ведь даже не удосужился проверить, какую реакцию его тирада произвела на меня».

Инга уже несколько секунд перебирала возможные версии, пытаясь хоть в как-то объяснить подобное поведение.

«Ничего не скажешь, умеет поддержать разговор. Что все это могло бы значить? Может быть режим „Википедии“ – это защитная реакция, которая включается в его голове, когда он, скорее всего, не знает, что сказать. Неужели ему не понятно, что этим он просто-напросто огорошивает меня кучей столь ненужной информации? Вот подфартило! Реально тяжелый случай».

Продолжать знакомство с начинкой корабля ей совершенно не хотелось. Поэтому она вернулась на прежние рельсы.

– Так значит вы профессиональный фотограф?

– Совершенно верно, – в этот раз незнакомец не затянул с ответом. – Поэтому я постоянно путешествую по миру в поисках уникальных кадров.

Теперь он сосредоточенно вглядывался в иллюминатор. На фоне вечернего неба были едва заметны медленно ползущие облака.

Инга не спеша откинулась на спинку кресла, разминая левой рукой ни с того, ни с сего занывшую правую.

«Как же сильно я изменилась всего за один день! Раздражительная, злая, критичная сверх меры, нервы на пределе, глядишь, вот-вот сорвусь на истерику и начну упрекать ни в чем не повинного человека. Что я к нему придираюсь? Почему не могу просто общаться, не навешивая на собеседника ярлыков? Куда исчезла моя способность спокойно выслушивать, ведь раньше у меня бывали куда более острые случаи, несколько даже с настоящими психами. И ничего, справилась ведь, и даже помогла им кое с чем разобраться. А этот молодой человек вовсе и не виноват. Что тут такого? Да, видно скитающийся без дела отпрыск каких-то богачей, при этом не особо разговорчивый. Да, несколько приторможенный и занудный. Но что с того? Разве это настолько плохо, что я не могу потерпеть его несколько минут? Похоже, мне нужно заново учиться общению».

– У вас интересный акцент. Откуда вы? – спросила она.

– Ой, простите, забыл представиться, – перестав ждать появления лика Джоконды в облаках, выпалил из пушки незнакомец. – Меня зовут Клод Моберне, фотокорреспондент. Так, кажется, на русском языке называется моя работа? Я родом из Франции, точнее из Тулузы. И как я могу к вам обращаться?

– Инга Тарасова, писатель-историк из Анадыря. Вы так хорошо говорите по-русски.

– Да, одна из моих бабушек родом из этих мест, – сказал Клод и вдруг принялся сумбурно размахивать руками. Его плечи, шея и голова при этом двигались в разных направлениях. – Вот, так сказать, прибыл сюда по зову предков.

«Какая несуразность!» – успела подумать Инга, увидев это полнейшее несоответствие слов и жестов.

В этот момент к ним, наконец-то, подошла миловидная официантка и поставила на столик два стакана. Один оказался с апельсиновым, а другой – с томатным соком.

«Компенсация за задержку? Это у них тут так принято? А если нам нужно сразу два апельсиновых или два томатных? – подумала Инга, переводя взгляд со стаканов на официантку. – Симпатичная. Глаза блестят. Не отрывает взгляд от Клода. Похоже, ему с ней больше повезло. Не зря принарядился».

– Добрый вечер! Вы готовы сделать заказ?

Инге совершенно не хотелось есть. Поэтому она заказала еще один стакан томатного сока.

Клод резким движением ослабил галстук, выхватил из рук официантки меню и принялся его тщательно изучать.

– Так, что у нас тут? Надо это взять и это, и еще это попробовать…

Француз оказался обладателем завидного аппетита. Он заказал себе кучу всего, особенно спиртного.

Официантка, приняв заказ, хотела было отойти, но Клод остановил ее.

– Подождите, подождите! – он приподнялся, пытаясь получше рассмотреть ее бейджик. – Как вас зовут? Ах, Алиночка. Так ведь?

– Да.

– Какое чудное имечко! Да и сама вы просто чудо. И какой сегодня чудесный вечер!

– Вы еще что-нибудь будете заказывать? Если нет, то…

– То что? – перебил ее Клод. – Покинете нас? Вот так вот оставите, как это по-русски, в одиночестве?

– Ну, вообще-то, не в одиночестве, – она посмотрела на Ингу с немым вопросом в глазах. – Вы же не один.

– Да, вы правы. Сейчас не один. Окей! Тогда не буду вас задерживать. Единственный момент. Проконтролируйте, чтобы длина ножей, которые вы нам принесете, была примерно равна диаметру закусочных тарелок. Это очень важно! Еще не забудьте принести мне отдельный рыбный прибор. Я ведь заказал рыбоньку. И отдельный десертный прибор для деликатесиков.

– Да, конечно.

– Отличненько! Алиночка, а вы сегодня вечером заняты?

– Ну как вам сказать? А что?

– Приглашаю вас на ночную прогулку по палубе этого замечательного ледокола.

– Я подумаю.

После ухода официантки Клод явно повеселел.

– «Цвет настроения синий!»12 – провожая взглядом девушку, промурлыкал он. – Ах, как она на меня посмотрела! Знаю я этих цыпочек. Наверняка, специально сюда устроилась. Хочет подцепить какого-то иностранца, покрепче заарканить, а потом поскорее свалить из этой клетки.

Инга была в шоке от столь стремительных перемен в собеседнике и даже не знала, как реагировать.

– Что молчите? – спросил он. И дальше, чеканя каждое слово. – Вы не верите мне? Предлагаю пари. За эту ночь я ее раскручу. Какие ставки, господа?

Инга молчала. Теперь уже ее занимал совершенно другой вопрос: «Что же будет, когда он еще и напьется?»

В этот момент в зале погас свет.

Инга не успела испугаться, потому что почти сразу официанты внесли торт с горящими свечами.

За столиком в противоположном конце зала большая и шумная компания праздновала день рождения. Еще бы, такая экзотика: банкет на корабле, почти среди льдов на краю света!

Когда официанты проходили рядом со столиком Инги, тень от Клода упала на стену.

Инга, как зачарованная, не отрывая взгляда, смотрела на нее, пока та не исчезла. Контуры головы и плеч в точности напомнили ей Глеба. Она вновь замерла в изумлении.

Инге вспомнился момент, когда они с Глебом особенно душевно общались в каком-то ресторане на Камчатке после восхождения на Авачинский вулкан. Там было странное освещение: узконаправленные лучи в разных направлениях. И один из них отбросил тень Глеба на ближайшую стену. Точно так же, как теперь у Клода!

В голове снова поплыли строки из уже окончательно замучившей ее песни:

Жаркий огонь полыхает в камине.

Тень моя, тень на холодной стене.

Жизнь моя связана с вами отныне…

Дождик осенний, поплачь обо мне.

В этот же момент правая рука Инги совершенно перестала болеть. Раньше такое мог сотворить только Глеб. Инга даже слегка поправила ею некое подобие своей прически.

«Вау, прямо чудеса какие-то! Не зря терпела все это время! – делая маленький глоток, подумала Инга. – Может и стоит продолжать?»

Официантка принесла практически весь заказ. Инга видела, как Клод сразу напрягся. А чего он ожидал? Что ему будут по одной тарелке подавать? Народу много, а девушка одна.

Но Клод, сдержав себя и ничего больше не говоря, принялся скрупулезно раскладывать столовые приборы. Откуда такое чопорное соблюдение правил этикета?

Через пять минут придирчивый педант вдруг превратился в голодное животное и с жаром накинулся на еду.

При этом Клод несколько раз подряд выпил. Инге показалось, что он совсем забыл о предложенном недавно пари. Ну и замечательно! Попробуем вернуться к нормальному общению.

– Клод, как поживает ваша бабушка?

– Какая бабушка? – мужчина встрепенулся. – Ах да, бабушка. Она давно умерла. А других родственников у меня нет ни в России, ни в каком-либо другом государстве мира.

Говоря это, он спокойно налил себе очередную порцию виски и залпом выпил.

«Странная манера говорить, словно и не о нем самом шла речь: отстраненно, без эмоций, без переживаний, – Инга даже слегка поперхнулась. – Что-то здесь не то. А может он издевается надо мной? Что ни спроси, ответ всё одно: шокирующий. Да этот тип точно чокнутый! Надо же такое придумать! Ну не может нормальный человек говорить о столь важных вещах с таким отсутствующим выражением лица».

– Честно говоря, я не помню, как выглядела моя мать. Н, кажется, она очень на вас была похожа. Только никак не пойму чем. Может быть, такие же густые каштановые волосы, или цвет глаз, или аристократические руки с такими же тонкими длинными пальцами и ногтями правильной формы, – налив и выпив еще, продолжил Клод. – Так, о чем это я? Ах, да. Она тоже умерла. Мне тогда едва десять исполнилось. Террористы подложили бомбу в одном из музеев. А мы с ней как раз оказались, как это говорится, в неправильном месте в неправильное время. Мне повезло, что рядом оказалась одна классная девчонка с фиолетово-розовыми волосами. Представляете? Я отошел к ней буквально за минуту до взрыва. Да, такая классная! До сих пор жалею, что не выпросил у нее телефон.

Говоря это, Клод даже слегка подпрыгнул над креслом и в ту же секунду взмахнул правой рукой в сторону и немного вверх.

У Инги снова что-то екнуло внутри: Глеб в моменты особого волнения именно так выражал свои эмоции. «Вот, вот оно, именно то, ради чего я здесь! – обрадовалась она. – Но, послушайте, этого просто не может быть: слишком много совпадений! Да что же это такое, в самом деле? Можно сказать, первый встречный и абсолютно незнакомый человек так сильно напоминает мужа!»

Несмотря на это, Инга продолжала молчать. Ситуация явно выходила за все мыслимые пределы.

– Ладно, все это полная чушь, – усмехнулся Клод. – Анекдот. «Настоящий программист всегда должен ложиться спать или в 1:28 или в 2:56… Ну, на крайний случай, в 5:12. – А вставать в 10:24. Ну, на крайний случай, в 20:48.»13

Инга не реагировала.

В этот момент Клод снова подскочил на месте и резким движением рук подтянул рукава пиджака наверх. Он словно очнулся и вспомнил о своей собеседнице.

– Не интересно? Тогда вот. Всю прошлую ночь я охотился за северным сиянием неподалеку от чукотского поселка Амгуэма. Сегодня утром я добрался до села Лаврентия. Оттуда меня, кстати, вместе с другими туристами на вертолете доставили на этот ледокол. А в этой самой Амгуэме есть четыре магазинчика, клуб, больница, отделение школы искусств, Центр образования, он же школа-интернат для детей из окрестных сёл северного арктического побережья Иультинского района. Всего в этом крохотном поселке проживает около пятисот человек, половина из них – дети. Основной тип жилья – вагончики на сваях, но есть даже несколько четырехэтажных домиков. Пару шагов в сторону и сразу тундра. Повсюду рядом с домами развешаны оленьи шкуры. В магазинах есть всё необходимое: от хлеба и сгущенки до гуталина и охотничьих лыж. Там все от мала до велика занимаются оленеводством. Один раз я видел гонки на оленьих упряжках.

Инга показалось, что даже если бы Клод и хотел остановиться, то не мог по какой-то непонятной причине. Теперь он снова говорил быстро, практически без акцента и совсем не путал слова.

– Ну, всё это, наверное, тоже не подходит! Так, что еще? Представляете, там на всех трубах вентиляции есть постоянная наледь! Причина в том, что в домах круглосуточно очень сильно натоплено. К тому же часть тепло-водосетей местные коммунальные службы умудрились как-то странно проложить. В итоге во всех квартирах из обоих кранов течёт горячая вода. Причем та горячая вода, которая течет из крана для холодной воды, когда протечёт становится вполне пригодной для того, чтобы мыться в душе. Ее-то в основном и используют местные жители. А коммунальщики недовольны тем, что нет расхода горячей воды. А зачем ее использовать, если достаточно «холодной»?

«Так, – подумала Инга. – если мне теперь уже просто интересно, как далеко все этот может зайти, то придется как-то поучаствовать».

– Да, наш народ всегда найдет лазейку, – сказала она.

Клод снова выпил и как-то иначе стал смотреть на нее. Похоже, в этот момент он впервые за все время смог нормально сфокусировать свой взгляд.