Читать книгу Полное собрание стихотворений - Игорь Северянин - Страница 233

24-го мая 190… г.

Мы десять дней живем уже на даче,

Я не скажу, чтоб очень был я рад,

Но все-таки… У нас есть тощий сад,

И за забором воду возят клячи;

Чухонка нам приносит молоко,

А булочник (как он и должен!) – булки;

Мычат коровы в нашем переулке,

И дама общества – Культура – далеко.

Как водится на дачах, на террасе

Мы “кушаем” и пьем противный чай;

Смежаем взор на травяном матрасе

И проклинаем дачу невзначай.

Мы занимаем симпатичный флигель

С скрипучими полами, с сквозняком;

Мы отдыхаем сердцем и умом;

Естественно, теперь до скучной книги ль.

У нас весьма приятные соседи

Maman в знакомстве с ними и в беседе;

Но не для них чинил я карандаш,

Чтоб иступить его без всякой темы;

Нет, господа! Безвестный автор ваш

Вас просит “сделать уши” для поэмы,

Что началась на даче в летний день,

Когда так солнце яростно светило,

Когда цвела, как принято, сирень…

Не правда ли, – я начал очень мило?

7-го июня

Четверг, как пятница, как понедельник-вторник,

И воскресенье, как неделя вся;

Хандрю отчаянно… И если бы не дворник,

С которым мы три дня уже друзья,

Я б утопился, может быть, в болоте…

Но, к счастью, подвернулся инвалид;

Он мне всегда о Боге говорит,

А я ему о черте и… Эроте!..

Как видите, в нас общего – ничуть.

Но я привык в общественном компоте

Свершать свой ультра-эксцентричный путь

И не тужу о разных точках зренья,

И не боюсь различия идей.

И – верить ли? – в подвальном помещеньи

Я нахожу не “хамов”, а людей.

Ах, мама неправа, когда возмущена

Знакомством низменным, бросает сыну:

“Shoking!”

Как часто сердце спит, когда наряден смокинг,

И как оно живет у “выбросков со дна”!

В одном maman права, (я спорить бы не стал!)

– Ты опускаешься… В тебе так много риска.-

О, спорить можно ли! – Я опускаюсь низко,

Когда по лестнице спускаюсь я в подвал.

10-го июня

Пахом Панкратьевич – чудеснейший хохол

И унтер-офицер (не кто-нибудь!) в отставке -

Во мне себе партнера приобрел,

И часто с ним мы любим делать “ставки”.

Читатель, может быть, с презреньем мой дневник

Отбросит, обозвав поэта: “алкоголик!”

Пусть так… Но все-таки к себе нас тянет столик,

А я давно уже красу его постиг.

С Пахомом мы зайдем, случается, в трактир,

Потребуем себе для развлеченья “шкалик”,

В фонографе для нас “запустят” валик;

Мы чокнемся и станем резать сыр.

А как приятен с водкой огурец…

Опять, читатель, хмуришься ты строго?

Но ведь мы пьем “так”… чуточку… немного…

И вовсе же не пьем мы, наконец!

18-го июня

Пахом меня сегодня звал к себе:

– Зашли бы, – говорит, – ко мне вы, право;

Нашли бы мы для Вас веселья и забаву;

Не погнушайтеся, зайдите к “голытьбе”!

Из слов его узнал, что у него есть дочь -

Красавица… работает… портниха,

Живут они и набожно, и тихо,

Но так бедно… я рад бы им помочь.

Зайду, зайду… Делиться с бедняком

Познаньями и средствами – долг брата.

Мне кажется, что дочь Пахома, Злата,

Тут все-таки при чем-то… Но – при чем?

22-го июня

Она – божественна, она, Пахома дочь!

Я познакомился сегодня с нею. Редко

Я увлекаюсь так, но Злата – однолетка -

Очаровательна!.. я рад бы ей… помочь!

Блондинка… стройная… не девушка – мечта!

Фарфоровая куколка, мимоза!

Как говорит Ростан – Принцесса Греза!

Как целомудренна, невинна и чиста!

Она была со мной изысканно-любезна,

Моя корректность ей понравилась вполне.

Я – упоен! я в чувственном огне.

Нет, как прелестна! как прелестна!

Вот, не угодно ли, maman, в такой среде

И ум, и грация, и аттрибуты такта…

Я весь преобразился как-то!..

Мы с нею сблизимся на лодке, на воде,

Мы подружимся с ней, мы будем неразлучны!

Хоть дорогой ценой, но я ее куплю!

Я увидал ее, и вот уже люблю.

Посмейте мне сказать, что жить на свете скучно!

Но я-то Злате, я – хотелось знать бы – люб ль?

Ответ мне время даст, пока же – за сонеты!

Прощаясь с стариком, ему я сунул рубль,

И он сказал: “Народ хороший вы – поэты”.

3-го июля

Вчера я в парке с Златою гулял.

Она была в коричневом костюме.

Ее лицо застыло в тайной думе.

Мне кажется, я тайну отгадал:

Она во мне боится дон-жуана,

Должно быть, встретить; сдержанная речь,

Холодный тон, пожатье круглых плеч -

Мне говорят, что жертвою обмана

Не хочет, нет, в угоду страсти, пасть.

Прекрасный взгляд!.. Бывает все же страсть,

Когда не рассуждаешь… Поздно ль, рано

И ты узнаешь, Злата, страсти чад;

Тогда… тогда я буду триумфатор!

Мы создадим на севере экватор!

Как зацветет тогда наш чахлый сад!

Мы долго шли. Вдали виднелись хаты.

Пить захотелось… отыскали ключ.

Горячим золотом нас жег июльский луч,

И золотом горели косы Златы.

24-го июля

Вот уж два месяца мы обитаем здесь,

И больше месяца знаком я с милой Златой.

Вздыхаю я, любовию объятый,

И тщетно думаю, сгорая страстью весь,

Зажечь ответную: она непобедима,

Ведет себя она с большим умом.

Мои искания ее минуют мимо,

И я терзаюся… Ну, удружил Пахом!

Зачем он звал меня? зачем знакомил с Златой?

Не знал бы я ее и ведал бы покой.

Больное сердце починить заплатой

Забвения – труд сложный и пустой.

Мне не забыть ее, мою Принцессу Грезу,

Я ею побежден, я ею лишь дышу,

В мечтах ее всегда одну ношу

И, ненавидя серой жизни прозу,

Рвясь вечно ввысь, – в подвал к ней прихожу.

1-го августа

Что это – явь иль сон, приснившийся вчера

На сонном озере, в тени густых акаций?

Как жаль, что статуи тяжеловесных граций -

Свидетели его – для скорости пера

Не могут разрешить недоуменья.

Я Златою любим? я Злате дорог? Нет!

Не может быть такого упоенья!

Я грезил попросту… я попросту – “поэт”!

Мне все пригрезилось: и вечер над водой,

И томная луна, разнежившая души,

И этот соловей, в груди зажегший зной,

И бой сердец все тише, глуше…

Мне все пригрезилось: и грустный монолог,

И слезы чистые любви моей священной,

Задумчивый мой взор, мой голос вдохновенный

И в милых мне глазах сверкнувший огонек;

И руки белые, обвившие мне шею,

И алые уста, взбурлившие мне кровь,

И речи страстные в молчании аллеи,

И девственной любви вся эта жуть и новь!

Какой однако сон! Как в памяти он ясен!

Детали мелкие рельефны и ясны,

Я даже помню бледный тон луны…

Да, это сон! и он, как сон, прекрасен!

2-го августа

То был не сон, а, к ужасу, конец

Моей любви, моих очарований…

Сегодня мне принес ее отец

Короткое посланье:

“Я отдалась: ты полюбился мне.

Дороги наши разны, – души близки.

Я замуж не пойду, а в роли одалиски

Быть не хочу… Забудь о дивном сне”.

Проснулась ночь и вздрогнула роса,

А я застыл, и мысль плыла без формы.

3-го августа, 7 час. утра.

Она скончалась ночью, в три часа,

От хлороформа.