Читать книгу НЕ ПРОСТО РАССКАЗЫ - Игорь Шляпка - Страница 24

Свет не давал заснуть. Приглушённый, сизый, он словно разливался вокруг масляными пятнами, и, как только Леон закрывал глаза, превращался в миллионы радужных оттенков, проникая сквозь веки. Свет напоминал табачный дым. Даже если не видишь его, едкий запах непременно даёт о себе знать. Запах чувствовался сейчас как никогда сильно. Запах этого самого сизого света. В голове пронеслось шальное: «Не может быть», – и воспоминания хлынули одно за другим…

Губы жены. Такие мягкие, такие зовущие. Она покрывала его лицо поцелуями, крепко обхватив ладонями затылок. И прижималась к нему всё сильнее и сильнее, и шептала ласковые слова. Резко откидывая голову назад, оглядывала лицо полными слёз глазами. И снова приникала губами, словно измученная жаждой, и целовала, целовала, целовала… оставляя на щеках едва ощутимые следы солёной влаги.

Влага становилась тёплой, нестерпимо тёплой и стекала по щекам. Капала вниз, на пол, и расползалась там лужей горячей липкой крови. На её поверхности отплясывали ядовитые блики всё того же сизого цвета, а края, будто полчища насекомых, видимые с огромной высоты, медленно крались по серебристой поверхности…

Леон ясно понимал, что серебристая поверхность – его собственная кожа, которая постепенно впитывает горячую кровь, пропуская её внутрь тела. Не способный остановить это, он начинал кричать. Истошно вопить, пытаясь сбросить отвратительную, густую жижу руками…

…множеством тонких, искорёженных рук, которые жадно тянулись к его груди, ложились на неё бесчисленными ладонями и пульсировали, словно реанимационная машина, вдавливая и отпуская, и снова вдавливая…

Леон очнулся, не открывая глаз. И сразу ощутил, почему.

Его будил звук. Звук, который он слышал, заставлял мороз пробегать по спине, тут же превращаясь в пот. Снова этот звук. Страшнее самого безумного сна. Уже во второй раз. Несколько дней назад он уже просыпался среди ночи. Где-то вверху, над самой головой невидимый консервный нож резал металл. Или слева. Или справа. Но методично, с характерным скрежетом и лязгом то сжимаемой, то разжимаемой пружины. Неотвратимость – вот что было самым пугающим в этом звуке. Безудержность и настойчивость. Леон прямо нутром чувствовал смерть. Он слышал каждое её движение, её ужасное упорство, с которым металл, окружавший его становился всё тоньше, всё более уязвим…

С болью, с неимоверным усилием он, наконец, открывал глаза, отстёгивал ремень безопасности и, невесомо оттолкнувшись от подлокотника, подплывал к иллюминатору. Приходилось невольно щурится, любуясь тем, как половину обзора занимает голубая планета, на кромке которой алой, почти незримой полоской рождалась заря.