Читать книгу Холм девичьих слез. Часть 2 - Игорь Сычев - Страница 3

Путник оказался простым крестьянином, который радостно приветствовал наследного принца. Кевин не успел еще ничего у него спросить, как человек сам начал делиться с принцем своими тревогами.

– Странные у нас здесь дела творятся, мой юный господин, – промолвил он немного взволновано, – странные и недобрые. Вот уже две недели как туман с Восточных Болот наползает на наши края, и я отродясь не помню таких туманов. Днем он редеет, но ночью становится таким густым, что хоть глаз выколи. Несколько человек заболели, все подавлены, дети плачут. Но это еще не самое худшее…

Крестьянин сделал многозначительную паузу и заговорил таинственным голосом, в душе, по-видимому, наслаждаясь тем вниманием, с которым его слушали принц и его друзья.

– Вы ведь знаете, что хуторяне в здешних краях разводят лошадей, и я, собственно, один из них. Лучшая ферма и лучшие кони, конечно, у господина Мерла, ну да у меня лошадки тоже ничего, воины, которые их покупали, редко жаловались. Так вот, неделю назад должна была ожеребиться одна из моих кобыл. А дальше, прям чертовщина какая-то!

Путники уже давно соскочили с коней и обступили крестьянина. Кевина раздражала его пространная манера изложения, но он не торопил фермера, зная, насколько здешние селяне обидчивы, и как они любят поболтать с приезжими. А крестьянин продолжал:

– Я, видите ли, большие надежды возлагал на того жеребенка, что должен был появиться. Дочку нужно замуж выдавать, а свадьба денег стоит, да и мало ли у нас, простолюдинов, расходов. Ну да это к делу не относиться, это, конечно, все не важно. А важно то (тут в голосе рассказчика зазвенело возмущение), что когда я наутро в сарай пришел, то сразу понял, что кобылка-то моя ожеребилась, вот только жеребенок исчез… Скажете, что я напутал чего, или выдумываю? Так я на коневодстве собаку съел, сам господин Мерл ко мне за советами ходил. А насчет правдивости, то обойдите тут каждый дом, вам все докажут, что честней человека, чем старина Коди не найти! Да и не понадобиться вам ходить. Это ведь не конец был. Дальше – хуже. И двух дней не прошло, как с моим соседом приключилась та же история. Но уж когда жеребенок пропал у самого господина Мерла, тут мы поняли, что пришла пора звать кого на помощь…

Принц Кевин слушал фермера, и ощущал, что непонятное волнение завладевает всем его существом. Все это могло оказаться пустопорожней болтовней, но что-то подсказывало принцу, и подсказывало очень настойчиво, что он стоит на пороге опасного и захватывающего приключения, да и еще как раз тогда, когда отец далеко, и действовать придется самому… А крестьянин тем временем продолжал:

– Посовещались мы, и решили отыскать старика Лоскенна, чтобы пригласить его к себе на помощь. Уж если пришла на наши земли какая мерзкая жуть, а господин Федельмид, как мы узнали, в отъезде, то лучшего помощника чем Лоскенн Лучник нам в этом деле не найти. А искать его направили меня, хотя у меня на ферме дел невпроворот. Благо, заезжий купец сообщил, что он сейчас совсем недалеко отсюда, в буковой роще, так что я даже коня брать не стал.

– А сами вы разве не пытались охранять жеребят? – перебил фермера Бертвальд, который знал Коди (они нередко пересекались на хуторе у Мерла) и которому стало досадно, что кто-то обворовал его старшего друга и покровителя.

– Так ведь я о том и говорю! – запальчиво воскликнул Коди. – Чертовщина, да и только! Я ведь уже после первой, то бишь моей, пропажи, пошел к соседу и предупредил, что лиходеи приходят из тумана и жеребят воруют. Он меня, дурень, высмеял (кому нужен новорожденный жеребенок?), но караул у конюшни вместе со мной нести согласился. Сидели мы, говорили о том о сем, тут ночь пришла, сгустился этот туманище проклятый. Утром проснулись, а жеребенка и след простыл.

– Так может вы не только говорили… – начал было насмешливо Бертвальд, которому было известно о пристрастии фермера к крепким напиткам, но крестьянин бросил на юношу такой свирепый взгляд, что даже отважный сакс сразу пресекся.

– Вы, юноша, хоть и друг нашему принцу и господину Мерлу, но все же чужеземец, – напал на него Коди. – И я не знаю, может, в ваших родных краях и принято пить, когда стоишь на часах, но у нас это не в обычае. Одно дело с друзьями на празднике, и совсем…

– Довольно, Коди, – мягко остановил фермера отец Морган. – Скажи мне лучше, у Мерла вы тоже охраняли жеребят?

– Охраняли, – понуро кивнул остывший крестьянин. – Пять человек нас было, и опять та же история. Жалость ведь какая, что господин Мерл в отъезде, да еще и дружинника Этлена забрал с собой, даром, что его супруга Кэйли вот-вот должна родить. Ну да госпожа Луннета за ней обещала присмотреть, а лучшей повитухи нет во всем королевстве… Нам нужно о своих заботах подумать, а потому пойду я за Лоскенном, пока худшее не случилось.

– А что, если я отправлюсь на его поиски? – предложил вдруг Мигел. – Дедушка Лоскенн – мой добрый друг. Я на коне, и где находится здешняя буковая роща, знаю прекрасно. Лучший бук есть еще разве что в Северном Лесу, недалеко от Сожженной Деревни.

Крестьянин радостно согласился, спутники иберийца были тоже не против такого его решения (после всего услышанного каждому вдруг захотелось, чтобы старый лучник как можно быстрее присоединился к их компании), и Мигел (поручив вороненка Кара на попечение Кевину), развернул коня и поскакал назад.

Отряд прибыл в деревню к вечеру. У всех на душе было муторно и жутко: туман, который и днем наводил тоску, к вечеру действительно стал непроглядным, и даже Бертвальд и Редвульф, даром, что часто здесь бывали, не сумели бы без помощи старины Коди отыскать дом дружинника Калдера. Путники решили не разделяться и держаться все время вместе, а потому дом Калдера стал первым их пристанищем. Супруга дружинника хотя и была подавлена (а чему радоваться, когда муж умирает?), приняла их все же довольно радушно. Юноши ненадолго задержались во дворе, чтобы в туманном полумраке как-то пристроить своих коней, а отец Морган сразу направился к больному другу.

– Что-то недоброе происходит здесь, Морган. Туман уже две недели не сходит, я из-за него, наверное, и заболел. И эти исчезнувшие жеребята… Да Коди, видно, тебе уже все рассказал.

Морган кивнул и вновь с тоской посмотрел на больного. Калдера нельзя было узнать. Когда-то бодрый и сильный мужчина, теперь он стал похож на привидение. Посеревшая кожа, впалые щеки, потухшие глаза… И беспокойство, чуть ли не страх во взгляде. Тем временем Калдер продолжал:

– Вообще, я хворь еще на Восточных Болотах подхватил, когда за торфом ездил. Да не в этом дело, Морган. Страшное со мной случилось, очень страшное! Уже после того, как я тебе весточку послал.

Калдер вдруг закашлял, прикрывая ладонью рот, и священник (несмотря на царивший в комнате полумрак) увидал на пальцах у друга кровавые пятна.

– Я привез с собой травяные настойки, которые приготовил сам Ильтуд Травник, – промолвил Морган. – Ты еще оправишься…

Но Калдер покачал головой (мол, все это не важно) и, отдышавшись после кашля, приподнялся на локтях и вновь заговорил:

– Забудь обо мне тревожиться и дослушай. Зло ходит под нашими окнами. Это не разбойники воруют жеребят. Ты ведь знаешь, что я несколько лет прослужил под началом у Федельмида? Так вот… Там приобретаешь какую-то особую чуткость. Какую-то способность чуять тех, кто приходит к нам из Запретных Земель. И три дня назад, ночью, в тумане, я ощутил его. Он прошел…

Калдер вновь задохнулся в приступе кашля, а встревоженный Морган опустился рядом с другом на колени, взяв его за руку.

– Кто прошел? Кого ты почувствовал, Калдер?

– Ужас из мрака. Огромный, жуткий, он прошел возле моего дома. В ту ночь пропал Мерлов жеребенок…

– Ты видел его?

Воин покачал головой.

– Нет. Но мне и не нужно было. Лохматый, длиннорукий, он бесшумно идет в тумане. И насылает сон. Скажешь, болезнь виновата? Ну нет. Лучше поверь мне, Морган, и предупреди надежных людей. Он не насытится мясом жеребят.

– Я верю, брат, верю! – заверил дружинника Морган. – И сообщу, кому нужно. Но теперь позволь заняться твоим лечением.

Калдер откинул голову на подушку.

– Помолись надо мной, друг, – попросил он священника. – А уж потом делай, что хочешь. Мне уже все равно…

Мигел не особенно торопил коня, подъезжая к буковой роще. Он знал, что даже если Лоскенн нагрузит ослика бревнами и направится к городу, он быстро его нагонит и вернет назад. Однако чутье подсказывало ему, что рассказы Коди – не пустые бредни пристрастившегося к пиву и элю крестьянина. И этот странный туман, который он видел своими глазами… Поэтому иногда он невольно переходил на легкую рысь, внимательно прислушиваясь и озираясь по сторонам.

Но в роще было тихо (только легкий ветерок иногда шептался с молодой листвой), удары топора не сотрясали воздух, и Мигел уже подумал, что старик завершил работу и отправился домой, как вдруг услыхал вдалеке пение. Голос был знакомым, но…

«Да не может быть, что это Лоскенн», – удивленно подумал Мигел, направляя коня к вершине холма, откуда доносилась песня. – «В жизни не слышал, чтобы он пел! Да еще так красиво…»

Но поющий действительно оказался Лоскенном Лучником. Юноша увидал его у обрыва на вершине холма: старик стоял, опираясь рукой на молодой бук, и глаза его были устремлены в никуда. Он, по-видимому, Мигела не заметил, да и вообще казалось, что лучник забыл обо всем на свете, погрузившись в горькие воспоминания. Ибериец спешился и начал свой подъем наверх (туда вела узкая заросшая тропинка). Лучник пел громко, и Мигел сумел разобрать слова песни:

Порыв ветра, внезапно налетевший с востока, оживил на мгновение невысокие деревца на холме, которые закачались, шумя листвой. Поэтому Мигел не разобрал следующего куплета песни. Но он уже понял, про что поет старик. Битва у Зеленого Причала! Та, в которой пали сыновья Лоскенна, и в которой он сам чудом уцелел. Они тогда спасли армию союзников от поражения, но цена для несчастного отца оказалась слишком высокой… Ветер затих, а Лоскенн продолжал:

Старик ненадолго замолк, так что Мигел (который уже подошел к поющему совсем близко) даже подумал, что песня завершилась. Однако это было не так. Лоскенн вздохнул, и с каким-то надрывом, с тоской и горечью в голосе, пропел последние строчки:

Лоскенн сел на краю обрыва, опершись спиной о ствол. Голова упала ему на грудь. Несколько минут Мигел боялся пошевелиться, не желая тревожить несчастного. Он даже подумал, не уйти ли ему, оставив старика наедине с горькими воспоминаниями. Но потом ибериец вспомнил тревожный рассказ фермера Коди, беспокойство своих друзей, пелену тумана на востоке, и решился. Неслышно подойдя сзади, он сел рядом с лучником и положил руку ему на плечо.

– Дедушка Лоскенн!

Лучник вздрогнул, и, подняв голову, оглянулся на юношу. Глаза его были затуманены, он словно очнулся от сна.

– Дедушка Лоскенн, хуторянам из Восточных Пределов нужна ваша помощь…