Читать книгу Свидетели 8-го дня – 2 - Игорь Сотников - Страница 1

Время вне себя и времени

– Так это своего рода мобильный пульсометр. – С тем озарением в лице и довольством, которые сопровождают какие-нибудь открытия человеком, глядя на часы, уложенные перед собой на столик, озвучил вслух, но только для самого себя, это открытие Альфис. Здесь он, конечно, было дёрнулся в сторону посмотреть по сторонам, чтобы с кем-нибудь поделиться этим своим открытием, но там, либо не было никого такого, кто заслуживал того, чтобы с ним можно было поделиться своей радостью, либо же у Альфиса были свои причины ни с кем ничем не делиться, и он вернулся к своим часам, чтобы продолжить изучение того, что они из себя представляют и какие возможности они дают.

Ну а чтобы ему ничто для этого изучения не мешало, было наиболее удобно и комфортно заниматься вскрытием возможностей этих часов, то Альфис предусмотрительно для этого зашёл на веранду одного из кафе, заказал там для себя чашку кофе, какое-нибудь пирожное и всё это прошу сопроводить вашей любезностью и сноровкой в обслуживании не просто клиента, а вашего кормильца, и устроившись поудобней в этом кресле, держа под зрительным контролем всё то, чем и как живёт это кафе, кого оно принимает под свои кровли, принялся исследовать часы.

Ну и первое, что бросилось ему в глазах с циферблата этих часов, то это таймер времени, который не стоял на месте, а он по-секундно двигался то вверх, то вниз, очень похоже на то, как бегущая на мониторе цифровая строка пульсирует вслед за ударами сердца, демонстрируя электрокардиограмму человека. Только здесь величины сердечного ритма, его темп, измерялись скоростью движения секундомера времени.

– Решила остановиться. – Сделал вывод Альфис, обнаружив после некоторого замедления движения времени, его остановку. – И что же вас привело к такому решению? – с долей иронии и смешков, задался этим вопросом Альфис, уже зная на него ответ, и больше, конечно, из личных инициатив предполагая, с чем связана эта остановка Евы. – Расстояние между нами достигло, как она считает, критического уровня, – я от него уже на целых шестьдесят минут, а он и не думает, не то что бы паниковать, а хотя бы тревожиться, позвонив мне, чтобы узнать, всё ли со мной в порядке и не попала ли я в обессмысливающую моё здесь нахождение ситуацию, – а он хоть бы хны. – Вот так начал домысливать за ходом мысли и поведением Евы Альфис, и всё с довольным выражением лица и хорошим настроением.

Тогда как Еве не так радостно и беззаботно было. Она-то рассчитывала на сокращение между ними временного расстояния с его стороны, когда она будет играючи пробовать его запутывать, меняя направления своих маршрутов и скорости своего движения, но как ею сейчас выясняется, то её тут решили переиграть. Мол, знаю я отлично, что вы, Ева, там в своём внутреннем авторитете задумали на мой счёт, – хотите, как собачонку на поводке меня за собой водить, – на что я вам ответственно и играюще одновременно заявляю: ничего у вас из этого не выйдет. Сколько бы вы не натягивали этот ваш временной поводок, вам не получиться меня сдвинуть с места.

– Вот до чего же строптивый и дерзкий человек! – со злости аж топнула ногой об мостовую Ева, в край потрясённая такой жестокой неуступчивостью и чуть ли не грубостью этого человека, которому она так доверилась. А он, что за хамло, не только всего этого не ценит, а он зашёл дальше некуда, решил всё это использовать для продвижения своих желаний и идей (само собой, как её посадить на этот поводок). – Она меня ещё не знает, каков я на самом деле. И не она будет мной крутить, а это я её обведу вокруг носа, и пальца заодно. – Вот такую немыслимую дерзость и неправду (у неё не такой обводной нос, как он утверждает) в её сторону замышлял этот нескончаемый наглец не джентльменского генотипа, раз он ни в чём не собирается уступать слабому по своей природе женскому созданию совершенства, красоты и как же от неё быть не без ума, сидя где-нибудь сейчас за столиком в кафе и беззаботно попивая кофе, как выясняется, очень верно рассудила Ева, одному только ещё больше сейчас удивляясь. Как она ещё до сих пор стоит вот так растерянно и уставши от всех этих своих, как оказывается, напрасных стараний, показать этому наглецу и негодяю, как много ему понадобиться сил и усилий, чтобы идти в ногу с ней и её временем. А того всё это нисколько не волнует, он типа сам определяет свою занятость и время, и нечё тут меня подгонять.

В общем, если всё это резюмировать и сказать достаточно, но только не про то, про что решила так сказать Ева, и всё без того, что она себе ко всему этому добавила, – как минимум, вот такое: на них почему-то всегда рассчитываешь, и как всегда бывает, то напрасно и зря, и что самое необъяснимое, так это то, что ведь же знаешь о том, что на них рассчитывать нельзя, а всё равно доверяешь, – то она ещё раз убедилась по своим часам, какая он скотина, и чтобы, как следует обдумать этот вопрос, и сама решила зайти в первое попавшееся кафе, не дальше минуты времени на своих часах, – вот только пусть не думает, что он меня сможет вывести из себя и я уйду в пределы временной недосягаемости.

И как видит Альфис по циферблату своих часов, чьё сердечное биение вошло в спокойный ритм, пульсируя в пределах десяти, двадцати секунд, то Ева нашла для себя остановку в этой виртуальной гонке, и вполне вероятно, сейчас, как и он заняла свободный столик в кафе, за ним расположилась и взяла в руки меню, чтобы сосредоточиться на правильной мысли, которых у неё сейчас очень много и ей нужно из них выбрать эту самую правильную.

– Прибить его мало. – Вот и полезли всякие, где само собой в первую очередь выбились вперёд безрассудные мысли в Еве. – И вот кто меня дёрнул, дать ему часы? – а вот этот, следующий вопрос, был уже более осмысленным и по теме. Правда ответ на него она знать не хочет, и поэтому он также пропускается. – И что он спрашивается, сейчас там делает? – очень возмутительно задалась этим вопросом Ева, сильно уверенная в том, что он точно ничем таким важным и оправдывающим его бездеятельность и равнодушие к ней не занимается. А вот чем-то таким, что усугубит его виноватость перед ней, то на это он точно способен, и значит, он этим сейчас и бездельничает, козёл. – Эти крайне для неё прискорбные и ведущие к потере веры в человечество мысли подводят взгляд Еву в сторону винной карты, в которой можно для себя сейчас найти утешение.

– Я ему покажу, как со мной не считаться! – Ева было решила стать самодостаточной гражданкой и взять всю ответственность за свои безответственные поступки в состоянии малой вменяемости после, нет, неупотребления высокоградусных напитков, а их злоупотребления, потянувшись рукой в сторону винной карты, но в последний момент остановилась, как-то неожиданно перебитая новой пришедшей мыслью. – А может с ним действительно что-то такое серьёзное случилось, что он теперь сбитый машиной, лежит, с перебитыми голосовыми связками и ногами, прикованный к одному месту, к мостовой, и никто ему не собирается оказывать помощь, считая, что человек сам кузнец своего счастья и несчастья то ж. И тогда какое хрена я буду в его личную жизнь вмешиваться. Его бросила девушка, или он решил доказать ей, что он сам способен её бросить, а я тут буду во всё это лезть. – Ева от представления такого его представления, – он там сейчас лежит на мостовой весь разбитый и несчастливый от того, что я в первую очередь забронзовела в своих женских принципах, и ни за что первая ему никогда не позвоню, а он также имеет в себе упрямство и упорство в отстаивании своих принципов, и тоже не будет ей звонить, – начинает в себе теряться и тянуться к трубке телефона, чтобы ему позвонить, и всё для себя выяснить.

– А что, если это не так? – задаётся этим вопросом Ева и этот вопрос её останавливает перед безвозвратным решением в тот момент, когда она уже взяла трубку телефона и было собралась набрать его номер, высветившийся на экране телефона. – И кем я буду тогда выглядеть? – следует новый вопрос, заставивший Еву присмотреться к своему изображению на зеркальной поверхности экрана телефона. Ну а так как там на неё смотрит очень ей нравящийся человек, кому всё к лицу и его не испортят никакие внешние фантазии завистливых людей, то Ева делает ещё одну попытку попробовать всё-таки позвонить. Что поделать, любопытство огромная движущая в ней сила, как и сила её противоречивости.

– А что я ему скажу? – а вот этот её вопрос ставит во всём точку, стоило ей только представить, как начнётся их разговор.

– Увидит, гад, что я ему звоню, и сразу возомнит в себе лишнего, – а я что говорил, никуда она от меня не денется и не убежит, надо лишь проявить немного терпения, которого у Евы точно нет (вот такую кощунственную ересь будет своим дружкам он говорить), – и с нескрываемом довольством, вальяжно так, мне ответит: Я вас снова слушаю.

Я, конечно, разнервничаюсь и распсихуюсь, и в таком расстройстве соображения и психики, не понимая, что это такое сейчас было, начну глупить. «А почему снова? – вопрошу я», – в тёмной туманности рассудила Ева.

– Ой, я оговорился. – На чистом глазу начнёт врать этот гад. А я подловлюсь на эту его уловку и войду с ним противоречие. – Почему оговорился, если это так.

– Ну, если вы на этом настаиваете, то пусть это будет так. – А вот это будет шах и мат для меня, и понять не могущей, куда это всё зашло и меня завело.

– Тогда будьте здоровы. – Закипев, бросаюсь я словами перед тем как бросить трубку. Но он гад успевает оставить за собой последнее слово. – Тогда до нового снова.

А Альфис, всё это представляя, сидит и ржёт довольный. И само собой на этом одном факте действительности своего представления того, что там сейчас такого делает Ева, не останавливается. И что из всего им нафантазируемого имеет отношение к действительности, так это то, что Ева в данный момент остановилась на одном месте, а это значит, что есть большая вероятность того, что она зашла в кафе выпить кофе, и то, что она однозначно всеми своими мыслями обращена в сторону него. Всё-таки прошло всего-то шестьдесят с чем-то минут между тем, как она вручила ему часы и тем моментом истины, когда она почему-то вдруг, когда она всё это время не сводила своего взгляда с циферблата своих часов, обнаружила, что между ними растёт пропасть непонимания выраженное во времени.

– Да, всё-таки интересная ситуация получается с этой связкой тебя с кем-то во времени. – Рассудил Альфис, смотря на циферблат часов и там, на остановившееся на цифре шестьдесят две минуты столько-то секунд время. И поди что и Ева сейчас также склонилась над своими часами, и смотря на них, пытается по этим цифрам распознать, что всё это значит, и от чего это время их разделяет. От радости того, что это время, как оказывается, указывало не на их отдалённость мировоззрения друг на друга, а кое-кому нужно было время, чтобы всё, как следует, взвесить и обдумать на ваш личный счёт Ева. Вы ведь мне не дали и возможности сообразить, что на самом деле значит и включает это ваше предложение обручиться. Вот мне и пришлось оставить вас на время вне ведения своих решений. Или же в растерянности за то, что я так на ваш подлый счёт ошиблась.

– И как же угадать, что там решили думать на той стороне времени? – начинает изнывать от нетерпеливости Ева, для которой неизвестность самое отвратительная статья её душевных расходов. И тут на свою глупость и недальновидность, не слишком для себя вовремя появляется и приносит заказанное Евой кофе официант. Ну а Ева, вдруг наткнувшись на чашку кофе в руках официанта, находясь в этот момент в поиске ответа на этот свой вопрос, его находит в этой чашке кофе.

– Буду гадать на кофейной гуще. – Решает Ева, и начинает к веселью Альфиса обжигаться кофе, чтобы быть ближе к своим ответам.

– Интересно, что она там нагадает? – задаётся сам себе этим вопросом Альфис, по миллисекундному биению дёргающейся вверх-вниз секундной цифре видя, как нервничает и волнуется Ева, наскоро так пытаясь пить обжигающий губы, горячий кофе. И как начинает Альфис воочию убеждаться, то эта посекундная связь между ними, позволяет много чего друг о друге прочувствовать и видеть. И Альфису на один момент даже стало страшно за то, что он теперь весь такой открытый для Евы, и она может каждый его шаг просчитывать. Что совершенно недопустимо и невозможно для такой, как Альфис свободной личности, не привыкшей жить и действовать под таким двойным контролем (за первый контроль отвечают государственные органы).

И Альфис было собрался каким-нибудь категорически-радикальным способом избавиться от этого своего ошейника, да вот только любопытство и интерес в нём тоже имели место, и он решил, что это всегда успеет. А сейчас он, благодаря вот такой связи с Евой, по её секундному сердцебиению может заглядывать в самые закрытые тайники её души и сердца, и считывать ход её мысли. В общем, он, несмотря на разделяющее их расстояние, выраженное во временном интервале, запросто может отслеживать всё, что она сейчас делает. И так делать, как будто он находится рядом с ней.

Так что когда Ева заглянула в чашку, выпив из неё кофе, то и Альфис вслед за ней это смог сделать. Правда вот его реакция на увиденное там, была совершенно иной и чуть ли не противоположной реакции Евы.

– Вот же чёрт! – Чертыхнулась Ева, не увидев в чашке ничего из того, что называется кофейная гуща. Что, между тем, позволяет Еве увидеть некоторое будущее баристы этого заведения, если она, конечно, закатит скандал, заявив, что их тут разводят на кофе, поя какими-то помоями из пакетиков, а зерновое кофе присутствует только на вывеске, чтобы завлекать глупых и таких наивных клиентов. И такой вариант развития отношений Евы с администрацией этого заведения был более чем вероятен, если учитывать то, насколько Ева сейчас была раздражена, и ей было просто необходимо на ком-то выпустить пар своего негодования на то, какой, как оказывается, этот человек, кому она в себе самое дорогое доверила, скрытный и продуманный, раз даже кофейная гуща в её чашке отсутствует и не даёт никакой возможности сделать в его сторону прогноз. А заказывать вторую чашку кофе, и тем самым увеличивать шансы на свою непредсказуемость поведения при виде всё того же, она не собирается. Она итак слишком много вложила в него и в эти, такие странные отношения, и больше ничего к этому добавлять не собирается.

– А он-то как рад поди что, раз у меня ничего тут не получается. – А вот от этой мысли Ева ещё сильней разозлилась и чуть ли не вскипела. А между тем она, эта её мысль, была очень верной и дальновидной с этого её места сидения. Альфис и в самом деле вовсю радовался, видя все эти её расстройства. – Ну не подлец ли? – и всё же почему-то вопросительно выдала вслух это утверждение Ева, вот прямо сердцем чувствуя, как тому сейчас довольно сидится. И он даже сердечно в её сторону не шелохнётся, судя по замершим на одной отметке часам. На которые она сейчас уставилась немигающим взглядом и явно что-то в себе задумала или же загадала насчёт упорного на месте стояния и молчания времени на часах.

Что также погрузило в своё заинтересованное внимание и Альфиса, сконцентрировавшегося на этой, представляемой им живописной такой картине ожидания чуда зашедшей пересидеть ненастье души и сердца незнакомки, как назвал бы и так напрашивается назвать эту картину представления Альфисом Евы на пороге своего счастья или несчастья в зависимости оттого, что она сейчас увидит на своих часах, снятых с руки и положенных перед собой. И здесь уже гадать не нужно, что принесёт Еве каждый из вариантов развития ситуации с таймером часов.

И как это уже видит по её лицу Альфис, то она уже вся стала бледной, её губы начали дрожать, а глаза наливаться сыростью. И тут он сам не знает, как так вышло, но уж так вышло, и он от внутреннего напряжения скорей, чем от переживания, как-то резко в себе дёрнулся, нервно высказавшись: «Да может уже хватит так действовать мне на нервы!». Что приводит к тому, как и он в том числе видит, что таймер его часов и соответственно синхронизации и часов Евы одёргивается в сторону сокращения расстояния между ними на пару секунд, и этого вполне достаточно для того, чтобы Ева была спасена и вместе с ней весь этот мир.

И Ева, в себе порозовев и оттаяв от было неминуемого заморажения своего сердца и превращения себя в снежную королеву, слегка в лице преобразившись в сторону улыбки, но всё же хмурой, начинает критически смотреть уже на себя, раз с той стороны времени всё так благополучно разрешилось.

– Он всё же откликнулся. – С выдохом проговорила Ева, и давай себя критиковать. – А мог и не отвечать, имея на это полное право. Вон я сколько всего на него надумала и наговорила, даже и не зная, что там с ним происходит. Это оттого, что я порочна. – А вот это откровение Евы настолько было для неё сильным, что она прикрыла своё лицо руками, чтобы никто не смог в ней заметить эту характерность, и там слегка попрыскала в руки своими нервами. После же того, как прошёл этот сеанс релаксации и самоочищения, Ева отнимает от себя руки, и, посмотрев на таймер часов, который вновь застыл на одном месте, принялась рационально рассматривать сложившуюся сейчас ситуацию.

– Всё-таки для него всё это было неожиданно, – рассудила, повторяясь, Ева, – и ему нужно время, чтобы разобраться, как всё это работает.

– А и в самом деле, – вслед за Ёвой, чуть ли не синхронно вместе с ней рассудил Альфис, заглядывая в свои часы, – надо поподробней изучить и понять, как ими можно будет пользоваться. Сдаётся мне, что при всей их простоте работы, в них имеется внутренний потенциал для их использования. – Альфис взял часы и начал их рассматривать со всех сторон.

– А если это не так. – А вот тут своё слово взяла внутренняя противоречивость Евы, ведущая её очень часто в сторону скользких дорог, и что главное, к раздвоению её личности, где каждая из них ни в чём не собирается уступать друг дружке, считая себя безальтернативно правой. – И в чём тут разбираться, когда всё здесь элементарно, как в детской игре «Тепло, холодно». – А эта мысль наводит хмурости на лицо Евы, под которой скрывается её задумка насчёт того, как превентивно осадить всё невнятности коварства и необдуманности Ал…он так просто не отделается, если всё так! – несколько сбивчиво, несуразно и размыто высказалась сквозь зубы Ева, а всё потому, что она сама растеряна и разориентирована в своём непонимании того, что всё-таки там, на той стороне времени, происходит.

– А я поступлю не так, как вам хочется и будет легче меня обмануть. Я с этого момента буду постоянно находиться где-то с вами рядом, не попадаясь вам на глаза. А вы попробуйте меня отыскать. Хотя…– здесь Еве на ум приходит новая степень её коварства в виде какой-то задумки (спрашивается, куда уж коварней находиться всегда рядом с тобой, конечно, за спиной, и этим своим присутственным наблюдением за каждым твоим шагом на мозги капать; но нет пределу мстительности рассерженной на вас девушки, даже по надуманному поводу), которую она зажимает своим умом и рукой, залезшей в карман сумочки.

– А пусть для начала найдёт…– Ева опять себя обрывает на недосказанности, подозревая, что тот человек, перед кем будет поставлена эта задача, отыскать её путём спрятанного ею предмета, находясь с ней в такой ментальной связке, запросто может услышать, что она тут говорит. Как это он может сделать, когда только шпионские средства слежки дают такую возможность, – а она как это помнила, ничего от него не принимала, – не представляется возможным узнать. Но лучше заранее предохраниться, про себя промолчав, чем потом разводить руки, теперь уж понимая, как тебя смогли обвести вокруг пальца.

А вот тут перед Евой возник другой вопрос. Как вообще он узнает, что он должен делать, чтобы быть в её глазах прощённым?

– Нужно дать ему подсказку. – Пока что без всякой конкретики, в виде декларации о намерениях, пришла эта мысль на ум Еве, посмотревшей во внутреннее помещение кафе и обнаружив там такой момент, что сюда люди заходят не только выпить кофе, а в жизни есть и такие люди, и иногда они и нам встречаются, которые с утра с незавидным постоянством выживают, и выживать им позволяет их обращение в такие заведения обязательно шаговой доступности, где таких как они людей за раз видят, их отлично понимают и не понимают одновременно в той же степени, и при этом не осуждают, и по их первому требованию, но обязательно при предоплате, им наливают остужающей их внутренний огонь жидкости. А так как такие люди более чем склонны к своему одиночеству, то они редко бывают одни в своём одиночестве, – им нужно с кем-то о нём поделиться, – и рядом с ними всегда есть такой человек, кто может, и главное, способен его во всём поддержать.

– Я знаю, как дать ему подсказку. – Глядя на этих людей у барной стойки, пришла к решению Ева.

А вот Альфис, весь поглощённый в изучение своих часов, как-то всё пропустил из того, что там думала, надумала и решила делать Ева. А его сейчас больше интересовал скрытый функционал часов.

– Так ничего не найдёшь. – Отложив свои безуспешные попытки найти скрытые пружины функционала этих часов и сами часы, с долей недовольства проговорил Альфис. – Видимо только практика позволит понять, как они плюс ко всему работают. – На этом моменте Альфис решает закончить своё здесь сидение, и после расчёта за свои посиделки, он покидает кафе, при этом отслеживая своё перемещение в пространстве и по отношению к Еве по часам.

А здесь уже само по себе необычно и интересно наблюдать за тем, в какой ты находишься точке временной и пространственной геолокации, которые, как ты всегда об этом слышал и значит, знал, находятся в прямой связке, называемой ещё пространство временным континуумом, который встаёт на пути к твоему сближению с Евой, или наоборот, не даёт тебе от неё дальше отойти. И это не только различные монументальные строения, которые, как показывает фигуральная стрелка часов (таймер), преграждают тебе самый короткий к ней путь, а тут вокруг, в этом всё-таки жизненном и таком живом пространстве, где всё вокруг движется и надо иметь крепкую голову, чтобы не закружиться в этом потоке различных предложений выбрать для себя альтернативный тобой задуманному путь, свернув на сколькую дорожку, есть и другие, когда обоснованные реальностью, а когда аргументированные твоим рассудком преграды для того, чтобы пойти не таким прямым путём до Евы. Которая, в общем-то, никуда не денется, – а такие мысли всегда расслабляют тебя до предела самонадеянности, – и тогда почему бы сперва не заняться собой и тем, что тебе ближе.

– А это всё-таки очень забавно и интересно. – Держа перед собой часы, как компас, Альфис начал их использовать по своему назначению, пытаясь по ним с ориентироваться в пространстве по отношению к Еве. Что, как оказывается, одновременно легко и сложно, когда тебе на твоём пути к близости к Еве встают не одни безмолвные и недвижимые препятствия, а более чаще и в основном на этом твоём пути встают люди. Которым на одном месте не сидится или не стоится то ж, и они в отличие от тебя, уперевшегося в циферблат часов, а так-то в личностное самосознание, смотрят себе под ноги и по ходу своего движения, и имеют для себя возможность быть расторопным, вежливым и культурным, обходя заблаговременно это возникшее перед собой препятствие в виде такого самоуверенного человека, как Альфис. Кому ни до кого нет никакого дела, а он смотрит только в самого себя, и прёт на вас буром.

Правда всё начиналось постепенно и со своей долей осторожностью и предупреждения о той опасности, которую ты для окружающих представляешь, идя на них полуслепо. – И вот куда и как мне идти, если часы указывают идти прямо через этого ограждение. – Усмехнулся Альфис, посмотрев на ограждение веранды, в которой он сейчас находился. – Обходить их, или через него лезть? – задался риторическим вопросом Альфис, и решил, что все эти обстоятельства от него сегодня требуют быть романтичным, а это значит…Только лезть.

И Альфис под недоумённые взгляды посетителей кафе, а персонал кафе смотрит на всё это им проделанное с совершенно других позиций, – у нас приличное кафе, а не какой-нибудь пивной паб, для которого была бы не плохой вот такая реклама: «От наших предложений выносит всё в вас вместе с вами, и вы станете способны на то, на что и не думали замахнуться до посещения нашего паба», – очень ловко перепрыгивает через это ограждение, что и не подумаешь о том, что он использовал для увеличения своей сноровки какие-нибудь стимулирующие вашу физическую силу средства, и оказывается на другой стороне этого барьера, на мостовой. Здесь он себя фигурально отряхивает, приводит в порядок тем, что осматривается по сторонам, где проходящие в этом момент мимо и тут же люди слегка опешили и изменили маршрут своего следования, посторонившись при виде появления такого дерзкого и неожиданного трюкача, в качестве которого перед всеми предстал Альфис, и с довольной улыбкой и возросшим до довольства настроением, расправив плечи и вытянув по сторонам руки, начинает эмоционально радоваться.

– А в этом что-то есть. – Комментирует сложившуюся вокруг себя ситуацию Альфис, возвратившись вниманием к своим часам, зажатым в одной из рук. По которым он видит своё временное смещение в сторону приближения к Еве.

– Ну что, напряглась? – усмехнулся Альфис, смотря на циферблат часов и видя в их отражении направленный уже на циферблат своих часов взгляд Евы, не просто сконцентрированный на одной там точке, а замерший в ожидании того, что дальше будет. А будет то, что Альфис на вас счёт замыслил. И это будет для вас тайной операцией, раз вы так любите тайны и различные квестовые загадки. Ведь Альфис всегда идёт навстречу желаниям своих хороших знакомых, кто из каких-то там внутренних соображений посчитал, что она может в его сторону рассчитывать на большее, чем на всех остальных людей. А так как Ева по всем признакам и внешним проявлениям захотела участвовать в этом соревновании наперегонки того, кто кого выведет быстрее на эмоции и в самое сердце поразит, то она сама напросилась на то…на что напросилась.

– Что, замерла, затаив дыхание? С трепетом ожидая, куда же и в какую сторону дёрнется стрелка часов. – С долей самоуверенности и снисходительности к такой от него всей зависимой Еве, проговорил Альфис, ещё не решив для себя точно, по какому направлению он пойдёт. Здесь он отрывается от часов, опять смотрит по сторонам и на окружающую его обстановку, и начинает анализировать увиденное.

– Всё-таки было бы удобней, если бы вместо таймера была установлена часовая стрелка. – Рассудил Альфис, чьё рассуждение относилось к часам в его руках. – Она бы вместе со временем указывала на направление движения, которое…– Здесь Альфис посмотрел на преграждающее ему впереди путь здание, затем в сторону обойти его по сторонам, и из всего этого сделал следующий вывод. – А ведь не зря на картах координаты объекта и пространств определяют в минутах и секундах. И моё здесь расположение можно зафиксировать, как пятьдесят семь минут южной широты (люблю я солнечную сторону, если нужно объяснение тому, почему южной широты моего сердца и души), тридцать две секунды восточной долготы. – На этом моменте и месте, с точными, как оказывается, координатами, Альфис усмехнулся, и только сейчас заметил, что эта его улыбка оказалась не просто незамеченной для одной прохожей гражданки, а она ею посчиталась интересной и была принята на свой счёт. А так как уже эта гражданка была не куксой, а она была достаточно отзывчивой на вот такие для неё привлекательные знаки внимания, то и она одарит этого располагающего к себе человека своим ответным улыбчивым расположением.

А это всё предполагает всякое, из чего Альфис выбирает вариант наиболее близкий и интересующий его в данную временную минуту и секунду на поверхности его виртуального и заодно физического расположения на карте его объективного и субъективного контроля. А именно спросить эту, такую отзывчивую гражданку: сколько по её предположению сейчас время?

Ну а эта отзывчивая гражданка ко всем своим человеческим плюсам имела в наличие и интеллектуальную составляющую на достаточно высоком уровне. Тем более хорошее настроение всегда способствует креативу своей мысли.

– Хотите его у меня занять, если вам его вечно не хватает, или же своим поделиться, раз его вам девать некуда? – иронично так спрашивает эта креативная на счёт вас поддеть гражданка.

– Интересный вопрос. – Задумчиво ответил Альфис. – И я даже сразу и не готов на него ответить точно, хотя всё во мне склоняет ко второму ответу.

– Это значит, что у вас есть свободное время. А вот у меня к сожалению, его нет. Сами знаете, молодость быстротечна. – С демонстрацией на своём лице сожаления говорит это эта интригующая гражданка, и берёт, и оставляет Альфиса на самом интересном месте, без объяснения причин своего ухода и того, что она под собой сказанным имела в виду. Заставляя Альфиса на время о себе забыть и обернуться в сторону её грациозного ухода от такого варианта предложения Альфиса, где ему ещё надо подумать, когда чего тут думать, надо жить сейчас и впитывать в себя всё то, что даётся каждую секунду только один раз.

Но при этом Альфис, задумавшийся о том, о чём заставила задуматься эта гражданка, не задумывается о новой её загадке или же ребусе, которая она ему вбросила этим своим резким уходом. А всё потому, что он человек последовательный и пока им не разрешится один вопрос, он не будет перепрыгивать в сторону другого.

– При первом варианте моего ей ответа я выглядел бы занятым человеком, весь такой в делах, знающим толк во времени и оттого от меня не стоит ожидать для себя ничего кроме моего стяжательства в вашу сторону. – Рассудил Альфис. – При втором же варианте, я сам душка, готовый всё своё время вам отдать, но вот только за вас счёт. Ведь вы, как не дура, а всего лишь наивный до самоотречения от влюблённости человек, должны понимать, что вот такая свобода и всегда лишнее время предполагает отсутствие всякого рода обязательств с вашей стороны, а также постоянного источника дохода. Хм. И какой всё-таки вариант её устроит? – задался в итоге этим вопросом Альфис, поняв вдруг и запоздало, что он сам на этот вопрос не ответит, и ему нужна подсказка со стороны этой гражданки.

Здесь Альфис было дёрнулся в сторону догнать эту гражданку, но наткнувшись на только что пришедшую мысль, остановился. – Хотя, скорей всего, она прямого ответа не даст. – Вот эта мысль, которая его остановила. – Да ещё и придумает новый для меня ребус, заявив мне, что вы, как я это для себя вижу, ищущий себя молодой человек, слишком прямолинейно рассуждаете. В таких вопросах, который мы с вами сейчас решили рассмотреть, не бывает чего-то одного. В таких случаях всё гораздо сложнее и всё в свой запутанный узел переплетается. Так что здесь нужно иметь в себе большое терпение, настойчивость и главное, находчивость, чтобы развязать этот узел. Вы всё это в себе имеете? – задастся вот таким вопросом эта гражданка в упор Альфису.

А Альфис, задав этот вопрос себе с помощью проекции этой гражданки, по новому задумался, и…бл*ь, решил, что он отвечает всему тому, что предполагает этот запрос в этом вопросе. После чего он вспоминает о часах и о том, на чём он был перебит этой, кто знает теперь, случайной ли встречей.

– А как оказывается, не так-то просто следовать по указанному на этом компасе ориентиру. Обязательно что-то, или ещё сложней, кто-то, попытается встать на твоём пути и увести за собой в сторону. – С этим мысленным выводом Альфис посмотрел ещё раз в сторону ухода той интересной гражданки, и всё за неё вдруг понял. – Слишком она очаровательна и отзывчива к просьбам незнакомцев с улицы. А это указывает на то, что она есть элемент моделирования реальности. – А вот откуда в Альфисе такие удивительные и фантастические мысли берутся, то всё оттуда же, из виртуального мира цифры и кино. И здесь главное, слишком с ними не заиграться и далеко не зайти в этом проецировании виртуального мира на мир очевидности.

Но вроде Альфис имеет в себе более близкую связь с реальностью, нежели с виртуальным миром познания окружающего и приписки себя к нему. На это хотя бы указывают его порезы на щеках от бритвенного станка, который без порезов плавно бреет только в оцифрованной реальности. Здесь можно было привести ещё примеры близости Альфиса к реальности, но Альфис начал демонстрировать деятельность, и этот момент всё на себя перетянул.

– Так куда же пойдём? – однозначно имея в виду Еву, во множественном числе задался вопросом Альфис, одно только сейчас предполагая – Ева вслед за ним выдвинется куда-нибудь идти. А вот куда? То, как это думает Альфис, путать ему контурные карты, по которым он будет очерчивать не просто маршрут её передвижения, а он будет чертить принципиальную схему её перемещений. По которой можно будет выстроить алгоритмы и принципы работы её интеллекта, чем он живёт, куда водит свою подопечную Еву, и в общем, всё, всё, всё о ней знать.

А Ева, на том же своём интуитивном уровне предполагая, что в ней может раскрыть он при своём для этого достаточном уровне умственного развития (хочет ли она в нём всё это предусматривать, это другой вопрос этики и морали почему-то), на самом низовом, дремучем уровне до сих пор считая и следуя тому, что в девушке всегда должна быть загадка, и даже для тех представителей рода человеческого, от кого они не будут ничего скрывать лишь для того чтобы они знали, что им нужно подарить на тот же праздник влюблённых, конечно, не будет давать ему возможности хоть на чуть-чуть приблизиться к разгадке её тайн и этой загадке.

Что будет проявляться в том, что она не даст ему чёткого понимания того, куда двигаются все эти их отношения на расстоянии (с близкого, тет-а-тет, расстояния, и последний дурак поймёт, что тут к чему, а меня заводит мужской интеллект), держа его в постоянном напряжении тем своим извилистым и местами дёрганным, переходящим в бег или застой путём своих перемещений в пространстве. Который, если проанализировать, спроецировав схему её перемещений на всю ту же карту в своей голове, то не только толком и ни хрена не поймёшь, что всё это значит, – она то заходит в какое-нибудь здание, то из него тут же выходит, и бл*ь, опять в него входит, чтобы через минуту из него выйти, – а ты захочешь немедленно опустить руки, прилечь и дать отдохнуть своему воспалённому мозгу, загнанного в ловушку её разума и заодно в тупик своего непонимания того, как я ей позволил дать сыграть с собой эту шутку.

– Туда? – кивнув в сторону от себя вправо, как бы спросил свою оппонентшу Еву Альфис. На мгновение прислушался и пригляделся к тому, что отвечает ему таймер часов, который, что за такое, замер в одном положении, – выжидает моего решения, типа посмотрим, что ты там мне предложишь, сам единолично выбрав, – и одну сейчас вещь понял и осознал. – А ведь то, что для меня будет вправо, для неё будет влево, и наоборот. – Рассудил очень верно Альфис, видя и представляя Еву лицом к себе. А это значит, что она смотрит на тот же, лежащий перед ними мир, с обратной, пространственной позиции.

– И что мне это даёт? – задался вопросом Альфис, почёсывая затылок, таким образом себя стимулируя на работу мысли. – Да вроде бы ничего в пространственном обзоре. А что насчёт поступков? – задался новым вопросом Альфис. – А что насчёт поступков? – вопросом на вопрос и при этом тем же, сам себе ответил Альфис.

– Если мы смотрим на всё с противоположной стороны, то и поступки нами совершённые видятся нами с разными знаками. Что для меня видится под знаком плюс, то для неё определяется знаком минус. А ведь так оно и есть всегда! – осеняет догадка Альфиса, удивлённого тем, что он, зная всё это, почему-то только сейчас это осознал.

– Но всё же, что это мне даёт? – задаётся опять вопросом Альфис, и судя по его невнятному выражению лица, то он ответа на него не знает.

– Ладно, потом узнаю. А сейчас надо посмотреть, как всё это работает. – Решил Альфис, прищурившись посмотрел перед собой, на стоящее на его прямом пути к Еве здание, видимо таким образом пытаясь просветить это здание и себя одновременно насчёт его непроходимости вот так сквозь. И, видимо, Альфис ничего другого в этом здании не видит, кроме того, что в нём изначально заложено – одна дремучая недвижимость, и он решает, что раз прямой путь никуда его здесь не ведёт, то придётся идти в обход. А вот в какую сторону, то раз для Евы он всё равно пойдёт путём, противоположным её взглядам, – несомненно повернёт налево, – то раз она так хочет, то он пойдёт направо. Но при этом Альфис собирается идти не как-нибудь бездумно, полагаясь только на этот фигуральный часовой компас в своих руках, а он в своём решении идти, к примеру, в эту сторону, опирается на научные выкладки той же геометрии и чуточку математики.

– Эти стороны находятся перпендикулярно прямому пути, ведущему к Еве, и значит, что по какому бы я из них не пошёл, каждый из них в равной степени будет удалять меня от Евы. Из чего можно сделать следующий вывод. Какой бы я путь не выбрал, Ева никак не сможет понять, по какой дороге я к ней иду. – С этой научной основой и подкреплением, Альфис, держа перед глазами свой путевой компас, часы, а в голове настроившись чертить карту своего маршрута, чтобы по нему, путём наложения карты своего маршрута на маршрут перемещения Евы, посредством этого составить ту самую принципиальную схему её перемещения, а если научным языком, то экстраполировать, выдвинулся в ту самую сторону, в которую он не мог не пойти по заверениям себе Евы.

И вот Альфис идёт, не сводя своего взгляда с таймера своих часов, и что он видит? А видит он ту самую небольшую временную погрешность, которая возникает во время своего некоторого отклонения в сторону от прямого пути. В общем, временное расстояние между ними увеличивается ровно настолько, насколько он в сторону обхода стоящего на пути препятствия отходит. А так как резкого временного разрыва в сторону увеличения не обнаруживается, то это одно лишь значит, как это видит в сторону Евы и считает Альфис. – Она выжидает. – А вот что выжидает, то разве это неясно. Узнать, куда он сейчас направится. Ну а то, что расстояние между ними стало увеличиваться в пределах всё той же погрешности, то Ева это тоже видит, и хоть это и заставляет её нервничать, всё-таки процесс движения с его стороны пошёл, сдвинувшись с точки неизвестности и неопределённости, и всё это уже внушает некоторый оптимизм для Евы.

– Всё-таки зашевелился, не смог пересидеть неизвестности. – Глядя на свои часы, вот так себя воодушевила Ева.

А Альфис тем временем дошёл до поворота, и теперь имел возможность повернуть и выдвинуться в сторону Евы.

– Ну что, как посмотришь на то, что я в твою сторону иду, и интервал времени нас разделяющий, сокращается? – Как бы себя вопросил Альфис, усмехнувшись, и тут же сам себе ответил на этот, так себе вопрос. – Никак обрадуешься, всех посетителей в кафе вдруг удивив своей невоздержанной эмоциональностью.

«Я же говорила, что он никуда не денется!», – проголосив очень громко, чуть ли не подскочит с места Ева в этот момент, как только Альфис выдвинется в её сторону и время на её часах начнётся двигаться в сторону своего сокращения. Испугав тем самым беспечных посетителей кафе, но что главное, того самого официанта, кто взялся за обслуживание её столика. Где ничего сперва и по виду Евы не предвещало для официанта неожиданного, но после того, как эта, с виду такая тихоня, его клиентка, так неспокойно и чуть ли не истерично повела себя по отношению к принесённой им чашке кофе, – она её как-то быстро допив, звонко опрокинула после того, как заглянула в неё как-то уж слишком поглощёно и осталась крайне недовольной, – официант насторожился, природным чутьём ощущая, что эта клиентка доставит ему хлопот.

И надо же, вот новый звоночек с её стороны, в виде неадекватного поведения. Она попыталась тут всех напугать своим криком, взяв на эмоции. И официант начинает догадываться, какие она в итоге преследует цели. Хочет показать себя с неуравновешенной стороны, мол, по мне психушка плачет, так что если вы со мной заговорите на неприятные для меня темы, например, насчёт оплаты кофе, то я могу и взбеситься, и тогда вам это ещё дороже встанет. В общем, официант приготовился быть начеку в её сторону и не дать себя продавить таким психологическим способом.

– Никуда ты не уйдёшь без расплаты за кофе. – С вот такой практической агрессией смотрел на Еву официант, сжимая что есть мочи и силы в руках салфетки.

И хотя Ева не подозревала, какая над её репутацией и свободой нависла опасность со стороны обслуживающего персонала кафе, который теперь каждый её шаг будет интерпретировать самым негативным образом, – захоти она посетить туалет, так с неё взгляда не сведут, принявшись отсчитывать время её там нахождения, и не дай бог ей там задержаться по какой-нибудь, только для неё уважительной причине, так в голове того самого официанта начнут требовательно к нему лезть и возникать мысли самого непотребного характера и свойства, – с этой стороны временного интервала или разделения, что тоже имеет место, где находился Альфис, также наметилась, так называемая контригра со стороны Альфиса. Кому, видимо, скушно и совсем неинформативно было так идти, когда всё идёт так ровно, и расстояние, исчисляемое секундами, а затем минутами между ними, очень спокойно сокращается с каждым его шагом.

– Не кажется ли вам, – и не пойми к кому обращается Альфис вот так, себе под нос, пока не останавливаясь, а размеренным шагом следуя в сторону сокращения временного расстояния между собой и Евой, – что подразумевающий романтику отношений путь, не то что не должен так размеренно, без эмоциональных всплесков идти, а он обязательно должен в себя включать перепады нервов и настроений, кульминационные моменты переживаний, и как без того, чтобы внутреннее атмосферное давление зашкаливало при вашем падении сердца в отдельных эпизодах. – А вот это размышление наводит Альфиса на мысль о том, чтобы взять и резко развернуться, что б проверить, а там, на той стороне времени, случаем не заснули.

И как задумано, так и сделано Альфисом, резко на месте развернувшимся и сделавшим несколько шагов в обратную сторону. И как видит Альфис по своим часам, то Ева всё-таки не дремлет, а она практически одновременно с ним дёрнулась вначале в одну сторону, затем в другую, – видимо она сразу не смола с ориентироваться, куда ей сейчас бежать, в сторону его догонять или же убегать, в общем, она сама не разобралась в этом моменте, – и в итоге не выбрав куда сейчас бежать, а если точнее, она в себе не разобралась толком, чего вообще хочет, застыла на месте, чтобы себя понять.

– А я тебе помогать в этом деле не собираюсь. Сама разбирайся. – Что и говорить, а более чем жестоко отнёсся Альфис к Еве. Кто всего лишь растерялся, не определившись для себя, чего она на самом деле хочет, а он уже от неё требует сердечных выводов. Впрочем, Альфиса тоже можно понять, его так же в один момент поставили, даже не перед выбором, а перед фактом решения на свой счёт Евы. Которая, как сейчас выясняется, сама всё делает не обдумавши, в сердечной спешке. Но Альфису не до этих выяснений, он решил заглянуть в какой-то крайне привлекательный для женского пола торговый центр, – в него входят и из него выходят в основном представительницы женского пола, – и для себя узнать и выяснить, чем он таким их всех завлекает.

– Мужчин-то понятно чем. – Следуют первые выводы Альфиса, хотя он даже туда не зашёл. – Их привлекают эти привлекательные существа и лица, с такой серьёзностью смотрящие перед собой. А вот что их делает такими на самом деле серьёзными, то у меня хоть и есть некоторые догадки и предположения на этот счёт, всё же будет не лишним в этом воочию убедиться и узнать. – А вот с этим решением Альфис уже выдвигается в сторону захода в эти двери торгового центра. При этом он не забывает держать под контролем свои часы, и как спустя свой заход в эту обитель серьёзного более чем отношения женской части народонаселения он видит по часам, то Ева начала нервничать. Секунды на часах в пределах пяти секунд начали дёргаться то в одну, то в другую сторону, как бы вровень с сердцебиением. А что это могло значить? То у Альфиса на этот счёт есть только одна версия. Ева всё-таки разнервничалась до того в себе предела здравомыслия, который предопределяет не самые разумные поступки с её стороны, и в один момент подскочила с места, чтобы ему, негодяю и подлецу, показать, что она о нём думает.

– Вот вы значит какой человек. Только и думаете о том, как бы свернуть с прямого пути куда-нибудь в сторону. – Вся закипела Ева от злости и растерянности при виде того, как себя ведёт тот человек, на которого она так рассчитывала. Ему, видите ли, нет, не терпения не хватает, – а завираться даже не стоит о том, что я, мол, очень некомпетентен в ориентировании в пространстве, и я даже по компасу не найду, где север, где юг, а тут мне дают часы, так что не обессудьте за то, что я в двух соснах заблужусь и для вас в итоге потеряюсь, – а смелости быть со мною честным. Ведь что на самом деле представляет этот фигуральный квест, где ты с помощью вот такого временного геолокатора ищешь самый близкий до меня путь? Всё верно, пути нашего сердца, которые должны нас через обретение друг друга привести к счастью (ну а это уже Альфис домыслил, следуя мысленным путём романтизма и ни капельки тут нет расчёта).

А вот со стороны того самого официанта, который был ответственен за то, чтобы его клиент не забывал о порядке получения и предоставления услуг их заведения, плюс он готов был напомнить забывчивому клиенту о правилах этикета и вежливости, где за каждую оказанную услугу предполагается ответная отдача в виде оплаты, предполагался только один расчёт и тут места не было ни для какого романтизма. Это после работы можно лясы поточить о таких материях, которых в реальной жизни нет. Ну и он, обнаружив столь резкое изменение в поведении своей подопечной, Евы, у которой произошёл резкий прилив красных красок в лице, что уже начинает пугать его, а затем происходит её резкий подскок с места, действуя на рефлексах, очень быстро и скоро добирается до неё и вслух предполагает, что она, наверное, хочет расплатиться.

– Вам принести счёт? – интересуется официант. Ева ожидаемо официантом ничего не понимает из им сказанного, смотря на него так, как будто в первый раз видит (к этому официанту не привыкать, клиент его в упор никогда не видит) и чего, собственно, вы от меня хотите. Далее она было собирается послать подальше его, для неё этого приставучего человека, лезущего к ней с самыми неприятными для неё предложениями скверного очень характера, но что-то её на этом пути останавливает, и она, осмотревшись по сторонам, неожиданно для себя обнаруживает в заведении общественного толка. И это её наводит на мысль о том, что этот тип, несколько смахивающий на обслуживающий персонал, всё же не просто так к ней подошёл, и у него для этого есть все основания. На это указывает пустая чашка на столе перед ней, а на нём униформа.

– Принесите. – Говорит Ева официанту, а сама в это время смотрит на часы в своих руках. Но официант не такой простофиля, он уловил эту её хитрость. Как только он уйдёт за счётом, она сделает ноги. А так как официант заблаговременно предположил, что она попытается его обхитрить, то он был готов к такому её ответу.

– Я себе позволил заранее об этом побеспокоиться, видя, как вы спешите. – Говорит официант, протягивая Еве счёт.

А так как официант верно такое за Евой заметил, то она не будет опротестовывать поданный счёт, в который (в графе чаевые) официант включил свой моральный ущерб. И она, не заглядывая туда, заплатила столько, сколько официант ей вслух озвучил на её просьбу. После чего Ева могла действовать без оглядки на то, что её может здесь ещё задержать.

Но вот только она ощутила свободной от обязательств перед этим заведением, выйдя наскоро из него на улицу, то весь пыл немедленно что-то предпринять, куда-то весь по выветрился. А всё потому, что у Евы нет чёткого плана, как действовать, а ещё раньше, общего плана того, что она всем этим добивается.

– Это во мне сыграла моя эксцентрика и…Ладно уж чего скрывать, тяга к авантюрным поступкам. – Ева, будучи самокритичной, честно себе призналась. Что, тем не менее, не отменяет того, что надо что-то сейчас делать со всем этим.

– А я, следуя его же путём, попытаюсь проанализировать ход его мысли. – Пришла к такому решению Ева, и давай подстраиваться к ходу движения тела и мысли Альфиса. А на практике это выглядело так: она пыталась удержать время на своих часах в одном с Альфиса часами временном интервале. Для чего ей следовало идти тем же путём, что и Альфис. Что не так просто сделать хотя бы потому, что они находятся в разных точках измерения и пространства, а там у каждого из них на их пути встают свои препятствия, которые как сейчас Евой понимаются, и составляют собой твой жизненный путь и мир вокруг тебя.

И опять же на практике это выглядело следующим образом. Ева, уловив направление хода Альфиса, подстроившись под его скорость перемещения, шла, к примеру, прямо по лежащей перед ней улице, этому водоразделу городских кварталов. Ну а так как городская постройка городских кварталов чем-то всё-таки отличается друг от друга в разных точках города, – не только самой архитектурой, здесь барокко, там ампир; это не столь критично для рассматриваемого случая, – той же протяжённостью, пересечениями улиц и переулков, то надо полагать, а лучше предполагать, что со временем Ева столкнётся с проблемой, а точнее фактом того, что она не сможет синхронизировать свой ход с Альфисом по той лишь банальной причине, что она уткнулась в тупик отношений одного из проулков, на этом месте не имеющего дальше своего развития.

Что ещё не самое сложное и даже опасное, что её может ожидать на задворках парадной жизни. И Ева, к своему крайнему удивлению перенаправленная своим навигатором с главного проспекта на еле заметный и явно заброшенный проулок, – она ещё в этот момент больно удивится тому, как Альфис, находясь отсюда так не близко, сумел отыскать этот, уже заросший кустами человеческого равнодушия и невнимания проулок, – хоть и сама была инициатором всей этой затеи с синхронизацией часов, начнёт сомневаться в простоватости Альфиса. Кто неожиданно быстро приноровился, как часами, так и вместе с ними ею управлять, и сейчас её и не пойми куда ведёт по этим страшным задворкам жизни вне общественного присмотра и контроля за человеческими поступками, которые начинают скатываться в самую негативную сторону и неприязнь, стоит только оставить человека наедине с самим собой и дать ему бесконтрольно что-то делать.

И Ева, следуя по этому заросшему кустарниками и травой переулку, по сторонам не видя ничего кроме высоких и облезлых стен домов, что совершенно не улучшает её настроения, только расшатывая её равновесие, начинает никак не понимать, что она здесь делает и куда Альфис собрался завести их отношения. Впрочем, насчёт последнего у неё есть некоторые догадки.

– Вечно им хочется вывести нас на уединение. – А вот эта мысль, только что пришедшая в голову Еве, несколько её приободрила, и даже чуточку рассмешила. – Пугливые они все. Публичности страсть, как боятся. А вот для нас публично высказать всё, что мы думаем и что на вас счёт решили, как раз первое дело. – А последнюю фразу Ева озвучила вслух, и надо же, получила на неё ответ.

– И что ты, милашка, хочешь такого сказать, что тебе не терпится? – откуда-то из близкого, впереди будущего, до Евы доносится голос самой грубой материи, – он был очень низкий и с хрипотцой, – и судя по звучащей в голосе интонации иронии, то этому типу всё ясно насчёт Евы хотя бы потому, что он здесь всё решает, и ему плевать на то, что вы там ещё думаете. И само собой Ева в тот же момент в себе подсела от неожиданности и главное, от охватившего её страха. Преодолеть который с помощью крика о помощи, как она это понимает, невозможно из-за того, что её горло сковало всё тем же страхом, а также потому, что она слишком далеко зашла в этот переулок, и она не только не докричится до сознательности каких-нибудь смелых людей-прохожих, а только ещё сильней спровоцирует на грубость в свою сторону этого обладателя грубой харизмы человека, однозначно самой жуткой внешности и жестоких намерений в её сторону.

– Помогите! – всё-таки не сумела Ева удержаться от того, чтобы не с моделировать ситуацию со своим криком о помощи, крикнув вот так от души, изо всех сил и очень искренне. Здесь она прислушалась прежде всего к своему голосу, как он звучит и всё такое, ведь она ещё ни разу не оказывалась в столь экстремальном положении, и ей было крайне интересно то, как она себя повела и как проявляется её истерика. Ну а когда ты в себе ещё способен на себя посмотреть со стороны, то в тебе берёт слово твой прагматизм и ты ещё не полностью потерян. – А теперь что? – спрашивает себя Ева, чувствуя какую-то незаконченность в этом своём зове о помощи. – Что именно что? – сама себе отвечает вопросом на вопрос Ева.

– Мне кажется, что потенциальному спасателю, или спасителю, право не знаю, как будет правильно, нужно объяснить, с чем ему придётся столкнуться при моём спасении и отчего, в общем, меня надо спасать. – Вполне здраво рассудила Ева.

– От самой себя. – Следует ответ от её второго я. А вот это было ни к месту и несколько лишним, хотя способность Евы иронизировать и над собой посмеиваться, говорит о том, что она не утратила ещё в себе силу духа.

– Тогда что? – взявшись в серьёзные руки, спрашивает себя Ева.

– Тогда может сказать самое распространённое. – Делает очень туманное предложение та часть в Еве, которая всегда предполагает и предлагает весьма удивительные вещи, за которые нести ответственность нужно кому-то другому.

– Что именно? – прищурившись и однозначно догадываясь о чём тут сейчас возможно будет вестись речь, спрашивает то в себе Ева, что вечно ей не даёт покоя.

– Меня тут грабят и обманывают. А ты о чём подумала. – Играет саму невинность та сторона интеллекта Евы, которая всегда в тени и в тоже всегда впереди её разума.

– Ты тут меня не считай за дурочку. Я-то знаю, что ты имела в виду. – А вот ответственную Еву не убедить в том, в чём хотят вот так обмануть.

– И, что?

– Ты знаешь. – Заявляет Ева.

– Не знаю.

– Давай не препираться. Сейчас не время и не место для этого. – Наседает своей категоричностью Ева. И всё равно бесполезно.

– Это всё отговорки. – Огрызается тёмная сторона Евы.

– Хочешь услышать? – вопрошает Ева.

– Да.

– Раздевают. Тебя это устраивает. – Заявляет Ева.

– Это уже ближе. Но не точно.

– А дальше пусть додумывают. К тому же такая недоговорённость увеличивает шанс на инициацию в человеке его активной жизненной позиции. А человек сама знаешь, нынче всё больше вял и апатичен, и чтобы его расшевелить и вытащить из своей капсулы автономии, нужно взбудоражить и заинтересовать его какой-нибудь интригой. – Пустилась в обоснование своего такого предложения Ева. – И озвученное мною действие «раздевают», которое в себе несёт и предполагает промежуточный этап к следующему последствию, которое стало бы итоговой констатацией факта нарушения моего личностного пространства, даёт возможность неравнодушному, с ответственной жизненной позицией гражданину, не быть свидетелем произошедшего, а стать участником в лице героя и спасителя. И я уверена в том, что человек выберет из этих двух предложений именно последний вариант.

– А я не сильно в этом уверена. И, вообще, у меня на всё этот есть своё личное, альтернативное твоему мнение. – Вот такое утверждает эта всем начинаниям Евы супротивница. И как же у неё не может не быть своего личного, обязательно альтернативного мнения Еве. Быть такого не может. И при этом она столь всегда напориста в навязывании своего мнения Еве, что её не перебьёшь. – И я считаю, что в любой, даже самой сложной и критичной ситуации, особенно тогда, когда ты решаешь призвать кого-нибудь на помощь, нужно быть краткой и лаконичной. – А это очень интересно, куда она клонит, и Еве ничего не остаётся делать, как её слушать. А той только этого и надо.

– А ты ещё в качестве усиления эффекта своего отчаянного положения добавь к первой просьбе о спасении, к примеру, вот такую, со своими туманными перспективами для твоего спасителя, кто всё-таки в тайниках своей души рассчитывает на хотя бы мифическую награду с твоей стороны, уточняющую специфику помощи фразу: «Помогите, раздевают!». – Продолжила нагнетать и разогревать обстановку внутри Евы её второе я, всегда желающее быть первым. – То твой потенциальный спаситель, всё это услышав, и понять ничего не сможет, впав во внутреннюю полемику, недоумевая над тем, что ты собственно хочешь. И что самое удручающее для тебя и для него, то он крайне возмущён вот такой постановкой вопроса с твоей стороны. Где ему предлагается на совершенно бескорыстной основе поучаствовать в этом процессе по твоему раздеванию, – не знает он и знать не хочет, что там с тобой такое случилось, что тебе вдруг и очень резко потребовалась в этом помощь, да одни бретельки снять чего только стоит, – а пользоваться результатами труда будет кто-то не он. Это как-то его оскорбляет и ставит не в то положение, в каком бы он хотел находиться, так что поищите другого дурака вам бескорыстно оказывать помощь. – Ещё вот такое заявляет альтернативно ко всему мыслящаяся и находящаяся в оппозиции часть Евы, которой удалось остановить саму Еву на мгновение перед заходом в этот тупиковый проулок, и это хватило для того, чтобы Еве не делать глупость, туда повернув. А почему это была глупость, то всё потому, что туда вдруг завернул тип такой вызывающей самые страшные ассоциации наружности, что у Евы в одно мгновение пропало желание выяснять соответствие всего того, что у него на лице написано с тем, что он на самом деле собой представляет.

Правда, Ева не сразу вот так решает отступить. – И что же делать? – спрашивает себя Ева, принявшись оглядываться по сторонам, ища там альтернативный путь.

– Я считаю, – вот так категорично ответила альтернативная Ева, – что мы уже достаточно сделали из того, что на нас счёт рассчитывали эти мужланы, ограничивая нас во всём и что главное, нашу свободу на самовыражение. Так что хватит вестись на всё, что они на наш счёт придумывают. И пора уже самой выбирать для себя путь.

– Ну ты и загнула. – Не удивлена Ева. – Ты об одном только забыла. – Здесь всё-таки я его веду, всё это придумав, хоть это и представляется так, как будто я следую тем путём, по которому он меня ведёт.

– Да что с тобой спорить. – Злится в ответ альтернативная Ева. – Ты им и своей слабости любое оправдание придумаешь.

– Тогда пошли. – Говорит Ева, и более скорым и широким шагом выдвигается в сторону обхода этого лежащего перед ней препятствия, на этот раз надеясь на рассеянность и невнимательность Альфиса, который перестанет всё время смотреть на свои часы и на что-нибудь отвлечётся.

И что удивительно, и этому возможно способствовала вот такая буквально по секундам между ними связка, так это то, что Альфис, как того сейчас хотела Ева, и в самом деле отложил в сторону, то есть в карман, этот своей часовой навигатор, и давай рассеянно отвлекаться по сторонам. А отвлекаться там действительно было на что. Ведь когда оказываешься в женском царстве, без понятия, что ты, незваный гость, здесь лишний, – а здесь всё было создано не для твоего грубого мужского интеллекта, который даже и понять неспособен, для чего всё это нужно и нужно ли (другими твоими словами, на хрена всё это надо и это мне надо!?), – и видишь столько всего непредусмотренного для твоего ума и рассудка, – это что вообще такое, и не сплю ли я, – то как бы ты не был обескуражен таким воплощением в реальность самых невероятных твоих ожиданий от глупости женского ума, которого и нет по твоему разумении, а на его месте есть одни предпосылки тебя заколебать, то в тебе, а сейчас в Альфисе, берёт слово первооткрыватель, и он считает необходимым открыть для себя эту сторону действительности, куда не вступала нога разумного человечества.

Ну а где в фундамент основания здания заложен не разум, а скажем так, только его принципы, а если точней, то одни только инстинкты, то его мироустройство зиждется не на законах бытия и прагматизма, а здесь первое слово имеет ассоциированная с вашими фантазиями ирреальность. В общем, всё на словах не объяснишь, а это надо видеть, полагаясь не на свой разум, а только на свои наличные чувства и их рецепторы, в мир которых здесь тебя всё и погружает.

И только Альфис оказался под сводами этого здания, как на его разум был в момент обезоружен возникшими в нём впечатлениями от увиденного, и в нём право первого слова взяли чувства.

– Не будет для меня лишним узнать, чем тут думают и думают ли вообще заходящие сюда люди ирреального формата разума, девушки и женщины. – Убирая в сторону кармана свою связующую с Евой нить, часы (это был как раз тот момент, когда Ева о нём подумала), пришёл к вот такому решению Альфис, уже не только оглядываясь, а местами и заглядываясь на все эти проходящие мимо, рядом и бывает прямо на тебя глядя в упор, женские предложения.

– Вот значит где они черпают для себя уверенность и своё значение. – Сделал про себя и как можно в лице туманно и невыразительно вот такое предположение Альфис, во все глаза разглядывая то, что тут вокруг него происходит. Здесь он замечает, что бросается всем в глаза не только тем, что он здесь лишний и чуть ли не в единственном мужском лице, – а встреченные его взглядом пару хлюпиков, служащих на посылках у своих властных дам, не считаются, – а уже тем, что он встал тут как маятник, и мешает проходу работы мысли всех этих дам, кому сильно некогда, а тут он на их пути мысли встал и как-то их отвлекает, и решает, что надо что-то с этим делать.

И Альфис, как не дурак для себя, а как другие думают, то это его не интересует, заметив на себе эти не слишком симпатизирующие взгляды женщин, решает отойти в сторону и дать проход их свободной мысли. А то они на него посмотрят недовольным взглядом, тем самым вызовут в нём ответную, недоумённую реакцию, и в результате собьются со своей прежней уверенности в том, что они до этой встречи сделали для себя верный выбор в отделе косметики или в салоне красоты, подобрав для себя вот такую тональность или подчерк кисточки и ножниц стилиста. Но судя по устойчивости недовольства на себя взгляда этого типа, который по заверениям стилиста уже должен был занять горизонтальную позицию, ещё называемую пасть штабелем, когда её такую увидит, то что-то тут не так с ним, или же…А вот этот второй вариант недопустимо не соответствует тому, что эта гражданка до себя хотела видеть и допускать, и она начинает темнеть в мыслях, и сбиваться со своего хода, чтобы пойти разобраться с обманувшим её стилистом.

Что же касается Альфиса, то он отходит не просто в сторону стеночки, чтобы с боку у неё постоять, а он, раз пришёл сюда, решает зайти в первый же на его пути зал по обелению всего в вас, что есть белое, по очернению всего, что в вас есть чёрное, по приданию в вас блеска тому, что этого заслуживает, по выпячиванию в вас того, что требует выставить напоказ, и загонке в тень всего того, что пусть останется вашей маленькой тайной. А если прямолинейными словами сказать, что здесь практически не допускается, ведь прямые линии без визажизма в них, это удел графических конъюнктурщиков, которым здесь нет места, – здесь имеет место только художество вашей фантазии, – то Альфис зашёл в галерею художеств визажной кисточки. А если уж совсем-совсем на низовом уровне мужского интеллекта, то Альфис зашёл в отдел косметики и сопроводительных средств для вашего ухода в нирвану, релакс и рефлекс неги.

Ну, а чтобы сразу здесь не броситься в глаза окружающим людям слишком лишним для этого места человеком, Альфис сделал вид погруженного в свои печальные и удручающие мой скудный интеллект думы человека, кто кроме них ничего перед собой не видит, и значит, не лезьте ко мне с вопросами под кожу, мне и без вашего тошно. Что всё равно было бесполезно, и Альфис сразу был взят на прицел и карандаш всеми, кто сейчас находился в этой обители средств для вашего превращения в неописуемый подручными средствами элемент внеземного представительства, плюс и в первую очередь представительницами этого торгового представительства. У кого взгляд обладает профессиональной сноровкой, и он, этот взгляд, видит в появлении Альфиса здесь, только одну уважительную причину для него, и совершенно недопустимую глупость со стороны человека его склонившего к этому поступку, выбрать для себя какую-нибудь штуку, как этот тип начнёт описывать своим грубиянством то, о чём он и понятия не имеет, которая бы увеличивала мою склонность, сами понимаете, к чему.

А Жанна, одна из ведущих представительниц этого представительства красоты в этой геолокации, кого покорёжил уже один тон заявлений этого неотёсанного жизнью с приличной и уважающей себя дамой мужлана, а что уж говорить о его странных намёках на его понимание ею, ничего даже близко не имеющей общего с такими как он, и понимать не собирается о чём это он. И единственное, что её удерживает в рамках воспитанности и умолчания всего того, на что он её тут вывел, гад ползучий, так это её высокий профессионализм и сноровка.

– Чем могу, тем помогу. – В одной ровной тональности говорит Жанна, даже не предполагая себе, насколько этот тип проблематичен и пошл. И он берёт, и переиначивает по своему эти её слова и их значения, и заявляет в ответ такую непотребность, что Жанне хоть падай, хоть стой.

– Ну, это уже лишне. – С намёком и не пойми на что, говорит и подмигивает этот тип Жанне, заводя её разум в дерби обессмысленности себя, подгибая её в коленях. – А так-то мне нужен какой-нибудь подарок для моей благоверной. – Добавляет вот такое этот мужлан, прямо сражая на месте Жанну этим своим кощунством.

– Было бы для нашего дела полезней что ли, посмотреть на ту, для кого вы так решили расстараться. – А Жанна, сама за собой не заметив, так подстроившись под уровень интеллекта и разумения этого мужлана, и не поймёт, как так с ней всё так произошло мгновенно и что с ней случилось такое, что она переформатировалась и не пойми во что. – Бл*ь, инстинкты. – Есть только одно и в таких словах Жанны объяснение всему с ней происходящему сейчас.

А этот тип, видно, что слышит Жанну (ведь она себя слышит же), но при этом делает вид, что её не слышит, когда на самом деле он её слышит, а не слышит как бы для того, чтобы этим всем своим поведением показать всему тута и в первую очередь этой расфуфыренной, напомаженной и духами с ног до головы залитой мыслями о своём превосходстве над всеми Жанне, что для него всё это пустое, и его слово всяко первоочередней и главнее. Что он и доказывает прямо сейчас, заставляя Жанну к себе прислушиваться, с трудом не перебивая этот ведомый им разговор в нужную для себя сторону.

И этот, до чего же гадкий и мерзкий тип, всё это в себе прикрывающий наглядной привлекательностью и даже в чём-то интересной изобретательностью природы в плане его харизмы и обаяния, начинает провоцировать Жанну на природные рефлексы, которые в случае опасности готовы в ней возобладать. И они бы сработали, если этот ловкий на манипуляции женским сознанием тип, не использовал мунипулятивную ловушку, заинтриговав Жанну предложением сообщить только ей одной свою личную тайну, а это значит, нужно говорить ей прямо на ушко с этими прекрасными серьгами. В общем, коварен дьявол во всех этих деталях, используя для привлечения девушек на свою сторону самый эффективный инструмент, их любопытство.

И Жанна, захваченная врасплох своим любопытством и стоящей в глазах этого человека интригой, с которой он к ней чуть наклонился, не только в оторопи не отошла назад, а наоборот, замерла на месте в ожидании того, чего он дальше скажет или сделает. А этот тип наклоняется к ней очень близко, чуть ли не вровень с её великолепно выглядящим лицом так самонадеянно и уверенно, как будто так и должно быть и вариант с её стороны осадить этого хама чуть ли не предусмотрен. Здесь он делает фиксированную паузу, что б, как подумала или решила Жанна, к ней прислушаться и приню…нет, не так по-жлобски, а будет правильно, ароматизироваться, и настроить Жанну на взаимовыгодное сотрудничество, а не как можно со стороны всех присутствующих в этом зале покупательниц решить, против себя (ведь всем хочется быть объектом повышенного внимания интересного такого молодого человека, чего ради все сюда и пришли, а эта стерва Жанна, совсем забыла о своих обязанностей и на себя отвлекает всё общее внимание).

А между тем этот для всех незнакомец закончил сеанс подготовки Жанны к следующему акту её судьбы и их разговора, и начинает подвергать её испытанию выдержки. – Я знаете, спешу. – Заглядывая в глаза Жанны, говорит вот такую, буквальную ересь Альфис. И понятно, что Жанна, обманутая в самых невероятных в свою сторону надеждах, аж вся побледнела от ярости и такой дерзости этого типа, ещё смеющего на чистом её глазу заявлять, что у него, видите ли, не предусмотрено лишнее время на вас. А по другому и иначе никак нельзя интерпретировать это его, до чего же подлое по отношению ко всем представительницам женского пола заявление. Мол, у меня время есть только для себя, а что в вашу сторону могу выделить, то только одно лишь мгновение. Да и то только случайно, и меня к этому вынудили.

И, конечно, в Жанне, вот такое услышавшей, все её основополагающие женские принципы взыграли и ощетинились, покрыв её мурашками, заставив её задрожать в губах от неприятия всего того, что тут пытается этот наглец проводить в жизнь, и что для неё категорично неприемлемо и противно смотреть на это проявление столь жестокой чёрствости своего сердца и интеллекта этого обманщика женских сердец. – Вот только посмейте сказать ещё одно слово в той же манере, то я…Я не знаю, что с вами сделаю. Но точно сделаю. – Вся в себе вытянулась в струну Жанна от внутреннего напряжения и дисбаланса, чуть ли не притопнув в сторону этого наглеца своей изящной ножкой в новых туфлях. И такая её жертвенность указывает на то, насколько она была выведена из себя этим хамлом из наглецов, что она была способна подвергнуть столь жестокому испытанию свою обновку, туфли, подвернув их перегрузке напряжения.

– А я всё брошу, и…– а вот дальше Жанна не смогла выговорить всё то, что она собралась бросить в лицо этого наглеца, с таким глубоким подтекстом в её сторону прищурившегося, что она прямо испугалась всего того, что этот гад додумает в этом месте на её счёт.

– Начните для начала разбрасываться вашими принципами. Они вам совершенно не идут. – Вот так начнёт всё перекручивать этот наглец в сторону заявленного Жанной, совершенно не имевшей в виду всё то, что этот тип тут за неё додумывает. А остановить его она никак не может, шибко напористо и обходительно насчёт её возможных возражений он себя ведёт. – А как только вы выбросите из вашей головы все эти глупости, то нам всем вместе станет жить легче. – А вот что сейчас такое было и что имел в виду под словами «вместе жить» этот тип, то это такая интрига и загадка, что Жанна прямо в себе теряется, уже и не зная, как и что возразить этому наглецу.

В общем, пока Жанна обдумывает свою стратегию поведения в сторону этого необычного посетителя, незабываем, что Альфиса, а напрашивается сказать: «Ничем я вам здесь не могу помочь. Поищите другую дурочку», как он проявляет завидную расторопность своего ловкого на обман ума и изобретательную обходительность острых углов в отношениях с женским полом.

– Вы уж извините меня за мою к вам откровенность, расположили вы меня к себе. – Вот такие удивительные для соображения и чувствительного сердца Жанны говорит слова Альфис, и она перестаёт понимать прежде всего себя, она растеряна и не знает, как ей теперь в сторону этого типа реагировать. Уж слишком приятные слова он знает и говорит ей, и если он даже её решил обмануть, то что-то Жанне подсказывает внутри себя, что ей будет приятно быть обманутой. Но при этом она пока придерживается непоколебимой позиции быть к этому человеку категорически строгой и недоверчивой. – Ну-ну. И чего ещё скажите такого глупого, на что я поведусь. – С критическим мировоззрением посмотрела Жанна на Альфиса.

– Так вот тут в чём дело. – Бросив быстрый и как заметила Жанна, встревоженный взгляд в сторону выхода из их отдела красоты, наскоро заговорил Альфис. – Я улучил момент, пока моя дорогая наводит там для себя красоту и вроде бы причёску, чтобы сделать ей сюрприз, прикупив у вас здесь подарок. – А вот это уже интересно и даёт пищу для размышлений и ума Жанне, которая по мере озвучивания Альфисом оснований так себя беспардонно вести, начала слегка в себе оттаивать и даже входить в положение этого человека. Который, как оказывается, имеет правильное воспитание и направление ума, раз так уважительно отзывается о той, кто его оценила и для себя выбрала. Ну а то, что в его словах всё-таки проскальзывают нотки его собственничества, – она дорогая потому, что дорого для меня обходится, – то это не обязательно говорит о его стяжательстве, а этот человек всего лишь крепкий хозяйственник, заботящийся о своих вложениях.

А между тем этот, начавший исправляться в глазах Жанны человек с улицы, Альфис, продолжил изменять негативную точку зрения на себя Жанны, принявшись её прямо-таки располагать к себе, шибко в себе симпатизируя её.

– Я, – говорит Альфис, исподлобья посматривая на Жанну, – в этом ничего не понимаю (а как же иначе), и был бы рад, если бы вы мне в этом деле оказали помощь в выборе … (а вот это уже другое дело). – Здесь, на его паузе, Жанна со своей стороны тоже выдержала паузу, чтобы дать понять этому типу, что она человек серьёзный и каждый свой проступок обдумывает, и…Не совсем успевает дать своё согласие, будучи перебитой всё этим же человеком, отчего-то посчитавшим необходимым сделать некоторые уточнения в эту свою просьбу.

– В выборе подходящего и доступного пониманию моей дорогой аромата, – как оказывается Альфис всего-то заканчивает незаконченное собой предложение о сотрудничестве с Жанной, – И нет, я не посмею предложить, чтобы вы подобрали для меня этот аромат на ваш вкус, – начинает как-то путанно и одновременно загадочно ловко говорить Альфис, – он же только ваш и предназначен для вашего сердечного и душевного выбора представления о счастье. А мне подберите лишь то, что пользуется на данный момент спросом. – Что и говорить, когда всё в тебе сковывается от ощущения того, что слова тут будут лишни, как всё это в себе в первый раз жизни сейчас ощущает Жанна, чья уши и сердце были так ловко и уверенно-убеждённо заговорены этими сложно составляющими выражениями ума Альфиса.

Но говорить, или хотя бы что-то предпринять в ответ надо, как это понимает Жанна, с кого так для неё приятно не сводит своего взгляда Альфис.

И вот что для себя под этим взглядом на себя решила Жанна. – А это мне и только мне решать, как распоряжаться собой. – Так Жанна посчитала нужным отстаивать своё право на свой выбор, принципиально так посмотрев в ответ на Альфиса (пусть не думает, что она его испугается). – И если я захочу раскрыть понравившемуся мне человеку загадку своей души, открыв ему свои душевные предпочтения, то я их раскрою, поделившись с ним своим вкусом. – А вот это как-то неоднозначно прозвучало в голове Жанны. И ещё, что намного хуже этого, так это то, что она не совладала с собой на этом моменте и облизнулась. И всё в лицо Альфису, в край озадаченному. Кто имел полное право всякое насчёт этого её облизывания в его сторону подумать, в том числе и всякую мало относящуюся к действительности пикантную пакость. Типа она на него посмотрела с хищных, капиталистических воззрений. Щас ему всучу самые дорогие ароматы. А так как всё будет делаться в спешке, то этот лопух и не сможет оценить, как его тут обдурили с переоценкой ценностей.

Тогда всё это не так и неправда, а Жанна слишком по заверениям её подруг бескорыстна в сторону вот таких, с противоположным полом отношений. И она готова ему безвозмездно дать обрести в себе уверенность в своих силах и повысить свою самооценку, которая как все знают, растёт или же падает в зависимости оттого, как тебя с противоположной, женской стороны оценивают. Но ближе к делу. В общем, Жанна, неважно как был интерпретирован этот её условный знак к чему-то тому, – а как сам это понимаешь, – решила для себя, что может быть пришло время проверить свой вкус на практике, и верен ли он. И она повела Альфис в тот самый уголок их парфюмерного отдела, где хранился тот самый аромат жизнеописания, который сводил её с ума.

– Идёмте. – Говорит Жанна, выходит из-за прилавка, и начинает за собой вести Альфиса.

И если в самом начале принятия своего решения, раскрыть тайну своего сердца, Жанна демонстрировала такую же решимость, то вот по мере её и Альфиса, идущего за ней, приближения к итоговой цели, она что-то начала в себе сомневаться, нервничать и даже подумывать изменить маршрут своего следования, остановившись, к примеру, у этих сногсшибательных своим вывозом в вас самых низменных желаний духов «Лямур».

– И тем самым их поставить на одну чашу весов с ароматом моей души. – Жёстко отвергла это предложение своей неуверенности Жанна в том, что этот человек сзади сумеет по достоинству оценить её предложение. И оттого она всего наверное и нервничает. А сказать себе: «Ну и что с того, я в первый раз и возможно в последний его вижу», она не может. А вот почему? То этого она сама не знает. Хотя есть догадки в том плане, что открывают самую в себе большую тайну как раз тому человеку, кто так и называется, первый встречный.

Но вот они, путём столь сложных в себе рассуждений со стороны, конечно, Жанны, добираются до стеллажа особой марки представления ароматов для вашей жизни, и Жанна, остановившись у этого стеллажа, не спешит что-либо делать, а она даёт Альфису возможность осмотреться и ментально вкусить то, что ему предлагают. А пока он осматривается, она к нему будет присматриваться и анализировать его умственные и душевные способности по тому, как он будет оценивать то, что она ему предложит.

И как видит Жанна из того, как себя ведёт Альфис, – а он молча и угрюмо смотрит на флаконы перед собой на этом стеллаже, – то ничего пока что в его сторону непонятно. И Жанна со словами: «Давайте посмотрим на этот амбассадор утренней росы», с большой осторожностью, бережно и с трепетом в руках берёт самый маленький из всех что здесь видел Альфис флакончиков, – из-за чего он впал в ошибочное заблуждение насчёт того, что тут решили думать крайне не обеспечено и бедно в сторону его широты души и пространства для манёвра его финансового обеспечения (простыми словами, жмот он, и если что-то из него можно вытянуть, то только самую малость), – и взяв рядом специальный тестер, в его сторону делает пшик, затем, как это видел Альфис в кино, из стороны в сторону размахивает этот тестер, и в упор на него уставившись своим, до глубины души тестируемым взглядом, протягивает этот тестер ему.

И как, и зачем уже и не знает Альфис, ему сейчас пришла в голову вот такая глубокая мысль. – Ей отчего-то сильно важно, что б я сильно хорошо оценил аромат этих духов. – Что для Альфиса не сложно, особенно если это не ведёт к существенным тратам. Правда, тут возникла некоторая сложность в том, чтобы очень верно передать в себе тот душевный подтекст, который вкладывала в этот аромат Жанна. Кто, как понимает Альфис, тонко чувствует ваш обман и не соответствие выражения вашего восторга с тем, что в себе несёт и предполагает этот насыщенный свежестью весны и от неё ожиданий букет этих духов.

В общем, Альфис, как не дурак понимая, что от него тут ждут и ожидают, напрягся в себе и насколько можно сдерживая в своём выражении лица эмоции, поднеся эту полоску тестера к своему носу, при этом краем глаза наблюдая за Жанной, самую чуточку в себя вдохнул того, что в себя впитала эта полоска тестера. И к своему крайнему изумлению, Альфис ощутил сознание аромата этих духов, поняв его значение и его посыл человечеству.

– Это непередаваемо словами. – Из своего самопроизвольного заката глаз, проговорил это Альфис, и этого было достаточно для Жанны, чтобы…Для описания этого «чтобы» тоже нет слов, и поэтому их не будет.

– У меня есть такое ощущение, – держа тестер в руке рядом с собой, и поглядывая на Жанну из-за своего зазеркалья, обратился к ней Альфис, – что вы мне предложили совсем не то, о чём я вас просил. А это такого рода предложение, что на него решится бездумно будет дорого всем нам стоить. Так что мне нужно время, чтобы его обдумать. – С глубоким подтекстом говорит Альфис, протягивая Жанне тестер. Жанна безмолвно берёт тестер, и…Ничего сказать и поделать не может, смотря в спину уже удаляющегося Альфиса, сволочь такую.

Ну а Альфис, прямо спиной чувствуя прожигающий взгляд Жанны, кто его сейчас не оставит в покое и будет сопровождать взглядом до его потери из вида, отчего-то чувствует перед ней обязательство не быть обманщиком. И раз он сказал ей, что где-то тут рядом, в салоне красоты, его не ждёт, а собой занимается его дорогая, то он обязан для виду зайти в какой-нибудь первый попавшийся на глаза салон, чтобы эту Жанну успокоить.

И надо же какое совпадение, стоило ему только выйти из отдела парфюмерии, как чуть ли напротив он натыкается на салон изящного искусства и красоты. Впрочем, Альфис догадывается, почему он прямо здесь находился, и он на него так быстро наткнулся. А просто он здесь уже ранее был, когда стоял тут у всех на виду, и он, зрительным нервом или обзорным зрением его заметив и зафиксировав, на этом основании и выдумал всю эту историю со своей дорогой (а вот и факт того, для чего мы всё, что нам встретится на своём пути замечаем и в своей памяти фиксируем; он затем как-нибудь да может сгодиться).

Но сейчас Альфису не до всех этих научных философствований, он отчего-то считает для себя нужным не выглядеть лжецом в глазах доверившейся ему там, в парфюмерном отделе, продавщице-консультанту, явно про себя многое на него поставившей, и раз он ей по секрету сказал, что он в этом салоне оставил свою дорогую, то он туда сейчас зайдёт, и…Отыщет там для себя дорогую…– А я ведь не делал уточнений, что или кто для меня может быть дорогой. – При подходе ко входу этого салона вашего переформатирования в новую личность и преображения в то, что не имеет ничего общего с теми с вами до захода сюда, а если приземлёнными к обычной внешности и натуре человека словами, то к салону всего-то красоты, ну и чуточку изящества, Альфис, возможно из-за некоторой нервозности, начал сбиваться в сторону отклонения от первоначальной цели, вот так ловко, с долей лукавства рассуждая.

Ну а когда он раскрыл двери, предваряющие собой вход в эту, скажем так, обитель и галерею современного искусства, то он не успел и ничего такого вызывающего общее внимание сделать, – а появиться всем тут людям на глаза в самый неподходящий момент, это не причина, чтобы с таким предубеждением в сторону своего раздражения и чуть ли не раздосадованности на него смотреть, – как сидящие в этом зале ожидания на кушетках всё в основном представительницы женского пола, где их классификация и подчёркивание в более узкую категоричность по летам, будет очень не благодарное занятие и неуместно, как один откладывают все свои дела, и как-то одновременно и резко поворачиваются в сторону захода сюда Альфиса. Который от такой внимательной и напористой к себе неожиданности даже на мгновение растерялся, не понимая, чем таким он заслужил этот негатив во взглядах на себя.

А все эти представительницы женского пола, которых, первое, что понял Альфис, никогда и ни за что нельзя оставлять наедине с самими собой в отдельном, мало проветриваемом помещении, с одним только входом и всего вероятней и выход отсюда находится всё там же, где и вход, и всё это под предлогом ожидания для себя чего-то важного, которое всё не идёт и не идёт, и все тут начинают испытывать глубочайшее исступление и не терпение, которое и вылилось в вот такие требовательные взгляды на него, начинают вдохновляться внутренней озлобленностью и заблуждением в сторону того, что их тут всех надули, и искать в лице Альфиса виновного во всех их бедах.

И Альфису прямо немедленно нужно искать выход из всей этой запутанной для него ситуации. И выход из неё лежит не за его спиной, как можно было бы подумать, раз он ближе всего находится к нему. А Альфису нужно его искать в той стороне, которая всех тут по неизвестной пока что для Альфиса причине беспокоит. И тут нужно включать на полную мощность свою сообразительность, если она, конечно, есть, а если тебя природа этим инструментом не наградила, то придётся полагаться на свои инстинкты выживания в индустриальном обществе. Что (что именно тут не объясняется хотя бы потому, что он сам не знает) Альфис и сделал, вначале со своей стороны уже внимательно окинув своим взглядом всех тут присутствующих дам, девушек и неопределённого возраста, но в рассвете жизненных сил субстанций женского пола, всё вокруг них и в них насколько это позволяла ситуация и его воображение заметил, всё это в момент проанализировал и вот какой из всего этого сделал вывод. – Они не просто кого-то ждут, а они его сильно уже заждались. И вот вместо того, кого они так все ждали появляюсь я, и …А почему они не меня ждали? – а вот этот, вдруг возникший в уме Альфиса перспективный вопрос, подвёл его к нахождению выхода из этой тупиковой для себя ситуации.

– Что и говорить, – рассудил Альфис, глядя на все эти лица и требовательные взгляды на себя всех этих последовательниц культа красоты, – а красота требует жертв. Ведь путь к красоте тяжек, сложен и тернист. Правда, всё это терпимо и можно выдержать, но вот ждать, то это не всем по силам и по плечу.

Ну а раз источник проблемы найден, то и решение найдётся. И Альфис широко так улыбается, и без тени сомнения в своей уверенности и правоте громко так всем тут озвучивает, что сейчас вместе с ним здесь пришло и произошло. – Вот вы и дождались. – А вот чего все эти рассерженные дамы, девушки и что-то третье дождались, плюс по какому праву этот неизвестный тут никому человек имеет наглость заявлять о том, что точно знает, для чего они, столь разные и непохожие друг на друга люди здесь собрались, то это было оставлено им в качестве пищи для ума и затравки. Мол, кто имеет ту специфическую особенность ума в себе, которая умеет заглядывать наперёд, тот поймёт и в миг сообразит переметнуться в лагерь почитателей вошедшего сейчас человека, кто есть как не иной, а…Ну вы уже сами поняли.

И только вот такая догадка, хоть и мельком пронеслась в умах многих из этих гражданок, заждавшихся своей очереди к олимпу Афродиты, как этот, вдруг завороживший все тут умы своей загадочной обаятельностью гражданин из другого измерения человеческого сознания, делает новое, до чего же интригующее заявление.

– Вижу не только открытые лица и сердца, но и ваше стремление к изменениям и преображению. – Вот это говорит этот удивительный незнакомец, и давай крепко так во всех вглядываться и цепляться своим пронзительным взглядом, вгоняя в некоторое сомнение и смущение этих всё в основном гражданок, было разъярённых и не собирающихся никому, слышите никому, спускать вот такое поведение, заставившее их ждать, расстраиваться и нервничать в сторону того, что и здесь тебе не помогут. И хотя всё то, что сейчас в их сторону высказался Альфис, имело место быть в их умах, всё-таки когда он в этом решил буквально убедиться, принявшись бескомпромиссно и слегка бесцеремонно в их сторону пялиться, то каждая из присутствующих здесь, сидящих на своих кушетках гражданок, принялась как бы это по мягче сказать, в общем, скромничать, отводя в сторону свои глаза.

Так что у Альфиса, этого для всех тут загадочного и обаятельного одновременно человека, не оставалось другого выбора, как только очень неожиданно сорваться со своего места, в той же условной степени измерения ситуации вокруг тебя оказаться к наиболее близко к нему находящейся даме, аж ахнувшей от такой близкой неожиданности со стороны Альфиса, так резко и быстро оказавшегося перед ней чуть ли не на коленях, и пока она пыталась перевести дух, сообразить и разобраться в том, что сейчас такое вокруг неё происходит, этот удивительно расторопный нахал уже взял её руки в свои.

Ну а эта гражданка с бесподобным именем как она считает, Регина Антиповна, прямо оцепенела вся в себе, совершенно не понимая, что всё это значит и к чему обязывает такая между ними близкая и ручная связь. Плюс на неё крайне сильно довлеет, вгоняя её в личностное онемение, то, что она натура по большей части себя очень чувствительная и с ней вот так никто ни разу не обходился. И тут хочешь того или нет, а приходится сидеть и слушать то, что на твой счёт тут надумали.

И как сейчас же Региной Антиповной мягко и тепло в руках ощущается, а в голове начинает чуточку кружиться и темнеет в глазах от таких удивительных и западающих прямо в душу слов, то её тут на глазах всей это публики не собираются подвергать аннигиляции, а скорей наоборот, с ней тут собираются полностью, и даже в самых мелочах считаться.

– Знайте, – глядя глаза в глаза Регине Антиповне, говорит загадочный и непредсказуемый для всех тут человек, Альфис, – главное вы уже сделали, когда преодолели в себе неуверенность и страх, и пришли сюда. А это всегда вовремя. И ничто другое не имеет значение. Всё под ваше это вовремя будет отныне подстраиваться. И в этом вы можете положиться на меня, оперевшись на мои руки. Вот они. – С лёгкой улыбкой делает это, постскриптум добавление Альфис, кивая в сторону своих рук, уже держащих руки Регины. И Регина, согласно моргнув глазами, ему отвечает, сжав его руки своими, до этого момента безвольно находящимися в руках Альфиса руками, показывая тем самым, что она ему доверяет.

Альфис, зафиксировав этот момент оказания ему со стороны Регины доверительного к нему отношения, – я с этого момента вся ваша и можете со мной что хотите делать, я вам и вашему стилистическому мастерству полностью доверяю, – с задержкой вытягивает свои руки из рук Регины, уже и не хотевшей отпускать его руки, так с ними вместе приятно и уверенно находиться, поднимается на ноги, выходит в центр этого помещения, окидывает ещё разок своим взглядом всех этих искательниц в себе совершенства, и обращается к ним с короткой речью, предваряющей дальнейшие действия.

– Вижу, – Альфис начинает свой спич с такого же своего обозначения, но при этом уже никто от него не отводит своего взгляда, и каждая из находящихся здесь дам или не дам, а другой зрелости и на подходе совершенства девушка, хочет ощутить на себе прикосновение рук этого, точно выдающегося и гениального мастера по воплощению в жизнь и реальность всех ваших фантазий в области внешнего совершенства, себя представляя на месте этой гадины и шалавы Регины, – что вы обладаете огромной решимостью и смелостью, раз сумели посмотреть в лицо своей действительности и не почивать на лаврах, с самокритичностью заметить себе, что вам есть ещё к чему стремиться. Как говорится, нет пределу самосовершенства. А теперь вопрос. – На этом месте Альфис делает кульминационную паузу, вновь принявшись обводить своим вниманием всю эту, сидящую перед ним публику, изыскивая в ней ту, кто первая достойна ответить на этот пока что не заданный вопрос.

А вот здесь уже несколько сложно было для всех этих посетительниц и будущих клиенток этого салона красоты. Что-то никому из них не хочется отдуваться за всех одной. – С какой это стати я за всех должна отвечать. Пришли то мы все, а спрашивать будут с меня. Нет, так не пойдёт. – Что-то примерно такое читалось в лицах этих гражданок.

Но как сейчас выясняется, то озвученная проблема импресарио Антонио, как он себя называл, а рекламные таблоиды тиражировали, и за кого теперь уж точно приняли Альфиса, куда сложней, чем просто решить, кому тут из всех давать ответ на этот вопрос. А всё в дело в том…что нужно выслушать сам вопрос, и тогда всё станет ясно без этих объяснений.

– Я готов каждой из вас протянуть руку помощи. – Вначале такое говорит импресарио Антонио, в чью сторону тут же было, рефлекторно дёрнулись все в наличие тут руки, готовые полностью отдаться и вложится в руки мастера. Но так как импресарио Антонио загадочно и строго в их сторону выглядит и как видно, не даёт однозначного разрешения для такого откровенного ему поклонения, всем эти поклонницы и последовательницы культа красоты, где импресарио Антонио выступает гуру, сдержались от этого жеста помощи, вцепившись что есть силы, кто в кушетку руками под собой, кто за свои ноги, а кто перехватил свою руку другой рукой.

Импресарио Антонио, видя такую готовность своих последователей иди за ним до конца, как бы это ему не хотелось, но он вынужден озвучить то, что сейчас озвучивает.

– Кто из вас, как вы считаете, имеет наибольшую необходимость и значит, право первой зайти в кабинет мастера? – а вот и сам вопрос импресарио Антонио, кивнувшего в сторону дверей, ведущих в зал работы мастера, мастерскую художника, который в один момент вогнал в обструкцию мысленных путей каждую из этих гражданок. Где каждая из них считала себя в праве первой попасть в кресло мастера, и это не обсуждается, а то рот порву, но этот заход первой к мастеру был обставлен таким дичайшим условием, – ты должна публично и на глазах этих стерв признать, что ты самая непричёсанная, неопрятная и вообще какой смысл говорить о наличие в тебе хоть какой-то женской осмысленности, если её нет, – что не только неприемлемо и ни за что не будет принято, а это всё вгоняет в когнитивный диссонанс всех этих дам и не дам, что они прямо в самих себе замолкают, потрясённые уже тем, что они слов в себе не находят, как выразить всю степень их недоумения.

Вот все и затихли, и замерли в себе, не смея нарушить тишину, при этом косясь взглядами друг на друга, выискивая там такую инфантильную наивность, кто сбрендит и посмеет себя признать самой неряшливой и без шанса на хоть что-то, что называется сгладить углы твоей неотёсанности, дурочкой, на которую без сожаления в сторону её настоящего, прошлого и конечно, будущего не посмотришь, ожидая приговора со стороны импресарио Антонио. В чью сторону теперь смотреть не хочется уже по другой, куда как более резонной причине, своего признания первой страшилы и непричёсанной уродины, кому не то чтобы требуется его кардинальное вмешательство в её внешнюю и личную жизнь и обстановку в себе, а ты своей всей прошлой жизнью без стеснения, преступлением против женской красоты и неряшливостью поведения, на это всё прямо напрашиваешься.

А Антонио, несмотря на это и ни на что одновременно, как может только гениальный художник и мастер импрессионист (а вот откуда взялся этот его месседж, импресарио), прохаживается мимо них, и своим пристальным вниманием бросает в дрожь, подвергает стрессу и депрессии каждую из гражданок, у которой он вдруг останавливается и по их внешнему виду пытается выяснить, насколько она подходящая персона на звание первой чувырлы.

Но вот, наконец, звучит его голос: «Вот ты идёшь со мной», и получается, что выбор сделан в сторону…А сейчас всем вокруг, в момент раскрывшим свои глаза на ту из них, кто всё это время в себе скрывала свою жизненную неустроенность и у неё не было чувства вкуса и баланса в построении в себе модели хотя бы представления о красоте, но мастера и гуру красоты Антонио не обмануть, он насквозь тебя и всё это в тебе видит дорогая Кристина Рамзесовна, стало категорично интересно посмотреть на эту скромницу Кристину, кто столько, как оказывается, от них всех скрывала, и начать про себя возмущаться насчёт того, как обманчив мир и его отдельные представительницы. Которым, можно сказать, открываешь свою душу и сердце, пока тут сидишь в ожидании своей очереди, а они потом выясняется, вон какие не простушки, а коварнейшие создания, готовые на самую последнюю подлость, лишь бы пройти впереди тебя без очереди.

– Ещё притворилась скромницей, паскуда. Мол, не обращайте на меня вашего внимания, я из себя мало что представляю, и я его не стою. И гадина обманула. – Нет предела возмущения всем отодвинутым по времени на приём к импресарио Антонио гражданкам. – И что в ней такого увидел и нашёл гуру Антонио? – и понять ничего не могут все эти невоздержанные на своё раздражение гражданки. И за всем этим все стороны этого конфликта интересов не замечают, как гуру Антонио и Кристина их покидают, зайдя в эту дверь, ведущую в художественную мастерскую.

– Значит так. – Обращается к Кристине, глядя на неё в упор, Антонио, как только она была им усажена и расположена в свою сторону на рабочем кресле мастера вашего преображение в нечто такое о чём вы и представления не имели, но об этом всегда мечтали. Ну и Кристина, чрезвычайно взволнованная и растерянная уже тем, что выбор гуру Антонио выпал именно на неё, крепко так вцепилась в подлокотники кресла, чтобы ничего не пропустить из сказанного ей и заодно до своего падения с кресла не растеряться. – Моя концепция работы с клиентом заключается в следующем. Я никогда не вмешиваюсь в природу отношений человека с самим собой и своей природой, а я лишь указываю ей направление пути, ведущего её к совершенству. Я, как скульптор, отсекаю вашу неуверенность («Вам нужно немедленно изменить тональность помады, – про себя интерпретирует сказанное Антонио Кристина»), иллюминирую блеск в глазах (будем увеличивать объёмность ресниц), очерчиваю ваши установки на личность (придётся полностью изменить характер наложения макияжа), подчёркиваю вашу особенность (здесь пока что не ясно что под этим подразумевается, разве что только причёска) и даю импульс надежды на светлое будущее (ваш парфюм устарел, для вас у меня есть что-то особенное). – На этих словах Антонио поднимается со столика, на который он собой опёрся, чтобы ему было удобнее анализировать будущий характер своих отношений с клиенткой, подошёл к креслу с Кристиной, обошёл его вокруг, появившись на другой стороне от прежнего места нахождения рядом с Кристиной, и вот какой из всего этого сделал вывод:

– А вы не без талантлива. Вам всего лишь нужно этот ваш талант красоты развить. Чем мы с вами немедленно и займёмся. Прошу вас пройти за мной. – Говорит Антонио, приглашая Кристину пройти за собой. Кристина поднимается из кресла, и видит куда её приглашает Антонио. А приглашает он её пройти к специальному креслу, с ванночкой для мойки головы у изголовья, а так-то размывания всего того накопления неразумного в ваших волосах, что мешает вам измениться и посмотреть на мир вокруг под другим углом зрения.

А вот тут-то Кристина вдруг выразила сомнение и растерянность при виде того, через что ей придётся пройти для становления в себе нового, уверенного и самодостаточного человека.

– Что-то не так? – задаётся вопросом гуру Антонио, заметив эту остановку Кристины.

– Мне никогда голову не мыли. – С виноватой улыбкой сообщает эту свою тайну Кристина. – Вот я и волнуюсь.

– Можете не бояться, я буду с вами. – Говорит Антонио, подходя к Кристине. – И буду с вами постоянно в контакте и говорить. Ну, а чтобы вам не было сильно страшно и вообще я в своей работе такое практикую, то я вам на глаза надену эту маску. – Здесь Антонио вынимает руку из-за спины и не успевает Кристина пикнуть, как на её глаза помещена плотная маска, и теперь она в полной власти гуру Антонио. Антонио же со своей стороны не даёт возможности Кристине на ответное слово или действие, он, взяв её за руку, уже ведёт к этому специализированную для мойки головы креслу. Здесь он её усаживает, на мгновение она его теряет из виду, хватаясь руками за воздух в стороне его ухода, а затем уже за подлокотники кресла, и вот же что за разреженность и странное такое чувство успокоения в голове, когда она оказывает мягко и бережно прихвачена и уложена на специальный головной подлокотник руками Антонио.

– А теперь вслушайтесь в себя и слушайте мотивы звучания музыки плеска течения воды времени. – Завораживающим до обретения мурашек по всему своему телу голосом заговорил гуру Антонио прямо тихо откуда-то близко и рядом с Кристиной, продолжая быть рядом, хоть и отпустив её в свободное плавание, убрав руки. Но на совсем чуть-чуть. И как только Кристина услышала и обрела сознание течения воды времени и скатывания её в водопад, под струями которого теперь начала обретать себя другую, то гуру Антонио запустил свою руку в её волосы, и принялся под мантру своих слов волнительными движениями руки прореживать и просеивать через протоки воды времени её волосы.

– Омывание есть процесс очищения от всего в вас тщетного и пустого. Это своего рода обновление и лечение от болезней вашего застоя и психологических проблем. – Здесь следует небольшая пауза и затем идёт плавный переход в динамику действий. – А теперь закройте глаза, от всего-всего отвлекитесь, и слушайте, слушайте как вместе с проточной водой времени утекает всё то в вас, что волновало, несло проблемы и наносное. Потоки времени не только лечат, вынося из вас всё временное, оставляя в вас то, что есть неизменное и неподверженное времени, а они одновременно приносят осознание и понимание этих ваших вечных ценностей. – Дальше гуру Антонио всего конечно ещё что-тот говорил, да вот только Кристина, как-то для себя вдруг погрузившись в положение созерцания, в источник вечного сознания, а если простыми и для неё будет ближе словами, то она уснула, уже не смогла всего этого слышать и даже как бы это не было странно, то и ощущать всего происходящего с ней и вокруг неё.

И только тогда, когда со стороны морского залива, на берегу которого она сейчас находилась, на неё налетел лёгкий бриз, спутав все её планы, ещё разок окунуться в воду, и взлохматив на голове волосы, то только тогда Кристина не сразу поняла, что с ней происходит, где она сейчас находится и куда подевалось это райское место перед её ногами. А тут ещё со стороны до неё доносится странное предложение, несколько испугавшее её:

– Вы готовы на себя посмотреть?

– А это обязательно? – отчего-то видя только темноту перед собой, с осторожностью спрашивает Кристина.

– Даже необходимо. – Звучит всё тот же голос, и не успевает Кристина сообразить, чем возразить, как с её глаз спадает пелена, как любят так художественно описывать свои представления престидижитаторы реальности, а также мастера более скромной специализации, открывающие с помощью подручных средств свой внутренний мир для человека, который всё-таки и наконец, решил в себе что-то изменить. И стоило только человеку на себя посмотреть с другой стороны, через призму вмешательства в его внешний вид стилиста, то тут-то он и познал себя и то в себе, что ему не давало жить так раскрепощённо.

Ну а с глаз Кристины всё же снимается маска и она, бож ты мой, оказывается один на один и при этом напротив с самой собой. Кто, конечно, сразу собой не узнаётся и даже не признаётся по весьма резонным причинам, шибко дерзко, вызывающе и ничего в ней нет на меня похожего, выглядит эта старлетка. И Кристина ищет в стороне Антонио, стоящего рядом с ней, поддержки этим своим первым утверждением. Но она от него не получает ожидаемой поддержки, а скорей наоборот, он придерживается прямо противоположных позиций.

– Она вам не нравится? – спрашивает Антонио, продолжая держать в руках фен, который всего вероятней и был источником возникновения бриза в голове Кристины.

– Не то чтобы не нравится. – С долей растерянности говорит Кристина. – Я не знаю, как мне с такой собой быть.

– Я уверен, что вы справитесь. – Говорит Антонио, беря Кристину за руку и таким образом поднимая её на ноги. – А пока что шаг за шагом привыкайте к новой для себя реальности. Давайте я вас провожу. – Добавляет Антонио, и выдвигается в сторону провод Кристина из этой мастерской мастера, где за дверьми Кристину в первую очередь ожидает испытание признания в ней, как минимум, изменений, со стороны в один момент замершей и насторожившейся в сторону открывающихся дверей женской публики, состоящей из последовательниц культа красоты. А это такая беспрецедентно критическая публика, что она не будет, ни с вами, ни с кем-то другим церемониться, и всё как есть в вас, вам выскажет в лицо через своё презрение (это в случае плачевного для вас результата, а вот под каким он для вас знаком, это можно только догадываться) или возмущение, почему какой-то дуре всё так идёт к лицу, а мне что не делай, всё бесполезно.

И только Кристина, а вслед за ней и Антонио вышли на порог этого помещения, как они, а точнее Кристина, уже были с ног до головы осмотрены и проанализированы этой, до чего пристрастной публикой. А вот какие были из всего этого сделаны выводы, кроме вздоха сожаления, было крайне затруднительно сказать. А всё по той причине, что невозможно быть объективным, когда ты находишься в полной зависимости от того же гуру Антонио, к которому на кресло тебе предстоит идти. И тогда какая может быть речь об осуждении его дел рук, ведь он может запросто затаить на вас неудовольствие и обиду, и когда вы окажитесь в его руках, на кресле, то он так на вас отыграется, что вы затем и не отмоетесь от того, что он с вашим внешним видом устроил.

Вот все и молчат, не смея расстраивать и злить мастера Антонио своим критическим взглядом на то, что он сделал с Кристиной. Что приводит к тому, что Антонио вслед за Кристиной выходят из этого салона, оставляя за его дверьми недоумённые и непонимающие нервные лица всех этих гражданок, чего-то совсем не понявшие, куда это он пошёл, и сколько им опять его ждать.

А гуру Антонио, то есть, конечно Альфис, поглядывая в сторону парфюмерного салона, откуда теперь уже ревностно раздражённо и глазам своим совершенно не собираясь верить на него смотрела Жанна, продолжая спорить с очевидностью: «Это не его дорогая, которой и не было, а это какая-то первая встречная, попавшаяся на его удочку обаятельности, которую он взял себе в попутчицы, чтобы вызвать во мне ревность», решает проводить Кристину до самого выхода из торгового центра. Ведь она делает первые шаги в этом мире в таком новом для себя качестве, сногсшибательного человека, которому все уступают дорогу и для которого совсем не привычно видеть завистливые взгляды своих соратниц по гендеру и взгляды обожания противоположной стороны представительства жизни на земле. А это всё обозначает и предопределяет новый характер отношений с тобой, которые не очень знакомы и привычны для Кристины. Так что дружеское плечо Антонио не помешает, когда особо ретивые в плане форсировать события граждане, захотят выразить в сторону Кристины восхищение её талантом вызывать в них природные инстинкты.

И нахождение Антонио рядом с Кристиной оградило её от такой знаковой прилипчивости взглядов незнакомых людей, правда только на то время, пока он с ней находился. Что не может длится постоянно и по выходу на уличный проспект из этого здания, они расстаются, и Кристина устремляется своим путём, оставляя Альфиса на перекрёстке путей. Но ненадолго, а как только Кристина скрылась в толпе бредущих прохожих, он вдруг вспоминает о том, о чём совершенно забыл.

– Блин, а сколько сейчас времени? – спохватившись, задаётся этим вопросом Альфис, и понятно, что этот его вопрос относится не совсем ко времени. А он относится к тем часам, которые служат навигатором их отношений с Евой. Альфис наскоро лезет в карман за часами, вынимает их, с той же спешкой смотрит на экран часов, и вот чёрт! С циферблата часов на него смотрит… – 00:10 времени. – Сглотнув набежавшую эмоцию, проговорил Альфис, не сводя своего взгляда с секундомера, включивший обратный отсчёт. Который Альфис почему-то решил про себя отсчитывать. – Пять, четыре, три, два…– на последней секунде Альфис весь в себе и плечах сжался, в ожидании удара по себе и того, что сейчас произойдёт, как только его время выйдет, и…Его в один момент нервно в испуг одёргивает положенная ему на плечо рука, со своим вопросом:

– Не подскажите сколько время?

– Сколько время? – переспрашивает…– Вот чёрт! – одёргивается, подорвавшись в кровати Алекс, смотря во все заспанные глаза по сторонам своего номера в отеле и мало что понимая из с ним произошедшего и происходящего, со своими вопросами: «И что это было? И как? Сколько сейчас время?».