Читать книгу Свидетели 8-го дня – 2 - Игорь Сотников - Страница 2

Утро четвёртого дня

– Где часы? – не получив ответа на все первые вопросы, Алекс задался более приземлённым и ближе к своему насущному вопросом. С чем он принялся выбираться из-под одеяла, в котором он запутанно закутался. А как только он с этим справился, то с некоторым шатанием и неуравновешенности в себе, связанным с чем-то с тем, о чём не имел сейчас никакого представления, что не означает того, что всего этого не было, раз тебя сюда и в такое состояние привело, он добирается до встроенного шкафа. Было собирается его открыть, да ногой натыкается на сваленную на пол им одежду, которую у него видимо не было сил донести до шкафа.

Алекс поднимает с пола одежду и давай в ней рыться по карманам в поиске…скорей всего, тех часов, которые, как он вроде помнил, ему на руку одела Ева, а затем их у него украл Альфис. И тогда чего искать и удивляться тому, что ты никак, сколько бы не искал в карманах, не можешь отыскать этих часов.

– Значит, мне всё это не привиделось. – Опустив руки с одеждой, проговорил Алекс. – Или же наоборот. – На этом своём наоборот Алекс вдруг замирает в одном положении, не сводя своего взгляда с чего-то там, на кровати, и, вытянувшись в лице в сторону восторженной глупости, с ничего непонимающим взглядом и со словами: «И что всё это значит?», наклоняется и тянется в сторону того на кровати, что стало причиной этого его необъяснимого без объяснения поведения.

А вот когда он из-под подушки, за выглядывающий из-под неё ремешок, вытаскивает те самые часы, о которых он имел представление, как о вручённых ему Евой, то тут-то возникает ещё больше вопросов, чем прежде. И первый из них звучит так: «Как они здесь оказались, если Альфис их у меня снял?». Но радость и переполняющие Алекса чувства от находки этих часов затмевают всю разумную составляющую в Алексе, и его не сильно волнует ответ на этот вопрос, сейчас его только одно интересует: Сколько показывают времени эти часы.

А вот здесь произошла необъяснимая никак для Алекса заминка. Часы, сколько бы он не нажимал на их кнопку включения, – хоть и запоздало, а надо сообщить о том, что они представляли из себя так называемые умные часы, где сами часы и время ими показываемое, были одним из приложений этого электронного устройства, – экран часов не загорался и оставался тёмным и недоступным для понимания Алекса того, что, собственно, тут уже с ними происходит.

– Да что с ними такое?! – с долей отчаяния в голосе отреагировал на такое поведение часов Алекс, изо всех сил сжав их в руке, в готовности их так в стенку закинуть, что б там они навсегда вдребезги разбились. Но видимо он спросонья не обладает большой решительностью, и это его удержало от столь скоропалительного шага.

– Может и в самом деле какая-то в них техническая неполадка и причина. – Предположил Алекс, смягчая давление своей руки на это электронное устройство, прежде всего, которые, как все знают, являются техническими устройствами повышенной сложности, а значит, как говорит какой-нибудь менеджер по продажам и вашим гарантиям на безоблачное пользование этим элементом вашей жизни, замене не предполагаются, а уж затем они только часы. – Надо с ними забежать в какую-нибудь часовую мастерскую. Хотя я не уверен, что такие здесь есть. – С сомнением посмотрел на эти часы Алекс, да и решил, что что-нибудь придумает. С чем он убирает часы назад, в карман брюк, и…Его вдруг накрывает странное чувство какого-то, не то чтобы дискомфорта, а у него возникло такое ощущение, что чего-то, почему-то крайне для него важного, сейчас здесь не хватает.

Что самопроизвольно, на рефлексах переводит его взгляд на стационарный телефон в номере, и Алекса осеняет догадка, что создало в нём такое чувство недостачи. А всё дело в том, что сколько он здесь находился, то есть проживал, то его буквально каждое утро, через некоторое время после его подъёма, раздражал и тревожил звонок по этому телефонному аппарату, который ему сообщал одну и ту же новость: «Вас в холле, у стойки администрации, ожидают».

А сегодня и сейчас, как это понимает Алекс, то его там, внизу не ждут. И что тогда это всё значит? А вот этот вопрос Алекс адресует в сторону часов, спрятанных им в карман брюк, таким образом как бы намекая на то, что это, если не совпадение, то по крайней мере здесь прослеживается связь. Всё это произошло в одно и тоже время, утром, а это значит…

– Ни черта это не значит. – Махнул рукой Алекс на то, в чём он не может найти ответ, и направился в сторону ванны, чтобы там привести себя в порядок и успокоиться.

Что только частично удалось ему, и когда он вышел из ванной, то он в первую очередь посмотрел на телефонный аппарат, который, что за сволочь, всё не звонит.

– Может что-то случилось? – чувствуя в себе уже тревогу, задался вопросом Алекс. И тут же давай язвить. – С кем? – задаёт самому себе вот такой язвительный вопрос Алекс, подбивая сам себя и не пойми на что.

– Как понять с кем? – чего-то совсем не понял Алекс, что это сейчас такое было и что это в нём такое пытается его сбить с толку и загнать в тупик отношений с самим собой. А эта тёмная сторона всех его умственных устремлений, знает, что делает и продолжает нагнетать всё большую тревогу в итак не спокойной душе Алекса.

– А ты знаешь, как понимать. И нечего тут придуриваться, разыгрывая из себя наивность. Ведь за всем, чем представляется для тебя эта жизнь, в итоге всё равно стоишь сам ты. И если ты не знаешь, что с тобой происходит, то как ты можешь разобраться с чем-то ещё. Так что прежде чем что-то идти искать и находить ответы, разберись с самим собой. – В принципе по делу говорит то второе я в Алексе. Но у Алекса всё равно на всё имеется своё мнение и право на него.

– Не хочешь ли ты сказать, что Максимилиан сейчас где-то там запропал по той лишь причине, что я тут в себе частично разориентировался и потерялся? – задаётся вопросом Алекс.

– Не без этого.

– Поясни.

– Да тот же свет дня. Он, конечно, независимо от тебя светит и существует, но для тебя он возникает только тогда, когда ты откроешь глаза и на него посмотришь.

– Я понял. Тебя эгоиста не разубедить. – Сделал вывод Алекс, махнул рукой и выдвинулся в сторону выхода из номера. Выйдя из номера, он, так сказать, не собирается оглядываться на те прошлые события из своей практики во взаимоотношениях с настоящим, которые формируют в человеке те же рефлексии, а если иными и более близкими для ума обывателя сказать, то он без всяких там мыслей проследовал за своими ногами, которые его повели по коридорам отеля по знакомому для них пути (хотя здесь есть противоречие высказанному тезису, всё-таки его ноги сейчас отталкивались в своём ходе от практики прошлого, они ведь шли по уже познанному маршруту).

Таким образом Алекс добирается или доходит, что не суть важно, до фойе с административной стойкой там, останавливается на том же примерно месте, где его в прошлые разы заставал сперва врасплох или взбадривал Максимилиан, стоящий ближе к дверям входа или выхода из отеля, смотря с какой стороны на них посмотреть, и посмотрев на то место, где его с утра встречал Максимилиан, уже воочию убедился в том, что его сегодня и в самом деле здесь нет. И это не какая-то там халатность администратора, забывшего ему позвонить и напомнить о том, что вас как обычно уже здесь, внизу, ждут, а здесь имеет место нечто большее.

И Алексу, глядя на то, что Максимилиана нет, как-то стало неуютно, растерянно и пусто в себе. Он почему-то себя почувствовал никому не нужным и брошенным. Что, конечно, странно и как-то неправильно. И вообще, на основании каких прежних событий он делает такие горькие выводы. Ему что, кто-то обещал всё это время опекать и о нём заботиться. – Да! Господин Созвуки, когда в моё распоряжение выделил свидетеля. – Заявляет с долей истеричности в себе Алекс. А вот психовать на пустом и ровном месте не нужно. Всё равно этим ничего не добьёшься.

– Да. Чего-то я сегодня с утра дёрганный. – Соглашается Алекс с тем, что рекомендует ему его уравновешенность. – Ну нет его и что. Может у него сейчас появились более важные и неотложные дела. «А он уже не маленький, я уверен, что разберётся, что к чему и как действовать». – Алекс с проецировал взгляд Максимилиана на себя и сделал итоговый вывод. – Я, в общем-то, знаю принципиальную схему порядка своего движения с утра. И как-нибудь и без гида доберусь до здания корпорации. – Алекс смотрит на выходные двери, и прежде чем направиться в их сторону и сторону выхода из отеля, начинает про себя просчитывать сколько контрольных точек ему нужно впереди пройти, чтобы добраться до итогового пункта назначения.

– Сперва надо зайти в кофейню. – Намечает первую контрольную точку Алекс. И тут же его пытаются сбить с этого пути набежавшие мысли. – А если я не хочу пить кофе, то это не значит, что я обязан зайти в это кафе? – Задаёт вот такой провокационный вопрос неуверенность и сомнение в Алексе. И Алекс готов прислушаться к этим голосам внутри в себя, которые якобы выступают за свободу выбора в тебе. При этом Алекс и в самом деле сегодня не хочет никакого кофе, и этот момент ещё сильнее подкрепляет его неуверенность идти отмеченным прошлыми локациями путём.

– А может это моё тестирование. – А вот тут на ум Алекса приходят другие мысли, которые укрепляют его уверенность действовать так, как он надумал. – Максимилиан, не придя сюда, как это мне только видится, а на самом деле он где-то рядом, решил проверить, как я буду себя вести и действовать без его опеки. И здесь главное, дойду ли я до конечного пункта назначения, – все отчего-то уверены в том, что я дойду, – и при этом почему-то будет важно, каким путём я пойду к зданию корпорации. Тем же, каким я с ним ходил, или же я выберу для себя свой путь. И какой же твой выбор? – От второго, лица Максимилиана, задал этот себе вопрос Алекс.

– А почему нахоженный путь не может быть и моим путём. – Вот так ловко выкрутился из этой ситуации Алекс, пустившись, наконец-то, в путь. Где первой точкой остановки была та самая кофейня, куда они с Максимилианом забегали, чтобы себя взбодрить.

И вот что интересно Алексу в первую очередь при его заходе в то самое заведение, в котором они с Максимилианом пили кофе по пути к пункту своего назначения, так это то, что хоть Алекс и смотрел на всё его окружающее другим взглядом, то в нём ничего вокруг как вроде бы не изменилось, – люди были прежние, никому из не было никакого дела до него, кофе не изменило в себе вкус и сам Алекс после глотка кофе себя почувствовал просыпающимся.

– А почему всё должно быть по другому? – удивился самому себе Алекс, да и плюнул, само собой не в своё кофе, а на все эти в себе тревоги и предположения какого-то в свою сторону заговора. И Алексу стало в себе легко. С чем он уже без всякой этой подозрительности по сторонам, а с открытым собой направился вначале на выход из кафе, а затем по мостовой навстречу свежему и достаточно бодрящему ветерку, который, вот совершенно не зря из различных подворотен появляется, сбивая когда вас с мысли, когда бейсболку с вашей головы, а в основном, конечно, трепля во что-то новое вашу причёску. А этот утренний, бывает, что до самых костей пробирающий своей прохладой всё-таки ветерок, а не ветер, как вы, ощущая, пытаетесь себя заверить, не просто вас отвлекает от самих себя и ваших почему-то с утра постоянно негативных дум, а он не даёт вам заснуть и на всём этом не важном зациклиться, давая понять, что есть ещё кроме всего этого что-то вокруг, и давай оторви от себя голову и посмотри на это вокруг.

И Алекс в один из таких моментов, когда он, поддавшись монотонности своего ровного хода, так увлёкся наблюдением за ходом своих ног в приличных ботинках, которые так ловко обходят изгибы и изъяны мостовой, что любо дорого посмотреть, вот он на них и смотрит, что и забыл о том, куда он идёт и его не волнует ничто кроме самого себя, получается как-то вдруг наталкивается на вот такое ветровое взбадривание себя, которое его в момент одёргивает от этой своей замкнутости на себе, и он, подняв свою голову, к полной для себя неожиданности оказывается на том месте, где он почему-то не ожидал себя обнаружить. А именно на том перекрёстке дорог, где одна из дорог идёт в сторону своего расширения и ведёт к одной из городских площадей и площадок для проведения различных мероприятий общественного и развлекательного толка, что не самое для Алекса значительное, а чем запомнился для него этот перекрёсток, так это тем, что здесь он, следуя за Альфисом, натолкнулся на мимов, изображающих собой скульптуру золотого человека, и они были во главе с дерзкой девушкой.

Алекс с непониманием смотрит на всё это и задаётся вопросом. – А разве это место входит в наш маршрут следования? Мы разве здесь проходили? – И как понимает Алекс, то ответить на эти свои вопросы ему будет совершенно невозможно хотя бы по той причине, что он это место знает, здесь точно был, и выходит, что было бы логично сказать, что раз он здесь уже был, то значит, то он это место проходил. А вот все эти нюансы, с кем он здесь был и когда был, то это не столь важно. А почему, то давай уж не засоряй свой ум с утра.

С чем бы Алекс не согласился, да вот только к новой для себя неожиданности, – а для пояснения того, как он наткнулся на новую для себя неожиданность, нужно сказать о том, что он на месте не стоял, а всё это время шёл, – он вдруг зрительно наталкивается на тех самых золотых людей, стоящих в образе скульптур по разные стороны друг от друга прежде всего, как это они в себе демонстрируют, а уж затем только по разные стороны этого прогулочного бульвара, которым оказался этот перекрёстный путь.

А вот теперь, как только эти мимы были замечены Алексом, то он не просто остановился, а он замер на одном месте, видя перед собой картинку одного памятливого воспоминания, совершенно им забытого, а сейчас с помощью этой зрительной картины вдруг вытащенного им из ячеек памяти.

– Завидую им. – Заговорил Мафи, обращаясь к Максу, подойдя чуть ли не упор очень близко к вот такому золотому человеку, и вот так бесцеремонно себя ведя, не считаясь ни с чем в этом человеке, сам на то решившимся, и он знал на что шёл, когда решил изображать из себя скульптуру, так что стой и слушай, что на твой счёт думают тут люди, не такие как ты закомплексованные и зацикленные на самим себе эгоистах. О чём, в общем, и будет сводится любой разговор прохожих, ради которых и чуточку ради своего хлеба насущного из себя вот такую неприступность изображают все эти трутни. Которые так воспитаны, что ни за какие коврижки работать не хотят, но зато готовы пойти на самые большие физические и психологические затраты лишь бы не работать.

А ты вот попробуй вот так, без эмоций и движения на одном месте постоять. У тебя точно так не получится. А они стоят и хоть бы хны, и всё для того, чтобы всем доказать, что они заслуживают того, чтобы не работать, а быть для вас моральным авторитетом. Ведь сами же знаете, как в мире мизерно осталось нравственных основ, нерушимых авторитетов. А человек так уж создан, что ему нужны авторитеты, светочи разума, на кого бы он ориентировался по жизни. И вот тут он видит в этих непоколебимых людях, насколько они стойки в своих убеждениях, – а то, что их идейность самая приземлённая, как раз усиливает эффект убеждения на человека, – их не поколебать любого рода человеческим изощрением, и прохожий наполняет в себе уверенностью в том, что и он, когда это будет для него нужно, тоже сможет быть таким стойким.

– И в чём? – вопросом на вопрос отвечает Макс, тоже бесцеремонно разглядывая золотого человека, у которого они сейчас остановились, и принялись на его и за его счёт тут рассуждать и мыслить вслух. А он пусть всё это слушает и мотает на ус, которого у него нет, или он так закрашен этой, – что за краска интересно, – краской, что они и не прослеживаются.

– Они, – почему-то во множественном числе говорит Мафи, указывая на этого мима, впрочем, Макс догадывается почему, не могут мимы ходить по одиночке, ведь раз их движение неприсоединения, ни к началу возникновения мысли, её реализации в жизни, ни к её окончанию, в общем, ни к чему, основывается на вот такой, застывшей в одном положении позиции, то это должно обязательно компенсироваться чем-то другим, а множество и есть этот компенсатор, – в отличие от всех нас, – очень художественно на себя показывает Мафи, – кто вечно не находит себе места, всё бежит за чем-то, не имея возможности остановиться и хотя бы задать себе вопрос: «Куда ты так бежишь?», нашли себя и своё место в этой жизни. И как я сужу, то сумели поладить со временем, которое предоставляет им возможность, вот так, не испытывая никакого волнения, не шелохнувшись и без единого движения стоять невозможно для обычного человека долго стоять.

– А что тебе мешает также встать? – задаётся вопросом Макс, удивляя своей наивностью Мафи.

– Не мне одному, – с задумчивостью проговорил Мафи, – а чуть ли не всем нам уже не по силам быть наедине с собой, застыв в пренебрежении к этому миру, как мне видится посыл этого мима. А всё потому, что современник уже не может находиться на одном месте, не то чтобы без дела, а чем-то незанятым, и его прямо распирает оттого, чтобы куда-нибудь деться. Его мозг так сформирован, что он должен постоянно питаться информацией. Так что я лишь в том случае смогу встать на место этого мима, если у меня для этого возникнет жизненно важная и утверждающая причина. Так скажи нам, какая у тебя есть на то причина стоять здесь? – обратился с этим вопросом к миму тогда Мафи, а сейчас Алекс. Правда, не так близко, и только в своём памятливом воспоминании.

– Сейчас не время задаваться этими вопросами. – Не получив на свой вопрос ответа, Алекс нашёл причину не настаивать на своём вопросе, заодно вспомнив о своих сломанных часах, которые он собирался занести в часовую мастерскую.

– А у меня есть на это время? – задался этим вопросом Алекс, и сам же над ним посмеялся, посмотрев на вытащенные из кармана брюк часы. – Судя по часам, то его навалом. Да, кстати, как там говорил Максимилиан. Каждый живёт и ориентируется по своему внутреннему пониманию времени. А это значит, что я не могу никуда опоздать. – С этой мыслью Алекс посмотрел по сторонам, чтобы с ориентироваться и попытаться с помощью интуиции угадать, в какой стороне может находится какая-нибудь мастерская, нынче называемая сервисом по ремонту разной электроники.

И уж сам не знает Алекс как так вышло, а вышло так, что через какое-то время он и в самом деле наткнулся на искомое им заведение по ремонту вашей заболевшей техники, и получается, что он угадал с направлением выбора маршрута для поиска этого сервиса.

– Что скажите, мастер? – с еле скрываемым волнением спрашивает Алекс мастера сервисных услуг и определения вашей неустойчивости, растерянности и потерянности без того электронного устройства, которое прочно вошло в вашу жизнь, и вы без него своей жизни не представляете, после того, как озвучил ему свою проблему. И хотя мастер понимает клиента, кому как можно скорей хочется узнать внутреннюю суть возникшей проблемы, так называемую причину поломки, чтобы у себя в голове посчитать, что ему всё это дело будет стоить, – а его заверения насчёт того, что он за ценой не постоит (а так-то, как только ему принесёте счёт, он готов не только постоять, но и полежать лишь бы отстоять свою точку зрения на эти итоговые цифры счёта), говорятся лишь для того, чтобы быстрее получить обратно отремонтированное устройство, и это всё эмоции, ничего не имеющего общего с тем, что в итоге выходит, – и решить, стоит ли оно всего того, чтобы с этим аппаратом продолжать мучится, он также ещё чаще не понимает своего клиента, отчего-то считающего, что одного его желания будет достаточно, чтобы принесённая им вещь была в момент отремонтирована.

– Надо посмотреть. – С задумчивой угрюмостью отвечает мастер, искоса посматривая на этого спешного и такого взволнованного клиента, и заодно на принесённый им гаджет в виде наручных часов.

– Я вас понимаю. Но видите ли ситуация в которой я оказался, слишком неординарная. И мне как можно скорей нужны эти часы. – Сбивчиво говорит Алекс, таким образом пытаясь достучаться до человечности мастера. А мастер, человек логичного умопостроения, терпеть не любит, когда на него так довлеют и подгоняют.

– Если они вам так необходимы, то что ж вы доверили столь для себя ценное такому инструменту, который сам зависим и работает на батарейках. – Начинает делать не относящиеся никак к делу замечания мастер, кого всё это касается в последнюю очередь. О чём ему Алекс пристрастно заметил бы, не будь он так зависим от него. Вот Алекс и помалкивает до той поры до времени, как только разрешится этот кризис с его часами.

– А если дело, которое вам предстоит решить с помощью этих часов, для вас так крайне важно, то я бы вам посоветовал обратить своё внимание в сторону механических часов, с автозаводом. – Ещё и даёт вот такой совет этот мастер философии, а уж затем всего остального. И Алекс даже порывался ему указать на пробел в этом его заверении. – Мол, тогда вы ведь лишитесь для себя клиента, вздумай я заранее приобрести для себя механические часы. – На что, пожалуй, у того есть чем контраргументировать. – Думаете я зря об этом заговорил. Я являюсь официальным дистрибьютором по распространению часов секонд-хенд времени. Ведь после того, как часы, как архаизм были убраны из обращения, их в огромных количествах скопилось в пунктах их обмена на электронный, прогрессивно-выдержанный носитель твоей ориентации в пространстве. А я, между прочим, имею доступ к этим бездонным складам, доставая для ценителей древности эти раритеты времени.

И за всеми этими внутренними спорами с мастером, Алекс вдруг оказался поставленным перед фактом решения вопроса с его часами.

– Вот держите. – Говорит мастер, протягивая в сторону Алекса часы.

А Алекс и боится смотреть на них, проверяя работу мастера, который всего-то заменил в них батарею, и они, как говорят в таких случаях, работают как новенькие.

Ну а почему он, так до этого момента спешащий и требующий скорейшей наладки своих часов, как только их отремонтировали, не стал немедленно их проверять на качество работы, то тут такое дело, о котором Алекс не собирается никому ничего говорить, а вот спросить голосом неуверенности и чуточки опаски, то он это попробует.

– Скажите, сколько на них показывается времени? – спрашивает Алекс мастера.

А мастер, как с самого начала о нём говорилось и подразумевалось на входной вывеске, не только в самом деле технический работник, а он, как в начинку всякой техники умея заглядывать, также способен заглянуть вам в душу, всё равно чего-то не понял, что всё это значит, и с какой стати он будет делать то, что не входит в его обязанности и отдельно не оплачивается.

– Сколько-то, да показывает. – Пробубнив себе под нос это, всё-таки дал ответ мастер.

Что, совершенно, не устраивает этого придирчивого клиента, Алекса. – А если точнее. – Вот такое заявляет Алекс, а при этом он ещё не заплатил за уже оказанную услугу, замену энергетического мотора его гаджета, а уже начинает придираться к качеству ремонта и попросту наглеть. И, естественно, мастер возмущён вот такими современными нравами потребителя его услуг. Для кого не важен результат, а ему интересен сам процесс себя чувствовать заказчиком услуг, кто может беспрепятственно тыкать в тебя пальцем, указывая на то, что ты будешь делать в ближайшее, отведённое на ремонт его гаджета время. К чему мастер, как бы то ни было для него всё это накладно душевно, всё-таки относится с долей понимания и философски.

– А где ж ещё человеку выпустить пар. – Вот так он смотрит на это всё и на потуги людей с улицы быть важным и значительным для себя человеком. А даёт ему это всё он, человек из службы сервиса, кто по своему роду деятельности вынужден выслушивать все нарекания своих клиентов, кто приносит не только к нему своё недовольство и раздражение от такого мира, где всем правит цифра, но и хлеб насущный. – Когда все эти новоиспечённые новой моралью человечества правила, не дают ему сделать и шагу без оглядки на то, чтобы не дай пророк в судейской мантии что-нибудь нарушить и заступить границы чьего-нибудь личного пространства, то тут один шаг оттого, чтобы не психануть и не рехнуться. – Век, падла, не расплатишься за инициализацию панической атаки на субъект своего личного права на право быть субъектом и моралью личного права, плюс для него, конечно, (а для вас минус) за пренебрежение и дискриминацию именно этой характерности индивидуума, за которую он так угнетаем и оттого так ценен для общества. – В таких частично формулировках будет вынесен приговор твоему существованию нерасторопный и неразборчивый на куда вступить современник.

– Сколько есть, всё ваше. – Даёт пространный ответ мастер, пододвигая в сторону Алекса прежде всего чек оплаты стоимости ремонта (замена батарейки тоже своего рода ремонт), а уж затем только часы, которые всё-таки придерживаются рукой мастера на случай предвиденных его интуицией и знанием человеческой природы обстоятельств. Это когда у клиента, вот же какая удивительная неожиданность, не окажется с собой денег для оплаты его работы.

– Знаете, как бывает, впопыхах забыл на тумбочке в прихожей кошелёк. – Заглядывая в глаза мастера, ища в них и там понимание своей проблемы, и заодно пытаясь доказать ему, что он заслуживает доверия, начнёт тянуть свои руки в сторону отремонтированного гаджета этот ловкий на желание получить всё бесплатно клиент. Ну а мастера давно уже не обдуришь на вот такие посылы. Он, битый опытом и практикой, знает к чему ведут вот такие договорные отношения, закреплённые только словом. Клиент, только получив гаджет, по выходу из мастерской в момент о своих обещаниях забудет, а ты сиди и мучайся в ожидании подтверждения того, что ты был обманут.

Так что мастер будет крепко держать в руках часы Алекса, пока тот не оплатит выполненную работу. И он теперь догадывается, с чем был связан этот вопрос о времени, которое показывают его часы. – Мол, я рассчитывал на совершенно другое время, а вы вот как меня подставили, поставив на них другое, сообразно своему пониманию. – Заявит вот такую бессмысленность этот странный клиент. И ожидаемо мастер ничего из им сказанного не поймёт.

– Вы это о чём? – в край удивился мастер, посматривая, то на экран часов, то на этого странного человека, утверждающего, что он ввёл его в заблуждение, как минимум, а как есть на самом деле, то он внёс такие коррективы и погрешности в его время, чуть ли не сломав, что он себя не может чувствовать прежним, законопослушным человеком, и он с этого временного момента, – правду говорят, что для любого события в жизни человека и для самого него наступает тот самый час, который всё это запускает, – он, вы уж не обессудьте, заёмщик чужого времени. – Так что вы понимаете, что вы ещё легко отделаетесь, если я заберу только эти часы за спасибо, не прибрав к рукам ещё что-нибудь лишнее в вашей лавке древностей. – И с такой угрозой в глазах и движениях рук это скажет этот странный клиент, Алекс, что мастер самопроизвольно выпустит из своих рук часы, в которых была вложена и частичка его времени.

Но к облегчению мастера всё пошло не по этому, сгущая краски, сценарию. А этот странный клиент взял чек, не выказал на лице никакого неудовольствия на такой отличный аппетит мастера, расплатился с ним, и затем уже получил в свои руки свой гаджет. Который он подносит к своему лицу, здесь им делается задумчивая и нерешительная пауза в сторону нажать кнопку включения экрана часов, – а мастер всё это время не сводит с него взгляда и пытается понять, что того так беспокоит, – и, наконец-то, нажимает эту пресловутую кнопку.

И как видит происходящее перед собой и в руках этого типа мастер в несколько художественном оформлении своей фантазии, то в дымке полумрака светом экрана часов освещается тёмное лицо его странного клиента, которое на одно мгновение замерло, чтобы прочитать то, что ему открылось на экране часов, затем всё это проанализировать, и как всему итог, на всё это отреагировать гримасой недоумения. С которой он косится в сторону мастера, крепко так в него впивается взглядом, и спрашивает. – Они точно работают?

– А вас что-то не устраивает? – вопросом на вопрос и всё в агрессивной манере отвечает мастер, отлично зная, что лучшая защита – это нападение.

– Они показывают тоже самое время, какое на них было, когда я на них в последний раз смотрел. – Говорит с долей сомнения Алекс.

– Значит, сейчас такое для вас время. Вас это не устраивает? – даёт вот такой путанный ответ мастер.

– Но ведь прошло время с того момента, когда я на них смотрел в последний раз, и тогда было тоже самое время. И разве это не обуславливает изменение времени. Оно ведь не стоит на месте, а движется. – Алекс поясняет то, что его так вводит в сомнение.

– Ну оно также циклично и ходит по кругу. – А у мастера тоже есть свои резонные возражения и аргументации того, что его клиент принять не хочет, а уж затем только понять.

– Но… – хотел было ещё что-то возразить Алекс, но осёкся, поняв, что он не сможет ничего объяснить этому постороннему для него и для всего того, чем он живёт человеку, если не введёт того в курс произошедшего с ним и какую роль играют во всём этом эти часы. Где вот это его сомнение в правильности и верности указания времени на этих часах, находящихся в своей логической и прямой привязке с часами Евы, основывается на том, что они за то время, которое прошло с последнего момента, когда он фиксировал по своим часам разделяющее их расстояние, как и само время, не стояли и не находились на одном месте и перемещались в пространстве. Что предполагает изменение фиксации времени на их часах. Но как сейчас видит Алекс на своих часах, то расстояние между ними ни на секунду не изменилось, а в это он не может поверить. Из чего напрашивается два, прямо противоположных друг другу вывода.

Первый вывод, наиболее разумный и близкий к реальности жизни, указывает на то, что часы всё-таки сломаны, и по причине какого-нибудь забравшегося в него вируса, а может из-за банального падения на пол, замерли на одной временной отметке.

Второй вывод более фантастичный и только с натяжкой может принят. Ева в отличие от него более целеустремлённая личность (что правда, и эта правда заставляет эту версию объяснения этого времени на часах не отвергать) и она всё это время не отходила от взятых на себя обязательств, держать его на расстоянии натянутого поводка (как это она сумела осуществить, то это совсем другой вопрос огромной загадки женского интеллекта). В общем, держала время и расстояние между ними в одном интервале. Оттого часы и показывают тоже самое время.

– Их надо проверить. – Приходит к решению Алекс, и с такой резкостью и скоростью бросается вон из помещения сервиса, что мастер аж присел от такой неожиданности и испуга, с уверенностью в то, что этот странный клиент всё-таки оказался жуликом и бандитом, раз он у него похитил его уверенность в себе и время, которое ему понадобиться для того, чтобы прийти в себя.

Алекс же, оказавшись на улице, не останавливается сразу у дверей мастерской сервиса, а он по инерции проходит ещё некоторое расстояние, и только уже здесь делает для себя остановку, чтобы… нет, не для того, чтобы посмотреть на часы в своих руках, – он всё это время их держал перед собой, как компас и навигатор в одном устройстве, – а чтобы, как оказывается, к своему удовлетворению успокоиться.

– Они всё-таки работают. – По смещению фигуральной стрелки времени, а так-то изменению таймера времени, сделал такой удовлетворяющий вывод для себя Алекс. – К тому же в мою сторону работают. – А вот ещё одна причина порадоваться Алексу, обнаружившему сокращение временного расстояния между собой и Евой, которая всё-таки не всегда добросовестна и готова соответственно отреагировать на резкое изменение часовой обстановки. А может она, посчитав, что от Алекса уже не стоит ждать сюрпризов, – там всё стабильно и уравновешенно, быстро я нашла к нему ключик, – расслабилась, отложив в сторону часы и, наконец-то, решила заняться собой, хоть чуточку поспать.

– Вот же для неё будет удивлением, когда она отроет свои глаза и первым делом посмотрит на часы, – ну и что там произошло за это время, зевнёт она, – а там в две минуты расстояние между мной и ею. – Аж закатился от удовольствия Алекс, представляя ту вытянутость в удивление и чуточку потрясение физиономию Евы, когда она не просто увидит вот такое время на своих часах, а для неё это будет откровение сравни вселенскому потопу.

– Да как же так?! – вскрикнет Ева, запутавшись в причёске и отбросив от себя часы, и одновременно от них одёрнувшись как от чего-то жалящегося. А так как Ева в этот момент находилась на кровати своего номера, то она отскочила чуть ли не на край кровати, где чуть-чуть ей оставалось, чтобы не упасть.

Но она не упала, и этот момент её обрадовал. – Фу ты, чуть не упала. – Проговорила Ева. И тут в этот самый момент раздаётся стук в дверь, уже на себя одёргивая всё внимание Евы, которая в испуге забывает держать себя в руках и главное на кровати, и как результат, она, в голове закружившись, слетает с неё прямо на пол, в пространство между кроватью и стенкой. Откуда вылазить не спешит, пытаясь таким образом спрятаться от Алекса, кто сейчас пришёл до её номера и там стоит, и стучит: Ау! Есть кто дома?!.

– А где она сейчас найдёт такие допотопные часы. – Как-то резко сменил тему своего размышления Алекс, вдруг и почему-то вспомнив предложение мастера из сервиса использовать механические часы для столь важных дел. – Что было под рукой, то и использовала. – Добавил Алекс. Из чего стало понятно, с чем было связано это его отвлечение от Евы. Решил Алекс Еву пожалеть и дать той время со своими мыслями собраться и вылезти из-под кровати.

– Куда сейчас? – задался этим риторическим вопросом Алекс. Которым он мог бы и не задаваться, так как уже выдвинулся и получается, что он уже знает куда идти. А вот куда он решил идти, то тут гадать не нужно, до того пункта своего назначения, который входит в его намеченный маршрут, и который его приводит… – А вот это уже интересно. – Комментирует складывающуюся и лежащую впереди него ситуацию Алекс, видя стоящего у входа в головное здание корпорации Максимилиана.

Максимилиан же, как только заметил Алекса, рефлекторно дёргается посмотреть в сторону одной из своих рук. Здесь, видимо, он вспоминает на чём основывается эта его мышечная память, ухмыляется этому своему, из прошлого и такого далёкого времени действию, когда он поступки и действия людей сверял по своему времени, которое носилось им на своих наручных часах (а какое спрашивается отношение они имеют к свободе личности постороннего человека, кого такой контролирующий его подход, не то что ограничивает и ставит в рамки вашего мировоззрения, а люди свободной воли небезосновательно считают, что это нео-колониальный взгляд на человека) и отмахнувшись от всего этого, с чем-то на отдалённо похожим на улыбку или же удовольствие от встречи выражением на лице, делает один шаг навстречу встречи с Алексом. Таким образом давая ему понять, что о нём не забыли и его тут ждут.

Что подтверждает некоторые догадки Алекса насчёт того, что его не встреча Максимилианом в отеле и затем его самостоятельный приход сюда, были спланированной акцией, целью которой было выявить …А вот это он сейчас узнает, и буквально сразу, раз Максимилиан обошёлся без всех этих формальностей и приветственных церемоний, и сразу перешёл к делу.

– А ты, несмотря на сбой в алгоритме действий, всё равно прибыл в назначенное место и при этом вовремя. – Делает такие выводы из прихода сюда Алекса Максимилиан. – Из чего можно сделать вывод о том, что человек всегда последователен, следуя своему намеченному пути. И если он на каком-то этапе своего пути к пункту своего назначения, который он изо дня в день проделывает в своей цикличности, получит какой-нибудь сбой, он в итоге всё равно сумеет пройти намеченный им путь. Что наводит на следующую логическую цепочку. – Глядя куда-то в незримую даль, проговорил Максимилиан. – А нельзя ли спрогнозировать с большой долей вероятности впереди лежащий путь человека, зная все его характеристики и человеческие особенности. Ведь если он так последователен в своих действиях, где каждое из них соответствует чему-то в нём характерному, и это его приводит к тому-то и тому, а это всё основывается на его особенностях психики, то и его будущий путь можно рассчитать до своей погрешности. И он точно не свернёт на альтернативный своей знамости путь.

– Есть такая вероятность. – Пространно согласился с Максимилианом Алекс. Максимилиан отрывается от своих мыслей, смотрит на Алекса, и после небольшой паузы отвечает ему. – Этот вопрос мы отложим на будущее. А сейчас мы закрепим полученный результат. Ты, можно сказать, прошёл чуть ли на половину из 24 контрольных точек…Да, кстати, а ты их для себя как-то отметил. Можешь мне их озвучить? – задаётся вдруг вопросом Максимилиан. А Алекс, как оказывается и им выясняется, не готов отвечать на вопросы. Что и выказывает своей лицевой невыразительностью.

Максимилиан за ним этот момент замечает и снимает этот вопрос, задавая другой, ближе к тому, к чему они сейчас стоят и находятся. – А что насчёт того, чтобы предсказать следующую контрольную точку, которая нас впереди ждёт.

– Лифт. – Как-то само собой, скорей непроизвольно, чем осмысленно высказалось Алексом.

– Верно. – Соглашается Максимилиан. – Видишь, ты уже можешь просчитать и спрогнозировать наши дальнейшие шаги и возможно, что и действия. Хоть и лифт лежал в плоскости фактической очевидности. Но этот пример важен нам для понимания подхода к расчётам прогнозирования следующих за предыдущим шагом человека шагов. Где за шагом его левой ноги, с самой большой вероятностью последует шаг правой ноги. И это в любом случае, даже вздумай он остановиться или упасть. А вот куда он дальше пойдёт и повернёт, то для прогнозирования этого нам нужны знания характеристик этого человека и стоящий в нём и вокруг него информационный фон. Ладно, пойдём. – Завершает свои размышления Максимилиан, выдвигаясь в сторону входных дверей здания. Куда вслед за ним выдвигается и Алекс. Но не с правой ноги, как он раньше бы и всегда делал, будучи правшой и так в него было заложено внутренней моторикой и судьбой, а он решил опровергнуть на практике эти умозаключения Максимилиана, такого большого теоретика действительности.

Но как видит Алекс в отражение стеклянных дверей, ведущих внутрь здания корпорации, то этот его манёвр с ногами, который ничего ему не принёс особого, кроме сбоя в ходе, не прошёл мимо внимания Максимилиана, кого это даже улыбнуло тем, что дурак ты, Алекс, если так и не понял, что и этот твой шаг в противоречие мне был предполагаем и предсказуем. Мы же всё о тебе знаем, и на основании этого можем просчитать с большой вероятностью каждый твой последующий шаг.

Что, естественно, мало понравилось Алексу, в себе замкнувшемуся и решившему больше так не подставляться. Да вот только его гложет сомнение в верности такой своей реакции. Ведь она запросто может быть просчитана, и тогда …Я не поддамся манипуляции собой. – С агрессией про себя высказался Алекс, и как ни в чём не бывало, и даже того больше, его всё это забавляет (а теперь пусть просчитают, что за этим моим поведением стоит), не стал обращать внимание по сторонам, следуя за Максимилианом до лифта.

Правда, стоило только Алексу сфокусировать своё внимание на этой контрольной точке своего жизненного пути, как перед его глазами тут же возникла картинка даже не самого лифта, хотя он там тоже был, как часть интерьера, а он, сам того не хотя, сумел с прогнозировать то, что у лифта его может ожидать. А в частности ожидающие лифта люди. Что, в общем-то, не сложно угадать и спрогнозировать даже свободному от всяких мыслей и предположений лицу, но вот предсказать нахождение среди этих людей Лидию Зимовну и подлого по утверждению Алекса Адама Карловича, который не отказался от своих планов и убеждений в сторону закабалить Лилию Зимовну, будет не всем по плечу хотя бы потому, что не всем придёт в голову о них знать и затем вот такое тут придумывать.

А вот Алексу эти люди почему-то привязались, и ему, как бы это было неудивительно, хотелось знать, на какой кризисной отметке находятся их отношения. Где Лидия Зимовна изо всех сил пытается разорвать всё то, что называется связью между ней и этим Адамом Карловичем, тогда как тот всё делает для того, чтобы укрепить их.

– И как же ей помочь? – задался этим вопросом Алекс, сам того не понимая, что он этой своей заинтересованностью в этих людях, увеличивает вероятность их нахождения сейчас у лифта и заодно подтверждает правоту Максимилиана в том, что как-то уж очень банально предсказуемы люди, что даже я, кому до них нет никакого дела и я стою в стороне от всех них и всех этих интриг, в которые они погружены по уши, ноздри и ещё чего-то чувственного Адама Карловича, запросто могу просчитать их шаги и движения сердца наперёд.

Но ответа на этот вопрос Алекс никак не может найти, к своему удивлению натолкнувшись на удивившую его в сильное волнение мысль. – А я ведь, так получается, что теперь не могу воспринимать этот лифт без присутствия рядом с ним этих людей. И как всё это понимать? – озадачился новым, безответным вопросом Алекс. За всем этим и не заметив, как они с Максимилианом пришли к лифту. Где, как и ожидалось Алексом и прогнозировалось словами Максимилиана, всё было на своих местах. Лифт и ожидающие его люди все они здесь присутствовали. Но как этого не видит Алекс, видя то, что что-то, а точнее кого-то, и он знает кого, не хватает, то раз тут ещё не все в сборе, то уже они с Максимилианом не пришли к лифту. Вот такая удивительная интрига и странность приходит в голову Алексу, принявшемуся кидать в разные стороны свои взгляды, пытаясь там высмотреть подзапоздавшую Лидию Зимовну и век его не видеть, но без этого картинка лифта не будет полной, Адама Карловича, падлы, и заодно гадать, что стало веской причиной их здесь отсутствия и опоздания.

Что совершенно глупая затея, если пребываешь в самонадеянной уверенности насчёт того, что всё в этом мире живёт и движется по своим независимым траекториям и что нас между собой и связывает, так только то, что мы знаем о существовании друг друга. А вот у Алекса на этот счёт было другого рода понимание. Он считал, что всё и даже каждая, даже самая элементарная единица этого мира, не только связаны друг с другом, а каждый из нас влияет друг на друга. И основывалось его такое мировоззрение на том, что все мы пребываем в одной атмосферной среде, дыша одним и тем же химическим соединением, кислородом, и одно уже это доказывает, что мы оказываем влияние друг на друга, питаясь из одной среды, вдыхая, к примеру, то, что другой из нас выдыхает и наоборот.

И, исходя из всего этого, Алекс вдруг решил, что Лидия Зимовна опаздывает, а Адам Карлович не может без того, чтобы её не преследовать и идти за ней попятам, там в ней высматривая для себя самые желанные, а для Лидии Зимовны пагубные перспективы, по той лишь причине, что он сегодня прибыл сюда со своей коррекцией времени.

– Но должна же быть формальная причина объяснения её задержки? – задаётся вопросом Алекс, совершенно не считаясь и пренебрегая мнением и желанием Адама Карловича, чьи желания и хотелки посвящены полностью решениям Лидии Зимовны. Так что можно не спрашивать себя и задаваться вопросом, куда запропал и что там делает Адам Карлович. Он, следуя своим пагубным пристрастиям не даёт свободно дыхнуть и следовать своим путём Лидии Зимовне. А вот эта мысль о предсказуемости хода по жизни Адама Карловича и вообще, его ближайшее направление пути можно легко спрогнозировать, наводит Алекса на сказанное ему при сейчас встрече Максимилианом.

– Зная, на что способен человек, можно предсказать пути его будущего. – Само собой утрированно и пропуская через себя, вот так интерпретировал сказанное Максимилианом Алекс. А это уже не просто наводит Алекса на связь между этими двумя событиями, своим и их приходом сюда со сдвигом по времени, а это прямо указует на это.

– Но всё же, что её могло задержать? – задался новым вопросом Алекс, уведя его мысль в такие тайники женского неблагоразумия, а скорее беспечности, что Алексу даже в себе сглотнулось от всего того, на что способна с виду вроде как деловая и такая серьёзная леди, поди что ещё с юридически-философским образованием, и стоило только появится стрелке на её колготках, да ещё не в самом заметном месте, – но я же на этом месте и на ней сижу, и мне всё передаётся из того, для чего она раскрыла свои просторы, мол, на всё, что хотите смотрите, а при случае и берите, – как она уже себе не находит места, вся в себе теряясь и уже не ориентируясь не во времени и в пространстве.

А Адаму Карловичу только на руку такая её разориентация в своей уверенности быть неприступной к преступным против морали предложениям вот таких людей, как он, Адам Карлович. И он в момент усмотрел всё это волнение и неуверенность в поведении Лидии Зимовны, уже не выглядящей такой неприступной и самостоятельной. Так что можно ей преградить снова путь и дать понять, что, то предложение в лифте, которое по стечению необычайных обстоятельств было всеми свидетелями этого происшествия неверно истолкованы, – мне подвернула ногу моя падучая, – остаётся в силе, и я готов, Лидия Зимовна, дать вам ещё один шанс и время принять для себя верное решение, не отталкивать от себя руку помощи благодарного и очень отзывчивого человека.

Ну и Лидия Зимовна, не могущая ни о чём другом думать и соображать, как только о том, что свербит все её мысли через вот такую заднюю подставу, ни нет, ни да не говорит этому подлецу Адаму Карловичу, так и подбивающего своих подчинённых на неуставные и не прописанные в корпоративных правилах отношения, тем самым давая тому надежду на так называемый служебный роман. При этом не на паритетных и равных началах, где каждая из сторон этих своеобразных отношений имеет равное слово, а раз он начальник, а Лидия Зимовна подчинённая, то хочешь того или нет Лидия Зимовна, а вам придётся всё это учитывать и не нарушать субординацию.

– На практике и в живую это будет выглядеть следующим образом: Моё желание закон, а ваше только предложение. – Доведёт до Лидии Зимовны общее её отныне положение Адам Карлович и немедленно давай желать и на практике рассматривать, как Лидия Змовна усвоила им сказанное. Мол, посмотрим, насколько ты сообразительная, доходчивая и соответствуешь ли своему занимаемому рядом со мной месту.

Что и говорить, а в сторону Адама Карловича этого делать не стоит, и не только потому, что он этого не стоит, слишком уж он предсказуем на свою пакостную позицию в сторону интересных очень современниц, к которым бесспорно причисляема и Лидия Зимовна, а потому что, только дай ему повод заговорить, то он вас уж точно заговорит, чтобы перетянуть на свою сторону. Что и получилось прямо щас, когда это Алекс через вот такой обыденный оборот речи: «Что и говорить», хотел выразить всю степень своего негодования в его сторону. Впрочем, и сам Алекс хорош, с такой приземлённой позиции смотря не только на Лидию Зимовну, а через неё на всех представительниц женского пола, у кого нет других, кроме как личных и бытовых причин, чтобы изменить размеренный и запланированный теми же служебными обязанностями ход своей жизни.

Тогда как и в их жизни, а в частности жизни Лидии Зимовны случаются такие жизненные моменты, когда они задумаются о высоком, натолкнувшись, к примеру, на самую обыденную и каждый раз ею используемую в своём обиходе вещь, на ту же помаду. Но не у себя на туалетном столике в будуаре или в ванной в современной транскрипции, а по пути на свою службу, где она не как все жительницы мегаполиса, смотрит только себе под ноги и на то, чтобы с кем-нибудь не столкнуться, а она, как человек живейшего и любопытнейшего склада ума, который просто обязан быть и присутствовать у гражданок юридической специализации, – она должна знать в лицо человеческие пороки и проблемы, чтобы затем уметь их выявлять и лечить с помощью юридического слова, такого, как кассация, иск или приговор, – смотрит прямо вам в лицо и иногда по сторонам, где тоже есть на что посмотреть и там бывают интересные предложения. На одно из которых она сегодня по пути сюда на службу и натолкнулась.

А именно на очень призывной вид одной модельной внешности девицы, которая в таком удивительном ошеломлении раскрыла свой рот, глядя в вашу сторону, где она видит, конечно, не вас, а нечто такое, что его потрясло до основания и до вот такого прекраснейшего умопомрачения, что взгляда от неё не оторвёшь. Но Лидии Зимовне не было никакого дела до того, что привело в такой коммерческий успех с этой стороны экрана эту девицу, когда она по ней видит то, что кратно и эффектно подчёркивает и увеличивает в ней эту фантасмагорию очарования и красоты.

И это, что за совпадение, помада, используемая ею для подчёркивания надутости и одновременно задумчивости губ. Ну а совпадение заключается в том, что Лидия Зимовна всё сегодняшнее утро размышляла над тем, какой оттенок помады выбрать для своего выхода в свет. И так ни к чему и не пришла в итоге, выйдя из дома, как раздетая, не накрашенная. А тут она натыкается чисто случайно на этот рекламный баннер, хотя, как случайно, говорят, что нами ищется, то и находится в этом водовороте событий вокруг тебя, и её путь к сегодняшнему приходу сюда со сдвигом по времени, был предопределён.

Что опять же какое-то однобокое в сторону женского пола определение Алексом, считающим, что их кроме себя ничто не волнует. Тогда всё совершенно не так, а эта их, так называемая бескрайняя любовь к себе, если даже гипотетически это принять за факт, то и она зиждется не на одном своём личном эгоизме, она всегда отталкивается отчего-то. И это чего-то необязательно её природные инстинкты. А этой основой, фундаментом является на себя посмотреть под другим, чего бы мне в себе изменить ещё, углом, может быть и со стороны человека совершенно не в твоём вкусе. Как в случае с Адамом Карловичем, кого Лидия Зимовна терпеть не может в отличие от него, у кого крайне противоположные взгляды на себя и главное, что сильно тревожит Лидию Зимовну, то и на неё саму.

Вот она и решила ещё со вчерашнего вечера прибегнуть к одной женской уловке или хитрости, как кому интересней и верней называть, и внести в свой облик и внешний вид кардинальные изменения в плане покраски волос. – Была брюнетка, стану блондинкой. – Вот так решительно подошла к изменению своего имиджа Лидия Зимовна, посчитав, что изменения в своей жизни нужно всегда начинать с самого себя. А причёска эта самый близкий и лёгкий путь к изменению.

– А этот подлец, Адам Карлович, в упор никого не видящий, надеюсь очень, меня за меня не признает, сперва, конечно, не узнав. А мне это будет как раз на руку, когда он ко мне полезет близко знакомиться. И когда дело дойдёт до нарушения границ моей неприкосновенности, тут-то я его и осажу тем, что назову своё настоящее имя. – Радуясь этой блестящей по своему рассуждению затеи, Лидия Зимовна даже представила, как всё это произойдёт.

– А как же, Адам Карлович, Лидия Зимовна. Я слышала, что вы ей отдавали перед всеми другими предпочтения и предлагали личное содействие во всех её начинаниях. – Запыхавшимся голосом, как следствие душевной и чуточку физической борьбы с поползновениями Адама Карловича в сторону щипаться и целоваться, чуть ли не отбивает у того охоту всё это в её сторону предпринимать Лидия Зимовна. Что на мгновение останавливает в оцепенении Адама Карловича, чего-то совсем не понявшего, причём тут эта стерва, Лидия Зимовна. Ведь её тут нету, и тогда какого хрена о ней вспоминать. А раз так, то что это тогда за доводы и аргументации такие против поползновения его рук на новый характер взаимоотношений и на одиночество организма Стефании Григорьевны, как ему представилась Лидия Зимовна.

Давайте уж, Стефания Григорьевна, бросьте все эти свои женские штучки и уловки, единственной целью которых является себя оправдать в глазах какой-то там морали и общественности. На которую по большому счёт всем наплевать, и по своей сути, каждый из нас и формирует общество, и это, так называемое общественное мнение. И что тут удивительно и несколько странно, так это то, что каждый из нас имеет про себя особые морально-нравственные воззрения, но когда они всё обобщаются в общем, то ничего такого и близко не видно.

– Это всё наветы завистниц и клеветников. – Адам Карлович между тем берётся за как он считает за своё в Лидии Зимовне, представившейся ему Стефанией Григорьевной, в частности за её ручку, которую он, гад такой, перехватил и через неё пытается перетянуть в свою сторону скромность и неподатливость Стефании Григорьевны, заговаривая ей зубы вот таким банальным оправданием. В общем, за дуру её считает, которой и такое оправдание сойдёт. Что ещё сильней сказывается на раздражении Лидии Зимовны.

– Я вам не верю. – Вот такое заявляет Лидия Зимовна.

– А мне и не нужно верить. – Как само собой даёт такой ответ Адам Карлович. – Я не представитель культа. И не собираюсь вас учить морали, навязывая вам свои житейские принципы. Я полностью за вами оставляю свободу выбора. – И вот же, что за лукавый и коварный Адама Карлович, сумел он этими своими заверениями подкупить Стефанию Григорьевну, для которой, как и для всякой современницы, самое главное в жизни это свобода своего самовыражения. Которую ей предлагает Адам Карлович через вот такую небольшую уступку его слабостям.

Что заставляет крепко задуматься Лидию Зимовну над предложением Адама Карловича, затем уже самого Адама Карловича, увидевшего в этом её изменении внешнего имиджа сигнал в его сторону, и в последнюю для них, а для себя в первую очередь Алекса, увидевшего по Лидии Зимовне подтверждение такой для себя догадки насчёт причин её здесь появления со сдвигом по времени. Хотя причина и следствие этих его мыслей могли и поменяться. Тем более Алекс не настаивает на своих авторских правах насчёт вот такой идеи Лидии Зимовны, с помощью изменения цвета волос и причёски внести некоторые изменения в свои отношения с реальностью, где Адам Карлович являлся неотъемлемой частью неё.

При этом она допустила принципиальную ошибку, когда закладывала в этот план своё желание быть неузнанной Адамом Карловичем, совершенно забыв одну важную существенность. Такие, как Адам Карлович люди, представители мужского интеллекта, да, в общем, все они такие, никогда, слышите никогда, не замечают изменений в вашей причёске. Правда, вот такие, с помощью краски кардинальные изменения, если они не дальтоники, всё-таки до них доходят. И тогда с их сторону звучат удивительные и до чего же коробящие женский слух вопросы: «И зачем, спрашивается, тебе это нужно?». При этом у них уже на этот счёт есть свои мужланские выводы. – Это она хочет что-то мне сказать. – А вот такой ход мысли Адама Карловича опасен. Он обязательно решит подумать в самую нежелательную для Лидии Зимовны сторону.

И с вот такими позициями друг на друга, с внутренними раскладами на характер сейчас и в будущем отношений, все эти стороны себя и назревающего конфликта, зашли в лифт по его приходу, и там постарались занять друг к другу наиболее для себя удобную позицию. Так Лидия Зимовна почему-то сочла для себя встать в самом центре, мол, здесь она будет у всех на виду, и Адаму Карловичу будет крайне неудобно и далеко ей нашептывать на ухо очередную похабность, плюс его руки не смогут в своих прилипчивых целях использовать это ограниченное на тесноту пространство. Что касается Адама Карловича, а он такой энергичный человек, что его всё касается, как он того считает, то он на этот раз был как-то удивительно обойдёт Лидией Зимовной и не сумел проявить свойственную ему расторопность, задвинутый к стеночке зашедшим за ним Максимилианом. Что, впрочем, не мешает ему смотреть и находиться со стороны самой незащищённой для прогресса его мыслей стороны Лидии Зимовны. Что позволяет ему её смущать своими домыслами насчёт того, куда он там сейчас на неё смотрит и какие из всего этого делает пакостные выводы.

А вот реализовать в действительности все эти, однозначно имеющиеся в наличие планы Адама Карловича по ещё большему ожесточению в свою сторону Лидии Зимовны, не даёт присутствие в лифте других людей, и главное Алекса, вставшего чуть сбоку между Адамом Карловичем и Лидией Зимовной. Где любое нарушение Адамом Карловичем личного пространства Лидии Зимовны им будет обнаружено и пресечено, как он дал Адаму Карловичу понять своим суровым в сторону вот таких взаимоотношений взглядом.

– Только попробуй, гад ползучий, протянуть свою руку в сторону тыла этой беззащитной гражданки, я не только не промолчу, а и по рукам могу дать. – Читалось такое предупреждение Адаму Карловичу в глазах Алекс. И теперь не сложно догадаться, почему он так его невзлюбил, ответно зло на него посмотрев.

– Так, мне нужно ехать на сорок восьмой этаж. – Как-то вдруг все мысли о себе, о друг друге и вообще о чём-то, перебивает голос Максимилиана, занявшего в лифте место у пульта его управления и так сказать, взявшего на себя роль капитана этого корабля. – Никто ничего не имеет против этого? – с такой суровой подоплёкой в сторону вероятного противника такого его решения это спросил и посмотрел на людей в лифте Максимилиан, что в лифте стало до дрожи в ногах и до того холодно, что люди в нём от этого холода поёжились.

И совершенно неясно для Алекса в первую очередь, что больше всего придавало убедительности Максимилиану в этом его озвучивании планов на ближайшее будущее для всех этих людей в лифте, которое будет полностью подчинено желанию Максимилиана ехать без всяких остановок до 48 этажа, о котором у пассажиров лифта есть одно лишь представление, что он есть, хотя его быть может и нет, и туда позволено и значит, доступно ехать только людям самого высокого полёта и гордости в себе, либо этот его столь грозный и суровый вид, в который вложена его любого рода нетерпимость в сторону возражения себе, которая подкреплена физической и моральной силой, или же его представительство быть свидетелем. Кто сейчас будет свидетельствовать, и не только устно, а возможно и письменно на скрытый в карманах рясы передатчик, вашу неприязнь, строптивость и ваше недовольство существующей системой взаимоотношений властных структур, где свидетели есть оплот системы власти, и их свидетельство бесспорно, а вы значит всего этого против. В общем, есть над чем в себе подумать, прежде чем начать пререкаться с тем, кто есть основа основ окружающего вас мира.

А между тем Максимилиан стоит и ждёт возражений против выбранного им маршрута движения лифта, который, как все тут должны сейчас и немедленно понять, поедет до озвученного этим крайне сложным в своей опасной неприглядности типом этажа без остановок, как экспресс.

Что, как оказывается, настолько не устраивает одного служащего со взмокшим от напряжения красным лицом с пролысинами на голове, что у него есть вопрос, подразумевающий собой возражение такой постановкой вопроса уже Максимилианом. – А если кому-то из нас нужно раньше выйти? – вот так этот гад тут всех подставляет, имея наглость обобщать и значит, этот опасный человек (Максимилиан) может в любого из людей в лифте пальцем тыкнуть, осадив в свои штаны вот таким предположением: «Ты что ли?».

Но как сейчас же выясняется, то этот страшный тип суровой наружности, ещё опасней, чем кажется.

– По-маленькому хочешь, что ли? – задаётся таким вопросом Максимилиан, вгоняя в ещё большую краску этого невоздержанного на свои заявления типа, только благодаря которому все люди в лифте почувствовали себя неловко и чуточку стеснительно такой человеческой естественности. И теперь все со злобным недоумением смотрят на этого конфликтного человека, помолчать и минуту не могущего, от которого ещё чего похуже ждать теперь можно и нужно.

– Ну, если ты не так сильно хочешь, – делает свои выводы Максимилиан из ответного молчания этого подстрекателя на конфликтные ситуации, – а у тебя на этот счёт просто есть свои принципиальные расхождения с моими решениями, то я готов выслушать их. А чтобы тебе было легче мне возражать, я тебе озвучу, исходя чего я принял такое решение, ехать экспрессом до моего этажа. Всё просто, я отталкиваюсь от логики, которая подсказывает, что самый прямой путь до цели лежит добираться туда без остановок. И тогда какого хрена я буду терять своё время на эти не нужные мне остановки? Правильно я считаю? – уже с этим вопросом обращается Максимилиан к этому конфликтному и такому неуживчивому в обществе человеку.

А Адриан Щекоткин, как именовался этот конфликтный человек, видя отлично перспективы своего возражения этому типу, не может не согласиться с математически и геометрически выверенными правильными расчётами и выводами: самое близкое расстояние между двумя точками прямая.

– Правильно. – Соглашается к выдоху облегчения всех пассажиров лифта Адриан Щекоткин. И на этом казалось всё, можно теперь и ехать, да вот только слишком вредный и настырный этот Адриан Щекоткин. – Вот только вы времени больше потеряли, тут нам всё это объясняя. – И только это сказал Адриан Щекоткин, как все пассажиры в лифте обомлели и похолодели от охватившего их страха и неминуемого возмездия от этого жуткого человека, который и по их вине тоже, был обречён на потерю своего времени. Что он точно не потерпит, и их эта поездка в лифте, им на весь, самый короткий остаток жизни, да к тому же в одну сторону, отрыгнётся.

– А знаешь, ты прав. Вот только хватит ли тебе сил, нести свою правоту в этот мир, я не знаю. – Ничего сразу не предприняв, а только чуть в сторону Адриана лицом придвинувшись, низким до сердечного озноба голосом проговорил Максимилиан, и…Все замерли в ожидании того, что дальше будет. А дальше будет нажатие им кнопки лифта, и лифт, как-то зарычав, чего за ним никогда не замечалось, как какой-то автомобиль тронулся с места и поехал по своему маршруту в глубокой тишине и ожидании чего-то такого, что повергнет всех в ужас.

А что-то ужасное обязательно произойдёт, как всем пассажирам лифта уверенно считается, окромя разве что только Алекса, недоумевающего по совершенно другому поводу. Он никак не поймёт, для чего всё это представление Максимилианом было разыграно. Хотя некоторые догадки, как всегда есть. – А я ведь за всем этим, – сам себе кивая в сторону Лидии Зимовны, кто для Алекса и есть всем этим, рассудил Алекс, – и пропустил мимо себя, что мы зашли не в тот лифт. А Максимилиан ничего не делает просто так. Значит, всё это представление предназначается для меня. И в чём… – на этом месте Алекс неожиданно был перебит Максимилианом, кто к потрясению пассажиров лифта принялся насвистывать такую жуткую мелодию, которая в фильмах ужасов предполагает и ведёт вас в лапы того самого события, которое ввергнет всех вас в такой ужас, что тут по-маленькому будет мало сходить.

Вот и все пассажиры лифта, как по команде (а насвистывание Максимилиана и была команда «Полундра»), в нервном оцепенении, с разбежавшимися по всему телу мурашками, которым только дай волю, они в самые физиологически сложные места забегут, уставились ему в спину, в ожидании того, что же ещё будет дальше. А ведь все так надеялись на то, что их всех пронесёт, само собой не в буквальном смысле, на который наводит этот его жуткий в своих перспективах свист, наблюдая на экране цифрового табло, как быстро приближается озвученный этаж этим типом. Но видимо не только они вели наблюдение за этим табло. А всё это мимо не проходит и этого типа, всё рассчитавшего и сейчас что-то такое произойдёт и будет.

И как начинают по себе и в себе по сдавившему горло обесточенному кислородом поступлению воздуха чувствовать пассажиры лифта, отчего у некоторых из них начинает не просто кружится голова, а они в этом умопомрачении уже тянут свои руки в сторону расстегнуть пуговицы на своих сорочках и блузках, то план у этого типа такой. Он через самое близкое к человеку помешательство на его естестве, инстинктах, их всех хочет уронить в глазах друг друга, а затем само собой на самое дно шахтного лифта, от которого совсем не далеко до ада. Что вполне вписывается в его концепцию систематизации мысли, им уже озвученную: «Самый короткий путь до цели – это прямой путь и движение без остановок». Что в отношении человека предполагает обращаться на прямую к его природным инстинктам, которые не будут слушать доводы морали, а будут следовать тем путём, который на них возложила их природа.

Так что он не даст возможности тут никому задуматься над своими ответными действиями, то есть остановиться, вовлекая каждого из них в безумие рассудка, потерявшего контроль над человеком, отдавшимся всем собой своим инстинктам. К тому же Максимилиан имеет среди пассажиров лифта не публичную поддержку в том плане, что все эти люди всё же люди, и им близко то, что им природой предложено для своей реализации, а им всё это не дают исполнить все эти публичные условности, с уважением права друг друга на уважение реализации самого себя. Что входит в противоречие самому себе, где твоё право на реализацию своих естественных потребностей наталкивается на не на своё право на всё тоже самое.

В общем, и в частности, то тот же Адам Карлович, кто первый из всех начал расстёгивать на своей сорочке пуговицы, пока что лицевым нервом возмущаясь тому, что здесь стало душно жутко и не продохнуть от такого сгущения красок тревожности и нагнетания страха и опасности, что он прямо начал рецепторами нюха улавливать, как на самом деле пахнет страх. И пахнет он крайне вонюче и не приятно даже не для самого эстетического носа, и очень даже знакомо, стоило Адаму Карловичу только принюхаться, и…в крайне сильном волнении возмутиться на того подлеца, кто посмел в себе не возобладать со своими страхами и не стерпев, не воздержаться от выражения своего естественного страха. Который всё проникающий и берёт прямо за живое и культурное в человеке, выводя его из себя спокойного и культурного.

И что самое пагубное во всём этом, так это то, что страх распространяется с геометрической прогрессией, чуть ли не одновременно в человеческой массе, по примеру эпидемии. И вслед за Адамом Карловичем, сильно втянувшим своим носом воздуха, и все вокруг люди начали через свой нос втягивать, не просто запах воздуха, а они начали наполняться информационной составляющей той среды, в которой они сейчас все находились и в неё погрузились, и которая в один момент была загажена и испорчена выпуском консистенции чьего-то страха.

И хотя всех тут объединяет одна общая сложность обстановки, всё-таки в вопросе проявления своей слабохарактерности и малодушия, даже если это естественная форма вашего существования, нет такого единодушия, и здесь каждый за себя и всё с большим нетерпением к тому, кто так себя душно по-современному, а так-то исподтишка, с самого его низу, подло так себя ведёт.

И чуть ли не все пассажиры лифта, кроме одного типа, запустившего эту пакость с душком прямо в благородные и ничего такого прилюдно не допускающие до себя лица высокой нравственности культуры, догадываются, кто посмел так смутить их разум. Это Адриан Щекоткин, кто совсем не зря настаивал на остановках на этом пути лифта. Не может он по своей физиологической надобности, без остановок следовать от одной точки к другой. Плюс он, как все в этом убедились из его пререкания даже с таким человеком, с кем конфликтовать всегда дорого вам будет стоить, очень вредоносный и пакостный человек. В чём все сейчас и убедились, не имея теперь возможности продохнуть, в некоторых случаях до такой степени, что их ноги начинают подкашиваться, с возможностью упасть в приготовленные и расставленные для этого случая руки Адама Карловича, вот и в правду говорят, кому война, а кому мать родна.

И почувствовавшая приступы обморока Лидия Зимовна, уже не раз пошатнувшаяся на каблуках, неожиданно пришла к выводу о том, кто всё-таки на самом деле стоит за этой удушающей их сознание обстановкой. Это Адам Карлович, готовый на всё и любую пакость, лишь бы добиться своей цели. И Лидии Зимовне приходят на ум всё те же слова Максимилиана о прямолинейности пути, но только уже в её интерпретации. – Чтобы яблоко упало в руки, не нужно лезть за ним на дерево. А нужно лишь расшатать дерево, на котором оно висит. – Теперь поняла причину своего головокружения Лидия Зимовна, отдавшая должное находчивости Адама Карловича и его устремлению получить для себя желаемое. – Всех, падла, на пол положит, лишь бы добиться своего. – А вот эта мысль удержала Лидию Зимовну на ногах. И очень вовремя, лифт вдруг для всех прибыл в конечный пункт своего назначения.

И вот какая удивительная штука происходит в этой точке прибытия: как только створки лифта открываются, то чуть ли не все пассажиры лифта с напором на выход выскакивают из лифта на этой станции и этаже, куда, как оказывается им всем очень надо. А вот кому сюда не надо, так это Максимилиану и Алексу, где Максимилиан выказал себя таким большим знатоком человеческой души и поступков, но главное прогнозистом.

– Вот только иногда дурно пахнет это дело, прогнозировать людское поведение. Но что поделать, когда человек по своей природе реакционен и апатичен, и чтобы его расшевелить нужно применять самые крепкие и острые инструменты его побуждения на поступки. – Говорит Максимилиан, а Алекс догадался, что сейчас такое было. Это был пролог им сказанному в самом низу при встрече. Он, хоть и на низовом уровне, а спрогнозировал реакцию и поступки людей на внешний фактор раздражения. И как завершающий тезис всему сейчас представленному Максимилианом Алекс, что подтверждает его догадки, он, глядя в спину последнего вышедшего из лифта пассажира, говорит. – Всё-таки человеку ближе умозрительная роль. И в основной своей массе не спешит быть действующим лицом. – И на этом как бы всё, на этом рассматриваемая Максимилианом тема закончена, а сейчас он смотрит на Алекса, и как бы от него ожидает, касающегося их здесь места нахождения предложения.

А откуда Алексу знать, что он должен тут предложить, когда и он не слишком далеко ушёл от среднестатистического человека, и он сперва подождёт, что ему этот мир предложит, а уж только затем он на всё это отреагирует. Впрочем, Максимилиан всё-таки выступил с предложением, и он, как понимает всё это, ему ответит.

– А нам-то хоть сюда надо было ехать? – задаётся вопросом Алекс, кивая в сторону открытых створок лифта.

– Только отчасти. – Говорит Максимилиан, и не объясняя, что в себя включало это отчасти, нажимает кнопку лифта под номером один. После чего двери лифта закрываются и лифт начинает своё движение в обратную сторону. И всё при полном внешнем молчании оставшихся в нём пассажиров. Правда, про себя, как минимум Алекс, не молчит и пытается разгадать ход мысли Максимилиана в данную минуту.

– Всего вероятнее, считывает мой ход мысли. «Однозначно думает о том, о чём же я думаю», – вот так в мою сторону думает Максимилиан, – так достаточно верно подметил и рассудил про себя Алекс. Что не так-то сложно сделать, когда едешь один на один с каким-нибудь, даже незнакомым для себя человеком. И его незнакомость для тебя и для него ответно ваша ещё сильней провоцирует каждого из этих людей о мыслях друг о друге. И всё это требования вашей природы, для которой на первом месте стоит ваша безопасность. А это значит, что вы должны для себя выяснить, что из себя представляет этот человек с вами рядом, кто при самом неблагоприятном развитии ситуации, – он оказался лифтовым маньяком, – захочет дать волю своим психологическим принципам, неурядицами и отклонениям, которые и приведут вас к борьбе не на жизнь, а на смерть.

Правда, Максимилиан хоть и сложного характера человек, и он запросто может тебя вывести из разумного состояния, всё-таки это совсем не то, что собой может представлять человек с психологическими отклонениями в сторону своего полного отчуждения и выноса вашего мозга, и Алекс размышляет о том лишь, что тот почему-то так, в самую провокационную сторону избирателен в своём свидетельстве. А вот если бы он кому-нибудь засвидетельствовал своё почтение, то это ведь тоже жизненный и поучительный опыт, на который ему хотелось бы посмотреть хотя бы потому, что он уже и отвык от таких приятных отношений между людьми.

И только Алекс так подумал и решил, как надо же, кто-то там, за этими дверьми лифта, как раз на этом этаже прочитал его мысли очень заранее и решил остановить лифт, и вместе с ними проехать вниз. Что отчего-то вызывает у Алекса нервную реакцию тревоги. А всё потому, что он совершенно не уверен в том, что остановивший сейчас лифт их потенциальный попутчик, не только не будет гостеприимно и благожелательно встречен Максимилианом, а всё произойдёт строго наоборот. Максимилиан на этом рандомном подопытном продолжит проводить свои стрессовые эксперименты, задачей которых будет наглядно продемонстрировать ему, как себя ведёт человек в той или иной неожиданной и главное, негативной в край для него ситуации.

Где уже Алексу будет отводится роль свидетеля происходящего с витриной человеческого представления о себе, лица этого человека, которое есть отражение внутреннего психологического состояния, и оно-то как раз для себя и получило неожиданное право на выбор из двух предложений со стороны этого опасного человека из лифта: Остаться собой, но помятым психологически и физически, и поехать подмятым этим здоровенным лбом в лифте, либо же остаться с собой прежним (как есть ничтожество и трус), и пойти пешком по лестнице много этажей вниз, что в той же степени подорвёт его психологической состояние и физические силы от понимания того, какой он по сути слизняк и нытик.

И всё это, как буквально сейчас, после открытия дверей лифта, выясняется Алексом, было не плодом его домыслов, а он с какого-то, совсем недавнего момента, научился с большой точностью прогнозировать поступки Максимилиана. Наверное, исходя из им же озвученной методики прогнозирования человеческих поступков на основе его характера взаимоотношений с реальностью вокруг.

И только дверь лифта открылась, и тем самым открыла собой внутреннее пространство кабинки лифта с одной стороны и заодно внешнее пространство, в котором работал лифт, площадку одного из этажей, так в тот же момент столкнулись взглядами друг с другом люди, находящиеся по разные стороны от дверей лифта. Так со стороны кабинки лифта во вне смотрел Максимилиан, ну а супротив него находился и на него смотрел самый обычный человек, который мог быть служащим, а мог бы быть и свободным игроком на рынке, что сути не меняет для в первую очередь Максимилиана, кто себя повёл очень удивительно необычно для вот таких ситуаций с остановками лифта на промежуточных станциях.

– Чего надо? – вдруг задаётся таким, не слишком вежливым, чуть ли не грубым вопросом Максимилиан, и не понятно, что о себе тут возомнивший и за кого себя посчитавший. Он что, собственник этого лифта, раз решил задавать такие, не касающиеся его нисколько вопросы о планах совершенно постороннего для него человека. И понятно, что остановивший лифт и собиравшийся на нём проехать по своим делам человек, с виду не шаромыга и достаточно благочинно выглядящий человек, кого сложно заподозрить в подрывной деятельности в сторону лифтового вандализма, весь в себе опешил и чуть назад посторонился, вне возможности уразуметь то, что, собственно, тут происходит.

А Максимилиан не даёт тому и шанса сообразить и объяснить себе логически, что такое здесь с ним произошло и происходит.

– Спрашиваю, куда собрался, если ты сразу не понял. – Задаётся новым вопросом Максимилиан. Уже добивая этого человека в своё не хочу. Из которого выбраться крайне сложно, когда с одной стороны на тебя давит вся эта бессмысленность происходящего в виде напористости этого жуткого типа, а с другой стороны опять же он, требующий ответа. И гражданин бессвязной и мало внятной личности своего определения, как он сейчас выглядит, то есть этот гражданин среднестатистического порядка, с большим трудом даёт ответ. – В лифт. – Что несколько удивляет Максимилиана.

– То, что ты ставишь перед собой вполне разумные, и даже выполнимые задачи, вызывает уважение, – говорит Максимилиан, – и я даже не буду задаваться вопросом, для каких целей тебе это нужно, – пусть этим вопросом углубляют своё сознание технический персонал, когда придёт убирать лифт, а там по прежнему наблюдается чьё-то неискоренимое присутствие, – а я лишь спрошу тебя об одном: Мы тебе не помешаем?

И как видно и это было ожидаемо опять же Алексом, то спрашиваемый Максимилианом человек оказался очень воспитанным и вежливым человеком, который никогда вслух вам не признается о том, как ему предпочлось бы подождать следующего лифта и побыть подальше от знакомства с вами (а можно было и послать вас подальше, будь этот человек в себе по эгоистичней и по твёрже; не люблю я вообще шумные компании, так что давайте живо отседова, пока я добрый), а вот выразить согласие с вами во всём, то это и было им сказано.

– Тогда заходи. – Говорит Максимилиан, приглашая в лифт нового попутчика. И тот несколько смущённо и неуверенно, но заходит в лифт. А вот теперь наступает грозное и тревожное молчание без всякого движения, и всем людям в лифте категорически интересно знать, что оно всё же значит.

– Сейчас будут проверять на совместимость. – Влезла в голову этого попутчика вот такая предвзятая и в чём-то хамская к своим попутчикам мысль. И его даже в этом не оправдывает то, что к нему тут отнеслись холодно и недружелюбно, когда он без особого приглашения решил втереться к ним в доверие, как будут эти два типа интерпретировать его здесь появление. А любое доверие нужно заслужить, так что крепись и держись дорогой наш попутчик. Который вслед за этим решил, что самое правильное поведение, ни смотря ни на что, молчать.

– И пусть отдавливают ногу, стремясь её смять, всё равно нельзя выдавать свою слабость. – А стоило попутчику такое обстоятельство в свою сторону предположить, то на, получай чего сам и придумал. На его ногу наваливается такая непомерная до нестерпимости тяжесть чьего-то невыносимого обычному человеку бытия, что попутчик впивается зубами в свои губы, чтобы не вскричать от боли.

– Вы что-то сказали? – уж очень вежливо и участливо, совершенно непохоже на то, что в себе до этого демонстрировалось, спросил попутчика Максимилиан. При этом внимательно заглядывая в глаза попутчику, чтобы он не видел в этом его вопросе одну формальность и лицемерную воспитанность, а этим гражданам, в отдельной частности именно ему, всё близко принимаемо к сердцу, что касается тех людей, с кем его свела судьба на этом жизненном переходе.

Ну а попутчик, видя перед собой в первую очередь свои будущие перспективы не нахождения общего языка с этим жутко неповоротливым на свои решения типом, кто никогда не сойдёт со своей точки зрения и с того, на что он встал, сквозь внутреннюю боль и истерику решает, что может сейчас как раз тот момент, когда он должен проявить свою мужественность.

– Хотел уточнить, куда и когда дальше едем? – спрашивает попутчик.

– А вам куда бы желалось? – с той же участливостью спрашивает Максимилиан.

– Хотелось бы в нирвану, но, скорей всего, туда лифт не ходит.

– Как сказать. – Многозначительно и многосложно говорит Максимилиан, одновременно с этим нажимая на кнопку лифта и сходя с ноги попутчика. – И вот же чёрт! – ахнул попутчик от неимоверного облегчения, вместе с лифтом отъезжая в нирвану.

– Заслужил. – По выходу из лифта резюмировал Максимилиан такой отход попутчика, усевшегося на пол, прижавшись к стенке лифта с мечтательным лицом.

Здесь Максимилиан с Алексом делают переход к соседнему лифту, который только для людей нездешнего ореола обитания ничем не отличается от своих соседей, где и Алекс отчего-то пребывал насчёт всего этого в неведении, – он, в общем, во всём положился на Максимилиана, и отдыхал в плане подумать и поразмышлять, – тогда как этот лифт, при одном и том же как и все тут лифты направлении вверх, имел возможность вас доставить до таких станций назначения, которые были недоступны другим веткам лифтового направления. И если Алекс того не заметил, постоянно находясь вдали от пульта кнопочного управления лифта, то тот лифт, из которого они сейчас вышли, следовал по своему маршруту, начиная с девятого этажа, тогда как за этим лифтом были зарезервированы нижние восемь этажей. И путём математических расчётов и мысленных процессов не сложно догадаться, для кого и для каких целей были зарезервированы эти первые восемь этажей. Для свидетелей и обслуживающего их задачи персонала.

– Нажимайте кнопку. – Зайдя в лифт, обращается к Алексу Максимилиан. Алекс с подозрением на то, что Максимилиан не просто так отдал ему право руководства этой поездкой, посмотрел на него и спросил. – На любую?

– На ту, на которую вы считаете нужным нажать. – Говорит Максимилиан, добавляя важное уточнение. – Только не забывайте о том, что любой ваш выбор предполагает вашу готовность его принять.

И Алекс понял, что тот ему хотел сказать. Мол, нечего перепрыгивать этапы своего жизненного пути, которые предполагает каждый из этих этажей, где этот пропуск может негативно сказаться на восприятии и понимании той реальности будущего, в которую ты перескочил, не получив для себя того же багажа информационного знания, который тебе была готова дать прошлая ступенька на этой эволюционной лестнице вверх. Это, как рыба не получила бы от природы жабры, и была запущена в воду, где и задохнулась.

– Тогда третий этаж. – Глядя на Максимилиана, говорит Алекс, и под одобрительный его взгляд, а как же иначе, нажимает кнопку лифта. После чего двери закрываются, и они достаточно быстро пребывают на нужный им этаж.

А вот тут перед Алексом встаёт своеобразная проблема с выходом из лифта, где его, как по опыту прежних дней и выходов из него он знает, его впереди ожидает своё препятствие. И Алекс, наученный не то чтобы не правильным выбором из прошлого опыта, а скорей ошибочным, начинает во все глаза смотреть по всем сторонам, начинаю снизу, вокруг и доверху. При этом не забывая иметь в виду и Максимилиана, кто однозначно знает, что их тут ожидает, и ему отчасти смешно и забавно наблюдать за тем, к чему Алекс всё равно не будет готов, и ему придётся получить очередной болезненный удар по своему самолюбию. А вот Алекс готов доказать обратное, и он, наверное, не без последствий для себя прошёл первые два этапа и чему-то всё-таки научился после второго этапа, когда так односложно и предсказуемо его рефлексами решил противостоять тесту для своей сообразительности.

Но как видит по впереди ожидающим его ошибок сторонам Алекс, то новая полоса препятствий относительно прежних усложнилась в том, что здесь источники опасности были скрыты и их визуально не выделишь. И здесь придётся по мере следования по этому впереди лежащему пути их выявлять.

А тут ещё и Максимилиан подгоняет своим: Идём.

И Алексу ничего другого не остаётся делать, как выразить своё согласие и вступить на этот, вроде как не скользкий, но почему его на нём начинает расшатывать пол. И как только Алекс вступил и даже сделал пару шагов по этой дороге к новому для себя знанию и познанию мира, так он начал терять равновесие из-за непонятного поведения пола под его ногами, принявшегося не быть устойчивым и чуть ли не расшатываться, как во время землетрясения. И Алексу, для поддержания своего равновесия и устойчивости пришлось незамедлительно привлечь ко всему этому свои руки, которые в параллель покачиванию пола принялись своими махами уравновешивать стояние Алекса на широко расставленных ногах.

– А вот меня гравитационная, её ещё называют корабельной, качка успокаивает. – Сказал Максимилиан, только обратив мимолётное внимание на то, что Алекс принялся вот таким способом удерживать себя на ногах, очень похоже на то, как впервые вставший на ноги младенец пытается сделать первые шаги в этом мире. И как понимается Алексом, то упади он сейчас и набей шишку, то это Максимилианом воспримется должно, в назидательных для него целях. Для чего и специальная пословица вот такими учителями придумана: «Не набив, шишек ходить не научишься».

А Алекс считает, что в его случае и без этих шишек можно обойтись. Что он и доказал в первую очередь самому себе, пройдя этот вибрационный отрезок полосы препятствий без падений. Где он выдохнул из себя многие основания быть недовольным тем, что его тут принять не могут без всех этих демонстраций своей большой важности и значимости, и с язвительным подтекстом заявил Максимилиану. – Как-то становится всё предсказуемым.

– Это же хорошо. Или же ты хочешь удивиться? – А вот на этот вопрос Максимилиана, очень неоднозначный для Алекса, Алекс и не знает, как ответить. И, пожалуй, пусть всё будет так, по-простому, нежели он будет тут ещё и удивляться.

– И куда теперь? – вместо ответа на заданный Максимилианом вопрос, Алекс задаёт свой вопрос.

– В столовую. – Даёт ответ Максимилиан, почему-то вызвавший удивление Алекса.

– В столовую? – с этим нескрываемым удивлением переспрашивает Алекс.

– А что тебя удивляет? – уже со своей удивлённой точкой зрения на удивление Алекса спросил Максимилиан.

– И в самом деле, что? – сама себя спросил вслух Алекс, задумавшись.