Читать книгу Театральный пролог. Стихи - Игорь Станиславович Мазуренко - Страница 4

Я перед вами. Весь.

Но плен подмостков

не для меня:

единственного света

остывший воск на веках.

Ряд предметов теряет вес:

печальнейшая повесть

или роман, где скрипка – горечь,

флейта – совесть

и барабаны – басурман.

Мы обезумели от ран.

Поверьте мне, я перед вами

Нарочно не играл словами.

Чем платят палачу?

Я притаился – к обороне, —

а где-то прячется Полоний —

шучу, шучу, шучу!

Кто кого предает?

(и я замолчал воскрес)

голос плыл до спокойных вод

от ледяных небес,

сколько тысяч покойных лет

Господу взор и – грош,

так у заката темнеет медь:

ложь погоняет ложь,

жгло нестерпимо и дождь мчал

в пламя осенних войн;

сколько работы чистым мечам

(молния гром звон).

Небо устало и голос умолк,

воды укрыл лед,

а на ладони тлел уголек:

Кто кого предает?

Сядем вокруг стола и поведём разговор,

сколько-нибудь назад дней отойдём,

тени легки, стелется вслед вздор:

дом потерялся средь бела дня —

наш дом —

в сумерках гнулся, ворчал, скрипел;

глазницы дышали холодом,

дрожали известкой бельм.

Кто был я,

и сколько нам было лет?

Горек дым – чёрств хлеб,

незаметен след.

Страх разрастался, полз

по дороге снежный ком:

дом потерялся, двери повисли

вырванным языком.

Мне думается,

что вы могли бы

Заниматься работой

и создать семью,

По воскресеньям удить рыбу,

Приходить домой

между шестью и семью.

Еще мне думается,

Что не так уж плохо

Казаться удачливым и хватать

С неба звезды,

иногда насмешливо

говорить о Боге,

с приятным усилием

налегая на весла.

К чему вам слава

И неразборчивый почерк

И послеполуночный

Зрачок блюдца?

Там, среди звезд

и неземных строчек

Чаще не парят, а сгорают

И бьются.

Безмолвие вошло в раскрытые ворота.

Открыл глупец, теперь он тоже обречён.

И вот оно скрывается за поворотом,

а стражник спит, во сне гоняя мух мечом.

Безмолвие бредёт, не ведая преграды.

Препятствовать ему какой теперь резон?