Читать книгу Кодекс Прехистората: Суховей - Игорь Стенли - Страница 8

Дабы не погружаться в меланхолию, решил попробовать вернуться в город до наступления вечернего транспортного коллапса. Разогнался до ста по шоссе, настроение поднялось, но быстро сбросил скорость из-за неважной видимости и плотного потока. В город я возвращался по Московскому проспекту. Вездесущие мотоциклисты, поодиночке и парами, рискованно маневрировали среди автомобилей так, что дух захватывало. Эти ребята окажутся дома явно раньше меня. Подумав об этом, образно сплюнул через левое плечо по студенческой привычке, дабы не сглазить.

Между тем движение замедлялось, пока в районе Московского парка Победы все полосы не остановились окончательно. Автомобили дёргались, выигрывая у пробки по метру, но скорость была такой, что пешеходы без труда обгоняли нас и скрывались в туманной дали. И тут вдруг нахлынуло довольно редкое для меня чувство скуки и неопределённости. Я отчётливо представил, как приеду в пустую квартиру, угрюмо поужинаю и усядусь перед телевизором или компьютером, коротая часы до сна. А небо продолжит свой плач, и Гоша встретится с любимой, вместо того чтобы открыть очередную бутылочку пива на моей кухне и взяться травить пошлые ростовские анекдоты. Я медленно и неотвратимо начинал себя жалеть, пока в конце концов не счёл подобное недопустимым для абсолютно свободного мужчины в полном расцвете сил.

Как ни странно, возможность пойти на встречу выпускников я теперь не рассматривал в принципе, сомневаясь, что она вообще состоится из-за недавнего разгула стихии. Однако накатившая тоска заставила потянуться к телефону. Из всех однокурсников в списке контактов у меня были только Гоша и Витя; первый легкомысленно самоустранился, а на номер второго только что улетел мой вызов. Витя ответил на удивление быстро.

– Вообще-то я не собирался с тобой разговаривать, – безо всяких приветствий начал он, – но у меня есть пара минут, так что излагай.

– Какая муха тебя укусила? – не понял я, шутит приятель или нет.

– Та же самая муха, что сообщила мне о сборе группы и о приезде Мелихова, – ответил Витя без единой нотки в голосе, по которой можно было бы понять, насколько он серьёзен.

– Да я сам узнал недавно. Гоша, как обычно, взбаламутил в последний момент. И вот тебя набрал, как только всё разрешилось, – я попробовал оправдаться так, чтобы это не звучало как оправдание.

– Да ладно, шучу. Знаю же, что ты не ходишь на эти встречи, – сменил тон Витя. – Но с Гошей-то вы пойдёте? И не говори, что он впишется не у тебя, – этот жлоб никогда не раскошелится даже на хостел.

– Гоши не будет, их рейс задержали в Москве из-за погоды, и он улетел обратно.

– Что за чушь?! Недавно передали, что «Пулково» работает по фактической погоде.

– Он застрял в Москве, а потом улетел обратно… по семейным обстоятельствам, – сообщил я, не вдаваясь в подробности. – Возвращаюсь ни с чем.

Витя, видимо, тоже поначалу обрадовался, узнав о приезде Гоши. При всех недостатках, у того были и неоспоримые достоинства: доброе простодушие и неуёмный оптимизм. Любое общение с ним снимало стресс как рукой. Любые проблемы для него – пустяки, кроме семейных, как выяснилось. Но всё равно он был, есть и будет душой нашей довольно странной компании. Поэтому Витя, как и я, заметно огорчился, узнав о сорвавшемся приезде приятеля.

Несмотря на разочарование, мы с Витей всё же решили отправиться на мероприятие. Тем более что встреча не отменилась и явка предполагалась довольно высокая. Меня устроил намеченный сценарий, и уныние мгновенно растворилось в вечернем питерском воздухе.

В такую минуту, по законам жанра, мне стоило бы вдавить педаль газа, развернуть автомобиль на сто восемьдесят градусов, подняв синий дым сгоревшей резины, и умчаться вдаль навстречу приключениям. Но увы, я уже минут тридцать стоял в мёртвом заторе без особой надежды на скорое высвобожденье. Самые отчаянные из торопящихся водителей умудрялись выезжать на трамвайные пути и двигаться по ним. Сначала проскочил один такой индивидуум на тонированном «в ноль» Porsche, и уже через минуту его примеру последовали другие одарённые водители, очевидно, с мыслью: «А чем я хуже?» Я постарался терпеливо отнестись к такому проявлению нетерпения, тем более что настроение сменилось с минуса на плюс. Включил радио и поймал новостную волну. Девушка-диктор щебетала о последних событиях, картина которых уже набивала оскомину: экономический спад, конфронтации в политической сфере, пикеты и митинги в крупных городах, эксперты предвещают новый виток холодной войны (словосочетания, которые я бы с удовольствием удалил из своей памяти навсегда)… и под конец блока: «По последним данным, город наполнили многокилометровые пробки. Бригады МЧС и коммунальных служб устраняют последствия стихии в усиленном режиме».

Новостей пока хватило, переключил магнитолу на проигрывание собственной музыкальной коллекции. Тем временем поток подполз к железнодорожному мосту, пересекавшему проспект поперёк. Здесь открылась причина всего затора: под мостом стоял трамвай, причём, как оказалось, уже не первый на проспекте. Видимо, линия обесточилась ещё в грозу. Этим объяснялось и большое количество прохожих. Сразу за стоящим трамваем произошла авария: два внедорожника столкнулись, практически лоб в лоб, на линии общественного транспорта. От удара их отбросило на ближайшие автомобили, что повлекло почти полное перекрытие проезжей части. Объехать место происшествия удавалось только по тротуарам, а учитывая количество пешеходов в час пик, процесс протекал пугающе медленно. Дождавшись своей очереди, я протиснулся между пострадавшими автомобилями и каменной опорой моста. На выезде из ловушки многие водители выкрикивали различные оскорбления в адрес виновников происшествия. Я не стал им уподобляться, а воспользовавшись неожиданно свободной дорогой, разогнался до невероятных шестидесяти километров в час. Объективно оценив дорожную обстановку, я передумал заезжать домой и направился сразу к месту встречи. Благо формат выбранного кем-то добрым заведения не претендовал на светскость и я никого не смог бы шокировать своим нарядом лесоруба.

На Московских воротах и дальше автомобили снова сбились в кучу, и я недолго думая ушёл вправо, на Лиговку. Ещё до того, как я припарковался недалеко от бара на Марата, мы созвонились с Витей, он сообщил, что тоже подъезжает к месту.

Рукопожатие у приятеля всё то же – крепкое и уверенное; правда, былого превосходства во взгляде поубавилось. Именно эта лёгкая надменность отталкивала меня и не давала нам сдружиться по-настоящему. Хотя часто мне казалось, что Витя в принципе отрицает такое понятие, как дружба. Мы с Гошей стали тесно общаться, поскольку как у соседей по комнате в студенческой общаге у нас не было другого выхода. А вот что Витя нашёл в нашем дуэте, я всегда мог лишь догадываться. Возможно, его привлекли балагурство и безрассудство Гоши, но напрямую общаться с подобным субъектом не позволял статус, я же как более степенный персонаж позволил компании сложиться. Правда, Витя ничуть не стеснялся называть Гошу деревенщиной, на что тот ни капли не обижался и в ответ определял Витю как вшивого интеллигентишку. Я же всегда соблюдал нейтралитет и стоически выдерживал причуды обоих. Вот и сейчас мы встретились довольно тепло.

Мы прибыли раньше на полчаса, и администратор сообщила, что заказанный стол пока не готов. Тогда мы с удовольствием разместились у длинной барной стойки. Я взял бокал безалкогольного пива, а приятель, сказав, что абсолютно не употребляет спиртное, заказал свежевыжатый сок. Мы немного посидели, уставившись на бармена, а потом я, не зная, с чего начать беседу, поведал о своём утреннем приключении. После обсуждения этой истории и прочих климатических, политических, экономических аномалий разговор сам собой скатился к теме потерянной работы.

– Зря ты связался с этим элитным жилым комплексом, – вскрыл я, как казалось, источник всех бед. – Взял бы обычную квартиру – уже бы выплатил, а не выплатил бы, так занял бы немного у родителей и закрыл кредит.

– С отцом у нас всё сложно, да и у него самого теперь проблемы: многое было завязано на импорте. Короче, денег он не даст, а мама не владеет финансами. Никто из родственников не раскошелится без гарантий отца. Все готовы скупать хоть туалетную бумагу вагонами, лишь бы деньги не висели в воздухе. Нужно выкручиваться самому. Ты лучше скажи, что там в твоём «Горизонте»?

– Честно говоря, я ещё не общался с ними по поводу тебя, – признался я, и в этот момент меня озарила идея: – Хотя знаешь, есть хороший шанс. Дело в том, что мой бывший шеф – ну, тот самый Дубской, который похож на Остина Пауэрса, – однажды увидел нашего с тобой поискового «паука» и с тех пор не спит спокойно в надежде заполучить такого же. Я, конечно, так и не дал ему копию и потом узнал, что он поручал программистам найти или создать нечто подобное, но ничего не вышло. А теперь представь, что я предложу ему программу вместе с разработчиком. Думаю, это сработает. Только не надейся на прежние премии, а в остальном – не самый плохой вариант по теперешним временам.

Как бы то ни было, приятель оживился, и дальше беседа пошла более непринуждённо. Да и у меня часть груза упала с души, поскольку если в «Горизонте» идёт чистка кадров в пользу качества, то Витя, с несколько усечёнными амбициями, им гарантированно подойдёт.

За разговором мы не заметили, как минутная стрелка сделала пол-оборота и в дальнем углу зала стала собираться колоритная группа знакомых. Мы рассчитались с барменом и влились в компанию. До сего дня я почему-то избегал подобных встреч, но признаюсь, теперь мне было приятно увидеть многих из пришедших. А людей собралось немало. Каким-то чудом прибыли и наши иногородние однокурсники – все, кроме Гоши. Как выяснилось, секрет успеха мероприятия заключался в его спонтанной и быстрой организации. Кстати, самого инициатора – нашей старосты Татьяны – видно не было. Не то чтобы многие жаждали её видеть, характер у девушки был не вполне приятный, просто нужно было компенсировать ей оплату брони, которую она внесла при заказе банкета. Одна из девушек сообщила, что, по её данным, Таня уже несколько месяцев проживает за границей и как она могла организовать встречу – непонятно. Никто особо не прислушался к этим словам, так как компания уже вовсю оживлённо галдела, разбившись на несколько групп по интересам. Даже трезвая голова не мешала и мне увлечённо общаться с уже ощутимо подгулявшими товарищами.

Я не заметил, как за столом появился ещё один весьма неоднозначный персонаж. Вернее сказать, появилась. К застолью присоединилась девушка Вика с необычной фамилией Малтис. Помню, за глаза мы, парни, называли её «Мальвиной». Прозвище это приклеилось к ней благодаря несколько кукольной внешности и скупой на эмоции манере держаться. Вика действительно невольно создавала впечатление о себе как о красивой глупой куколке, хотя таковой не являлась. Красота её была нетривиальна, и даже учитывая скромное число представительниц слабого пола на курсе, большинство парней не решалось завязывать с ней отношения. Мне же Вика всегда нравилась, но это так и не подтолкнуло меня сделать первый шаг. Всё ограничивалось редким общением, в процессе которого я убедился в наличии у Вики правильного женского ума и приятного характера.

Вот и сейчас, встретившись взглядами, мы тепло улыбнулись друг другу. Как показалось, она так же искренне обрадовалась встрече. Но толпа требовала жутких подробностей моего сегодняшнего приключения на автомойке, и мне пришлось отвлечься на общение в своём кругу. Витя со скучающей миной слушал историю по второму кругу, то и дело вставляя свои комментарии. Вечер продолжался, и, как по волшебству, из головы вылетела вся напряжённость. Мы сфотографировались и отправили Гоше снимок того, чего он лишился. Кажется, народ не беспокоился относительно завтрашнего рабочего дня – никто особо не ограничивал себя в выпивке, кроме нас с Витей.

То и дело небольшие группки отделялись и выбегали на улицу посплетничать и покурить. Я и сам, было дело, покуривал в юности. Но вот однажды, вроде как случайно, попал на табачное производство, и папа лично устроил мне экскурсию по цеху, в процессе рассказав и показав, из каких материалов и химикатов теперь изготавливаются сигареты. «Табачным» это производство можно было назвать лишь номинально. Проводил отец пропаганду вреда курения или нет, но с тех пор сигаретный дым я стал воспринимать по-другому, буквально чувствуя, как он оседает внутри. Не знаю, насколько шагнули вперёд табачные технологии сегодня, но родители утверждают, что популярная в конце XX века «американская сигаретная смесь», усиленная аммиаком, – это просто детские шалости по сравнению с современными химическими коктейлями. В общем, спустя пару месяцев после той экскурсии я бросил курить, но не позабыл приятных тактильных и эмоциональных ощущений, которые даёт выкуренная под настроение сигаретка. Поэтому я отказался от сигарет, но не от табака – настоящего благородного табака, забитого в трубку либо собственноручно скрученного в душистую самокрутку. Однако такое курение представляет собой целую церемонию и суеты не предусматривает.

Людей в баре прибавилось, яблоко бы вряд ли свободно упало в этой толпе. Беспрерывно, как ужаленные, повсюду сновали официанты. Стало душно. Я решил выйти размяться и сменить обстановку. Дождь прекратился, небо просветлело, но на улицы опустилась не очень приятная, влажная дымка. Отчаявшись вдохнуть свежего воздуха, побрёл обратно, завернув по пути в туалет. Зайдя в мужскую уборную, я решил было, что ошибся дверью: там стояла Вика. Вид у неё был странный. Когда она успела так захмелеть?

– Привет. Ты что здесь делаешь? – задал я банальный до боли в зубах вопрос.

– Вот досада, я что, ошиблась дверью? – ответила она вопросом на вопрос, поправляя макияж.

Внутрь зашёл парень, окинул нас с Викой равнодушным взглядом и, как ни в чём не бывало, собрался делать то, за чем пришёл. Я мягко, но настойчиво взял девушку под руку и вывел из туалета. Та поддалась мне, и под тонкой тканью изящного чёрного платья с серой пелериной я почувствовал тепло её тела. Внезапно в мозгу пронеслась тактильная ассоциация с одним давним случаем: в посёлке, где жили родители, в гостях у знакомого фермера я держал на руках молодого кролика; зверёк представился мне круглым и пушистым, но когда поднял его, под пышной шерстью почувствовал щуплое тельце с бешено бьющимся внутри сердечком. Что-то подобное промелькнуло и сейчас. И Вика показалась мне хрупкой и беззащитной, но не как кролик, а скорее как горлица с перебитым крылом.

Алкогольное опьянение, а особенно у представительниц слабого пола, вполне можно определить как временное состояние крайней уязвимости, а здесь, по всему видно, алкоголь наложился на что-то ещё, явно негативное. Почему-то я вдруг обрадовался тому, что оказался в нужное время в нужном месте. Девушке нужна защита на то время, пока она плывёт по волнам внутреннего психологического шторма. И я абсолютно точно смогу обеспечить ей такую защиту.

В зале царила жуткая какофония – это компания молодых людей активно следила за ходом спортивного мероприятия. Да и без них хватало шума. Пиво текло рекой, с кухни тянуло запахом жареного мяса, кто-то втихаря покуривал вейпы, отчего под потолком собралось характерное сизое облачко. Я с трудом представил, что творится здесь во время «Алых парусов», которые, кстати, ожидаются буквально на днях. Свернул к выходу, и Вика безропотно последовала за мной. Мы вышли в белый, как молоко, питерский вечер.

– Это похищение? – лукаво поинтересовалась Вика, пристально глядя мне в глаза, словно выискивая что-то.

– Да. Только я не определился с мотивами, – прервал я обмен вопросами.

– Давай присядем и обсудим это, – показала она на заботливо застеленные глянцевыми журналами отливы окон заведения.

Мы устроились на не очень удобной, но вполне подходящей в нашем случае поверхности. Мимо сновали прохожие и автомобили.

– Твоя история про ураган стала темой вечера – усмехнулась Вика, завязывая разговор.

– Чудом выжил… А в какой ураган попала ты? – перешёл я к сути.

– Я?! – Вика инстинктивно поправила причёску, но потом, видимо, уловив смысл вопроса, ответила: – Ты прав, я напилась. Ты впервые за столько лет пришёл на сбор, и тут на тебе. Я правда так плохо выгляжу?

– Ты выглядишь прекрасно, но дело ведь не в алкоголе? Он только усиливает настроение.

Она сбросила псевдобеззаботную маску и отвела глаза, рассматривая вереницу пешеходов. Я решил сбавить натиск:

– Не обижайся, я не собираюсь копаться у тебя в голове, я не психолог. Помнишь, мы иногда болтали о всякой ерунде? Можем поговорить и сейчас. Столько лет прошло, а ты не изменилась.

Вика обернулась ко мне и одарила грустной, но непритворной улыбкой. Я понял, что она расположена, но до конца не готова к разговору по душам. Мы немного посидели молча, и мне показалось, будто девушка еле заметно вздрагивает. Только сейчас я понял, что на ней тонкое платье, а Санкт-Петербург даже в июне далеко не Сен-Тропе. Как назло, на мне была только толстовка на голое тело, которую не снимешь и не предложишь озябшей спутнице, как можно было бы предложить тот же пиджак.

– Могу завезти тебя домой. Мне спешить некуда: дома никто не ждёт, – предложил я и заметил, что собеседница сама собралась что-то сказать. – Извини, что перебил.

– Я хотела узнать… – Вика улыбнулась уже более жизнерадостно. – На самом деле, ты уже ответил на оба моих вопроса.

Не знаю, какое впечатление произвёл на девушку мой грязненький автомобиль, но припаркован он был совсем рядом, и уже через минуту мы погрузились в тёплую тишину его салона.

– Я удивлена, – сообщила Вика, вкрадчиво изучая меня с пассажирского кресла. – Ты предвосхитил мой вопрос и даже мои мысли.

– Такая сонастройка встречается у близких, часто общающихся людей, – констатировал я. – В нашем случае это просто совпадение, вызванное характерной ситуацией.

– Спасибо, ты успокоил меня на предмет того, что мы с тобой чужие люди.

Сарказм – это хорошо. Значит, она приходит в себя. Море слёз и безысходности мне сегодня не грозит. Я не торопился заводить машину, понимая, что завязывается та самая, нужная беседа.

– Что мешает познакомиться ближе? – предложил я максимально нейтрально, дабы исключить превратное толкование фразы. – Мы почти пять лет бок о бок проучились, а я о тебе ничего не знаю.

– Будь джентльменом, уступи даме право второй рассказать свою историю, – после минутного раздумья сказала Вика.

– Конечно, – начал я без лишних размышлений. – После университета отдал долг Родине. Когда вернулся, сразу устроился в крупную компанию. Прошёл там путь от курьера до специалиста-аналитика. В прошлый понедельник сменил работу. Постоянно что-то ищу, сам не знаю чего.

– Потрясающая лаконичность. Могу пересчитать по пальцам знакомых, кто служил в армии в то время.

– Да, мне пришлось. Хотя была отличная возможность, как говорится, откосить: у отца есть хороший друг дядя Миша – подполковник и просто умный мужик. Помню, он изрёк, когда встал вопрос призыва: «Для современного юноши счастье не в том, чтобы откосить, а в том, чтобы отслужить как полагается». Все были согласны с тем, что служба в вооружённых силах молодой Российской Федерации на рубеже девяностых и двухтысячных годов шла на пользу далеко не всем новобранцам. Но у дяди Миши появились идея и возможность устроить меня в одну из приличных ракетных частей недалеко от Питера, куда я и отправился.

Я начал углубляться в малозначимые подробности, но вовремя спохватился, заметив, однако, что девушка слушает меня не без интереса.

– Подожди, – прервался я, – а почему ты упомянула именно армию, неужели тебе это интересно?

– Да, интересно, – голос Вики дрогнул, и она отвернулась, словно пытаясь сдержать слёзы.

Стараясь понять, чем вызвал у неё такую резкую реакцию, я вдруг ясно вспомнил картинку из прошлого: солнечный летний день, выпускной в университете; Вика идёт под руку с высоким широкоплечим мужчиной в парадной военной форме – очевидно, это отец; по другую руку мужчины красивая женщина с букетом цветов – мать.

– Я вспомнил, – нарушил я молчание. – Твой отец – военный. Я видел вас на вручении дипломов…

– Мой отец… был военным, – прервала меня Вика, поворачиваясь. Тёмные разводы под глазами красноречиво свидетельствовали, что я не ошибся относительно её эмоций. – Он погиб… совсем недавно…

Она опустила солнцезащитный козырёк, открыла зеркальце и принялась торопливо приводить лицо в порядок. А я, не зная, что сказать, уставился в пустоту запотевшего стекла. Всякого рода банальности вроде «Мне жаль» или «Прости» не лезли из горла, хотя я действительно сочувствовал её горю. В салоне стало душновато, и я завёл двигатель, чтобы кондиционер просушил и освежил воздух.

– Прости, – извинилась девушка вместо меня. – Тебе не нужно это знать.

– Тебе не за что извиняться. Я сочувствую, хоть лично и не знал твоего отца.

– Спасибо, – шепнула Вика и кивнула, поднеся ладонь к лицу в попытке сдержать высохшие было слёзы.

– Может, поедем? – предложил я и, получив в ответ ещё один кивок, мягко тронулся с места.

Небо упорно не желало темнеть. Гуляющее недалеко за горизонтом солнце высвечивало в облаках над городом розовые пряди. Поток транспорта заметно поредел, и я решил предаться одному из своих любимых занятий – неспешной езде по вечерним набережным и проспектам Питера.

Время от времени я смотрел на Вику. Сначала она то отвечала мне робкими взглядами, то отрешённо глядела в окно, но спустя минут тридцать, как мне показалось, мирно уснула.

Я мог бы колесить так хоть всю ночь, и до разведения мостов оставалось достаточно времени, однако решил разбудить пассажирку, ведь совсем мало знал её и уж абсолютно ничего не знал о её планах.

– Вика, проснись, – тронул я девушку за плечо. – Мы уже проехали все триста мостов, куда теперь тебя отвезти?

– Я живу на Академической, но сейчас перебралась в Купчино, – выдала она не открывая глаз, а только повернувшись ко мне. – А где живёшь ты?

– Мой дом на самом берегу Васильевского острова.

– Отвези меня, пожалуйста, к тебе домой, на берег острова, – попросила Вика, поудобнее устраиваясь в кресле.

Вот таким вот сюрпризом заканчивался мой день, и без того полный всяких приключений и неожиданностей.