Читать книгу Деньги или любовь. Жертвы половой войны - Игорь Танцоров - Страница 10

Точка происхождения денег как мерила всякого общественно-полезного труда или потребительской стоимости товара надежно затерялась в анналах истории. Вполне возможно деньги появились даже раньше этого самого полезного труда, поскольку бесполезный, или полезный, но не оплаченный, труд всегда был, а деньги не всегда были эквивалентом именно его. Даже и сейчас не являются. То же самое можно сказать и о товарах. Продается и покупается все, что угодно, включая душу, совесть и даже самую жизнь, какой уж тут товар. Истоки денег глубже. На самом деле деньги – это мерило всякой собственности, всякого изменения собственности, всякого намека на изменение собственности.

Появление собственности (самки)

И появилась собственность, как мы знаем по последним данным, почти одновременно с самими полами. Слабый пол, собственно, и был первой собственностью. Экономическая наука учит нас далее, что деньги в качестве меры стоимости возникли только из необходимости обмена. Пока не было обмена, мера ни к чему. Но это только на первый, научный взгляд. Если же опереться на нравственно-духовный, то можно заметить, что даже без обмена есть некая глубоко запрятанная в душу потребность в сравнении собственности. Та самая, которая заставляет покупать все более престижные шмотки. Да и логика подсказывает – прежде чем обменять, надо сравнить. Так что потребность в сравнении куда первичней. И произрастает эта потребность из тех же самых былинных эпох, освященных постоянным мордобоем. А как же иначе установить среди самцов надежную, качественную иерархию? Не будешь же каждое утро начинать все сначала? Поэтому первой мерой собственности и прообразом денег были самки. Именно их количество и было чином, рангом и ступенью в качественной иерархии самцов. И «считать» нужно было именно самцам, хотя и на глазок. Особенность этого этапа заключалась в том, что самки были одновременно и собственностью и ее мерой.

Если на первый взгляд все эти рассуждения кажутся нелогичными, следует вспомнить о том, что есть собственность. Всякая собственность – это отчуждаемая полезность. Все, что необходимо или желательно человеку, и при этом может быть присвоено, становится собственностью. Даже любая фикция, даже абсолютное отсутствие чего-либо может стать полезно, если оно как-то связано с уже существующей собственностью. Возьмем все полезные для первобытных людей субстанции: воздух, вода, пища, тепло, жилье, земля, самка, защита. Все это, кроме воздуха, постепенно стало собственностью. Воздух пока еще трудно захапать, слишком многие сопротивляются, вот он и ничейный. В этом ряду пища и самки наиболее легко подаются присвоению, но с пищей две проблемы – она периодически кончается и ее трудно считать. И если счет первобытным людям был пока не особенно важен, то вот недолговечность пищи явно не позволяет считать ее прототипом первой – надежной, индивидуальной – собственности. Так что самки тут стоят вне конкуренции. Резонное возражение о том, что самец тоже весьма полезен для самки, и теоретически тоже мог бы стать собственностью, к большому огорчению гуманистически и феминистически настроенного исследователя наталкивается на простой факт, что у самки не было средств обратить самца в свою собственность. Вся мифическая власть женщины над мужчиной, столь важная и весомая в современном обществе, в джунглях, где обитали первобытные люди, едва ли имела какое-то значение.

Кстати о власти. Как нетрудно заметить, власть есть оборотная сторона собственности.

Обмен собственности (рабы)

Но самки недолго оставались в гордом одиночестве. Собственность со временем распространилась и на самцов, что деликатно называется рабовладельческим строем. Конечно тогда «рабы» были нужны для совсем других целей, чем принято думать – главным образом это были непортящиеся запасы пищи. Захват пленных и обращение их в рабов организовали первую систему собственности, где самки и самцы подвергались первобытному учету. Поэтому, кстати, и первые числа выглядели как человечки. И конечно, дотошный исследователь, понимая, что самцов и самок считали отдельно, не забудет отметить про себя причину того, почему 1 и 0 как самые важные цифры приобрели именно такие начертания.

С легкой руки теоретиков принято считать, что обмен (и деньги) возник вследствие «общественного разделения труда», но на самом деле дело обстояло прямо наоборот – разделение труда возникло вследствие обмена. Сам обмен есть следствие других причин. Конечно, мы не будем затрагивать совсем уж философской причины – что любое практическое действие есть действие направленное на увеличение полезности и поэтому есть по сути манипуляция некой собственностью. Ограничимся более конкретными причинами. Первая – противоречия между личными предпочтениями членов коллектива. Одним нравятся блондинки, другим брюнетки. Один ест много, другой мало. У одного десять детей, у другого двадцать. Сравнение собственности выявило ее не только количественное, но и качественное неравенство и породило потребность в отделении меры от собственности. Мера как бы тоже породилась, но пока бессознательно. Вторая – закон силы. Все знают, что легче украсть, чем заработать, сломать, чем сделать и отнять, чем отдать. Поэтому до идиллической эры мира и труда было еще очень далеко. Однако если захват пленных был полезен для коллектива, то внутренние распри – прямо наоборот. И если власть по-прежнему просто отбирала, то всем остальным пришлось искать другие пути. Влияние коллектива, как и в случае падения гарема, привело к первой мирной операции – обмену, по иронии судьбы оказавшемуся механизмом поиска меры. Таким образом, если первым способом обогащения был отъем, то вторым стал обмен. Если первой причиной появления денег было желание обрести и утвердить положение в коллективе, то второй стали персональные вкусы, личные потребности и желания.

Опять о власти. При незыблемости принципа «степень власти = количество собственности», обмен невозможен без личной собственности, хоть и принадлежащей тогдашней рядовой «личности» на крайне хлипких основаниях.

Производство собственности (зерно и скот)

Захват и грабежи привели к накоплению собственности. Вслед за захватчиками тащились мародеры, ставшие меновыми торговцами. Параллельно люди нашли еще более удобные способы накопления, сильно облегчавшие жизнь – земледелие и скотоводство. Рабов стало выгоднее использовать для труда, а мера перешла в сознательную фазу, мысленно отделилась от собственности и стала отмерять уже не только ее саму, но также труд и торговые долги. Физически она благополучно переселилась в вес соли, мешки зерна и головы скота. Принуждение власти по-прежнему не знало границ, и помимо всего прочего она собирала с подданных дань, отмеряя и присваивая собственность независимо от любого общественно-полезного труда и торговли его результатами. Однако личная собственность подданных стала перерастать в частную (т. е. «неприкосновенную») и чем больше ее было, тем больше было свободы и тем активнее обмен.

Незаметно мера собственности стала стимулом к накоплению собственности. Причина такой метаморфозы лежит на поверхности – полезность полезна своей полезностью и много ее не бывает. Поэтому собственность есть благо. И чем проще ее измерять, тем отчетливее столбовая дорога к ее приобретению и накоплению – от разбоя и насилия до выдумки и труда. Все эти пути были досконально исследованы, все возможности по приобретению и отъему, наследованию и конфискации, работе и изображению работы, разведаны и опробованы. Формы общества стали определяться способом добычи собственности, что назвали «способом производства», хотя далеко не всегда это было собственно производство. Но суть не меняется – брачные отношения дополнились «производственными» в качестве стимула развития и трансформации всего человеческого общества, а вместо самки самцы стали все больше стремиться к выгоде. Так самки своим самоотверженным примером показали самцам путь к светлому будущему и деньги стали приобретать все большее влияние, стимулируя освоение окружающего жизненного пространства.

Эмансипация собственности (символы)

С расширением обмена и отмиранием отъема, рабов стало проще отпустить на «волю» и заставить самим платить налоги, что практикуется до сих пор. Сами же натуральные подати, включая трудовую и солдатскую повинность, оказалось сподручней заменить символическими. Помимо упорядочения поборов, это давало власти дополнительную выгоду. В качестве символов власть сначала использовала ракушки, потом отчеканила монеты, а потом нарисовала бумажки. Новые платежные средства – материализованная мера – быстро пошли в народные массы в силу своего удобства и сильно подстегнули торговлю. Так противоречие между желанием подданных иметь и желанием власти отнять стало источником появления денег и двигателем дальнейшего развития общества. Ради денег стали развиваться наука, культура и ремесло, а сами деньги лезть во все щели, куда только можно, что, впрочем, далеко выходит за рамки нашего интереса.

Попытки человечества на ощупь выявить наиболее эффективные пути накопления собственности обнаружили, что манипуляции с самими символическими деньгами тоже выгодны. Деньги оказались не только универсальной собственностью, но и загадочным механизмом по ее производству, воспроизводству и даже перепроизводству. Остановимся на минутку и приглядимся к такому замечательному и по-своему тоже символическому факту, что первые ссудные кассы были открыты при храмах на деньги священных вавилонских блудниц. Замечательному не только как точка экстатического слияния любви и денег, но и как символ отрицания и любви, и денег. Почему блудницы отрицают любовь, понятно, но почему ссудная касса отрицает деньги? Потому что такая касса, будучи прообразом банка, открыла великую тайну – символические деньги, не имеющие собственной полезности и введенные государством как символ абсолютного владения всей собственностью, обладают способностью самопроизвольно расти в количестве, обесценивая себя и удорожая все остальное, что ими представлено. А поскольку человек есть субъект собственности, он, а вернее его труд по ее приобретению, дешевеет тоже. Таким образом, этап символических денег – будь то ракушки или записи в памяти компьютера, стал принципиально новым этапом в развитии общества. Собственность стала слишком дорога для человека, она тоже стала своего рода символом, и он теперь гонится за ней как белка в колесе. Этим и объясняется упомянутый расцвет науки, культуры и ремесел, ибо собственности больше нет, а есть только труд.

Вот такой интересный налог придумало государство в виде денег. Что невольно навевает мысль об эмансипации. С эмансипацией, как мы знаем, женщины перешли в «собственность» всего государства. Но собственность эта виртуальная, хотя освобождение от пут мужчины и было вполне реальным. Власть вообще характеризуется стремлением отобрать собственность у своих подданных. И в данном случае можно сказать, что обе попытки были вполне удачны и в чем-то даже дополняли друг друга. Как женщины стали виртуальной собственностью государства, так и вся остальная собственность перешла виртуально к нему же, как эмитенту символических денег. Круг замкнулся?